×××
Заповедный лес, куда тетушка Молли ходить ему почему-то запретила, стоял непроходимой зеленой стеной на пути у каждого шторма. Лес трещал от усердия, сыпал листвой и хвоей, цеплялся за землю корнями и кустами. Ветер тоже не сдавался — выворачивал листья серебряной стороной к небу, метал низкие, набухшие от воды облака через границу гор и снимал стеленые крыши, стаскивал на землю вязаный хворост и солому. Дождь был холодным. Учитывая, что до этого солнце пекло так, что на камнях можно было обжечься, подобная аномалия была чрезвычайно неприятной. Хотя Гарри смог отыскать себе местечко посуше в протекающем доме. Очень не хватало печи — обжечь бы глину, выстроить стены, навязать тугие прутья, настелить крышу. Но с самой весны он почему чувствовал: ему недолго осталось жить в этом доме. И дело было вовсе не потому, что после смерти родителей, Джинни и ее семья были убеждены, что он женится на ней. Гарри тяжко вздохнул и снова бросил тоскливый взгляд на лес. Лес шептал, лес провожал мельчающий дождь, манил, уговаривал, снился во снах. Лес звал. Юноша обнял себя за плечи, вспоминая давешний сон, где он был в лесу, а сильные горячие руки, белокожие, без единого волоска, но с острыми когтями, обнимали его, и сильное тело жалось со спины, крепко, уверенно. Кто-то потирался о него сзади, и все его существо рвалось навстречу, желая раскрыться, обернуться и увидеть… Он не знал, кого, но знал, что кто-то ждет, свистящим шепотом обещая любовь и ласку. Кто-то, чьи руки вызывали у него сладостную истому в теле. Кто-то, кто был способен одним только горячим дыханием бросить его тело в дрожь, прогнать волну колких мурашек, обращая каждый нерв в жаждущий чувственных прикосновений фитиль свечи, на котором пульсировало отзывчивое пламя. Гарри прерывисто вздохнул, втянул носом запах мокрой земли и грозовую свежесть. Туман уже начал стелиться по земле, пробирался в дом, обвивал лодыжки. Гарри представил, как ляжет на мокрую траву, и туман поглотит его, соткутся белые руки и радость чувственного удовольствия накроет тело. Все тело в ответ иступленно запульсировало и рука сама потянулась к промежности, накрывая чашечкой жаждущую плоть. Сами собой ослабли завязки штанов, ткань скатилась с бедер к коленям, а юноша завалился на спину на сухой топчан, прикрывая глаза, чтобы не видеть собственных рук и вообразить чужие. Несколько поглаживаний, потом пальцами охватить ноющий член, размазать смазку по головке, грубовато, сильно, но до сбившегого дыхания. Царапнуть ногтем узкую щель на розовом, влажном навершии члена. Другой рукой чуть попримять плотность тяжелых яичек, подобравшихся к телу. А потом в несколько быстрых движений довести себя до разрядки, приглушив тяжелый низкий стон. Гарри очнулся оттягивающим собственный сосок, со спущенными штанами и с испачканным спермой животом. Воровато проверив, что никто не идет к дому, украдкой, словно кто-то увидит, чем он тут занимается, он рысью скользнул к бочке с дождевой водой, спеша смыть следы рукоблудия. На душе было горько и тревожно, а нетерпеливое желание идти в лес сию секунду только выросло. Когда он рассказал о подобных мыслях Рону, друг грубовато хохотнул, хлопнул его по плечу и многозначительно показал глазами на свою сестру. Точно, Рон был уверен — это о Джинни грезилось Гарри, вот только разглядывая золотистую кожу девушки, не бледнеющую даже здесь, среди туманов и дождей, Гарри был уверен, что понял правильно. Тот, кто прикасался к нему так нежно, определенно был мужчиной. И от этого было и стыдно, и сладко, но не страшно и не противно. Словно так и надо. Гермиона, когда он туманно обрисовал ей свои сны, искренне обрадовалась. И не менее туманно рассказала о схожих снах. Только вместо леса почему-то были горы. И конечно же, руки никакого Рона ей не снились. Глядя на Рона, она даже не могла представить, что даст ему слюняво поцеловать себя. И всю ее передергивало от отвращения. Гарри, подумав, тоже передернулся, представив, что пытается поцеловать Джинни. Они с Мио отлично поняли друг друга, вот только уверенность Уизли в двух свадьбах их домов только росла. А Герми и Гарри никак не решались уйти. И только ночью выбирались на крышу дома Гарри, вроде как смотреть звезды, дышать ароматами лета, а на деле один из них прикипал глазами к лесу, а другая бросала несмелые взгляды на горы, готовая хоть босая и отверженная, но идти. Просто чуть-чуть позже. Просто стоило немного подождать.×××
