Bad blood

— Минус один? — заинтригованно спросил Марат, подразумевая отсутствие в готическом зале Череватого. Ада как-то разочарованно вздохнула — неужели все-таки не вернется? Она переоценила свое обаяние? Марьяна, быстро зацепив ее взглядом, запела про магическое дезертиство, Олег честно признался, что ему плевать, вернется ли чернокнижник, а вот его брат, напротив, сказал, что ему не все равно. — И мне не все равно, — согласилась Лучанская. Но тут вступила Лина. Стала нести что-то про то, что они с Владом — инь и ян, и бла-бла-бла. Ада аж глаза закатила. Правда, перед этим бросила сочувствующий взгляд на Леву. Ей бы, наверное, было тяжело находиться на одном проекте со своим бывшим партнером. Хотя откуда ей знать? — Ада, — окликнул ее Башаров. — А что вам тогда сказал Влад? — Ничего, — вздернула подбородок Лучанская. — То есть — не вернется? Как по-вашему? — Я не гадалка, — усмехнулась она в ответ, покосившись на Олега. — Что ж… Кого-то это обрадует, а кого-то расстроит, но, — разулыбался ведущий. — Наша звездочка решила вернуться. — Да! — обрадовалась Лина, на что Аде пришлось вновь закатить глаза. Но лишь тогда, когда Влад вошел в готзал, Лучанская вдруг поняла, что у нее как-то слишком сильно забилось сердце. — Сильнейший вернулся! — почти что торжественно объявил Череватый, обходя вдруг зааплодировавших экстрасенсов, чтобы встать в самом начале ряда. И хотя теперь их с Адой разделял Олег, Влад бросил на нее демонстративный взгляд, не переставая улыбаться. Сильнейший и сильнейшая, как он сказал ей тогда в гримерке. Почему нет? — Влад, почему решили вернуться? — поинтересовался Башаров, пока в другое ухо Владу провокационно нашептывали: «Она тебя хочет. Или меня… Или опять зассышь на кладбище?». — Был последним, стану первым, — просто объявил Череватый. — Все, давайте, меньше слов, больше дела. Меня еще работка на кладбище ждет. Ада ухмыльнулась. Работка ждёт. Вот и отлично. Тогда у нее сегодня намечается интересная ночь на погосте. Марат же готов сообщить оценки телезрителей: Олег набрал 8,3 балла, Влад 6,4, а сама Ада средние между ними 7,8 балла. Хотелось бы, конечно, и побольше, но Лучанская сейчас оказалась занята совершенно иными мыслями. — А я готов объявить следующую тройку! — взбодрился Башаров. — Это Александр Шепс, Лина Джебисашвили и неразлучные брат и сестра — Лев и Лия Чацкие. — Ну что, — Лия, как и всегда переполненная энтузиазмом, в ту же секунду обернулась к удачно стоявшему рядом Александру, с самым невинным видом взяв его под руку, — а сегодня-то со мной за ручки подержишься? Естественно, после того, как я надеру тебе задницу. То, что съемки еще не закончены, рядом толпа экстрасенсов и любящий провокации ведущий Лию не смущало ни капли. Так сказать, сразу обозначила серьезность намерений. Но, в отличие от нее, Лев был в значительно меньшем восторге от их компании на испытании. Определенно, им нужно было поговорить с Линой. И вряд ли этот разговор закончится чем-то хорошим. Олег закатил глаза, а сам Саша с игривой, но по-своему зловещей ухмылкой протянул: — У тебя какой-то незакрытый гештальт? — он забрал свою руку, но только для того, чтобы подмигнуть: — Обязательно подержимся, если ты вдруг надерешь мне зад. Теперь Олег ещё и раздраженно выдохнул. — Братец, ты мне так удачи желаешь? — Что ж, — подытожил Марат. — А теперь — в путь! Камеры отключили, и тогда Лина поспешила подойти к Леве. Неловко улыбнулась, но тут же просто протянула ему руку, будто они какие-то старые друзья. — Не успели поговорить в прошлый раз, но перед испытанием, я считаю, надо, — заливала Джебисашвили. — Мир? Лева и рад бы был, возможно, оставить все в прошлом и остаться друзьями. Это были его первые серьезные отношения, почти закончившиеся свадьбой, и, как бы не задевали слова, сказанные Линой тогда, он продолжал относиться к ней со всей теплотой, на которую только был способен. Однако руку в ответ он не протянул, продолжая держать трость. — Мне кажется, твои претензии ко мне вряд ли исчезнут после того, как мы пожмем руки, — вполне справедливо заметил Лев. — К тому же, мне бы хотелось поговорить совсем не об этом. Лина вздохнула и опустила свою ладонь. — У меня нет к тебе никаких претензий, Лева. Прошло много лет. Так и о чем ты хочешь поговорить? На последнем вопросе у нее даже голос ощутимо дрогнул — неужели прознал о дочери? «Если претензий нет, к чему были все эти попытки уколоть меня на съемках?», — хотел бы спросить Лева сейчас, памятуя и о признании в любви Олегу, и о сегодняшних восторгах в адрес Влада. Это не было по-настоящему больно, зато ощущалось достаточно неприятно для того, чтобы после уже третьего Готического зала ему хотелось просто… исчезнуть. Но вслух он не сказал ничего по этому поводу, как и всегда, предпочитая держать все чувства внутри. И не сказать, что Лева ее ревновал. Очевидно, что подобные эмоции сейчас были бы совершенно неуместны. И все же, совместное прошлое он оставить так и не смог. Как и осознание, что у этого прошлого появился… результат. — Предположу, что если бы претензий не было, я бы знал о Луне больше. Ведь так? — Лева… — Лина поджала губы. — Так было нужно. Мы с тобой расстались. Джебисашвили в принципе была женщиной с характером, какой бы мягкой и любящей ни желала казаться. И если она решила с кем-то расстаться, а потом узнала о беременности, то не станет потом возвращаться только из-за ребенка. В конце концов, дочку поднять она могла самостоятельно, что и сделала. — Я не говорю о том, что тебе нужно было продолжать меня терпеть только из-за Луны, — прекрасно понимая, о чем Лина думает, ведь