Работа над ошибками

Флэшбэк. Мо Жань Колёсико зажигалки исправно крутится в попытке высечь искру, но каждый раз что-то идёт не так, и чуда не происходит. - Тц! - Юноша раздражённо цокнул языком, запуская пятерню в свои и без того растрёпанные волосы. Да что ж это такое? - Эй, Мо Жань?! - Услышал он со спины, но развернуться не успел: на плечо опустилась чья-то то рука. Следом появилось тело, лихо перепрыгивающее парковую лавочку. - Не думал тебя здесь увидеть. Но оно и к лучшему. Слушай, у меня сегодня вечером туса намечается, все наши будут... - Зажигалка есть? - А? - Появившийся парень слегка теряется от того, что его перебили, но тут же продолжает: - А! Конечно! Ну так вот. У меня родственнички свалили на пару дней в Тибет. Ну там, медитации их, практики и вся эта хрень... А я уже всех позвал, собираюсь вечеринку закатить - три дня до начала учёбы, надо оторваться, как следует. - Лицо парня сияет от предвкушения предстоящего мероприятия. - Придёшь? - Нет, - безразлично бросает Мо Жань, выдыхая, наконец, тонкую струйку горьковатого сизого дыма. Он растягивает удовольствие, явно наслаждаясь процессом. Сейчас он готов и штраф заплатить, если так дело повернётся, лишь бы покурить. - Что? Почему? Как же нам без тебя всё это?.. - Думаю, справитесь. А я обещал дяде быть на семейном ужине. - Ну, мужик, вот это ты меня сейчас обломал. Мо Жань, поглубже затягивается: - Лучше тебя, чем дядю. - Он искоса смотрит на понуро сидящего рядом парня и, с мрачным смешком добавляет избитое: - извини, Лю Ян, ничего личного. Может, потом, после ужина. - Ага... - Парень молчит в нерешительности, явно подыскивая тему для разговора. И тут сразу становится ясно, что наедине с Мо Жанем он чувствует себя неуютно, ведь им не часто приходится общаться вне тусовки. Когда Мо Жань хотел, он запросто мог быть, что называется, душой компании: обаятельный, дерзкий, любитель пошутить и почудить. Не только такие же сорвиголовы слетались к нему, как мухи на мёд, благопристойные мальчики и девочки так же не могли не поддаться его очарованию. Особенно, когда он сам был заинтересован в этом. Но иногда сквозило в этом человеке что-то непонятное, настораживающее: как-будто есть в нём двойное дно. Среди толпы людей да, с ним было весело, но, кроме близких друзей, один на один с Мо Жанем предпочитали оставаться лишь те, кто не за разговорами к нему шёл. А за кое-чем более интересным и примитивным... Наконец, чтобы хоть как-то избежать неловкости, Лю Ян выдает первое, что приходит в голову. - А ты вообще чего здесь забыл-то? Мо Жань кинул окурок под ноги и тщательно растëр его подошвой кроссовка, пока не остался только след на асфальте. Он терпеть не мог мусор, но сейчас ему, как никогда хочется сделать хоть что-то эдакое. - Да так, на лотосы вот посмотреть пришёл. Его собеседник глядит перед собой, где простирался большой пруд. Был конец августа, пик цветения лотосов уже прошёл, но на поверхности воды то здесь, то там мерно покачиваются чаши распустившихся огненно-красных цветов. Время близится к полудню, знойное солнце касается воды лучами, рассыпая бесчисленные искры слепящего света. Солнечные зайчики, наперегонки со стрекозами, носятся по поверхности, путаясь в зелени листьев и тёмном шёлке лепестков. Яркие блики зачаровывают своим волшебным танцем, будто приоткрывая завесу тайны для внимательного зрителя... - Ээээ...