Солнце умирает в сумерках

      Вернувшись в четвёртом часу ночи, Дин некоторое время провёл на улице, разглядывая мигающий фонарь вдалеке. Кортлин выглядел как-то… безопасно. Все свои, преступность по-любому нулевая — вот чего копы похожи на ленивцев. Достаточно безопасно. Спокойно. Но решивших прогуляться под светом луны — к огромному удивлению, тучи разошлись, — не нашлось.       И всё это — непривычно.       Города, в которых бывал Дин по работе, так или иначе имели тёмную сторону, но Кортлин — чист. Вообще ничего. Если, конечно, не учитывать предчувствия, которое появлялось пару раз, и пропавшего юношу. И отца, который куда-то делся и не выходил на связь.       Прицокнув, Дин оттолкнулся от холодной поверхности автомобиля и направился в сторону дома. Лучше продолжить работу завтра — точнее, уже сегодня, — а сейчас стоило поспать. Этим Дин и планировал заняться — грохнуться на кровать и отрубиться. Получилось. Вот только не совсем удачно. Уснуть-то уснул, но сны никто не отменял. А сны — тяжёлые, длинные и тягучие, сливающиеся в один запутанный клубок змей и не выпускающие обратно в реальность.       Снилось что-то размытое, непонятное, странное. Мрачный сосновый лес, какие-то тропы, а Дин всё шёл и шёл по ним, сворачивал, петлял и шёл дальше, пытаясь найти выход из чёртового лабиринта. С каждым шагом ноги тяжелели всё больше, словно вязли в невидимой трясине, но почему-то всё равно продолжали двигаться вперёд. В какой-то момент Дин почувствовал — или даже увидел — себя марионеткой в руках кукловода.       Когда же получилось через силу разлепить веки в реальности, солнце не ударило по глазам — Дин лежал на животе и лицом в противоположную от окна сторону. И, кажется, отлежал половину себя. Перевернувшись на другой бок, Дин прищурился и повёл челюстью, немного разминая ту. Шторы распахнуты, но беспокоиться о солнце не стоило — сегодня снова пасмурно, а электронные часы вещали о четвёртом часе дня.       Тупо глядя на красные циферки, Дин медленно моргал, заставляя мозги работать. Это он… чего… половину суток проспал?       Это как понимать?       Он — тот, кто просыпался от любого шороха и спал максимум часов семь, если повезёт, — проспал половину суток?       Или часы сломались?       В итоге, сев на кровати, Дин потёр лицо и чуть свёл брови, когда задел колючую щетину. Чувствуя покалывание в онемевших частях тела, Винчестер неспешно поднялся и, захватив необходимые вещи из рюкзака, направился в ванную. Вместо пятнадцати минут ушли все тридцать пять — и большая часть этого времени оказалась посвящена горячему душу, который помог выйти из состояния овоща. И… о Господи, как же всё болело, будто вместо сна наяривал мили по горной местности! Но душ и с этим разобрался. Почти.       Сменив одежду, а прошлую закинув в стирку, Дин послушался зова желудка и отправился на кухню. На столе нашлась записка: «Завтрак в холодильнике. Заканчиваю в шесть. Спасибо». Дин слабо улыбнулся, немного сонно потирая уголок глаза и открывая холодильник. И правда, на полке расположилась широкая тарелка, заботливо прикрытая второй. Приятно удивившись количеству бекона и стоящей рядом бутылке кетчупа, парень разогрел завтрак и сварил кофе, тем самым окутав кухню чарующими ароматами.       Однако настенные часы заставили поторопиться — Миссури заканчивала через пятьдесят минут. Прикончив завтрак, который стоило назвать ужином, Дин замочил грязную посуду и отправился на сборы. И только на выходе понял, что не знал, где работает Миссури. Вернувшись на кухню и подняв записку, Дин нашёл ответ на обратной стороне — адрес больницы, что удивило. Миссури работала врачом?       