слишком хорошо ее знал, заметил Лева. В конце концов, ведь именно благодаря ей он в свое время начал прокачивать именно экстрасенсорную эмпатию. — Но мне хотелось бы узнать об этом не случайно. Поучаствовать в ее жизни. Мне жаль, что я настолько не оправдал твое доверие. Вряд ли он действительно мог оказать какую-то помощь. Ему только исполнилось двадцать три, вчерашний студент-искусствовед, амбициозный, но еще совсем бестолковый. К тому моменту под его опекой уже находилась сестра, магическая энергия которой требовала выплеска и его внимания, а ментальное здоровье пошатнулось после смерти родителей — даже по прошествии времени она то смеялась, то впадала в истерики, видя кого-то отдаленно похожего на родителей. Он пытался успеть везде и всюду, но в итоге упустил свою первую любовь. Та самая ссора, положившая конец их отношениям, случилась на следующий день после финала семнадцатого сезона, в котором они с Лией одержали блистательную победу. Еще через день Лева попал в аварию, чудом не унося с собой больше ни чьих жизней. Естественно, он бы вряд ли смог оказать хоть какую-то поддержку. И все же… для него действительно было бы важно узнать это непосредственно от Лины. — Пойдем, — стараясь избавить ее от необходимости отвечать на его неловкий комментарий, сказал Лев. — Нас ждут. Иначе Лия точно сожрет Шепса за это время. Может, уже косточки обгладывает. Уже в машине им предложили выбрать место, где они будут проходить испытание — место, где человек жил, где с ним случилась трагедия или кладбище. — Я выбираю место трагедии, — прохрипела заметно помрачневшая Лина. — Кладбище, конечно, — незамедлительно кивнул Саша. — А ты, коза-дереза? Планируешь выходить в астрал в снегу или как? Он ощущал странные вибрации в воздухе между Линой и Львом, но предпочел их проигнорировать. Ведь куда интереснее было цепляться к Лие — надо признать, повзрослевшая девочка начинала его забавлять. — Ну ты же знаешь, Сашка, за тобой — хоть на край света! — немедленно заворковала Лия. Покосилась в зеркало, потому что брату пришлось устроиться спереди — банально из-за возможности вытянуть ноги, — и, получая молчаливое согласие, поддакнула: — Мы тоже на кладбище. Если замерзну, буду греться об Шепса. За неимением альтернатив, чем занять руки, заскучавшая в первые же минуты поездки Лия ковыряла заусенцы около ногтей, подходя к делу со свойственной ей настойчивостью. Хорошо хоть, что рядом Саша сидит, а не смурная Лина. Потому что очевидно, что между ними все-таки произошел разговор, вдохновленный гаданиями Ксюши. И Лие вдруг предательски захотелось Лине вмазать. *** — Мне не нравится, — изрекла Лия, едва только их привезли на место прохождения испытания. Могильные плиты, по традиции, были закрыты черной тканью, но возмутило Чацкую даже не это. — Это не те могилы. — Почему? — удивился Андрей Кислицин. — Мы привели вас непосредственно к могиле человека. О том, что их двое, ведущий не упоминал, хотя по закрытым могилам можно было догадаться. Лия рыкнула едва ли не с раздражением, бросив: — Это не то. Мне другую могилу надо. Почему участница отказывалась от правильного захоронения, ведущий, съемочная группа и герои испытания могли лишь догадываться. Однако сестру прекрасно понял Лев. — Поведешь? — сходу спросил он. Влекомая видениями Лия, уже готовая к тому, чтобы войти в астрал, кивнула и, как заправская охотничья собака, идущая по следу, направилась вперед. Только и бросила напоследок: — В обход иди. Провалишься точно. И пока съемочная группа неслась за девушкой по сугробам, которые она проскакивала весьма ловко, плохо знакомый со спецификой работы победителей семнадцатого сезона Андрей обратился к ее брату: — Что вообще происходит? — Лия ищет место, чтобы войти в состояние, — коротко пояснил Лев. — Насколько я понимаю, ей интереснее не погибшие, а причина их смерти. — Что вы имеете в виду? — настаивал Кислицин. — Мы расследуем убийство? — В некотором роде, — чуть помедлив, откликнулся Лев. И хотя Чацкий уже понимал, куда направлялась сестра, он уклончиво сказал лишь: — Пойдемте. Лия расскажет обо всем лучше. Они нашли ее в ограде одной из могил. Лия лежала в снегу, раскинув руки и ноги, и задумчиво смотрела в пока еще светлое небо. Леве было не принципиально, работать днем или ночью, Лия же предпочитала работать в темное время суток, но сегодня изменила своим принципам — чтобы озвучить правильный ответ раньше Александра. — Вот тут хочу, — объявила Лия, чуть приподнимаясь и немедленно находя глазами брата. Наблюдатели беспокойно шептались — они знали, на чью могилу привела их Чацкая. — Погнали. Ему тоже пришлось перебраться через оградку. Со стороны могло показаться, что Чацкие просто держатся за руки, сидя в снегу, однако в этот момент Лева вычищал разум сестры от любых мыслей, не касающихся дела, оставляя ее сознание кристально чистым, а сам становясь щитом от любых внешних воздействий. И вскоре глаза Лии закрылись, и она упала в снег все в такой же расслабленной позе. — Простудится же, — заворчал на Леву Кислицин, когда он перелез обратно. Получилось, однако, более неуклюже, чем в первый раз, и неожиданно благородный Андрей придержал его, чтобы Чацкий не упал. — Благодарю, — сдержанно кивнул Лев, обращая внимание уже на героев испытания. Основная работа на Лие, он возьмет на себя меньшую, ту, что сестра проигнорировала. — Там, откуда мы ушли, лежат ваши сыновья. Ему была знакома эта энергия. Скрежет металла, сильная боль, соленый привкус крови во рту. Жгучее осознание, что скоро машина загорится, а ты не можешь пошевелить руками и ногами и только шепчешь что-то невнятное, надеясь