Love Is Reason

Breathing Every breath The breath that we share В кафе жарко, влажно и пахнет жасмином — словно в огромном тэцубине. Да и хозяин тоже чем-то напоминает чайник: он вскипает, когда официант роняет заказ, и пот скатывается по его гладкому, как керамика, лбу. — Kusotare! — его окрик рассекает воздух словно сабля. Магне, прятавшийся за изумрудным веером пальмы, невольно вздрагивает. Перед ним — мятый тетрадный лист, а между голубых магистралей строчек — обрывки случайных фраз. Он раздражённо стучит карандашом по губам и смотрит на фарфорового кота, который лапкой приманивает удачу. Но удача обходит стороной нерадивого официанта, собиравшего ошмётки лапши с пола, и нерадивого композитора, не написавшего за три месяца ни строчки. Официант, сгорбившись в поклоне, удаляется на кухню. Композитор вынимает из кармана джинсовки мятую пачку Malboro и закуривает. К аромату жасмина добавляется горький запах дыма, а к строчкам в тетради не добавляется ни слова. Магне смотрит на почти чистый лист — и от бессилия ему хочется выть. Он словно играет в «глухой телефон» сам с собой: слышит что-то там, внутри, но не может это записать. — Долго будем тут сидеть? Пол ставит чайник на стойку и садится рядом. Магне не отвечает на его вопрос, бесцветно глядя в свою тетрадь. Слова в ней встречаются так же часто, как дешёвые квартиры — в центре Лондона. Блокнот же Пола исчиркан от первой страницы до последней — и большинство песен для альбома написал именно он. У Пола примерно миллиард идей, как в одном треке сплести дождь, синтезаторы и одиночество. А идей у Магне — ну где-то полторы. Crying Cannot stop crying Crying in the rain Сигарета прочерчивает в воздухе огненные зигзаги. Магне кажется, что такие же зигзаги мечутся у него внутри, распекая грудь. Он со стоном валится на стойку, измотанный собственным творчеством — и вскидывает голову, когда Пол осторожно касается его плеча. — Магс… — Отвали, Вокт, — непривычно угрюмо рыкает на него Магне. Пол тут же отдёргивает руку. Он старается казаться спокойным — но Магне видит, как светлые ресницы подрагивают в полумраке бледным золотом. Магс регулярно дрался с Мортеном, но, пожалуй, никогда бы не навредил Полу. Ведь он не просто друг детства или коллега по группе. Он — главная причина, по которой Магне вообще оказался здесь. Heart Silver heart Listen to your heart Можно было, конечно, остаться в Осло и найти нормальную работу. Носить костюмы вместо джинсов, ходить в бизнес-центр, похожий на огромный алмаз, и копить на автомобиль, а не на студию звукозаписи. Звучит уныло — если не вспоминать, как на самом деле выглядит жизнь музыканта. У a-ha до сих пор не было контракта, снимали они скорее кладовку, чем квартиру — а из всего многообразия восточных блюд могли позволить себе только чай. Магне думал об этом тысячи раз и сотни раз пытался сдаться — но вперёд его неизменно толкал Пол. При всей неуверенности в себе, Пол парадоксально верил в собственную правоту. Вернуться домой? Бросить музыку, ведь нет ни одной всемирно известной норвежской группы? Пол отметал все сомнения насмешливым изгибом брови. Его настойчивость впитывалась в кожу Магне как японская тушь — и он с гордостью носил эти невидимые татуировки. Да, в Норвегии над ними потешались все: от родственников до газет. Но когда кто-то верит в вас так, как верит Пол, легче сносить и насмешки, и голод, и пустоту в мятой тетради. — Извини, — с искренним сожалением произносит Магне. Пол небрежно дёргает плечами, словно говоря: «Проехали». Магне широко улыбается, становясь прежним собой — открытым и жизнелюбивым, какими уж точно не были его коллеги. Правда, его коллеги никогда и не рявкали: они предпочитали нудно спорить или вовсе изводить друг друга молчанием. Магне же без труда произносил важные слова вроде «прости», «спасибо» или «я тебя люблю». Он легко повторяет извинения и треплет волосы Пола, пока на лице последнего не появляется отблеск улыбки. — Ничего не получается? — сочувственно спрашивает Пол, кивая на тетрадь. — Ага, — Магне встряхивает медными кудряшками. — Я как родной язык забыл: беру карандаш и даже не понимаю, в каком порядке должны стоять слова. Может, всё это вообще зря, а? — Ничего не зря, — со всей строгостью и серьёзностью отвечает Пол. Он оглядывается, словно ища помощь. Манэки-нэко ритмично качает лапкой, словно подстраиваясь под драм-машину, пол влажно блестит пролитым маслом, а на улице разгорается пурпурный пожар заката. Пол хватает Магне за плечо и наклоняет к себе, указывая на запотевшее окно. Его пальцы упираются в мокрое стекло, сверкающее каплями как звёздами — но Магне не понимает, что должен там увидеть. И — самое главное — что должен понять? My breath was coming fast Зато он чувствует, как вдруг перехватывает дыхание. Пол непривычно близко — и даже можно рассмотреть спутанное золото волос. Пол, оказывается, красивый: не такой привлекательный, как Магне, и не модельно-идеальный, как Мортен — но изящный будто принц из сказки. Правда, при всей своей вере в коллег Пол никогда не верил в самого себя. And as I make a start — Попробуй написать о закате, — советует Пол. — Я обычно так и делаю, когда ничего не получается, а потом словно нахожу нужную тропинку. Написание песен — это лес: можно плутать вечно, а можно выйти на дорогу. — Ну так дай мне карандаш. — Ну так держи свой карандаш. I'll do what you want me to Пол протягивает ему карандаш. Его узкие запястья увешаны кожаными браслетами, из-за которых он вечно ругается с Мортеном — или это Мортен ругается с ним. Но в любом из случаев поблизости оказывается Магне, чтобы вовремя вмешаться в ссору. Обычно он думал, что пытается сохранить подобие дружеской атмосферы в их измученном неудачами коллективе. Правда, сейчас — глядя на огрызок карандаша в пальцах Пола — Магне начинает догадываться, что причина всего совсем в ином. I'll be what you want me to be В пальцах, стёртых гитарными струнами. В золоте волос и ресниц. В молчании, которое точнее слов и ярче пожаров. В целеустремлённости и уверенности, что вели через лес лучше любого компаса. Магне упирается подбородком в плечо Пола и придвигает к себе тетрадный листок. То, что он слышал внутри себя, впервые за годы обретает ясность — а не кажется иероглифами, которые невозможно прочесть. My breath was coming fast And as I make a start You turn to go Oh, oh I'll do what you want me to I'll cry at the thought of the loss of a heart Фарфоровый кот проницательно смотрит на них круглыми жёлтыми глазами. Магне подмигивает ему, прося то ли удачи, то ли сохранить всё в тайне. В аквариуме кафе волнами накатывают ароматы: жасминовый чай, древесный одеколон Пола и соевый соус, в котором плавают половинки варёных яиц. Магне широким росчерком завершает песню — и непривычно нежно улыбается, когда Пол в своей обычной манере начинает недовольно бубнить под нос. — Твои волосы щекочутся, — ворчит Пол. — И ты тяжёлый. Нельзя писать песню как-то по-другому? — Нет, Вокт, по-другому нельзя никак, — Магне всем своим весом повисает на плече Пола, и тот возмущённо закатывает глаза. — Но у меня была веская причина. Love is reason Love is reason enough Любовь — причина, и её достаточно.