В итоге без двадцати шесть Дин стоял перед госпиталем и, облокотившись на чёрный бок своей Детки, кутался в куртку от весеннего холода, как и прочие люди. Взгляд блуждал по скудной местности, не цепляясь за людские фигуры. Глаза словно кого-то искали, но оно и понятно — Дин ждал Миссури. Однако это не помешало заприметить золотистую Вольво в углу парковки.       Зачем такому тихому городку судмедэксперт? Что делает этот мужчина целый день, находясь в стенах больницы? Сидит? Перебирает бумажки? Строит карьеру модели?       А вот и тот самый судмедэксперт. И снова зелень глаз прилипла к нему, словно железка к магниту. Мужчина, кажется, тоже посмотрел в его сторону, когда дошёл до своей машины, но Дин не мог знать наверняка — они находились по разные стороны парковки, чтобы человеческое зрение было способно различить направление чужого взгляда — только поворот головы в свою сторону.       — Дин? — позвал голос сбоку, и Дин с трудом повернул голову, до самого конца не отрывая взгляда от мужчины. Лёгкие наполнились прохладным воздухом, и Дин понял, что почти не дышал.       Рядом оказалась Миссури, выжидающе смотревшая на него. Дин непонимающе заморгал, краем глаза замечая, что парковка несколько изменилась: исчезли — видимо, уже уехали — некоторые машины. Неужели прошли те двадцать минут? Или Миссури освободилась пораньше?       — Уже всё? — сориентировавшись и потому простояв в растерянности всего пару секунд, натянуто улыбнулся Дин, отталкиваясь от чёрного бока. — Рано вы.       Настал черёд Миссури недоумённо моргать, обходя машину.       — Где-то витаешь? — прямо спросила женщина, когда забрались в машину, и Дин неловко кашлянул, бросая взгляд в сторону, где пустовало место Вольво.       — Задумался, — бросил он и завёл машину, которая тут же заурчала, лаская слух. Прекрасно. Ни одна Вольво не сравниться с его Деткой.       — На самом деле я задержалась, — медленно произнесла Миссури, глядя в окно, и Дин тут же прикусил язык. — И, Дин, у тебя нос и щёки покраснели от холода.       — А… — протянул Дин, дотрагиваясь до носа и щёк тыльной стороной ладони. И правда — холодные, как и сами руки. — Да пустяки…       Да уж, середина марта, а весной совсем не пахло. Только весенний холод его мало волновал. Куда девалось время?       — Мэм, так кем вы работаете? — завёл непринуждённый разговор Дин, прогоняя лишние мысли и вопросы, на которые не знал ответа. — Неужели доктором?       — Тебя это удивляет? — судя по тону, Миссури и удивилась, и возмутилась. — Или имеешь что-то против врачей?       — Не назвал бы себя фанатом больниц, — хмыкнул Дин, заворачивая за угол.       — Я — детский психолог, — не стала тянуть женщина.       — О… Ого… — По большей части Дин удивился тому, что Кортлин оказался не совсем пенсионерским городом. Но он бы всё равно не сказал, что здесь имелся наплыв детей, — по большей части Дин видел лишь студентов. Да и школ поблизости не наблюдалось, а университет на окраине — пожалуйста.       Оставшийся путь Дин чуточку растерянно расспрашивал о работе психолога, а Миссури активно отвечала. В итоге оказалось, что под «детским» имеются в виду не маленькие дети лет десяти, а все несовершеннолетние, — на этот счёт Дин бы поспорил. Только факт того, что у всех разное детство и по-разному проходит период взросления, закрыл рот. Но не все пятнадцатилетние — дети.       Тц, нормальная жизнь… Что она хоть представляет из себя? Как можно спокойно спать, зная, что где-то в мире живут красноглазые твари, убивающие невинных? Наверное, из-за этого знания Дин бы не смог жить нормально. А Сэм смог. Сэм — другой, более умный и заботящийся о собственном будущем, когда Дина, как и отца, заботили другие. Или вовсе не другие, а собственные — навязанные — стремления?..       