заговорить пламя. Не менее страшное понимание, что если ты сейчас закроешь глаза, твоя младшая сестра останется совсем одна. И боль. Боль, боль, боль… — Сначала две фуры было. Одна задела машину, вторая раздавила. А второй в машине перевернулся. Не справился с управлением на скользкой дороге. — Тоже? — немедленно зацепился Кислицин, но Лева сделал вид, что не услышал замечания. — Но это не простые смерти. Предполагаю, что в деле замешано родовое проклятие. Несчастная женщина схватилась за сердце. Лева инстинктивно шагнул к ней, мягко погладив по плечу, а сам почти сразу боль на себя тянуть начал. Именно моральную — чтобы хотя бы ненадолго легче стало. — Не бойтесь, — тепло улыбнувшись, попросил Чацкий. — Больше вы никого не потеряете. «Вот я на него смотрю, — скажет потом Ольга, — и мне прямо так… хорошо стало. Я ему сразу поверила». Но проходили минуты, а Лия все не возвращалась. С рассыпавшимися по снегу светлыми волосами, в такой расслабленной позе она выглядела словно Спящая Красавица — любимая принцесса с детства. Андрей нервничал, косо смотря на сохранявшего спокойствие Льва. — Может, нашатырь? — предлагал ведущий. — Нет. Нет, она здесь. Я ее держу. Под ее пальцами собиралась застывшая могильная земля. Лия видела. Чужими глазами она смотрела на пару, предающуюся любви — они даже не зашторили окна. Красивый молодой мужчина двигал бедрами, а его женщина громко стонала, запрокидывая голову и открывая вид на покрытую засосами шею. Другая женщина, прижавшаяся к этому стеклу, плакала, но слезы эти были злые. Беззвучные. Потом была другая женщина. У нее уже был большой круглый живот. Соседки шептались, что ребенок-то не от мужа, а от первого красавца на деревне. Спрашивали у нее, как допустила такое. Женщина плачет снова, но и в этот раз из ее горла не вырывается ни звука. На третий раз она била посуду, кричала, умоляла, но была встречена холодным равнодушием. На четвертый — грозилась что-нибудь сделать с собой. На пятый уже даже не плакала. На нее многие засматривались. Готовы были ухаживать. Но ей были омерзительны прикосновения, она от каждого ждала обмана, верила, что все ласковые слова — это лишь демонстрация похоти. А потом она их прокляла. Все кричала, кричала свое проклятие в приступе ведьминского безумия, и ее страшные слова с каждым разом обретали все большую силу. И женщин потравить хотела. Только не повезло — Маруська, дура, забоялась в последний момент, а вторая сама набожная была, не стала ничего брать. «Твари, сволочи, уроды!», — надрывно визжал в ее голове женский голос. Лия обернулась, видя перед собой скрюченный силуэт. За давностью лет в нем не осталось почти ничего человеческого, но она кожей чувствовала — вот она, бабка-ведьма, навлекшая проклятие на весь свой род. Жалела ли она? Нет. Но когда пустые глазницы обернулись к Леве, а с иссохшихся губ сорвалось угрожающее шипение, Лия сорвалась с места, бросилась вперед, коротко полоснув ногтями безжизненное лицо, и зашипела: — Только тронь! Она прокричала это так же резко, как и вернулась в реальность. Лева долго растирал ее ледяные руки, нахлобучил на нее собственную шапку, но Лия холода и не чувствовала. Все ее сознание было захвачено образами, увиденными по ту сторону реальности. — Ее просто аж колотит от всех мужиков! Просто проклинает вас всех тут, — взбудораженно повторяла Лия, поочередно тыча на каждого члена съемочной группы. — Раздражает вот прямо, раздражает… Тупая тетка даже не поняла, что и внуков, и правнуков, и вообще всех проклинает сразу. Но теперь не жалеет. Прикиньте, да? Она не жалеет о том, что их убила. — То есть, она их убила? — уточнил Андрей. — Ну нет, блять, я! — эмоционально воскликнула Лия. — Конечно, она, че за тупые вопросы-то задаешь? — Осеклась под осуждающим взглядом брата. — Извиняй, Андрюш, не в обиду сказано будет. Кислицин, вскинув руки в примирительном жесте и сделав себе мысленную пометочку, что переговоры лучше вести с братом, а не с сестрой, извинения охотно принял. Но все-таки позволил себе задать еще один вопрос: — И что вы будете делать? — Вообще в таких случаях кол осиновый в могилу вбивают. Осина становится проводником и перекрывает доступ душе, — задумчиво начал Лев. — Но я не буду рисковать людьми. — А значит… — А значит я еще раз сбегаю к бабуле на чаек, — предвкушающе протянула Лия, красная от холода, но счастливая. — Ну, как Шепсик поработает. Их долго не хотели отпускать. Все задавали вопросы, больше Леве, конечно — Лие не хватало терпения в сотый раз объяснять, что у них действительно все будет хорошо, а после того, как Чацкие смогут приступить непосредственно к делу, а не только к анализу проблемы, они точно больше никого не потеряют. Лева все обнимал и обнимал несчастных женщин, отдавая не только физическую поддержку, но и моральную — энергию свою драл не милосердно, отдавая им большие куски. Лия, успевшая примять весь снег в округе, закатывала глаза и фырчала. Но ее ворчливое настроение мигом сменилось на благостное, когда они вернулись на кладбище снова, чтобы провести консилиум. Лины не было — не пожелала приехать. Но так даже к лучшему. — Ну что, Сашка, — Лия почти что ворковала с ним, подошла ближе, даже очень близко, и мгновенно натянула на голову мужчины капюшон, потому что отказывалась смотреть на эти красные уши, — что мне расскажешь интересненького? — А ты, как всегда, фамильярничаешь, — хмыкнул Шепс. — Мы на испытании, на кладбище вообще-то. Он огляделся по сторонам — на съемочную группу, на наблюдателей, на Андрея — и вновь вернул свое внимание Чацкой. — Здесь необходимо духов примирять, — заявил