Но эту задачу решать никто из нас не хотел.
Николь стоит перед зеркалом, собираясь с мыслями. Под её окном стоит полицейская машина Хенкина, а это значит, что девушке в очередной раз придется вытаскивать Кису из цепких лап Константина Анатольевича. Это происходит не в первый раз, однако спектр эмоций она испытывает словно впервые. Выйдя из подъезда, девушка вздрагивает от холодного порыва ветра. Даже демисезонная куртка не была способна защитить девичье тело от пронизывающего холода. Увы, но жизнь у моря не всегда являлась настолько красочной и волшебной, как представляют это некие туристы. Подняв взгляд, она видит Константина Анатольевича. Он прислонился к капоту машины и, затянувшись сигаретой, задумчиво смотрел на пасмурное небо. Тяжело вздохнув, Николь направилась к мужчине, предвкушая грядущую тему разговора. Хенкин боковым зрением замечает фигуру, движущуюся к нему, выбрасывает окурок и поворачивается к девушке. — Добрый вечер, Ника. — Здравствуйте, — здоровается блондинка, подмечая в мыслях, что вечер не такой уж и добрый. Останавливается напротив полицейского, ожидая речь про Кису, нервно прикусывает внутреннюю сторону щеки и мысленно молится Всевышним, чтобы в этот раз услышать нечто новое. — Попался твой Кислов снова, — на выдохе произносит сотрудник правоохранительных органов без всякого сожаления, — А ведь ты говорила, что повлияешь на него и он бросит это дело. Говорила же? — Говорила.. — неуверенно произносит Ника. — Но что-то я не вижу результата — фраза летит с насмешкой. — Да, я тоже - тихо сказав себе под нос, девушка переводит взгляд на машину в которой сидит Киса. Серые глаза пронзительно сверлили дверь автомобиля, а с губ взволнованно слетали слова: — Можно, я с ним поговорю? Хенкин, хмурясь, посмотрел на неё. Раздражение читалось в его взгляде. С каждой подобной ситуацией мужчина горел желанием наплевать на дрожащие женские руки и, едва удерживающие равновесие, коленки, уезжая в участок с новым несколько дневным «гостем». Но, перешагнув через себя и свою ярость, он всё же подошел к задней двери машины, распахнул её и бросил резко: — На выход. Киса, не ожидавший такого поворота событий, растерянно огляделся и, заметив девушку, что-то невнятно пробормотал, вылезая из автомобиля. Возможно, Николь по правде хотела вникнуть в его лепет, но на данный момент в девичьей черепной коробке прокручивались новые варианты отмазок, благодаря которым Кислов будет оправдываться перед ней. Она знает эти чёртовы байки наизусть, а Ваня продолжает верить, что возлюбленная всё такая же наивная, как и в первый день их знакомства. Как только его ноги встали на сырой асфальт, он нервно отряхнул свою куртку, словно стряхивая с себя невидимую пыль, а вместе с ней и неприятное ощущение от встречи с Хенкиным. Без резких движений и возгласов он осмотрел присутствующих: вновь недовольный Хенкин с тлеющей сигаретой меж толстых пальцев, наблюдающий за обстановкой в переулке; встревоженная блондинка, что с собирающейся солью в глазах пыталась выровнять дыхание. Он будто специально каждый раз попадался патрульному на глаза, вынуждая Николь срываться с места и вновь вытаскивать его из обезьяника. А ведь она тоже устала. — Поговорим? — устало вырывается у нее. Киса, услышав вопрос, делает небольшой шаг в сторону девушки, наблюдая за реакцией патрульного. Тот даже отошел в сторону, дав подросткам возможность поговорить без лишних ушей. Понятие личных границ было для всех одинаковым, несмотря на поганое отношение к гнилому наркоману. Всё-таки миловидная девушка, заслуживающая гораздо большего, компенсировала данный изъян. — Да, о чём? — хрипло спросил он, потирая затёкшую шею. — О твоём поведении, — ответила Николь, стараясь