Ближе к ночи, когда город готовился ко сну, Дин снова уехал. В этот раз отправился ко второму выезду, имеющему развилку: левый поворот вёл к местному пляжу, правый — в Порт-Анджелес. Дин свернул направо.       Путь в сопровождении гигантских сосен по обе стороны и ровной полосы шоссе под колёсами занял час. Небо и луна спрятались за облаками, и оставалось надеяться лишь на свет фар Импалы, которую стоило бы заправить. Весь путь Дин ничего не испытывал в плане охотничьих чувств. Предчувствие молчало, и Винчестер уже попросту не знал, как реагировать на это затишье.       Порт-Анджелес оказался противоположным Кортлину городом. Конечно, не полной противоположностью, но в Кортлине ночь — спокойное и безмятежное время, а здесь — буйство преступности. Весьма неожиданно на самом деле. То там, то тут Дин натыкался взглядом на пьянки и, о боже, байкеров, которые строили из себя крутых, — бровь так и тянулась вверх, а глаза жаждали закатиться в пятидесятый раз.       Заправив Детку, Дин некоторое время покатался по городу и едва не заблудились среди одинаковых улиц в свете фонарей. Конечно, он знал и понимал, что стоило бы пройтись пешком, но оставлять Импалу не хотелось. Совсем. Вот вообще. Вот ни за что на свете. Поэтому поиски снова не увенчались успехом, и вскоре Дин отправился обратно.       Вампиров не было. Обычно внутренняя чуйка срабатывала сразу же — в тот момент, как охотник оказывался в пределах города, в котором обитали кровососы, или поблизости от них. Но сейчас та благополучно дрыхла. Однако присутствовала ещё одна странность — потеря времени, но делать какие-либо выводы стоило, наверное, чуточку позже. Порешив на этом, Дин вновь забылся очередным беспокойным сном.       Высокие сосны, которые перекрывали вид на чёрное небо; заросли папоротника, так похожие на непроходимые стены; колючие кустарники, что царапали руки и рвали одежду, и непроходимая дорога, вьющаяся змеёй, — всё повторилось вновь. Дин снова стал безвольной куклой, смотрящей только под ноги. Куда его вели? Для чего? Почему даже во сне ему не давали покоя, вынуждая что-то делать? И почему он даже головы поднять не мог, покорно следуя указаниям нитей?       Проснулся Дин на пару часов раньше, чем вчера, но в том же разбитом состоянии, отлежав руку.       «Стоит начать засыпать на спине», — мелькнула мысль, пока он разминал покалывающую конечность и всё остальное в придачу.       Вчера Миссури сообщила, что с утра отправится к подруге в Портленд и вернётся только к вечеру воскресенья, то есть завтра. «Присмотришь за домом и никаких гостей, Дин», — шутливо пригрозила та, зачем-то вверяя своё жильё сыну знакомого… Нет, Дин не понимал эту женщину. Как можно быть такой доверчивой? Где хоть грамм подозрений в его адрес? Вечеринок Дин, конечно же, устраивать не собирался, как и в целом звать гостей или какую-нибудь девушку, если уж на то намекала Миссури. Девушки тут, конечно, хороши, но пока было не до этого.       Закончив с первым приёмом пищи к трём часам, Дин отправился в полицейский участок. Собственный поиск приносил нулевой результат — Винчестер надумывал сменить локацию и наведаться в лес. Только после всех снов-кошмаров в лес не хотелось, поэтому-то он и решил сначала разузнать о продвижении дел со стороны Габриэля. Если тот, конечно, не забрал свои слова назад.       