он. — Меня вывел к своей могиле дед погибших, изменявший своей жене. А она колдовала на него. Он был очень, очень доволен собой. И в мыслях не было, что девчонка могла его обскакать. — Начнем с того, что она не колдовала! — Лия едва не приплясывала на месте от предвкушения. Как и Александр, она чувствовала себя абсолютной победительницей. — То есть, колдовала, но не в привычном смысле слова. Она просто пожелала, чтобы все подохли, как собаки. Ну, кобели, как есть. И ее мужик, и все те, кто к ней приставал, когда прознали, что ее муж не любит. И ты понимаешь, да, насколько мощнецким у нее было просто слово, что проклятие получилось без ритуала, да вообще без всего? — Не думаю, что примирять духов — это хорошая идея, — присоединился к сестре Лев. — Это было бы разумно, если бы проклятие затрагивало только ее мужа. Но Лия права, она зла на мужчин в целом, просто за факт существования. — А это все я узнала, пока лежала на могилке самой бабульки, — невозмутимо подытожила Лия. — Поэтому пустите меня еще раз, мы с ней не закончили. Саша едва не задохнулся от возмущения — эта девчонка его до приступа эпилепсии доведёт. Он, скрежетнув зубами, процедил: — Ну так и скачи к ней, как горная козочка. А я займусь своей работой — хоть и предпочел бы, чтобы мне не мешали. Как же она его злила. Но стоит признать, что и… немного восхищала. — Так ведь и я тоже не люблю, когда кто-то рядом со мной вошкается! — торжествующе воскликнула Лия — мол, как я рада, что ты сам все понял. — Так что смотри и учись, Сашка. И она снова вернулась на могилу ведьмы. В этот раз перед тем, как отправить ее на встречу с духом, Лева предложил ей нож, но Лия отказалась. Ей было достаточно и собственных длинных ноготков. Однако, к ее удивлению, Саша не пошел делать свою работу. Наоборот, он остановился около оградки, наблюдая за тем, как Лия снова устраивается на снегу, словно на мягкой перине. В этот раз она почти не плутала — сознание вынесло ее к ведьме. Она сидела, скукожившись в углу своего старого дома, изрыгая беззубым ртом проклятия. Лия не спеша подошла ближе, а потом тронула одну из незримых нитей, коими бабка к земле сама себя и привязала. Что сказать, проклятие оказалось еще более мощным якорем, чем любовь или тоска близких. Тронула… а потом резко дернула на себя, разрывая. Бабка завизжала, бросившись на нее, но Лия увернулась почти как в танце, разрывая и вторую нить. Она раньше занималась танцами, пока не стало очевидно, что для такого ей просто не хватает концентрации, вот сейчас и пользовалась этим, легко и непринужденно обходя неповоротливую каргу. Всего нитей было шесть — видимо, по числу тех, кого зацепило ее проклятие при создании. Пять поддались легко, но шестая была похожа на канат. Лия дергала ее, дергала, но никак не могла перерезать, а бабулька этим и воспользовалась — бросилась на нее, смыкая ледяные руки на горле. Лева вытащил ее быстро — Лия резко подскочила на снегу, жадно хватая ртом воздух. На тонкой шее прямо на глазах наблюдателей стремительно разрастались фиолетовые синяки. Получается, шестая нить — это ее связь с дедком-изменщиком. Крепкая до сих пор, даже после смерти. Дедок ведь тоже бродит, раз на Шепса вышел. — Блядство! — в сердцах выругалась Лия, а потом воинственно повернулась к брату: — Давай еще! Не могла же она проиграть Шепсу! И столько заразительного надрыва было в голосе трясущейся от холода и злости девушки, что даже пораженный Кислицин готов был просить за нее. Лев же пресек Лию коротким: — Нет. — И потом обернулся к притихшему Шепсу. — Пусть он заканчивает. Саша же, вместо того, чтобы действительно идти заканчивать, подошел к Чацкой и, коснувшись кончиками пальцев ее подбородка, мягко повернул ее голову то в одну сторону, то в другую, сосредоточенно рассматривая синяки. И после недолгого молчания изрек: — Я закончу. Но ты вся продрогла, тебе бы в машину. Отогреться. Отошел от нее с самым задумчивым видом, но потом все же вновь усмехнулся: — Хорошо, я подержу тебя за ручку. — Вот ты мудак, конечно, — зашипела на него взбудораженная Лия. И хотя от долгого лежания в снегу у нее промерзли руки и зуб на зуб не попадал, Чацкая холода не чувствовала, невольно засмотревшись на Сашу, глаза которого ей показались особенно голубыми. Или это потому, что ее от его обещания даже в жар бросило? — Просто признай, что я тебе зад надрала. Лева не дал ей довыяснять отношения с Шепсом, настойчиво уводя сестру в машину, где промерзшая Лия пригрелась у печки, почти мгновенно засыпая. Сам он закончил их работу, продолжая отвечать на вопросы наблюдателей и ведущего, общий смысл которых сводился к очевидному — будет ли все хорошо. Лева убеждал, что будет, потому что вот прямо сейчас Александр заканчивает начатую Лией работу. Когда он примирит души, последняя ниточка, держащая старуху в этом мире — ненависть к мужу — окажется разорвана, а значит и ее проклятие исчезнет, как утренний туман. Однако, когда они возвращались к машине, где наконец затихла его беспокойная сестра, Лев просто не мог не притормозить Сашу на мгновение. — Прошу прощения, что сначала назвал твою работу плохой идеей. — Чацкий умел признавать свои ошибки. — Но не могу не спросить. Удивила? — Поразила в самое сердце, — усмехнулся Шепс, у которого отчего-то было поразительно хорошее настроение для того, кто только что едва не проиграл. Но потом добавил уже серьёзнее: — Я впервые вижу вашу работу вживую, так что да. Это впечатляет. И даже прежней надменности как ни бывало. *** Они договорились встретиться в без пятнадцати минут полночь у ворот Ваганьковского кладбища — ебала Ада ехать в