На что посмотреть? - Проехали, - раздражённо бросил парень, вставая со скамейки. - Ну так ты не забудь, что мы тебя ждать-то будем, - несётся ему вслед. - Приходи в любое время! - Ага... Чёртов придурок! И надо же было с ним здесь встретиться. Мо Жань тихо вздохнул, кинув, напоследок, угрюмый взгляд на пруд и поплелся домой. ***** Его предупредили заранее, что на ужине будет присутствовать важный гость, поэтому вся семья должна быть в сборе. Просто он, наверно, забыл. Поэтому, увидев утром сменившего имидж племянника, Сюэ Чженъюн не то чтобы рассердился, но и бурных восторгов не высказал. - Какая разница, натуральная псина или крашенная? Суть не изменилась, - тихо шипит Сюэ Мэн, когда, после разговора с дядей, Мо Жань заходит в кухню. - Какая разница, сломанный нос или целый, твою рожу это не изменит, - не остаётся в долгу его братец. - На твоём месте, я бы научился пользоваться мозгами. - А я бы на твоём - заткнулся! - Ну что за херня?! Мо Жань и так не в духе, а тут ещё этот павлин масло в огонь плещет! Это был спор, в котором он не собирался проигрывать, но дурацкое стечение обстоятельств, и вот - он уже сидит в кресле, а три хихикающие девицы наносят какую-то вонючую жижу на его волосы. Щедрая доза алкоголя слегка туманила сознание. В конце концов, что такого ужасного он делает? Подумаешь! Просто волосы станут немного светлее. Это же был честный спор, а раз уж продул, будь добр выполнять условия. О том, что разница между "чуть светлее" и "почти белые" колоссальна, он понял только утром, заглянув в зеркало. И хоть дядя Сюэ, как всегда, не стал на него ругаться, Мо Жань ясно увидел, что в этот раз действительно расстроил его своей выходкой. И оттого становилось как-то особенно паршиво где-то глубоко внутри. Наверное, именно поэтому он решил, что будет сегодня паинькой и проведёт вечер вместе с семьёй. Видимо, гость, что должен был почтить их своим визитом, действительно важен для дяди. Ведь он хотел произвести на того хорошее впечатление, представив своих сына и племянника в наиболее выгодном свете. А тут такое... До ужина было ещё далеко. Мо Жань хотел помочь госпоже Ван с приготовлением блюд, но и к готовке приступать рановато. Поэтому решил, пока, прогуляться в соседний парк. С того времени, как он попал в семью Сюэ, ему частенько приходилось туда наведываться, но больше всего Мо Жань любил его посещать в такое время, как сейчас. Августовская жара ещё не умерила свой пыл - ближе к полудню, она достигнет пика. Идеально, если хочешь увидеть рядом с собой как можно меньше людей, а вокруг - как можно больше свободных лавочек. И сейчас он бы хотел побыть один. Два года прошло с тех пор, как дядя Сюэ забрал его из приюта. И хоть на самом деле они не были ему настоящими родственниками, Мо Жань чувствовал к ним что-то вроде любви (только не к павлину, конечно!). Ну, по крайней мере что-то, что он мог так интерпретировать. Ведь чувства были такими сложными... Благодарность, симпатия, доброта, восхищение и уважение так тесно переплетались с раздражением и внутренним упрямством: "они мне никто"! Что из этого можно назвать любовью? Какое уравнение надо вывести из этих составляющих, чтобы получилось то самое, всем миром воспеваемое? Мо Жань не знал. И уж если быть до конца откровенным, в свои шестнадцать с небольшим, он не был склонен к самокопанию. Он так же не знал, как выразить то, что чувствует к этим людям. Парень прекрасно понимал, что был типичным образчиком того, кого принято называть "трудным подростком". Прямо настолько, что в словаре под этим термином, можно смело размещать его фотографию. С красивым лицом и очаровательной улыбкой, светящейся милыми ямочками. Воспитанник богатой семьи с полным отсутствием хороших манер и пробелами в образовании. Он приносил чете Сюэ куда больше беспокойств, чем собственный родной сын. После смерти отчима, они с матерью жили не то чтобы очень хорошо. Начиная где-то с середины младшей школы, ему приходилось подрабатывать. Сначала, он делал это втайне, не желая расстраивать