i'm sick without you

Кого Фэн Синь не ожидал увидеть на своем пороге, так это Му Цина. Видимо, этот решил прийти, чтоб поржать с его помотанного вида, и, не желая заражаться тупостью Фэн Синя, которую постоянно подчеркивал, – хотя, скорее всего, просто зная, что Фэн Синь болен, и не желая заражаться этой неведомой болезнью, но не плеваться ядом в сторону Му Цина было бы невозможно, особенно в собственной голове, – нацепил чертову медицинскую маску. — Ты бы еще защитный костюм нацепил, — сипло проговорил Фэн Синь вместо приветствия, изо всех сил стараясь не хлюпать носом. Му Цин ожидаемо закатил глаза. — Тупостью не хочу заразиться. Ну нихрена себе, он этого идиота читать уже научился! — Все? Неоригинально пиздец. Фэн Синь уже собирался закрыть дверь, но ему помешал носок чужих ботинок. Ебучих лакированных ботинок, которые этот ублюдок носил с таким же ебучим приталенным костюмом. И молчит еще стоит, как рыба, пялится на этот свой ебучий носок. Думает, Фэн Синь ему его не отхреначит? — Че надо тебе? Отдавить ноги? — Се Лянь, — тихо выдавил Му Цин. Фэн Синь своим обремененным болезнью мозгом даже не сразу понял, что тот сказал, но, прокрутив слова в голове, все же осознал их смысл и тут же посерьезнел. Если что-то снова случилось с Се Лянем, если этот ублюдок Хуа Чэн все-таки сделал то, чего ожидал от него Фэн Синь, то он вылетит на место происшествия, игнорируя слабость в теле. И слабость в мозге, который не дошел до того, что в таком случае Му Цин ему бы позвонил, а не приходил вот так. — Что с ним? Блять, если Хуа Чэн… — Да заткнись ты, — на этот раз Му Цин говорил громче, да еще, кажется, увереннее. Захотелось его задушить. — Се Лянь попросил зайти к тебе, потому что ты валяешься уже неделю. О, это на него похоже. Се Лянь был самым заботливым другом на свете и не раз приходил к Фэн Синю, когда тот заболевал, чтобы принести лекарства и напоить куриным бульоном. От последнего, правда, Фэн Синю в первый раз стало только хуже, потому с тех пор Се Лянь приносил покупной. — Почему ты? — прямо спросил Фэн Синь, все же хлюпнув носом. Он убьется из-за этой чертовой простуды. — Хуа Чэн ему запретил. — Вот ган… — Фэн Синь не успел договорить: его прервал Му Цин. — Да с его удачей он сляжет после вашей встречи. Думаешь, я рад? Фэн Синь оценивающе окинул его взглядом, будто пытался измерить процент радости в недруге. Ну да, все-таки не слишком рад. — Ок, милости просим, — он чуть поклонился, сложив руки перед собой, а потом достал вешалку из шкафа, которую тут же забрал Му Цин. — Иди сядь лучше. Если упадешь, я поднимать не стану. Ну и зачем, спрашивается, тогда пришел?! — Хрена с два я упаду. Я полон сил и почти здоров. По взгляду Му Цина было понятно, что тот ему не поверил. И, наверное, все было написано на лице Фэн Синя, потому что после этого перед глазами начало все плыть. Не желая делать так, как сказал ему этот, Фэн Синь опустился на пол под – ну чересчур трагичный, – вздох Му Цина. — Сдохнешь, если послушаешься? — Да. Самовыпилюсь. Еще один вздох и закатывание глаз. А потом рука на плече, от которой Фэн Синь отдернулся так резко, что чуть не упал. — Да пошел ты, — кажется, даже беззлобно сказал Му Цин, оставив парня в покое. — Сам иди нахуй. — На твой? — фыркнул Му Цин, проходя мимо. Фэн Синь не знал, куда тот направляется, и его, наверно, это жутко бесило бы, если бы он не подавился от возмущения. — Да… Он не успел блеснуть своим матерным остроумием: его прервал чих, а за ним второй и третий. Сопли нещадно начали течь по лицу, прямо к нижней губе, и Фэн Синю стало настолько мерзко, что он забыл о своем недуге и пулей ворвался в ванную, где