Подмосковье. И хоть городские кладбища закрывались на ночь, у нее была прекрасная возможность эту оплошность исправить — припасенный конверт с пятидесятью тысячами рублей откроет пути к сердцу любого сторожа, у которого месячная зарплата составляет лишь половину от этой суммы. И вот Лучанская, как всегда, пунктуальна. Личный водитель, Игорь, привез ее уже десять минут как. Она успела и взятку дать, и подымить электронкой, когда, наконец, показался Череватый. — Я уже боялась, что опоздаешь, — хмыкнула Ада. — Пойдем, нас пропустят, я обо всем договорилась. Как всегда обаятельна — все кремового цвета пальто, изящное приталенное платье, ботильоны на каблуках, собранные в хвостик пушистые светлые волосы. Сущий ангел. — Прости господи душу мою грешную, ангел с небес снизошел! Пребывающий в весьма хорошем настроении Череватый просто не мог ее не подразнить — больно чужеродно Лучанская в своем платьюшке смотрелась даже на таком пафосном кладбище. Совершенно развеселившись, Влад перекрестил ее, а потом как бы между делом сообщил: — Анатолий считает, что тебя надо раздеть. «Наконец-то говоришь умные вещи, Владик!», — оживился демон. В присутствии Ады он становился чертовски разговорчивым, активно обозначая свое присутствие, хотя в обычное время находился рядом незримо. — «Трахнем ее, и я замолчу». — Обойдетесь с Анатолием вместе, — прыснула девушка. — Чтобы я разделась… Это, ну, мягко говоря, нужно заслужить. Но нельзя не сказать, что что-то в ней странно шевельнулось рядом с ним. Она не привыкла, что парни с ней так общаются и, тем более, дерзят. Возможно, именно такого отношения ей и не доставало? Какой-то перчинки? Иначе бы ее тело не реагировало так. Они без проблем проходят на территорию кладбища. Стая ворон во тьме с карканьем взмывает в небо, ветер воет в кронах лысых деревьев, что скрипят своими темными ветвями — готика, как она есть. Нарушает хаотичную тишину лишь равномерный стук каблуков девушки, когда они идут по асфальту через необъятный город мертвых. — Здесь очень много старых могил, — поясняет Ада. — В том числе здесь похоронены Есенин и Высоцкий. Но я предлагаю пойти к определенной — к Соньке Золотой-Ручке. Она похоронена под большой золотой пальмой, и к ней постоянно стекаются люди, чтобы загадать желание. Оставляют бокалы с вином, девушки вешают на памятник резинки для волос, чтобы она помогла им обрести любовь и бла-бла-бла. Это не просто могила, это — место силы. А сама украдкой поглядывает на Влада в его черной кожанке и красной худи с капюшоном. Хорош, мерзавец. Отец бы ее в жизни близко не подпустил к такому мужчине. Все сватает ей своего подчиненного — Глеба. Мерзкий вылизанный слизень. «Зато перспективный». Тьфу. — А шо, Адочка, тебе тоже любви хочется? — немедленно поддел ее Влад, многозначительно посмотрев на собранные резинкой в хвост волосы. — Так не у Соньки ж просить надо. Сама знаешь, куда обращаться. Толик откровенно ржал, пока они все дальше углублялись в кладбище. Каждый встреченный склеп демон встречал предложением затащить Лучанскую туда и взять ее прямо там, и Влад тоже смеялся, хотя Ада и не могла слышать, что его так смешит. — Конфетку хочешь? — вкрадчиво предложил Череватый, выуживая из кармана начатую упаковку эмэндэмса. — Вчера на кладбище собрал. Он действительно вчера был на погосте, только не на таком фешенебельном, конечно. Необходимости в повторном заходе не было — могильная земля собрана, бинты от интересных покойничков выкопаны. Но… разве можно было отказаться от такой интересной компании? А у Ады вдруг от его заигрываний стало щекотно внутри. Это, блять, что, те самые бабочки, о которых все верещат в фильмах про любовь? Неужто тот поцелуй не прошел даром и для нее? Лучанская, разозлившись, сжала челюсти, но внешне не изменилась — лишь едко улыбнулась. — Как любезно с твоей стороны, — и от конфет не отказалась. Напротив — демонстративно приняла и закинула парочку себе в рот. Они дошли до перекрестка, и уже здесь Ада мысленно попросила разрешения у Хозяина и Хозяйки кладбища на работу и сняла с себя сережки Сваровски, чтобы положить их в самый центр дороги — такова плата. — Пойдем, нам тут направо, — скомандовала девушка. — И любви у нее я просить не собираюсь. Я собираюсь забрать ту силу, которой питают ее могилу приходящие люди. Она старалась держаться холоднее — испугалась собственных ощущений, что были для ее тела в новинку. Это типа… можно назвать желанием? Дразнить ее оказалось неожиданно приятно — что Владу, что его демону. Вся такая правильная богатенькая показушница — даже Череватого жаба задушила ее висюльки как подношение отдавать. И держится-то как будто бы отстраненно, но… «Нет, тебя она все-таки тоже хочет». — Я собираюсь забрать ту силу, утю-тю, — заворковал над ней Влад. Даже звучит как какая-нибудь душная малолетка. — Так ведь и силы знаешь, у кого просить. Толя не жадный, Череватый тоже не жадюга какой. Не то что бы он реально собирался делиться, но просто посмотреть, как она среагирует на перспективу близкого контакта, было интересно. «А могли бы по-другому контактировать…». Ада вдруг резко остановилась, из-за чего идущий прямо за ней Череватый впечатался в нее, едва не повалив, но она будто и не заметила. Повернулась к нему и даже шага назад не сделала — так и стояла почти вплотную, смотря на него снизу вверх. К лицу предательски прилила волна жара, но девушка смогла сохранить самообладание, вкрадчиво спрашивая: — И что же ты предлагаешь? И даже глаза сузила в щелочки, глядя на эту наглую морду. Такое рвение чуть сбило с толку Влада, планировавшего просто взять Лучанскую на слабо и