«Рожденное под лилиями, при Божьей помощи…».
— С праздником! — говорит Канада Франциску с почти что искренней улыбкой, протягивая ему прекрасные белые лилии и маргаритки, олицетворяющие чистоту намерений, выражающие уважение и благоволение, пожелание всего наилучшего. Лилии он выращивал сам в цветнике, перед домом, в знак того, что он не забыл свое полуфранцузское происхождение. Франция принимает букет, улыбается и тянется обнять его, целует в щеку. Канада неловко зеркалит его. Ведь он — всего лишь отражение. Всего лишь тень. Тень Франциска и тень Артура. Нечто неопределенное, половинчатое. Кажется, это клеймо останется с ним навсегда. Как и его смешанные чувства. Обида, которую невозможно забыть и простить. Желание и стремление быть рядом с ними. Быть признанным ими не как страна, а как человек. Желание… Он дарил Франциску только лилии. А хотелось подарить барвинок и не-трогай-меня, чтобы Франция наконец-то понял, что Мэттью не рад его компании. Хотелось подарить росянку, чтобы он наконец-то понял, что Мэттью до сих пор больно от его предательства, от того, как легко он бросил его. Он дарил только белые лилии, а хотелось подарить агапантус, чтобы Франциск без слов понял, что он до сих пор важен для Мэттью, что Мэттью до сих пор всеми силами души хочет, чтобы отношения между ними наладились, чтобы они были близки. Но смелости признаться не было. И Канада то и дело врал с помощью цветов…«…создание Шамплена выросло под розами».
— С праздником! — говорит Мэттью Англии, дрожащими от волнения руками протягивая пестрый, замысловатый букет. Он прекрасно знал, что Артуру не до разгадывания тайны цветов, но тревога все равно мнимо скручивала все органы в тугой узел, причиняя уже не только душевную, но и физическую боль. Потому что букет был признанием во всем. И если Англия поймет это, то Мэттью не останется ничего, кроме как провалиться под землю. В центре букета, конечно же, розы. Как бы банально это не было. Пылающие алые розы — чуть ли не признание в любви. Вокруг розы белые — ты презираешь любовь мою. Окаймляли их малиновые ирисы — вопреки признанию сомнения в чувствах, нежелание их признавать, сожаление о них, — цветы айвы и нежные розовые незабудки. Он собирал этот букет чуть ли не целый день, то и дело переделывая его. Потому что этот букет был особенным. В этот раз Канада был более откровенен, чем когда либо. Правда, в конечном счете, он все равно остался недоволен тем, что сделал. Ведь вышло все излишне нежно и воздушно. Так непохоже на Артура… Но ничего лучше Мэттью придумать не смог. И теперь стоял перед Англией и дрожал от страха, как какой-нибудь малолетний школьник. И почему Артур смотрит на него так хмуро? Почему он так задумчив? Ведь Канада всего лишь… — Ты понимаешь, что ты только что сделал? — внезапно. — Подарил Вам букет в честь праздника?.. — притворился дурачком, делая вид, будто бы не у него сейчас от страха колотящееся сердце сломает к чертям ребра. — Ирисы: «Скажи мне, зачем ты потревожил мое сердце?». Айва: «Я отвергнут тобою, но все равно буду обожать тебя». И розы с незабудками… Знаешь ли, в том году ты был скромнее. Всего лишь маки: «Воспоминания о тебе со мною будут навсегда неразлучны, и в счастии, и в злополучии». Неужели ты думал, что я совершенно ничего не понимаю в этом? Неужто ты настолько слеп, что не видишь моего цветника? Неужели ты думал, что я — глупец? — Нет, нет, нет! Ни в коем случае, сэр, я не… — атас. Катастрофа. «Лучше бы мне умереть здесь и сейчас!» — увы, но Смерть не собиралась забирать его к себе. — Ты как был глупым мальчишкой, так им и остался. Мэттью хотелось то ли завыть и разрыдаться, то ли истерически рассмеяться. Его внутренний мир был разорван, разбит на осколки, растоптан… Реальный же мир расплывался перед глазами от внезапно выступившей влаги. «Все кончено», — думал он. Его единственная радость в жизни — видеть Англию, обмениваться с ним — пускай лишь из вежливости — хотя бы парой пустых слов, прикасаться к нему при рукопожатии… Все это теперь будет ему недоступно. Теперь ему придется избегать его. Теперь ему придется безбожно врать себе, притворяться, что ничего не произошло, сдерживать слезы, сжимать кулаки так, чтобы ногти больно впивались в кожу, и кусать губы и язык. Теперь ему будет еще мучительнее думать о нем перед сном. Теперь он будет бояться даже дышать рядом с ним… В самом деле, лучше бы ему умереть. От его рук. Здесь и сейчас. Но это было невозможно. Да и Артур вряд ли захочет марать руки из-за такого ничтожества, как он. «Боже, если ты есть, помоги мне!» — вопль отчаяния. Англия вздохнул и покачал головой. Оглядевшись вокруг, он медленно подошел к Канаде. «Придуши меня!» — чуть было не выкрикнул тот. — Идиот. — Только и сказал Артур, забрал у него букет и, прикрывшись им, притянул к себе, больше кусая, нежели целуя. Будто бы земля исчезла под ногами. Канада готов был свалиться в обморок и, может, свалился бы, если Англия не приобнял его. Поцелуй длился всего несколько секунд, но Мэттью казалось, что прошла вечность. То, чего он так страстно желал, то, о чем он так отчаянно мечтал, сбылось. Сбылось!!! Канаде даже во снах не снилось это. Чтобы Артур, вот так… Сердце внутри будто разорвалось от переизбытка чувств. Тело стало таким чувствительным, будто с него содрали кожу. Рука Англии на его талии обжигала огнем, разъедала, как кислота, телесную ткань. — А теперь убирайся, — сказал Артур, отстранившись. Мэттью не успел опомниться, как Англия уже скрылся из виду, зайдя в дом. Звук закрывшейся двери прозвучал, словно отрезвляющая пощечина. Ноги стали ватными и не держали его, и Канада присел на колени, упираясь руками в садовую дорожку. Тяжело дыша, он пытался осознать только что произошедшее, но в голове царил хаос, звучала аварийная сирена, а в груди расцвела роза, шипами царапая его изнутри. Мэттью шепотом повторял его имя, не понимая, счастлив он или нет. И что значил этот поцелуй? Его чувства взаимны? Но почему тогда ему так больно? Почему из глаз его льются слезы? Почему? И как ему теперь смотреть Артуру в глаза? Как ему теперь говорить с ним? Почему все, что касается Англии, так противоречиво и неоднозначно? В голове рои летают мыслей. И все — лишь вопросы. На которые нет ответа.