Му Цин вытирал руки после тщательного мытья. Вдоволь навыжимав из своего носа все соки, – хотя левая ноздря оказалась попросту забита, — Фэн Синь умылся прохладной водой и посмотрел в зеркало. В отражении он заметил чужой взгляд, полный жалости – не хотелось признавать, что это была обеспокоенность, такое не в духе Му Цина. — Надо промыть нос, — пробормотал парень, выпуская измученное полотенце из своих цепких пальцев. — Без тебя обойдусь. — Ага, за неделю же догадался это сделать. Фэн Синю оставалось молчаливо признать, что не догадался. Он, на самом деле, только и мог всю неделю лежать, время от времени проваливаясь в сон, и начал глотать таблетки только дня два назад. — Температура? — Наверное. — Жесть ты тупой, даже до этого не додумался. — Да я измерял! — отчаянно бросил Фэн Синь, повернув голову к Му Цину, все так же смотрящему на него. — И сними эту ебучую маску, я чувствую себя больным. — Ты и есть больной. На ковид сдавал? — Сдавал. Отрицательный. Только после этого Му Цин снял маску. Будто кроме ковида нет никаких заразных болезней! И все-таки грех было жаловаться: без этой маски на Му Цина было приятнее смотреть. Как бы Фэн Синь это ни отрицал, было очевидно, что внешне Му Цин ему нравился, только вот характером тот не выдался и цапались они не прекращая. По закону жанра, – а именно трагикомедия, в которую скатывалась его жизнь, – все красивые люди были теми еще сучками. — Умница, — внезапно сказал Му Цин, оставив Фэн Синя пялиться ему в след. Это что, похвала? Он типа снизошел до этого смертного или все же искренне? Уточнять это, конечно, никто не собирался. Проще было принять первую версию и не думать об оставшихся. А может, ему что-то надо, поэтому он подобрался к Фэн Синю в пик его уязвимости? Сделав глупый круг на месте в поисках маски, которую, по-видимому, и Му Цин и не выпускал из рук, Фэн Синь прислушался к тому, что творилось за пределами ванной. Треска огня, который уже мог бы пожирать его квартиру, слышно не было, вода тоже не заливала соседей, – а если бы и залила, то не по вине гостя: Фэн Синю пришлось выключить не до конца закрытый за собой кран. Царила полная тишина, как будто Му Цин ему привиделся. Но стоило пройти секунде с появления этой мысли, и откуда-то раздался писк колонки. Этот мудак хочет разбить его и так раскалывающуюся голову своей музыкой! Фэн Синь поспешил в зал, цепляясь за стены: перед глазами все продолжало плыть, но ему было необходимо спасти собственную жизнь. Лучше умереть от вируса, чем от Му Цина. 
— Если ты включишь свой ебучий рок, я тебя выброшу из окна, — проговорил Фэн Синь, пытаясь звучать крайне злобно. Му Цин, держащий в руках плеер, посмотрел на него с такой усмешкой, что захотелось ему врезать, но сил на это точно не хватило бы. Палец парня опустился на экран, и зазвучала медленная мелодия, похожая на саундтрек из какой-нибудь исторической дорамы. Если такое и слушали, то скорее во время пяти правлений и десяти царств, точно не в двадцать первом веке и точно не Му Цин. — Если болит голова, выключу. Голос его почему-то показался слишком заботливым, а смысл предложения лучше не делал. С чего Му Цину приспичило с ним возиться? — Что тебе надо? — прямо спросил Фэн Синь, не сводя глаз с гостя. Не выдержав, он всё же сел на диван, но сразу же встал, заметив, что объект его слежки удалился на кухню. Ну точно хочет отравить, еще и мозги разъесть своей наигранной заботой и молчанием. — Ну? — Я же говорил. Се Лянь, — Му Цин пожал плечами и достал из принесенного пакета какой-то контейнер. А вот и средство убийства. — Это я слышал, — задница Фэн Синя вновь нашла опору в виде стула, и