сохранять спокойствие. — О том, что ты постоянно находишь неприятности на свою голову. — Я просто живу, как умею. — Киса вскинул голову, в его голосе прозвучали вызывающие нотки. Проще говоря, последние несколько лет он попросту выживал, оправдывая данный неоспоримый факт подобными репликами. — «Живу, как умею» приводит тебя в схожие ситуации слишком часто. Ты думаешь, мне нравится вытаскивать тебя из обезьяника? Кудрявый пожал плечами, стараясь не встречаться с ней взглядом. Он словно и вовсе не был увлечён дискуссией с блондинкой. Создавалось ощущение, что здоровые отношения и умиротворение в них искала исключительно Ника. Впрочем, это похоже на правду. — Кис, — она смягчила тон, — ты же понимаешь, что рано или поздно тебе перестанет так везти, и ты окажешься в куда худшем месте, чем этот обезьяник. Он и сам понимал, что идет по наклонной, но признаться в этом, даже самому себе, было трудно. Безусловно, понимание того факта, что девушка не железная и её связи не везде свойственны, порой посещало прокуренную голову. Однако Кислов особо не задумывался над этим. Зачем, если под рукой всегда имеется плотно забитый косяк, раскуривая который приходит расслабление и опустошение в черепной коробке. Ему некогда думать о других, пока в организме блуждает очередная дрянь. — Ты прекрасно знаешь, куда это может привести. Киса поднял на неё мутный взгляд. — И куда же? — спросил он с вызовом, хотя в глубине души и сам знал ответ. — В никуда, — ответила Николь твёрдо. — В тюрьму, в больничку, а может и на кладбище. Ты этого хочешь? — А что я могу делать? — Кудрявый усмехнулся и развёл руками в воздухе. Он открыто говорил блондинке о собственном нежелании дальнейшей жизни, словно в её глазах читалась необходимость услышать подобное. А ведь девичье сердце не настолько стальное, — Денег нет, перспективы — тем более. Остается только… Он не договорил, но светловолосая поняла, что он имеет в виду. — Наркоту мелкотне толкать и в драки ввязываться? — спросила она грубо. — Это по-твоему выход? Кислов смотрит на неё из под челки и молчит. Ему абсолютно нечего сказать или добавить в свою предыдущую реплику, ведь Николь была права. Продавать запрещённые препараты в глухих переулках и смахивать струйки крови с вновь разбитого носа – вот смысл жизни Кисы. Он – дворовой кот, не способный любить и, по всей видимости, не заслуживающий обратной отдачи. — Блять, как же я устала, — выдыхает дева. Она разворачивается и чуть ли не бежит в сторону дома со слезами на глазах, оставив парня стоять на месте, словно парализованного, пока ее фигура не скрылась за дверью подъезда. — Блять, — выругался Киса, проводя рукой по вьющимся волосам. Похоже, это конечная. — Какого хера ты стоишь, а не догоняешь её? — Кислов вздрогнул, совсем позабыв про Хенкина, который стоял в стороне, — Беги за ней и успокаивай. Ирод, девчонке бедной все нервы истрепал. Киса, получив разрешение, бросился к подъезду. Он резко влетел в него, чуть не сбив с ног пожилую женщину, и начал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. — Никуш! — крикнул он, добравшись до нужного этажа. — Николь, подожди! Киса успел проскользнуть в дверной проем в последний момент. Он оказался в небольшой прихожей, заставленной обувью. Девушка стояла к нему спиной: плечи ее вздрагивали от беззвучных рыданий, бледные руки подрагивали от едва ощутимого перепада температур, а ноги испытывали последние силы, чтобы удержать девичье тело в равновесии. — Никуш, — повторил он, подойдя к ней ближе. Увидев слезы на ее лице, кудрявый растерялся. Он не привык видеть Николь такой — уязвимой и беззащитной. В его груди шевельнулось что-то похожее на сочувствие. Удивительно, что Кислов помнил