cherry ice

***

      Летняя жара пахла одуванчиками и сухим деревом.       Айян остановился возле тележки с мороженым. Спящая продавщица, видимо, вообще не ожидала, что кто-то захочет пройтись в час дня по солнцепеку. Поэтому бросила тележку и ушла отдыхать в тень.       — Яблочного нет, — он обернулся к Акку, разглядывающему жука. — Есть вишневое. Взять?       — А? — Акк слегка рассеяно посмотрел на него. Солнце плясало на его радужке протуберанцами новых вселенных. Тонкие кисти рук поправили отросшие за месяц отстранения от занятий пряди. Айян с сожалением подумал о том, что скоро эту красоту придется подстричь.       — Говорю, тут из фруктового льда только вишневый. Поищем еще яблочный или возьмем этот?       — Давай, вишневый. — Акк кивнул и слегка улыбнулся. Айян был рад этой улыбке. Она стала появляться все чаще на лице Акка по сравнению с первыми днями…       По сравнению с первыми днями Акк вообще выглядел бодро, хотя и напоминал выздоравливающего после затяжной болезни. Поэтому Айян готов был тащиться хоть в тридцать градусов, хоть во все сто тридцать за внезапно захотевшим фруктовый лед Акком. Акк в принципе не славился желаниями чего угодно и до скандала в Суппало. А после он попросил что-то для себя пять раз.       Да. За все время — пять просьб.       Айян оставил деньги, подхватил два бруска лакомства и протянул оба Акку. Тот снова улыбнулся ему. Это был их момент.       Когда напряжение скандала осталось позади, Акк просто погас. Он вставал с кровати еще затемно, выбирался на пляж и смотрел на море часами. Айян первое время пугался до икоты, просыпаясь один в постели. А потом просто стал выходить с Акком. Стелил плед, закутывал их двоих в одеяло и дремал, привалившись к боку своего парня.       Потом мама Акка стала оставлять для них два сандвича. И Айян заставлял Акка съедать оба. Умолял, ныл, угрожал, упрашивал и скармливал, как птенцу, по кусочкам.       Первая неделя была самой тяжелой для них. К врачу Акк отказался пойти наотрез. Но именно так Айян понял, что его суровый староста еще с ними. Просто взял перерыв.       — Я в детстве хотел посадить косточку от вишни, чтобы вырастить дерево. — Акк осторожно откусил кусочек фруктового льда и покатал его во рту. Айян тяжело сглотнул, увидев это.       — Не получилось? — Он обнял Акка за тонкую талию и увлек под дерево. Они устроились лицом к лицу на старых качелях, перекинув ногу через неширокую доску. И пытались обогнать летнюю жару до того, как весь мир превратится в сироп.       Мороженое Айяна некрасиво пачкало пальцы.       В воздухе пахло вишней.       — Я боялся, что потерплю неудачу. Что не догляжу. Что дерево погибнет в сезон штормов. — Акк фыркнул. — Такой глупый был.       — Быть глупым не преступление. Ты не вырастил вишню, я не написал книгу.       — Ты мечтал быть писателем? — Акк с интересом развернулся к нему, и Айян снова залюбовался его красотой. Солнце окрашивало пряди волос Акка в золото, кожу — в бронзу. А кончики ресниц выбелила в ломкую слоновую кость.       Акк — это искушение, которому Айян поддался без колебаний. И не пожалел.       — Дядя Дикка много говорил о книгах, и я мечтал написать такую, чтобы именно он ее прочитал. — Айян поймал губами почти отвалившийся кусочек льда и зашипел от того, что от холода заболела голова.       Рядом раздался странный звук. Айян поднял ресницы и обомлел.       Акк смеялся.       — Какой же ты ребенок, Шортстоп, — он мягко произнес, глядя на него сквозь густые ресницы, и одарил маленькой вишневой улыбкой. Щеки его приобрели красивый розовый оттенок.       И вот как Айян потерял самообладание и наклонился, чтобы коснуться этих улыбающихся губ своими. Это был небольшой мягкий поцелуй, который длился всего несколько секунд, но Ай поклялся бы, что время текло намного дольше.       Когда он отстранился, глаза Акка расширились, а щеки покраснели еще сильнее. Он хотел что-то сказать, прежде чем выронил мороженое и смешно всплеснул руками… И Айян просто отбросил искусственную сладость, чтобы притянуть в свои объятия настоящую.       