при виде этого в глазах Му Цина появилась какая-то искорка. Вот бы подушку в его смазливую рожу… — Ну а что тебе еще надо? Выдумать что-то? Му Цин зачем-то включил плиту и перелил нечто – видимо, бульон по совету Се Ляня, – из контейнера в кастрюлю. У Фэн Синя сразу появилось желание спросить, кто же будет эту кастрюлю мыть потом, а потом надеть ее на голову Му Цина прямо с бульоном, если ответ его не устроит. В этом всём точно был какой-то подвох, который, видимо, выбить можно только силой. — И тебе нормально? — Что? — Му Цин удивленно посмотрел на него, закатывая рукава рубашки. В голове тут же появилась мысль, что выглядеть он начал еще красивее, чем обычно, и на нее Фэн Синь мысленно натравил клетки мозга, которые не отвечали за странный фангерлинг на грани жажды убийства. — Ну, за мной ухаживаешь. — Ну мы же… мы же… Му Цин повёл свободной рукой, пока вторая мешала бульон. — «Д-друзья»? — фыркнул Фэн Синь, и Му Цин тут же закатил глаза и отпустил ложку. — Всё, я ухожу. — Нет! — Фэн Синь даже дернулся, пытаясь перекрыть выход, и стул, на котором он сидел, с шумом упал. Но Му Цин даже с места не сдвинулся, только ухмыльнулся, сложив руки на груди. И вот теперь ему хотелось снова двинуть. — Не дуйся, просто извинись, — он пожал плечами и вернулся к бульону, оставляя Фэн Синя наедине со своими мыслями. А где драка? Где ругательства? Да, конечно, драки обычно начинались с нетерпения Фэн Синя, но Му Цин обычно доводил его до трясучки! А это что, новая роль приличной женушки, которая будет ухаживать за больным? — Кретин, у меня микроволновка есть. Му Цин промолчал, даже не обернувшись. — Сам потом эту кастрюлю мыть будешь. И снова ничего. — Ты что, не разговариваешь теперь со мной из-за этого? Судя по отсутствию ответа, он попал в точку. — Ладно, — Фэн Синь готов был поклясться, что почувствовал, как его душит собственная невидимая рука, не дающая произнести слово. Но он все-таки смог: — Извини. — Вот видишь, все так просто. Му Цин не говорил всего с минуту, а Фэн Синь уже готов был расплакаться от радости! Пусть уж лучше никогда не затыкается, чем молчит, отправляя все реплики Фэн Синя в долгий беспросветный игнор. Только об этом никто ему точно не скажет. — С чего ты со мной так общаешься вообще? Тебя поменяли? Ау, в тело главного злодея вселился кто-то другой? — Хорошую книжку о детском воспитании прочитал просто. — Ты охуел?! — Фэн Синь даже закашлялся от возмущения, которое могло остановить только последовавшее за ним удивление: на столе перед ним оказался стакан воды и неизвестная таблетка, которая тут же оказалась в руках. Ее и покрутили в пальцах, и обнюхали, и осмотрели, пока Му Цин не цокнул, не выдержав: — Обычная сосалка от кашля. Я не собираюсь тебя травить. — Сам ты сосалка, — удовлетворенный собственным остроумием, Фэн Синь все же взял таблетку в рот. Приятный вкус, будто Му Цин запомнил, что ему нравится апельсиновый. — Будешь извиняться? Фэн Синь тут же виновато кивнул: — Прости. Улыбку Му Цина нужно было видеть, но тот сразу же скрыл ее, отвернувшись. А Фэн Синь все продолжал пялиться на его спину, следя за тем, как мягкая на вид ткань рубашки двигается от каждого действия Му Цина. Отчего-то тот выглядел так по-домашнему, суетясь на его кухне, где впервые за чем знает сколько дней пахло нормальной едой, а не очередной доставкой из ресторанчика неподалеку. Впервые за Фэн Синем ухаживал кто-то, кто не Се Лянь, впервые кто-то видел его слабым от болезни, неспособным полностью позаботиться о себе, и это… трогало что ли. Фэн Синь не понимал, что это за чувство, что за эмоции он испытывает от одной мысли о том, что Му Цин