о подобных чувствах. — Эй, ты чего? — неуклюже спросил он, протягивая руку, чтобы смахнуть слезинку с ее щеки. — Не реви. Николь отстранилась от его прикосновения. Мерзко. Обидно. Больно. — Уходи, — сказала она хрипло. — Я не хочу тебя видеть. Юношеское сердце пропускает удар, а зрачки расширяются хуже наркотического эффекта. Кадык парня дрогнул, стоило ему только разобрать шесть заветных слов, что так грубо и бесцеремонно слетели с родных девичьих губ. Он был готов молча взирать на вымотанную и заплаканную Нику бесконечно, лишь бы напрочь забыть то, чего так просит её больная душа. Расставания. — Нет, — сказал Киса твердо, не двигаясь с места. — Я никуда не уйду, пока ты меня не выслушаешь. — Что ты хочешь сказать? — спросила светловолосая. Голос её ощутимо дрожал. — Очередные обещания? Ваня хотел взять ее за руку, но Ника отступила на шаг назад. Она не готова к тактильности на данный момент, пока желудок слабо переваривает происходящее. — Сколько раз я это слышала? — с горечью спросила она. — Сколько раз ты обещал, что изменишься? А что в итоге? Она показала рукой в сторону кухонного окна, под которым можно было увидеть патрульную машину. Кислов взглянул в указанную сторону с неким раздражением в глазах, осознавая ту самую пустословность в собственном характере, о которой так грубо высказывался, когда замечал в темпераментах других людей. Неужели он такой же ветреный и гибкий при смене обстоятельств и личностей вокруг себя? — Ситуация повторяется, Вань. И я не знаю, сколько ещё смогу это вывозить.И я уже не понимаю, как мы всё вывозим.
— Ник… — начал он, но она перебила его. Видимо, сейчас девушке хотелось слышать его оправдания меньше всего. — Мне.. — она всхлипнула, — мне просто надоело. Надоело видеть, как ты губишь свою жизнь, надоело постоянно покрывать тебя, и надоели твои пустые обещания, я просто устала! Устала! — Ника, я пытался бросить эту херь! Девушка горько, истерически усмехнулась, тыльной стороной ладони смахивая мокрые дорожки с горящих щёк. То ли холод, то ли усталость влияли на организм, вступая в реакцию с пунцовым окрасом на ланитах. Николь не давала этому оправдания, как и поведению молодого человека. — Да? А по-моему, ты просто плывешь по течению. И тебе все равно, что я чувствую. Он тупо пялится на неё, не зная, что сказать. Словарный запас юноши опустел ещё при виде её горьких слез, однако поддержать девушку кривыми и ломкими словами было необходимо. Но теперь, когда их отношения на грани разрыва, Ваня готов проглотить язык и закрыть глаза, чтобы не загнать самого себя к огромному обрыву. — Думаешь, мне в кайф, что ты ходишь на тусовки, а я сижу дома и думаю, не трахнул ли ты кого-то под косяком? Ника была не лучше, но наркотические препараты никогда не пробовала, не злоупотребляла алкоголем. Безусловно, она курила, но только в стрессовых ситуациях. А юноша брал от жизни все, даже запрещенное. Савельева не любила шумные тусовки с тонной алкоголя; не любила девочек, что приходили на тусовки лишь бы переспать с каким-то красивым парнем, который явно не будет против. Не любила фальшивых. А Кислова почему-то любила. Он – человек совершенно противоположный ей и её образу жизни. Она любила спокойствие, а он движ. Они абсолютно разные, но в них есть что-то общее. Поэтому, когда он уходил на очередную тусу с Мелом и Хенком, она сидела дома, прогоняя назойливые мысли о том что Киса мог передозироваться или переспать с какой-нибудь грудастой девчонкой. Она была полностью уверенна в себе, знала собственную цену и имела вес среди общественного внимания в собственную сторону. Николь сомневалась в партнёре, которому наплевать с высокой колокольни, развлекаться с новой пассией шумного вечера