Помоги пж с домашкой

      Проклятие поражало разум Лизы быстрее, чем она ожидала. Она сидела за столом и ощущала, как теряла сознание.       Когда сумерские студенты слышат о проклятиях, то представляют что-то физическое. Оно и не удивительно: профессора любят первое время пугать таким, дабы ученики не ввязывались в неприятности из-за любопытства. Она помнит это, будто было вчера – идет пара на первом курсе, все воодушевлены и внимательно слушают, а ее наставник говорит: «Не лезьте к хиличурлам, иначе они заразят вас своей скверной и полезут волдыри, от выстрелов магов бездны пучит, а от взгляда на проклятые книги теряется зрение». Понятное дело, что со временем понимаешь, что тебя пугали. Или путем обучения, или опытным, но более яркие воспоминания и установки люди помнят лучше, с этим ничего не поделать. Но то было уроком от профессора: не все, что вам говорят авторитеты, может быть правдой. Но большая часть проклятий скорее похожа на те, о которых рассказывают сказки. Что-то из разряда: «ведьма заколдовала главного героя, и он больше никогда не сможет говорить больше одного слова в день». Иронично, что в ее ситуации заколдована сама ведьма.       Отбросив жалость к себе в сторону, Лиза взяла нужные бумаги и направилась в мужской корпус. Преподаватели пошли ей навстречу и не стали изгонять за нарушение запрета. Дали шанс закончить академию и уехать с богом. Вот только теперь из-за того же проклятия она не может закончить последнюю свою научную работу. Переминаясь с ноги на ногу и пытаясь не думать о боли в голове, она постучала в дверь. Открыли довольно быстро, как и всегда. – Ты поздно. Чего надо? – Ты как всегда не церемонишься, Зандик. Если хочешь, чтобы я перешла сразу к делу, сначала пусти меня. Не хочу получить за вторжение у начальника общаги. – Сильнее, чем ты получила, уже не будет. Проходи, Бай Чжу тоже скоро придет.       В комнате парней за годы почти ничего не изменилось: куча рухляди так и лежит у кровати Зандика, а сторона Бай Чжу ломится от горшков со всякими саженцами. Но, кажется, они неплохо ужились друг с другом. Лиза была рада этому, ведь, когда она уедет, ее близкие продолжат жить в мире. Она положила бумажную стопку на стол и уселась на диванчик: дольше она стоять уже не могла. Видимо, последнюю работу ей придется защищать либо с тростью, либо этапами, либо в полузабытье. Но сейчас об этом думать рано – надо ее хотя бы доделать. – Зандик, тут такое дело… Можешь мне помочь с этой работой? – просить у него, даже после всего, через что они вместе прошли, было неловко. Даже унизительно слегка. – Там уже все изучено и сделано, осталось только оформить. А я к архонтам отправляла всю эту бурду. По крайней мере, ей казалось, что понаглеть напоследок будет не лишним. Он опешил. – Ты… Просишь меня? – Зандик усмехнулся, почувствовав прилив гордыни. – Да-да, смейся сколько хочешь. Можешь считать, что я проиграла в нашем маленьком споре. Тебе я могу доверить в подобном вопросе. Пожалуйста, не подведи меня. А я пока спать. И она действительно перевернулась на другой бок и задремала. Серьезно? – Тц, еще и перевернула все так, будто с барского плеча позволила мне прикоснуться к шедеврам. Это уже не будет считаться твоей работой, теперь она групповая! – ворчал парень уже себе под нос.       И все же Зандик сел за стол и начал писать. На самом деле в их споре так никто и не выиграл: у каждого были свои победы и свои оплошности. Лиза так много раз спасала его от разных передряг, что он просто не мог ей отказать. Тем более сейчас. В его голове почему-то четко установилась уверенность, что Лиза больше не собирается с ним видеться. Что уедет восвояси и никогда больше не появится ни в его жизни, ни в жизни общего друга. Что она уже собралась умирать... И он сейчас помогает ей отправиться в последний путь. Собственноручно убивает.       В комнату зашел Бай Чжу. Он сразу почувствовал атмосферу общей тоски и подошел поближе, чтобы понять все самому и не задавать лишних вопросов. И тоже поник. Что же они сделали не так, раз Лиза решила поступить так? Она ведь никогда не была для них обузой или чем-то подобным. Ему, как и Зандику, не хотелось с ней расставаться. И в новость о проклятии до сих пор не верится. – Слушай, раз уже ничего не поделаешь, сколько бы мы ни пытались сопротивляться, должен ли я подписывать ее смертный приговор? – Зандик первым нарушил тишину. – Ты не хочешь ее отпускать? – Бай Чжу горько улыбнулся. – Не хочу этого признавать. – Тогда давай я возьму эту ношу. Ложись к ней, я все допишу. Ты нужен ей рядом, как никогда нужен. Быть может, она передумает. А если нет, – он немного помедлил, подбирая слова. – Если нет, то мы как минимум показали, как она нам дорога. На том и порешили. Бай Чжу всегда был жертвенным, Зандик, пусть и упирался, готов был действовать, а Лиза была той, перед кем эти качества было не жалко проявить.       Но она не передумала. Очень благодарила, даже много улыбалась, как и обычно, даже с успехом защитила работу, но все равно уехала. Смотреть ей вслед было тяжело. Парни не смогли вымолвить и слова ни по дороге домой, ни на следующее утро. Но надежда еще была – они заставили ее пообещать, что та будет писать как можно чаще. Так что хотя бы фотографии монштадтских котиков можно было ждать.       Через пару месяцев после выпуска Лизе Минчи было присвоено звание лучшей ученицы академии Сумеру. Посмертно.