Смеркалось. Хранитель успел прикончить пару птиц и употребить припрятанное вино. Молока хотелось до одурения, и он рискнул двинуться к деревушке. От хлевов рыжих ифритов тянуло дымом и теплом, от домика женщины с маленьким мальчиком, за глазами разливался звездный свет. Андромеда — припомнил Змей ее имя. Истинная невеста звездного духа, она была хорошо защищена, а ленты на ее руках истончились. Значит, понесла от смертного, но благословения защитника похоже не утратила. Наверное, тот очень любил ее, раз оставил и ее, и ребенка. А может, дело было в чем-то другом. Только вот цепочки знаков даже на низком заборчике и стенках любовно вырытых канавок не давали усомниться — звездная ведьма отлично знает, чьи знаки на ее теле, кто приходит к ней ясными ночами, кто целует чело ее дитя перед сном, оставляя звездную метку. Змей мог только восхититься гармонией человека и духа, и проскользнул дальше. Следующий дом наверняка все время выстуживало холодным ветром. Кудрявая невеста после дождя устроилась на крыше — Хранитель тут же постарался пригнуться пониже — и судя по развороту головы, определенно знала, куда ей следует идти, где ее ждут. Вот только дымный шлейф вокруг лодыжек, незамеченный им ранее, не давал сомневаться — рыжий сын ифрита уже вошел в силу и сковал ноги чужой невесте, не отпуская от себя. Не гуманней, чем охватить шею, но хоть не душит. Про себя Змий пообещал, что если у него получится устроить наконец свою судьбу, пусть и нарушая все правила, девчонку он тоже заберет. Горный дух ослеп там, что ли? Или не нужна ему невеста, с которой он связан? Так Змей и не против, чтобы чужой ветер очищал его храм. Уведет без колебаний. Любить ночами не будет, но и без заботы своей не оставит. А Дракон пускай грызет себе… Да хоть бы и свой хвост! В здешнем хлеву уже стояла крынка молока, да не одна. Две коровы угрожающе повернули к нему головы — это ему не храмовые, привычные к его присутствию. Змей украдкой отпил из каждой по чуть-чуть, ощущая приятно тепло и сладость, и, окунув в белую жидкость пальцы, ухитрился начертать благословение на обоих брыкающихся буренках и на стене хлева, и даже на стенке дома. Кто бы ни пытался, а быть здесь детишкам и телятам. Телятам точно. С детишками сказать труднее, но вроде как муж с женой, родители кудрявой девочки, друг друга любили. Значит и дети будут. А для телят горный дух пусть бычка отправит — и как выкуп невесты, и как благодарность. С приятно потяжелевшим животом, Змий вернулся на туманную улочку и по широкой дуге обойдя дом ифритов, с которых стало бы уловить его присутствие, приблизился к последнему дому. В нем не горел свет и весь он сетовал на запустение. Но зато на крыше его в одном углу раскинула душистые цветы ночная красавица, на лежалых травах пробились злаки. Одну стенку подпирала молодая поросль деревьев, другую не подпирало ничего и она бесстыдно отсырев неприкрыто подгнивала. На одном окне шевелила паутинными стебельками какая-то жутковатого вида светящаяся плесень, а на стенах вообще копошились целые армии светлячков. В целом, зрелище Хранителю не понравилось. Его пара заслуживала лучшего, но обращая внимание на важность единения с природой, Змей подобное вроде как должен был одобрить. Одобрение не приходило, но любые мысли на эту тему пропали из головы начисто, когда