или откинуться в сырой ванной неизвестной квартиры, пытаясь попасть по необходимым цифрам, дабы набрать знакомый номер. Ника, знав про образ жизни Кислова, рискнула вступить в шаткие отношения с ним. Подростковый период, адреналин в крови и, самое главное, — беззаботность. Именно эти три вещи манипулировали блондинкой на тот момент. В начале Ваня подзатих с продажей запрещенных препаратов, но не надолго. В первый раз, когда светловолосой пришлось вытаскивать его из обезьяника, она не была готова к такому, ведь парень просто позвонил, и, не объяснив ситуации, кинул: «я в участке, можешь приехать?». Никогда не знаешь, с чем судьба заставит тебя столкнуться в тот или иной момент. Однако Савельева могла предугадать что угодно, но только не поездку в отделение и разборки с сотрудниками полиции. Девушка помчалась в участок со всех ног, где удивила всех своей миловидностью, ведь в компании Кислова часто можно было наблюдать надменных девиц. Ей прочитали лекцию о вреде наркотиков, не забыв спросить о том, зачем она связалась с нариком, который вот-вот да по статье пойдет. На это Николь неопределенно пожала плечами, сказав, что постарается облагоразумить его голову. Быть может, впоследвии чего и свою. Их неистово тянуло друг к другу Изначально в глазах блондинки Киса был объектом обожания, не имея явных недостатков. Проще говоря — влюблённость, основаная на влечении. Девушка всецело отдалась чувствам и ярким эмоциям, которых до этого никогда не испытывала настолько сильно. Романтизация и очевидный юношеский максимализм – главные товарищи Ники на момент влюблённости. А потом все пошло под откос. Светловолосая из раза в раз прощала Кису, надевая розовые очки, ригидно веря в то, что он изменится. Киса не думал о том, как его поступки влияют на их отношения. Закуривал забитый косяк на тусе у Локона в обнимочку с двумя дамами, абсолютно забыв, что обещал позвонить Нике и сообщить, все ли у него нормально. Он катал её на эмоциональных качелях в периоды, когда был без дозы, агрессировал, ругался с сероглазой, после чего уходил, громко хлопая дверью оставляя ни в чем не виноватую девушку биться в истерике в пустой квартире. Кислов никогда не задумывался и не будет задумываться над тем, насколько много боли он причиняет окружающим. Это не его стихия – думать о последствиях. Николь дышит часто, пытаясь выровнять дыхание. Проходит в кухню, дрожащими руками берет стакан, наливает в него воды и выпивает залпом, чтобы немного успокоиться. Чуть позже упирается руками на столешницу и опускает голову, громко вздыхая. Её трясло от эмоций, которые она так долго пыталась подавить в себе, а на сердце каждый раз оставались маленькие царапины от выходок Кислова. Оставшиеся в глубине души шрамы заживали, заростали небольшой, однако плотной корочкой и давали надежду на вторую жизнь. Давали надежду точно также, как и Ваня, лепечущий о гнилом прошлом, что связано с наркотиками. Незаметные стежки разрывались с ощутимой болью и треском, когда в глазах блондинки вновь стоит угашенный в никуда кудрявый юноша, молящий о помощи и тёплой постели. Она устала быть сильной, устала понимать и прощать. Она просто хотела быть счастливой. Киса стоит в проходе, не решаясь сделать шаг в сторону девушки. Николь всем своим видом показывала, что не хочет никакой тактильности от парня. Сейчас не самое время для ласки и объятий. Её талию сковывает ноющая боль и спазмы, хотя раннее на ней покоились ледяные мужские руки. Хрупкие плечи подрагивают от нескончаемых всхлипов, вспоминая момент, когда озабоченный состоянием девы он поглаживал её спину, изредка касаясь плеч. Всё абсолютно не так, как хотелось бы им двоим, но, увы, жизнь жестока.Это убьёт тебя когда-то.
