Просто отдай его мне, и мы квиты

      Япония, середина июля. Настроение учеников Камомэ уже далеко от того, в котором полученная на уроках информация легко укладывается в голове. Физически ребята находятся на скучном уроке биологии, но сердца их уже давно на солнечных улицах городка, на золотистом пляже, в тенистых парках и в киосках с мороженым.       — Я здесь что, просто в качестве декорации? — грозный мужской голос вырвал из мира грёз школьницу с рубиновыми глазами. Ясиро Нэнэ успела бросить на учителя испуганный взгляд и приоткрыть рот, чтобы как-то оправдаться, когда прозвенел звонок, сигнализирующий об окончании занятий.       Ученики повскакивали со своих мест, мигом смахнув с парт учебник, тетради и канцелярию в сумки, чтобы покинуть это душное в прямом смысле этого слова место и рвануть по своим беззаботным делам. Что может быть лучше для подростков, чем приближающиеся долгожданные каникулы?       — Запишите домашнее задание! Эх, вы... — учитель покачал головой и вернулся за свой стол: его работа не заканчивалась, казалось, никогда. В опустевшем классе мужчина наконец позволил себе с облегчением вздохнуть, и, наслаждаясь тишиной, принялся за бумажную работу.       Старшеклассники быстрым шагом покинули класс, в том числе и Ясиро, которая спешила заниматься своей ежедневной рутиной в туалете старого здания академии, поправляя брошь на своей школьной форме.       — «Вот, блин... Это не то, чем хочет заниматься летом красивая девушка! Вот бы прогуляться в парке с каким-нибудь красавчиком, поесть мороженого, а потом сходить с ним на пляж...» — придаваясь сладким фантазиям о выходных с красавчиком по пути на «внеклассные занятия», в её мыслях то и дело всплывал тот самый призрак из туалета.       — Нееет! — привычка вслух комментировать собственные мысли и вскрикивать при неожиданно всплывших картинах в её голове не покидала Нэнэ, казалось, ещё с детства. Порой это случалось и во время уроков, что приводило к множеству вопросов от учителей и Аой-чан.       — Эй, ты чего это так кричишь? Тебя сейчас было бы слышно даже с орбиты, — знакомый голос послышался за спиной, но это был не тот самый знакомый голос с ноткой насмешки и поддразнивания.       — «Это не Ханако-кун» — старшеклассница сделала вывод спустя паузы в несколько секунд, глядя с приоткрытым ртом, где обычно сидел Ханако во время уборки. За её спиной был кто-то другой, кто-то знакомый и очень похожий на её «хозяина».       — Долго ты собираешься так стоять? Я ведь был с тобой вежлив и терпеливо ждал, когда ты соизволишь повернуться ко мне лицом, — теряющий терпение голос ударил в голову Ясиро осознанием: Цукаса. Было уже поздно, чтобы повернуться самостоятельно или хотя бы попытаться позвать Седьмую тайну на помощь.       Холодная рука на плече, сжимающая её плоть до синяков, ловким движением разворачивает Нэнэ на 180°, от чего плохо закреплённая ранее брошь падает на старый пол помещения, и её глаза встречаются с парой янтарных с расширенными, как обычно, зрачками. Обладатель чёрной печати широко улыбнулся помощнице своего близнеца и в знак приветствия помахал ладонью прямо перед её лицом, не задумываясь о манерах.       — Цукаса... Что ты от меня хочешь? — всё, что сейчас было в пустом от неожиданной встречи уме, сразу же слетело с её губ. Почему и как здесь оказался Юги младший, а самое главное, почему до сих пор Благородный Седьмой не почтил собственную грань своим присутствием? Немой вопрос повис в воздухе, но никак не решался быть озвученным, пока Цукаса и Ясиро пристально смотрели друг другу в глаза.       Ёрисиро Седьмой тайны стоял в расслабленной позе, заложив руки за спину, и с дежурной улыбкой, без всяких колебаний смотрел на смертную девушку, словно это он ждал от неё ответа, а не она от него. Выдержав нагнетающую паузу, Цукаса наконец решает озвучить цель своего визита.       — Знаешь, Ясиро Нэнэ, — впервые за долгое время он обратился к ней по имени, да и называл ли он вообще её когда-нибудь так? Холодок пробежался мерзким ощущением по позвоночнику школьницы от шеи до поясницы, и Цукаса продолжил свою речь, — тебе больше не следует убираться в этом туалете и навещать моего брата. Для тебя было бы лучше вообще не приближаться к Аманэ. Даже, можно сказать, безопаснее для твоей и без того короткой жизни.       Беззаботный голос наполнил женский туалет. Слова мальчика не звучали угрожающе, но этого было достаточно, чтобы кровь стыла в жилах. Она не ослышалась? Брат Ханако-куна просил её оставить Седьмого в покое? В чём причина? Мысли девушки метались со скоростью сотни миль в секунду, вопросы роем гудели в голове, но озвучила она всего один:       — Почему?       — Потому что тебя слишком много в его жизни, это заставляет его забывать о ком-то чём-то более важном. Понимаешь? Или мне стоит объяснить тебе более доходчиво, на пальцах? Уверен, они будут мелодично хрустеть, пока я буду ломать тебе их один за другим, объясняя элементарные для всех, но сложные для твоего восприятия вещи. — зрачки призрака неестественно расширились, скрыв собой всю поверхность ярких янтарных радужек. Цукаса стоял всё в той же расслабленной позе, с той же широкой улыбкой, но теперь его потемневший жуткий взгляд был способен свести несчастную в могилу, на краю которой она и без того стояла.       Казалось, что его фигура возвышалась над ней, или это Ясиро так сильно съёжилась от поглощающей её паники, и охватывающего тело и мысли, ужаса? Всё, что она смогла сделать — кивнуть. Этого было достаточно, чтобы Цукаса исчез в чёрной дымке, даже не попрощавшись с до чёртиков напуганной девушкой. Разговор закончился быстро, но ещё долго будет крутиться в голове Ясиро, как фильм с испорченной киноленты: до того она перепугалась этого взаимодействия. Обычно Ханако-кун быстро приходил на помощь и улаживал такие неурядицы, но на этот раз он так и не появился.       Что же ей теперь делать? Нужно ли ей уйти отсюда прямо сейчас, или стоило прибраться в туалете и подождать Ханако-куна, чтобы рассказать об этой встрече? Внутреннее чутьё подсказывало, что сделать это равнялось повышенному до ста процентов шансу оказаться засыпанной кладбищенской землёй раньше срока, поэтому она в спешке ушла, позабыв даже о своём украшении, оставив его лежать на старом потрескавшемся от времени полу.