В этот раз участок напоминал вымерший отдел: пара рядовых копов с кофе и сонная Чарли за стойкой администрации. Однако, стоило Дину подойти, как та оживилась и с внимательным прищуром оглядела его. Прищур показался… странным — каким-то оценивающим и цепким. Ну ладно. По её словам, Габриэль отсутствовал — дрых на законном выходном. Но даже без его ведома Чарли –видимо, шериф доверял ей, — сообщила, что никаких новостей о Роберте Смите не поступало. Поболтав ещё немного на отвлечённые темы и натянуто поулыбавшись, Дин вышел из полицейского участка с пустыми руками. Ну, если не считать того странного чувства, оставшегося после пристального взгляда и жалостливой интонации. И к чему Чарли жалеть его? И что такого пыталась высмотреть?       Выкинув из головы странную Чарли, Дин решил заехать в продуктовый — точнее, такое указание оставила Миссури в записке возле завтрака. Список состоял из одного наименования: «Кофе», — и приписки: «Возьми подороже, в зелёной пачке». Что ж, ладно. Ради хорошего кофе можно и раскошелиться. Найти нужный отдел, как и отыскать тот самый «кофе в зелёной пачке», не составило труда. А вот выйти из отдела оказалось куда сложнее.       Чуточку осознанно Дин тянул время, оттягивая рандеву с лесом, которого по горло хватало во снах, — поэтому-то и тормозил, делал всё медленно, несколько лениво. Да и куда торопиться? Ещё ведь только обед, а ехать предстоит ночью.       Неспешно выныривая из чайно-кофейного отдела, Дин встал как вкопанный с широко распахнутыми от удивления глазами. Снова этот судмедэксперт. И снова зелень глаз встретилась с серым небом.       Мужчина стоял перед полкой с сахаром через десяток шагов и у неё же замер с повернутой в сторону застывшего Винчестера головой. Хоть мысли и покинули русую голову, но что-то твердило, что с этим типом что-то определённо не так. И в этот же момент Дин впервые наплевательски отнёсся к своему предчувствию, которое тут же, словно согласившись с ним, притихло. Тем более предчувствие реагировало не так, как на вампиров, а это означало, что и Габриэль, и этот судмедэксперт чисты. Беспокоиться не о чем. Вот только… Отчего-то Дин в данный момент ощущал непостижимое спокойствие — и без помощи всяких там отброшенных предчувствий.       Мужчина и правда выглядел… потрясающе, наверное. Необычно. Странно даже. Он был не таким, как все.       Растрёпанные тёмные волосы, бледная кожа, которой не повредило бы солнце, уж больно правильные черты лица, бледноватые, будто замёрзшие или даже обескровленные, губы и серые глаза, напоминающее небо в пасмурный день. Тонкие меловые пальцы были созданы, чтобы держать золотые бокалы, украшенные камнями, а не пакет сахара и пластиковую корзинку. Неизменный бежевый плащ и водолазка с высоким горлом под ним.       Так обычно необычно. Наверняка у этого типа от девушек отбоя не было; или же девушка, а то и жена, имелась и вся изводилась, выпуская этого мужчину на обозрение всем желающим.       Наверное, если бы подросток с неприятным парфюмом, напоминающим болотную трясину, не врезался в Винчестера сзади, пустив от неожиданности столкновения неприятный холодок по спине, Дин бы смотрел и дальше. И какой же костлявый студент, чёрт! Совсем детей не кормят! Камень и то помягче будет. Пока студент извинялся и оправдывался тем, что задумался, Дин упустил из виду судмедэксперта, и это вызвало… разочарование? Почему?       Осознание громыхнуло молнией средь бела дня.       Почему он пялится на какого-то мужика, когда вокруг целый цветник на любой цвет и вкус? Почему каждый раз, смотря на этого типа, невольно задерживал дыхание? Вот только… нужно признать: этот незнакомый тип и правда был красив — такого Дин не говорил ни об одном мужчине, если не считать самого себя.       Поняв это и после вспыхнув от негодования, Дин поспешил к кассе, выкидывая из головы всяких судмедэкспертов.       