мать. Но после того, как бросил обучение, скрывать от неё что-то стало бессмысленно. Мо Жань знал, что она мучается чувством вины перед ним, знал о слезах, пролитых в подушку, когда ей казалось, что он спит. Несколько раз она начинала разговор о том, чтобы обратиться к его настоящему отцу за помощью, но он не желал даже слышать об этом. Что значит настоящему? Тому, кто дал возможность появиться на свет, но обрёк на такую жизнь? К нему что ли? Своим настоящим отцом он считал господина Сюэ. В конце концов, это он подарил ему несколько лет счастливого детства. Это он протягивал маленькому А-Жаню руку, когда было страшно, и вселял надежду на лучшее своими грубоватыми шутками. Он рассказывал сказку перед сном, а по утрам варил какао. И если бы не случайное ранение на службе, кто знает, какой была бы жизнь Мо Жаня сейчас? Его мать еще была бы жива? Не пришлось бы ему смотреть, как она умирает от обычной простуды только лишь потому, что тело её настолько истощено, что уже просто не может бороться. Это ощущение собственного бессилия ещё долго преследовало его. Она говорила ему помнить только хорошее, что делали для него люди, и не держать зла в сердце. Но разве в приюте хоть кто-то был добр к нему? Дети, чувствующие его слабость, взрослые, не желающие видеть поступки воспитанников. Разве можно было не затаить злобу в ответ на причинённое зло? Сюэ Чженъюн был похож на своего брата. Или брат на него? На самом деле, это не так важно. Когда Мо Жань узнал, что этот человек хочет забрать его из того гадюшника, что у него вновь будет семья, пусть и не родная, он забыл, как дышать. Как поверить в такую удачу? Но первый восторг прошёл, и тринадцатилетний мальчишка вдруг понял, что жить в семье тоже трудно. Хоть трудность эта и была другого характера. Он попал в приют доверчивым щенком, что только-только вывернулся из-под ласковой материнской лапы. А забрали оттуда нелюдимого волчонка, который скалился на каждого, кто смел подойти. Сюэ Чженьюн и госпожа Ван были добры к нему, многое прощали, старались помочь всем, чем могли. Только небесам известно, сколько денег и сил было потрачено, чтобы Мо Жань смог заполнить пустоты в своём образовании и пойти учиться дальше. Лишь небеса ведали, сколько мягкости и терпения проявила чета Сюэ, чтобы этот ершистый мальчишка хоть немного оттаял. Но один Мо Жань знал, чего ему стоила эта перемена. С дядей и тётей он был покладистым ребёнком, вёл себя наилучшим образом, казался милым и дружелюбным, старался не спорить, оказывал любую посильную помощь. В общем, делал всё, чтобы выразить свою искренность. Но достаточно ли этого, чтобы доказать эту свою названную любовь? Он бы на самом деле хотел измениться, стать именно таким, каким умел показаться. Но что-то постоянно мешало. В школе учителя терпели его лишь из-за статуса любимого племянника директора. Они сквозь пальцы смотрели на его проступки и оценки. И Мо Жань прекрасно знал, что если бы не сдерживающий фактор в лице Сюэ Чженьюна, он бы вылетел оттуда уже давно. Он хотел, но не мог понять - где на нём маска, а где истинное лицо? Дома или вне его стен?.. ******* Вот же кретин! И каким хреном его туда занесло? Мо Жань раздражённо шагал по парковой дорожке, продолжая проклинать Лю Яна. Он точно не был рад этой встрече - всё, чего ему хотелось, побыть одному и подумать. В отличие от своего братца, Мо Жань не любил преувеличивать свои достоинства, а тем более находить их там, где они отсутствуют. Он предпочитал быть честным хотя бы с одним человеком на этой планете - с самим собой. И он точно знал, что все вот эти вот "подумать" это вообще не про него. Чего греха таить, много думать не его конёк. Но иногда хотелось. Даже не