— Никуш.. дай мне объяснится. — тихо говорит Киса. — Что? — оборачивается Ника скрестив руки на груди облокачивается спиной на столешницу. Её взгляд был отстраненным, даже холодным. — Что? — повторяет она вопрос. Киса, глядя на Николь, чувствовал себя так, словно попал под ледяной душ. Лихорадочное состояние сковывало тело от любых движений и выпадов в сторону, Кислов буквально вростал корнями в коридоре девичьей квартиры. Ее холодность, и отстраненность пугали его. Он привык, что она всегда улыбчива и в её мягком взгляде виднелось тепло. А сейчас… сейчас между ними словно выросла стена, из-за которой Кислов с каждой минутой всё быстрее и быстрее теряет возлюбленную. — Я пытался заработать тебе на подарок! — резко выкрикнул кудрявый, рукой ударяя дверной косяк. Костяшки мужских рук заметно покраснели, а желваки на лице вновь принялись в движение. Он сжимал челюсть от накипевшей агрессии, прикусывал кончик языка, таким способом сдерживаясь от дальнейшего потока негатива в сторону беззащитной Ники. Безусловно, за его спиной она действительно в безопасности. Но кто она без него? Кто она такая, стоя напротив возлюбленного, у которого со рта вот-вот брызнет пена, олицетворяющая ярость? — Хотел порадовать тебя. — А я говорила, что мне не нужны подарки с денег от продажи наркотиков! — вспыхнула Николь, словно последняя спичка в старом коробке. — Мне нужно, чтобы ты был рядом, чтобы был нормальным! Чтобы ты думал не только о себе, но и обо мне! — Блять, вечно тебе что-то да не так! — он закатил глаза под веки, вновь сжал челюсть до онемения и грубо зыркнул в сторону блондинки. Её внешний вид вызывал жалость, однако сейчас, находясь в меж двух пылающих огней, Ваня был готов бороться с девушкой несмотря на то, что всё ещё любит её. И без того тёмные карие глаза налились чернилами, потемнели на несколько оттенков, сливаясь с узкими зрачками в единое целое. Обветренные сухие губы подрагивали от желания кричать о собственном негодовании, но юноша высказался о себе чересчур много. Савельевой хватило никчёмных оправданий, которые она чётко отрицала, что и вызвало у кудрявого прилив ненависти. Он ненавидел не её, а ситуацию, которая поставила двоих врасплох, вынуждая раздувать конфликт. — Какая разница, с каких денег куплен подарок? — он понижает голос. В каждой букве, в каждом слоге и слове Савельева чувствует холод. Ледяной поток ветра с уст партнёра обдает её беззащитное тело с неимоверной силой, после которой она чувствует приближение ангины или бронхита. Он слишком холоден с ней. Слишком груб и обманчив, слишком агрессивен и безразличен. Слишком не тот, кто нужен Нике рядом. — Большая, Киса! Большая, — с горечью выкрикивает Ника, — Ты рискуешь своей свободой, своей жизнью ради какой-то безделушки! Знаешь, как мне страшно, что в один момент мне могут позвонить и сказать, что ты сдох у кого-то на хате? Страшно, что однажды тебя повяжут и уже никто не сможет вытащить тебя! — голос хрипит от рыданий и возгласов, в которых открыто читается боль. Привязанность настолько сильно движет девичьим разумом, что она и вовсе не уверенна, хочет ли грядущего расставания или всё-таки продолжит терпеть гадкое отношение к себе. Она болезненно любит Кислова, однако самоуважение и жажда спокойной жизни превыше всего.Медленно сгораю.