Руки Акка устроились на груди Айяна, снова наклонившегося к нему и остановившегося в миллиметре от желанных губ.       — Я сейчас еще раз поцелую тебя, Бигфут, — Айян смотрел на Акка, и весь мир сузился до парня рядом с ним. Весь мир был Акк. — Хорошо?       И Акк кивнул.       Их поцелуи — это не взрыв, не извержение вулкана и не бабочки в животе. Но это всегда так нужно, что Айян не мог желать ничего большего. Это было их.       Когда воздуха перестало хватать, они отстранились всего на несколько сантиметров друг от друга. Их тяжелое дыхание смешивалось, зрачки были расширены, а щеки горели пунцовым цветом. Они молча слезли с качелей, прячась у корней дерева. И также молча снова продолжили поцелуй.       Прямо сейчас им не нужны были слова, чтобы услышать друг друга.       Айян осторожно провел языком по нижней губе Акка, вызвав тихое всхлипывание, от которого в его животе все потянуло и стало теплым. Он начал наклоняться вперед, заставляя Акка оторвать руки от его груди и сперва опереться на них. А затем и вовсе лечь на спину, в то время как Айян продолжал перемещаться. В конце концов Айян навис над Акком, устроившись между его ног, продолжая целовать его, посасывать верхнюю губу, соприкасаться языками.       Они лежали под деревом, пачкаясь в траве. Рядом двумя небольшими лужицами таял их фруктовый лед, и солнце оглушительно звенело тишиной лета.       — Айян, — Прошептал Акк, облизывая губы.       Айян посмотрел на язык с красными пятнами, мелькнувший между пухлых губ, и облизал свои собственные губы, прежде чем снова наклониться вперед и поцеловать в щеку Акка.       Он сейчас был так красив, что сердце то и дело сбивалось с ритма, срываясь в бешеный стук. Это было нормально, но Айян отвык за эти пару недель видеть Акка таким. Его губы были припухшими и красными от поцелуев и покусываний. Похудевшие за время первых недель их «отпуска» щеки были покрыты красивым румянцем. Его прекрасные оленьи глаза насыщенно кофейного цвета были темными, полуприкрытыми. Ресницы касались его щек при каждом моргании. Его грудь вздымалась от каждого вздоха, а руки дрожали…       Совершенство в его руках.       Внезапно грудь Айяна начала болеть от необходимости дать Акку больше.       Еще больше рассветов, встреченных вместе. Еще больше вечеров, где они спорили бы, а потом мирились за кухонным островом. Еще больше ночей под одеялом, где они разжигали огонь теплыми руками и поцелуями.       Глядя на Акка из той позы, в которой он находился, он готов дать абсолютно все, что только Акк захотел бы от него взять.       Айян медленно слез с Акка, потянув за собой, сел спиной к дереву и усадил своего старосту себе на бедра. Акк мгновенно обнял его за шею.       — Ты заставил меня уронить мороженое. — Он прошептал негромко, и Айян усмехнулся, ведя носом по его нижней челюсти. Он услышал то, что сказал Акк на самом деле:       «Прости, что заставил тебя нервничать».       — Все равно тебе больше нравится яблоко. Не переживай. Пройдемся до моста, я куплю тебе его снова.       «Ты сейчас тут. Все в порядке. Тебе позволено быть слабым со мной. Помнишь?».       Акк тихо промычал что-то и расслабился. Горячий. Любимый. Его.       Айян мог держать Акка часами, наслаждаться медленно подкрадывающимся к ним чувством похоти. Вопреки ожиданию его старосты, Айян — любитель растягивать удовольствие на долгие прелюдии и ласки. И тем более он никогда не стал бы торопиться с Акком.       Он мягко целовал те части его шеи, до которой мог дотянуться в их позе, ероша мягкие на ощупь волосы. Акк издал короткий выдох, когда Айян зарылся пальцами ему в короткие прядки на затылке, и заёрзал.       — Если ты не прекратишь так двигать своими бедрами Бигфут, — Ай промурлыкал тихо ему на ухо, — то нас могут арестовать за непристойное поведение.       Акк задохнулся.       — Бесстыжий Ай!       Биение сердца.       Солнце, запутавшееся в улыбке.       Вкус вишневого мороженого на губах любимого человека.       — Тогда сделай что-нибудь с этим, Акк.