поржать, когда она развесит ушки, потому что не ожидал, что она поверит, что он будет делиться с ней Толиком. Но Ада оказалась настроена серьезно, и одновременно с ее вопросом в голове прозвучало настойчивое «Покажи». Влад едва не согнулся пополам от смеха. Вот это будет зрелище. — Шо-шо… обменяться энергиями. Покажу тебе самое дорогое. Понимаешь, к чему я клоню? Над ухом Ады раздалось угрожающее львиное рычание. Девушка сглотнула, так и застыв на месте. Она чувствует его. Чувствует демона. Его мощь, его горячее зловонное дыхание себе в шею. И это… возбуждает. Словно Ада коснулась чего-то необузданного, неправильного, грязного. И манящего. Она все ещё смотрит на Влада, на то, как в него самого меняются черты лица, и не может устоять. Ее дыхание утяжеляется, а сердцебиение стремительно учащается. — К черту, — почти рычит Лучанская и подается вперед, впиваясь в губы Череватого жарким, почти плавящим поцелуем. Обнимает его за шею, стаскивая с головы дурацкий капюшон. Она как-то слышала, что девственницы быстрее распаляются, но никогда не верила — ей двадцать два, и ведь могла же как-то устоять. Раньше. И, тем не менее, в этот поцелуй она вкладывает ответный поток энергии — не делится ею, жадничает, просто дает слегка пощупать. У нее она — точно перченые сливки. И остро, и сладко. Но в смешении с темной, пламенной энергией Влада выходит что-то зефира на костре. А вокруг них расхаживал лев. Огромный лев с золотой шкурой и почти серебряной гривой размахивал хвостом, рычал, бродил кругом, словно возводя незримый барьер, давая возможность таким разным энергиям смешаться. И только Влад мог бы угадать в глухом рычании смех давно сопровождающего его демона. Они должны были… впечатлить зазнавшуюся девчонку, которую тянуло к тому, чем она обладать не могла — потому что Влад не будет делиться. Впечатлили. Только Влад дуреет тоже — позволяет распалившейся Лучанской укусить себя за нижнюю губу, а сам едва не до боли сжимает тонкую талию. В львином рычании ему слышалось одобрение. Это было именно то, чего добивался совсем не-Анатолий. — Ну так шо, — Влад все еще сиял, разрывая их поцелуй, но не размыкая рук, — Сонька твоя нахуй идет? С Череватым-то веселее будет. И он и правда… делится. То бишь отдает в полное пользование. Совсем маленьким кусочком, но достаточным для того, чтобы ее темные глаза загорелись. — Мне надо выпить, — у Ады даже голос сел. Потому что работать уже не хочется. Выходит, она зазря посрала серьги и кругленькую сумму на взятку… Или не зря? Лучанская отпрянула от Влада так же внезапно, как до этого приникла, и просто пошла к выходу с кладбища. У нее сейчас, можно сказать, весь мир перевернулся, когда она хочет его. Она, дочка нефтяного магната, по половине года проводящая во Франции, хочет этого чернокнижника без рода и племени. И хочет ещё сильнее от мысли, что он ей пиздец как не подходит. Запретный плод? Возможно. Когда они выходят обратно за ворота кладбища, из «майбаха» тотчас выскакивает водитель, но Ада отрицательно качает головой, отдавая приказ: — Мы пройдемся. Пешком. Я напишу тебе, откуда меня надо будет забрать. Игорек возвращается в дорогущую иномарку, а сама Лучанская пытается отдышаться — даже холодный ночной воздух не спасает, ведь стоит ей покоситься на идущего рядом Влада, как ее щеки вспыхивают. Ада поспешно пытается заговорить так, будто ее ничего не смущает: — Тут рядом, на улице 1905-го года, много открытых баров. Туда и идем. — А чего такая красная, Адочка? — немедленно зацепился Влад. И пока Лучанская продолжала держать дистанцию, он совершенно бесцеремонно приобнял ее за плечи, притягивая к себе. — Мы ж с тобой почти родные люди, ты шо? Или еще раз чмокнемся? Бог троицу любит, знаешь? — Прекращай, — отрезает девушке на подходе к первому попавшемуся бару, из которого играет томная музыка. Она, выпутавшись из объятий, юркает внутрь, прекрасно зная, что Влад все равно пойдет за ней — ему слишком весело, и ее это бесит. И возбуждает. И бесит. Ада не из тех девушек, с кем можно играть, но раньше и не играли… Вот и тянет. Так чертовски тянет. А бар оказывается не просто баром — их встречает обилие бордового бархата и девушки в кружевных корсетах на сцене. Не стриптиз в классическом понимании. Бурлеск. Ада отрывисто выдыхает — сегодня все против нее? Все эти объемные веера из страусиных перьев, блестки. Но Лучанская не выдает своего очередного смущения. Как ни в чем ни бывало, присаживается на диванчик и просит у официанта их самое шампанское. Когда Влад садится рядом, она резко поворачивает к нему голову. В мыслях роется куча вопросов, начиная с «ты играешь со мной или я тебе нравлюсь?» до «и что будет теперь?». Но вместо этого Ада спрашивает: — А ты что будешь пить? Я оплачу. Пожалуй, Влад должен был или просто восхититься, или упасть ей в ноги, повторяя благодарности. Череватый, что называется «без роду и племени», в таких местах и не бывал — просто потому, что мог их себе позволить только сейчас, на пике эзотерической карьеры. Но на честно старающихся на сцене девчонок не смотрит. Даже Толик игнорирует, хотя посмотреть было, на что — они балансируют на грани откровенного секса и интригующей сдержанности. Но все же, даже если бы это был классический стриптиз, он бы вряд ли посмотрел на кого-то, кроме одной забавной девчонки, которая в присутствии святого Анатолия трусы снять готова. А теперь думать, то ли с себя только, то ли и с Влада еще. Но девчонки на сцене продолжают стараться, хотя огонька им не хватает, Лучанская фырчит, злится, что он на ее вопросы не отвечает. И тогда Влад, подперев голову рукой и