ему помогает. Причем не как раньше, когда они, погрызшись вдоволь, помогали друг другу прийти в себя. Когда Му Цин помогал ему обрабатывать рану из-за того, что в какой-то момент ссоры Фэн Синь напоролся на торчащий из забора гвоздь. Когда Фэн Синь нес его на спине, так как этот кретин настолько сильно топал ногой от негодования, что в один миг чуть ли не свернул ее. В общем, в их неповторимой, не похожей ни на что вражде-дружбе появилось нечто новое, отчего Фэн Синю было даже как-то не по себе. Чтобы хоть чем-то себя занять, кроме мыслей, он поднялся со стула и взял градусник со столешницы. Для этого пришлось пройти мимо Му Цина, все так же ворковавшего над, как оказалось, супом, который пах так великолепно, что желудок связался кокетливым бантиком от голода. — Вау, где ты такой купил? — не удержавшись, спросил Фэн Синь, нажимая на кнопку на градуснике и засовывая его под мышку. Теперь предметы не так сильно плыли перед глазами, поэтому он позволил себе лишь опереться о столешницу. В конце концов посидеть на стуле он еще успеет. Му Цин долго не отвечал, видимо, раздумывая над ответом, и Фэн Синь хотел уже спросить что-то другое, когда услышал тихое «я сам». Не нужно было иметь полностью здоровый мозг, чтобы понять, что он там сам сделал. Этот парень сварил для него чертов суп, который пах как пища богов! Даже лучше пищи богов! Нет, Му Цину стопроцентно что-то было нужно. — Сам сделал? — все же переспросил он, не веря своим ушам. — Не говори, что не веришь, что я умею готовить, — ощетинился в ответ Му Цин, выключая плиту, и сложил руки на груди, прежде чем с вызовом посмотреть на Фэн Синя, у которого разве что челюсть не упала от удивления. Конечно, он знал, что Му Цин хорошо готовит, но он также знал, что самым колким и вонючим скунсом он становился только когда смущался. С чего ему смущаться? С того, что он приготовил Фэн Синю суп, не добавив туда мышьяк? — Да я… Фэн Синь не успел оправдаться: ему в руки всунули пиалу супа, да еще и так яростно, будто в нем все-таки был мышьяк. — Садись и ешь. И как он мог ослушаться? Кажется, Му Цин все же прочитал хорошую книгу о воспитании детей, и это не было шуткой. Да и для учителя эта вещь все же могла быть достаточно полезной. — А ты не будешь? — как-то даже грустно спросил Фэн Синь, увидев, как Му Цин принимается за несчастную грязную кастрюлю. — Я взял только на одного. — Поделим. — Тут и так мало, а ты небось всю неделю нормально не ел. Спорить было нечего: он и правда не ел нормально всю неделю. Поэтому Фэн Синь с обреченным видом начал есть самый вкусный суп в своей жизни, отчего-то не беспокоясь, были ли в нем какие-нибудь психотропные вещества и яды. Если он умрет от этого супа, то его вкус будет того стоить. Перед Фэн Синем осталась всего половина, когда Му Цин подошел к нему и протянул руку. Фэн Синь непонятливо уставился на него. Заплатить что ли надо было? Вздохнув, Му Цин попросил: — Градусник отдай. С минуту он пристально изучал цифры в маленьком окошке, несколько раз переводя взгляд на мирно потягивающего суп Фэн Синя, будто сравнивал, достоин ли он такой огромной цифры на таком маленьком градуснике. В один момент он тяжело вздохнул, убрал градусник обратно на столешницу, словно там было его законное место, и достал из сумки, с которой пришел, небольшой пакетик с коробочками. Лекарства. — Да у меня были… — начал было говорить доевший Фэн Синь, но Му Цин его прервал: — У тебя все просрочились, я выбросил. Знал же, что ты такой лопух. — Я не лопух! — к Фэн Синю вернулось легкое, но все же навязчивое желание сжать пальцы на этой тонкой шее и душить. От него не так-то просто было