просто хотелось, а оно, вот это вот "подумать", рвалось наружу, только держи. И, как показала практика, лучше всего для этого подходил парк, разбитый неподалёку от дома. А точнее, набережная пруда, засаженного алыми лотосами. И пусть обычно мозговой штурм ни к чему конкретному не приводил, созерцание воды расслабляло и позволяло успокоиться, отпустив мысли. Но в этот раз все мысли остались при нём, только теперь смешались ещё больше. А ответы на вопросы к самому себе так и остались не найдены. Впрочем, последнее, как-раз, не сильно удивляло: в чувствах так легко запутаться, когда их больше одного, разве ему под силу самому с этим разобраться? Наверное, лучше всё оставить как есть. По крайней мере, пока. В кармане тренькнул телефон, оповещая о входящем сообщении: МИЛЫЙ ЛУННЫЙ СВЕТ Привет, А-Жань, Лю Ян сказал, что тебя сегодня не будет. Это правда? Тогда, мне, наверно, тоже не стоит идти... Мо Жань чуть замедлил шаг, уголки губ непроизвольно поползли вверх. Вот с Ши Мэем всё предельно понятно: он точно любит его. Любит и даже не сомневается в этом. Да и разве можно его не любить. Ши Мэй, такой красивый, мягкий, заботливый. При одном взгляде на него, хочется обнять, согреть своим теплом и позаботиться уже о нём самом. Юноша быстро набрал ответ, засовывая в рот сигарету. ВОТ ТРЕПЛО! ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ, Я ПОСТАРАЮСЬ ОСВОБОДИТЬСЯ ПОРАНЬШЕ И НЕ ДАТЬ ТЕБЕ УМЕРЕТЬ ОТ СКУКИ Не успел Мо Жань сунуть смартфон в карман джинсов, как характерный сигнал возвестил об очередном входящем. Мо Жань улыбнулся шире, на щеках заиграли сладкие ямочки. Ши Мэй обычно так быстро не отвечает, неужели он соскучился так же сильно, как и сам Мо Жань? Но стоило ему взглянуть на экран, как улыбка слетела с него тут же. ПАВЛИН И где ты шаришься??! Мама просит купить тофу и сушëного османтуса для пирожных. И поторопись! Мо Жань раздражённо запихнул телефон обратно в карман, и прибавил шаг. Впрочем, с Сюэ Мэном тоже всё было предельно ясно. Остаток дня прошёл в заботах и хлопотах. Оказалось, что гость не переносил острых блюд, которые так любили в их доме. Мясо он тоже не сильно жаловал. Поэтому, к основному меню пришлось добавить несколько вегетарианских блюд. Вся загвоздка состояла в том, чтобы эта преснятина вышла вкусной. Госпожа Ван считала, что им это удалось, но Мо Жань решительно не понимал, как можно такое есть, когда на свете существует столько ярких и насыщенных сочетаний? Однако, спорить о гастрономических предпочтениях незнакомца выходило себе дороже. Тем более, в присутствии Сюэ Мэна, который готовился так, будто к ним на ужин должен был заглянуть восставший из пепла Мао Цзэдун, не меньше. Вроде как, и честь великая, а вроде и казнить может, если вдруг что не так. Признаться, Мо Жаня его поведение ужасно бесило. Но стоило подумать о том, что позже вечером его ждала встреча с Ши Мэем, как раздражение улетучивалось в неизвестном направлении, а на лице начинала светиться предвкушающая улыбка. - Чего зубы скалишь? - Угрюмо буркнул брат глядя на в очередной раз невпопад улыбающегося "родственничка". Неприязнь у них была взаимная. В отличие от родителей, честолюбивый Сюэ Мэн не собирался делать Мо Жаню поблажек за его грязный язык и поведение, которое позорило всю семью. Ну, по крайней мере, именно так ему всё это виделось. - Только посмей чего-нибудь выкинуть, я тебя сам лично придушу. Они поднялись на второй этаж к своим комнатам, чтобы переодеться, и здесь их никто не мог слышать. Сюэ Чженьюн поехал за гостем сам: сначала его надо было забрать из аэропорта, потом отвезти домой, а уже только затем к ним на ужин. По идее, сейчас они должны были выезжать по направлению к конечному