улыбаясь, внезапно интересуется, кивнув в сторону сцены: — Слабо, Адочка? Может, он и рад был сказать, что это прихоть Толика была, но нет. Демон в восторге — Влад тоже. Чувствовал, что сейчас что-то будет. Она не ослышалась? Он берет ее на понт? Они что, в гребанной «Сплетнице»? Вот только Ада, может, и ее любимая Блэр Уолдорф, но Череватый точно не Чак Басс. — Ты не думаешь, что я выйду туда? — ядовито усмехается Лучанская. Нет-нет, так не пойдет. Она не слабее. И пусть даже выпить ещё не успела… Девушка фыркает, снимает пальто и поднимается на ноги. Ада поднимается на сцену элегантно — неспешно восходит по ступенькам, качая бедрами под свист и рев толпы. Теперь настала ее очередь дразнить Влада. Танцовщицы замедляются и, призывно хохоча, манят Лучанскую пальчиками, освобождая ей место в самом центре. Она одним резким движением распускает волосы, встает к залу спиной и, полностью отдаваясь музыкальному ритму, начинает танцевать. Виляет задницей, присаживается на корточки — все очень-очень медленно и жутко маняще. Поворачивается боком, чтобы ухватиться за язычок молнии слева под рукой — аккуратно и плавно дергает ее вниз. Платье соскальзывает с тела и падает к ее ногам. Ада остается в бордовой шелковой комбинации и чулках со стрелками. Перебирает жемчуг на своей шее, смеется. Дразня посетителей бурлеск-бара и, в первую очередь Череватого с его бесом, пальчиком приподнимает край комбинации, открывая вид на подтяжки чулок и свою задницу в кружевном белье. И все это — не прекращая танца. — Давай, малышка, жги! — выкрикивает какой-то мужик из толпы, за что тут же получает воздушный поцелуй от Лучанской. Только несчастный почти тут же давится слюнями, которые начал на нее пускать. Хватается за горло, дерет его, тщетно пытаясь откашляться, и не знает, что сейчас его держит демон. Влад отдавал приказ быстро, неосознанно — только вот он был приведен в исполнение еще до того, как Череватый успел произнести последний звук. «Она наша! Наша!», — бесновался Толик, рыча. И он был готов действительно перебить всех здесь присутствующих, кто сейчас заглядывался на соблазнительно выглядывающее кружево. Готов был делиться только с Владом. Но Влад-то знал, с кем имеет дело. Понимал, что полюбовно данное имя Толик — это лишь одна из многих масок. А вот Ада вряд ли понимала, с кем играла. Шампанское оказалось редкостной блевотиной на вкус, но Влад пользуется отсутствием Лучанской и выпивает бокал залпом. Ему жарко. Дорогая херня пыла не остужает, скорее даже наоборот — он продолжает смотреть на Лучанскую во все глаза, признавая, что за видом дорогой фарфоровой статуэтки скрывается та еще чертовка. Владу не в первой работать с демонами, бесами, да и вообще со всем тем, что ссыкуны обычно называют «чернухой». Но такой дьявольской похоти он не ощущал даже тогда, когда заключал контракт с Анатолием. «Тоже хочешь ее, а? Я с тобой делиться не буду, ссыкло». Как будто бы не бесновался только что, называя Лучанскую их общей собственностью. — Похуй, — хрипло отозвался Влад, слишком крепко сжимая ножку бокала. — Заберу сам. Она превращалась в навязчивую идею. А Ада спускается со сцены. Кошачьей походкой приближается к Череватому и нагло вырывает бокал из его рук, залпом приканчивая его содержимое. Смотрит в его значительно потемневшие глаза и вдруг смеется. Плюхается на диван в опасной близости от Влада и выдает: — Ну? Все еще думаешь, что мне что-то слабо? По факту, Влад не думает. Ну, или не головой точно. — Пизда тебе, Адочка, — обманчиво мягким тоном заверяет Череватый и настойчиво тянет девушку к себе на колени, прежде чем затянуть в чертовски пошлый поцелуй. И не видел при этом, что с другой стороны ее шейки горячим языком — это было больше насланное на нее ощущение, чем реальный факт — коснулся Толик. Но она пока этого не замечает — целиком отдается своим ощущениям рядом с Владом. Она вся так и тает, извивается на его коленях, пока их языки разгорячено касаются друг друга с привкусом кислого шампанского на самых кончиках. Золотая девочка и дьявольский мальчик. Знал бы ее отец, где она, что делает и с кем — точно наследства бы лишил. — Нас выгонят отсюда, — шепотом в самые губы предупреждает Лучанская, а затем с победной улыбкой отрывается от Влада, встает на ноги и надевает пальто прямо на комбинацию. — Хватит с тебя, мне домой надо. И бросает на столик ещё одну кругленькую сумму, значительно превышающую стоимость бутылки шампанского. У нее все еще сладко тянет в самом низу живота, а коленки дрожат, но пора останавливаться, пока все не зашло слишком далеко. *** — Как я понимаю, испытание прошло успешно. — Через несколько дней на втором Готическом зале после испытания даже у Башарова взгляд невольно зацепился за сияющую Лию. — Лия, как я понимаю, поединок с большим Шепсом прошел успешно? — Более чем, — захихикала довольная собой Чацкая. Лева не рассказывал ей о том, о чем говорил с Александром, когда она уже уснула в машине, но даже несмотря на это Лия считала себя безоговорочной победительницей. Только вот… — Это пройдет, — махнула рукой Лия, когда Башаров открыл было рот, чтобы спросить ее о чернющих синяках на шее. Сейчас они, правда, были не просто чернющие, а еще с красным, синего немного… Лия залипала сегодня, разглядывая шею в зеркало, а перед этим отказалась и от помощи брата, и от услуг гримеров. Ей казалось, что это красиво. — Тогда давайте узнаем, как вас оценили герои испытания. Лина, начнем с вас. Лия аж захлопала, когда по итогу ноль Джебисашвили превратился всего лишь в восемь и три. В воцарившейся после объявления оценки тишине это прозвучало особенно