низкая дверь бесшумно распахнулась и из темноты ему навстречу шагнула сама судьба. В звездном свете его мальчик казался совсем эфирным, ненастоящим, только сверкали сдержанным чувством зеленые глаза, а на лице поступало смятение. Змей почему-то обрадовался, что по пояс точно скрыт туманом. Собственный хвост заставил его засмущаться. А мальчик впился взглядом в его лицо, потом в его руки, помедлил на обнаженной груди, мазнул по золотому украшению на бицепсе. — Из лунных лучей тебя здешние боги соткали что ли? — выдохнул он, даже не пытаясь смотреть ниже белой груди. В темноте было видно, как потемнели его щеки. В груди змея разлилось тепло. — Исс тумана-с и ноч-сной грозс-сы, — пришептывая и присвистывая ответил на вполне сносном человеческом Хранитель, в несколько скользящих движений приближаясь к юноше. И выдавая тем самым, что ног у него нет. — Как тебя зовут? Ты должен понимать мою речь, ты был рожден для меня, боги не могли так посмеяться и разделить нас языками, — Том впился глазами в приполнятое ему навстречу лицо, и хвост его сам собой обернулся несколько раз вокруг юноши, оборачивая его чуть ли не до самой груди. Хранитель отлично почувствовал, какой его мальчик худенький, но сильный. Тот подтянулся на дрожащих руках, но лишь чтобы устроиться удобнее. Змей готов был потрясать трещащим кончиком хвоста уже от того, что они так близко. И конечно же от того, что мальчик его не боится. — Гарри, — ответил юноша. — Ты заберешь меня в лес? — Заберу, — не стал врать и лукавить Хранитель. — Договор нарушен. Мне нет смысла беречь это место. Но если ты пойдешь со мной добровольно, остальные переживут следующую бурю и смогут отстроиться заново до холодов, — а вот тут змей слукавил. Пара молний в дом, куда явно ходит ифрит, оставляя на женщине свои знаки и разрушая своей ненасытностью ее связь с супругом, будут вполне кстати. Дети от ифрита под личиной — это еще куда ни шло, один, ну два. Но многолетнее въедливое нарушение связи было табуировано даже для духов. Хотя оставался шанс, что духа женщина призвала сама. Неутомимый любовник, ифрит мог и сам быть призван и привязан. Но тогда вдвойне опасно оставлять ему и его деткам хоть кого-то. Звездная ведьма защитит себя сама, но остальные явно попали под удар. Как бы и его мальчика не осиротили именно из-за этого. Желание забрать только окрепло. А тот кусал губы и все бросал короткие взгляды на дом своей подруги. Кудрявая — он проследил за взглядом — как раз спускалась с крыши. И наверняка после она заглянет сюда. Тем лучше, решил Хранитель. Главное, чтобы не визжала. — Тебе разве можно самому приходить сюда? — тихо спросил Гарри. — Кто мне запретит? — суховато ответил змей и вздернул подбородок. Но с опозданием понял, что зря — мальчик его беспокоился о нем. А он усмотрел сомнения в своей силе и чуть не обозлился. Вот было бы не смешно, если бы он демонстративно поднял все подземные реки, пытаясь доказать, что он сам себе хозяин. Старейшины частенько сетовали, что он молод. Пара тысяч лет — горячий нрав и неумение не быть духом прилагались. Иногда он о них жалел. — Можно мне, малыш, — вздохнув, исправился Хранитель, обнаружив, что мальчик втянул голову в плечи. — И подругу твою мне увести можно вместе с тобой. Не место ей здесь. Не рыжему ифриту она невеста, совсем не ему. Гарри улыбнулся ему, протянул руки — тонкие веточки, молодая поросль леса — и змей позволил им оплести свою шею. Дрогнувшие руки легли на узкую спину — желание сжать покрепче пело в крови, сдерживаться едва хватало силы. А Гарри дождался свою подругу, протянул к ней недрогнувшую руку. Та схватилась за тонкие пальцы, глянула темными глазами. — Забери же нас, — попросила его судьба, и Змий не удержался, затряс трещоткой на кончике хвоста, зашипел в небо торжествующе. С неба потоком водопадов хлынул дождь. Хранитель и его новые спутники исчезли.декабрь 2019