Каждое его слово разжигало нехороший огонек в тумане ее глаз. Она чувствовала, что задыхается от обиды и бессилия. Картинка перед размытым взором темнеет с каждым колким высказыванием со стороны возлюбленного, а ноги предательски подкашиваются от одного лишь безразличного яростного взгляда темно-карих глаз. Сквозь пелену горьких слез, заглядываясь на дергающиеся желваки, сжатые до побеления костяшек кулаки, нахмуренные густые брови, промеж которых проглядывают будущие морщины, Николь задумывается над наболевшей темой. Действительно ли она полюбила именно такого Ваню? Черствого, словно засохший сухарь на полочке, ветреного, холодного. Определённо нет. В наивных мечтах и юношеских фантазиях она до сих пор прогуливается по городскому парку с весёлым харизматичным Ваней, романтично держась за руки назло всем вредным бабушкам на лавочках. Она с головой грязнет в воспоминаниях, окончательно утопая. — Я уже не знаю что делать, — тише говорит Николь. Голос садится либо от усталости, либо от минувших криков. Опустошение выжало из подростка все соки, и теперь самое время пустить ситуацию на самотёк, давая себе время на отдых. Ей казалось что ещё чуть-чуть и она осядет на пол, так как ноги казались совсем ватными. Коленные чашечки подрагивали, ступни и вовсе немели, не говоря уже о бёдрах. Ощущения напоминали лихорадку, вызванную повышенной температурой или любой другой болезнью. Блондинка нервно сглатывает, всё ещё буравит слезным взглядом юношу напротив, надеясь на хоть какую-то поддержку. В глубине души она также ждала пробуждения жалости в крови Кислова, что он наконец одумается и пустые слова воплотятся в действия. Увы, наивность вновь подводит Савельеву и её мечты не имеют смысла. Николь цепляется взглядом за пачку сигарет, лежащих на подоконнике. Она отталкиваться от столешницы, хватает мятую пачку, достает одну сигарету, зажимает меж пухлых губ, чиркает зажигалкой, поджигая спасительную дозу никотина. Открывает окно, холодный ветер тут же бьет в лицо, немного отрезвляя. Она делает глубокий вдох, наполняя легкие морозным воздухом и едким дымом. — Возможно решение вступить в отношения с тобой было поспешным, — выдыхая дым севшим голосом проговаривает Ника. Она не смотрит на Кису, взор прикован куда-то в даль. Её взгляд будто теряет тепло и мягкость, меняясь на холод. Стеснение и обида настолько сильно заполонили девичий организм, что Савельева попросту возненавидела зрительный контакт с тёмными омутами, которые раньше казались сущим домом. Она любила долго разглядывать необычную радужку молодого человека, тонуть в ней с головой и улыбаться как наивный ребёнок, которому подарили конфетку. Сейчас этот фальшивый дом полностью сгорел, оставляя после себя горячие угли и серый пепел. Ника больше не горит желанием быть рядом с ним, а уж тем более смотреть в его лживые, но такие родные глаза. Киса на секунду растерялся от её слов. Сердце пропускает удар. Язык заплетается в тугой узел и самопроизвольно лезет в глотку, вынуждая давиться не только недопониманием, но и инородным телом. — Ник, да я полный мудак, и я признаю это, прости пожалуйста.. Он явно хочет сказать что-то ещё, однако блондинка сбивает его своим резким: «Давай расстанемся?» Вот так просто отчеканивает Ника, уже потушив сигарету, но все ещё не поворачиваясь к парню. Теперь желваки вместе с нижней челюстью подрагивали не от закипающей в крови агрессии, а от ошеломления после услышанного. Кислов чувствовал повышающееся давление, впоследствии с которым вот-вот хлынет кровь из носа. Лучше бы ему его кто-то сломал. — Че? — с резким смешком, скорее всего от нервов, вылетает у него, — Блять, Ника, ты серьезно? Наконец девушка поворачивается к нему, но смотрит сквозь него. — Абсолютно серьезно, Кис, я больше не могу так жить. — Я заслуживаю счастья, а не постоянного страха и разочарований. И здесь она была права. Девушка не помнит, когда последний раз действительно высыпалась, не принимая ночные звонки от неизвестных номеров с одной и той же просьбой: «забери своего нарика, он опять в слюни». Она привыкла видеть в отражении зеркала худощавую особу с