пункту. Поэтому почти весь день мальчишки провели в обществе госпожи Ван. И хоть приглушенное шипение друг на друга стало привычным под этой крышей, открыто ругаться в присутствии старших они не смели. - Боишься, что Драгоценнейший больше не почтит сей дом своим присутствием? - Да что бы ты понимал своими протухшими мозгами! Между прочим, он и правда выдающаяся личность, можно сказать, самородок научного мира! Учёный Чу Ваньнин! И я требую уважительного отношения к этому человеку! - Мо Жань слушал эти напыщенные дифирамбы с кривой улыбочкой. Последняя фраза его особенно повеселила. - Слушай, Мэн Мэн, а ты, часом, не втрескался в этого старикашку? - Чегоооо?? Мо Жань, да ты!..Псина, похотливая! Да у тебя все мысли только в одну сторону думать умеют! - Сюэ Мэн хватал ртом воздух, от негодования не в силах подобрать нужные слова. - И он вовсе не старый! - Невпопад добавил подросток. - Ещё, небось, и красив, как небожитель? Мэн Мэн, да ты точно попал! - С диким хохотом, Мо Жань скрылся за дверью своей комнаты, пока ему в голову не прилетело чем нибудь тяжёлым. Мо Жань оказался близок к истине. Этот человек был красив и действительно напоминал спустившегося на грешную землю небожителя. Он вошёл в дом следом за дядей: высокий, стройный, в белой рубашке с длинными рукавами и наглухо застëгнутыми пуговицами, в лёгких светлых штанах. Несмотря на то, что блестящие чёрные волосы были аккуратно зачëсаны назад и собраны в тугой высокий узел (а может, всё таки хвост? Из-за незначительной длинны было не совсем понятно), несколько прядок непокорно выбивались из общей картины, мягко обрамляя лицо. Мо Жань немного замешкался с приветствием, глядя на него. Это не была та смазливая женственная красота, которая всё больше входила в моду в последнее время. Его черты были строгими и мужественными: высокая переносица, изящный росчерк прямых бровей, что сходились над ней, если их обладатель слегка хмурился. И эти глаза какого-то изумительного, золотистого оттенка, будто в них плещется растопленный мед - они казались странно знакомыми, какими-то... Мо Жань безуспешно силился найти подходящее слово, но кроме как "родные", в его глупую голову ничего не приходило, а потому он тотчас избавился от этого определения в своём подсознании. Красивые. Да, просто красивые глаза феникса. Гость почтительно поклонился госпоже Ван. Всё это время, пока парень рассматривал вошедшего, дядя Сюэ без умолку о чём-то говорил. Уж это он умеет, как никто: - Сюэ Мэна ты несколько раз видел совсем мальчишкой. Изменился? - Очень. С каждым годом всё больше похож на отца. Мо Жань с трудом удержался от смеха: комплимент, конечно, зачётный, но сомнительный. Мэн Мэн и близко не был похож на своего отца. Ладно сложенный, с красивыми, правильными чертами лица, он, скорее всего, пошёл в мать. И на крупного, коренастого весельчака Сюэ Чженъюна, сын походил разве что тягой к самолюбованию. Однако, согнувшийся в приветственном поклоне Сюэ Мэн от такой похвалы вспыхнул до корней волос, и смущённо что-то промямлил. - А это Мо Жань, я тебе про него много рассказывал. Застигнутый врасплох Мо Жань, поднял голову и встретился с прямым взглядом медовых глаз. И застыл. Конечно, он просто растерялся, но со стороны это наверняка выглядело как совершенная непочтительность и невоспитанность. Вобщем, что-то ему подсказывало, что первое впечатление он произвёл не самое лучшее. Золотые глаза феникса внимательно посмотрели на замершего парня. В его голосе не было ни мягкости, ни теплоты. Он казался равнодушным, будто с деревяшкой общаешься. Но отчего-то тембр был настолько приятным, что хотелось слушать и слушать, как слова неторопливо льются из этого рта: - Здравствуй, Мо Жань.