Вечером же, как и планировал, Дин спрятал Импалу за деревьями, съехав с дороги, и с одним мачете и фонарём отправился в лесную гущу, когда прошли сумерки. В этот раз безмятежное спокойствие не окутало его зимним одеялом. Дин чуточку напряжённо расхаживал по лесу, полагаясь только на зрение, пока фонарь, который мог привлечь внимание и выдать его расположение, находился в кармане неизменной отцовской куртки. Однако, если сравнивать вчерашнюю поездку в соседний город, то в лесу было очевидно спокойнее. Сам лес успокаивал. Правда, будучи в сгоревшем доме, где в любой миг мог провалиться либо он, либо второй этаж на него, чувство безопасности казалось более реальным — едва ли не осязаемым, — чем посреди многовековых деревьев.       Дин совсем не понимал, в чём причина поломки чувства самосохранения, но списал на то, что в лесу всегда чувствовал себя комфортнее, чем остальные люди. Лес словно… Дин не знал. Любой лес словно был исписан невидимыми надписями: «Здесь безопасно», «Тебя не тронут», «Всё в порядке», — и ведь правда.       Всякая охота, включающая в себя поход в лес, заканчивалась хорошо. Конечно, могли быть раны, но серьёзных — никогда. Большинство шрамов, покрывающих его тело, — последствия городских охот. Его и кусали — благо, у вампиров опасна только кровь, — и швыряли в стены, и, бывало, ломали им эти же стены, из-за чего несколько раз жизнь охотника висела на волоске; но в лесу — никогда. Ну, почти. Разок он отвлёкся и поплатился сломанной рукой, — больше Дин подобных ошибок не совершал. И всё же в лесу везло больше. И это так странно, потому что к нему даже животные тянулись! Из-за этого Сэм не раз подшучивал над ним в детстве, обзывая принцессой. Вот только этим самым животным Дин не спешил отвечать взаимностью.       Будучи прекрасно осведомлённым о своей лесной живучести, Дин проходил в темноте целый час, оступившись лишь пару раз, но так ничего и не почувствовал. Снова пусто. Снова никаких вампиров. Снова чуйка тихо спит. Лишь одни высокие сосны, голые кусты, пружинистая подстилка под ногами, свет луны, освещающий всё это, шелест и скрип колючих крон под прохладным ветром, хлопанье крыльев ночных птиц и совиное уханье. Более ничего. Никаких ниток, ноги слушаются, голова самостоятельно крутится. Не сон.       Но, если уж быть честным с самим собой, сосредоточиться на поиске не получалось. Мысли так или иначе утекали в сторону шерифа и судмедэксперта. Предчувствие против них молчало, но ведь Дин на подсознательном уровне чувствовал, что что-то не так. Да по-любому что-то не так! Но, похоже, это касалось только того судмедэксперта, чьего имени Дин не знал, — с Гейбом-то он времени не терял. Они сталкивались каждый день, и каждый раз Дин зависал, как старая кассета. Этот судмедэксперт — стопроцентный человек, но почему-то этот человек интересовал его. Стоп, интересовал?! Ну да, Дину вполне любопытно, чем может заниматься судмедэксперт в месте, где почти не происходит преступлений и убийств. Но не более.       Кажется… Нет, Дин был полностью уверен, что его просто интересует работа этого странного мужчины. Не более. И…       Чёрт! Снова он застыл на месте, погрузившись в мысли.       Досадливо пнув землю и прицокнув, тем самым нарушив тишину, парень развернулся на все сто восемьдесят и двинулся обратно к машине. Хотя бы безопасно — можно фонарь достать и не убиться в сгущающейся темноте.       Примерно через половину пройденного пути ветер усилился — наверняка принесёт очередной дождь, — и Дин поплотнее запахнул отцовскую куртку. В этот же момент стало не по себе, как-то происходило уже несколько раз до этого, и Дин выключил фонарь. Осмотрелся на месте — никого. Но не прошло и трёх секунд, как сведённые к переносице брови расслабились сами собой. Снова воцарилось спокойствие, напоминающее зимнее одеяло.       Выдохнув, Дин продолжил путь. Показалось.       Странный город.