яркими синими кругами под глазами, напоминая окружающим её людям настоящую панду. Савельева не припоминает, когда по правде чувствовала себя счастливой рядом с кудрявым. Они давно не проводили время вместе, не гуляли по ночным улицам, не обсуждали наболевшие темы, не смеялись с глупых шуток Кислова и даже не переписывались в течение дня. Их общение будто сходило на твёрдое и холодное «нет». Ника приняла решение расстаться ведь даже при присутствии Кислова ничего не изменится. Киса смотрел на нее, и в его глазах отражалась целая гамма эмоций: боль, недоумение, гнев. Но затем его взгляд стал пустым, словно он отключился от реальности. Кто сказал, что он действительно готов бегать за отношениями, в которых сам в последнее время не участвует? С каждым месяцем товара становилось всё больше, а вместе с ним росла и прибыль где-то в кармане спортивных штанов. И теперь, стоя над пропастью с выбором между рушащимися отношениями и процветанием незаконной торговли, Кислов благополучно делает выбор. Поспешный выбор. — Окей, хочешь расстаться? — резко переспросил он. Голос его был лишен эмоций, не говоря уже о мускулах, которые ни разу за весь промежуток диалога не дернулись. Он был слишком увлечён собственным самокопанием. — Расстанемся. Ника ожидала, что он будет уговаривать ее, просить остаться. Но он просто… согласился. И от этого ей стало еще больнее. Глаза вновь наливаются жидкой солью, а бледные руки подрагивают от одной лишь мысли, что дальнейшая жизнь будет продолжаться без присутствия родного кудрявого Вани. Эти естественные завитки каштановых волос больше не будут спутываться меж элегантных женских пальцев, принадлежащих Нике. Его хитрый взгляд тёмных, точно угольки глаз не будет поджидать её на кухне, одним лишь движением намекая присесть за стол, где уже давным-давно стынет карамельный чай. Она больше не почувствует его присутствие неподалёку по заученному и такому родному запаху одеколона, который напоминает примесь холодной свежести с неким кедром. Всё это приходится отложить на задний план, закрывая в глубоком чулане, лишь бы остыть к темноволосому. Но в её телефонной книжке навсегда останется такое безмятежное и трепетное «Ванечка». — Хорошо, — сказала она дребезжащим голосом. Связки предательски подводили деву даже в настолько важном моменте: либо от холода, что сочился в сырую квартиру через приоткрытую форточку, либо от повышенной тревожности. Пришлось силой взять себя в руки и, переступая через все рамки разумности, сравнять голос с подобием холодной стали, — Уходи. Киса, прежде чем выйти из кухни, бросил на Николь прощальный взгляд. Он не проронил ни слова, но его взор говорил сам за себя: "Это конец". Затем он резко развернулся и покинул квартиру, предварительно громко хлопнув дверью. Николь вздрогнула от резкого звука хлопнувшей двери. Она стояла посреди комнаты, чувствуя себя опустошенной и потерянной. Ноги будто вросли в чёртов линолеум с корнями, не позволяя обладательнице слезливых серых глаз сдвинуться с места. Слезы текли по ее щекам, но она не пыталась их вытирать. С уходом любимого человека женское тело окутали беспощадный холод и спазм, обнимая хрупкие плечи и параллельно этому царапая до первого появления алой жидкости. Все было кончено. Теперь между ними осень — холодная, дождливая, полная невысказанных слов и несбывшихся надежд. Они навсегда запомнят этот период времени года, но не потому, что сухая листва напоминала острые языки пламени, или детвора на улицах визжала чересчур громко. Болезненное расставание оставило грубый отпечаток на душе обоих партнёров, развиваясь по воздуху смазливым и мокрым октябрем.И всё, что осталось теперь между нами - осенний мотив, только зима впереди.