отказаться, даже после всего, что Му Цин для него сделал. — Аптечку обновлять надо, слышал о таком? У тебя лекарства двадцатого года! — Му Цин выдавил две таблетки и налил воду из чайника. — Да нормально же, половина как раз до этого года, можно выпить. — Они до двадцатого, идиот! Фэн Синю было обидно, но возразить он не мог. Правда идиот, что с этим поделаешь. Ему пришлось послушно выпить все таблетки, которыми Му Цин хотел его напичкать, еще до того, как встать, чтобы помыть пиалу. Но последнее он не успел: посуду буквально выхватили у него из рук: — Иди лежи. Я помою. — Чего ты так взъелся. Какой у меня приговор вообще? — Тридцать восемь и пять. — Смертная казнь… — выдохнул Фэн Синь, прежде чем похлопать застывшего от прикосновения Му Цина по плечу. — Спасибо. В ответ он смог услышать тихое «не за что» и более громкое «да вали уже», и с легкой улыбкой на губах ушел в спальню. Шторы там были задернуты уже неделю как, на стуле недалеко от кровати лежал монстр из самой разной одежды, но убираться не было ни времени, ни сил. Да и кто сказал, что Му Цин придет к нему в спальню? Наверняка будет сидеть в уголочке, либо потом скажет идти закрывать за ним дверь. Фэн Синь поудобнее устроился в кровати, раскинув ноги, и минут пять бездумно скроллил ленту на Вейбо, пока не заявился Му Цин с мокрым полотенцем в руках, весь взъерошенный, как наседка: — Совсем идиот? Телефон отложи и спи, — с этими словами он нежно устроил мокрое полотенце на лбу у Фэн Синя. Сразу начало казаться, что он в раю. Да еще и перед глазами был ангел. Как ни крути, а Му Цин ничего такой. — Что? Поняв, что, видимо, пялился слишком долго, Фэн Синь покачал головой, а потом спросил: — Ты уйдешь? — Да, а ты думаешь, у меня совсем дел больше нет? — опять ощетинился Му Цин, по-деловому расправлявший рукава рубашки. — Я взял запасной ключ у Се Ляня, не вставай. Он поправил одеяло, которое Фэн Синь уже успел скинуть, и от этого жеста стало почему-то так тепло на душе, что невольно захотелось плакать. Видимо, его мозгу уже стало настолько тяжело, что он начал выдавать случайные эмоции на самые обычные ситуации: все-таки Му Цин не впервые был… каким-то заботливым. В этом не было ничего такого. Фэн Синь кивнул, а потом провел кончиком языка по обсохшим губам: — Тогда напиши, как вернешься домой. — Волнуешься? — фыркнул Му Цин. И улыбнулся. Как-то даже кокетливо, так, что стало немного не по себе. — Еще чего. Обойдешься. Му Цин засмеялся так, что былое желание заплакать вернулось с новой силой. Фэн Синю пришлось закрыть глаза и попытаться уснуть. — Вода на столике. Напишу, как дойду. Это было последнее, что он услышал до того, как уснуть, пусть и помнил, что в полузабвении прощался с Му Цином и в какой-то момент даже ощутил прикосновение к щеке. Короткое прикосновение нежной кожи, чуть холодной после мытья рук, которое казалось даже сном, ведь, проснувшись, Фэн Синь не увидел рядом с собой никого. Даже сообщения на телефоне не было, словно Му Цин остался во сне, навеянном лихорадкой. Только вот в квартире все еще пахло супом, а Му Цин, несмотря на все свои заверения, что он уйдет сразу же, лежал на диване, сопя в подушку. При виде него Фэн Синь остановился. На Му Цене была одна из футболок, составлявших монстра из одежды, оставшегося в спальне, а нижняя часть тела осталась прикрытой пледом. Он явно и не собирался уходить. Кто вообще знает, может, он пришел, чтобы в конце концов остаться. Что, если вся история с Се Лянем, которого не отпускал злой и заботливый Хуа Чэн – всего лишь плод фантазий Му Цина? Фэн Синь улыбнулся своим мыслям. Поправив плед на парне, он ушел обратно в спальню.