громко — в голос засмеялся Влад. Сама Лина наградила Лию каким-то особенно мрачным взглядом, но самой Чацкой, признаться, было насрать. Зато от Башарова не ускользнуло, как Джебисашвили словно с мольбой посмотрела на ее брата. И ведущий немедленно зацепился: — Лев, что думаете, оправданы ли такие баллы? — Я уже говорил об этом, — просто пожал плечами Лева. — Мне нравится, когда в людей вселяют уверенность, что они сильны сами по себе. Но игнорирование очевидной проблемы, с которой должен разбираться непосредственно практик, кажется мне странным. Можно было подумать, что Лева так ответно пытается уязвить Лину. Но Лия-то знала, что ее дорогой брат для такого слишком… честный. Он же и правда так считает, без всяких личных привязанностей и прочего. Но Лина не в восторге явно. Ну и насрать. Ксюша ей больше нравится. Ровная десятка Александру заставила Лию на мгновение скукситься. Но завершали выставление оценок брат и сестра Чацкие… и Лия взвизгнула от счастья, когда и у них появилась десятка. — Йес! — довольно воскликнула Чацкая, а потом, смеясь, повернулась к Александру: — Ну так что, Сашка, обещание в силе? — Ну подожди, нетерпеливая ты коза, — вздохнул Саша, специально ломаясь, чтобы увлекательная игра продлилась подольше. Ведь кто знает, вдруг Лия закроет свой гештальт, получив свое? Поймав себя на этой мысли, Шепс даже был готов разозлиться. На себя, конечно. Что позволил себя вообще вовлечь в эту игру. — Дождемся оценок от коллег, и вот уже тогда, если ты набрала больше, я весь твой. И сверкает своими белыми клыками в улыбке. — А вот Олежка, вообще-то, более дружелюбный, — не без досады протянула Лия, тут же выцепляя среди собравшихся экстрасенсов ничего не подозревающего младшего Шепса. Смеясь, Чацкая послала ему воздушный поцелуй, а потом подняла самые невинные глаза на Сашу, объявляя: — Кажется, я определилась с любимым Шепсом. — Я в ваших игрищах не участвую, — отозвался Олег смешливо. Но на самом-то деле ему было обидно. Лия ведь нравилась ему. Как человек. Он видел за ее выкрутасами чуткую и нежную душу и понимал, что вряд ли его брат видит то же. Саша уже перешел в режим нездорового, азартного соперничества. — Правильно, Олеж, — усмехнулся старший Шепс. — Такая девушка тебе не по зубам. — Начнем с того, что такая девушка вам обоим не по зубам. Лева в открытую агрессию, конечно, не переходит. Не в его стиле, да и нападать на каждого, удостоенного мимолетного интереса Лии, нервов никогда не хватит. Но он посчитал нужным сразу обозначить, что «игрища», как удачно выразился Олег, со своей сестрой не допустит. Даже если ей самой, жадной и желающей обладать всем и сразу, вдруг захочется сразу обоих Шепсов. Не учитывал Лева правда и того, что еще никто не удостаивался внимания Лии на такой долгий срок. — А все могло быть проще, если бы ты сразу согласился, Саш, — невозмутимо протянула Лия, наигранно поцокав языком. — Ладно, врубайте оценки. Начать решили с Лины. Когда экстрасенсы молча достали ее фото, Джебисашвили «очень смешно» пошутила: — Как на похоронах, блять. И засмеялась тоже в полном одиночестве. В итоге Костя поставил ей семь, Марьяна — три, Олег — девять, от Ады ей прилетела пятерка, от Влада шестерка, а от Дани — восьмерка. — Вла-ад, — протянула Лина. — От него даже единичка была бы приятна. Лучанская закатила глаза, как и всегда, когда та открывала рот. Внезапно ей самой захотелось исправить свою оценку на кол. Олег справедливо заметил, что Лина не увидела полной картины, говоря лишь про кармы погибших ребят. Марьяна тут же согласилась. И тогда Марат предложил перейти к Чацким. Увидев девятку от Константина, Лия даже немного приуныла. Она не была перфекционистом, но вот так вот не дотянуть до идеала совсем немного оказалось весьма обидно. Зато потом… Десятка от Марьяны с какой-то шаманской кракозяброй — Лева шепнул ей, что это знак на удачу. Десять от Олега, которому Лия опять послала воздушный поцелуй. Десятка от Ады, и к этому моменту Лия тихонько помирала от любви. Десятка даже от Влада — это что, можно Лучанскую поблагодарить за блат? Но финальным аккордом стал Савич, поставивший им аж десять с плюсом. — Д… Данечка? — заворковала Лия, приложив руки к сердцу. — Я ж тебя сейчас обниму! А сама все на Сашу косилась, откровенно торжествуя — уже не перебьет же. — Это… было неожиданно, — улыбнулся чуть растерянный Лева. — Спасибо всем большое. — Эх, Константин, Константин… — заворчал на единственного выбившегося из толпы Башаров. И тогда перешли к оценкам старшего Шепса, у которого уже желваки под скулами зашевелились. — Александр, вы с братом обсуждали оценки? — поинтересовался Марат. — Обсуждали, но он мне так ничего и не сказал, — отозвался Саша. — Напомню, что мне он поставил девять, — улыбнулся Олег. И тут посыпались как раз девятки — от Кости, от Марьяны, от Ады… Восемь от Влада, и десять лишь от Дани и Олега. — Итак, по результатам голосования экстрасенсов, Лина Джебисашвили получает шесть целых и три десятых балла. Лия едва не приплясывала от нетерпения на месте. Да, давай, Башаров, ну уже скажи это вслух! — Александр Шепс зарабатывает девять целых и две десятых балла… Ладно, так уж и быть, для начала неплохо, но мог бы лучше. Лия не сомневалась в том, что они с Левой подвинут его уже в первом же выпуске, но не ожидала, что победа будет настолько абсолютной. — А Лев и Лия Чацкие, заработав рекордные девять целых и восемь десятых балла от нашего профессионального жюри, становятся лучшими в этой тройке! Лев, Лия, я вас поздравляю! — Благодарю, — сдержанно кивнул Лева, хотя тоже был чертовски рад их общей победе. Но Лия себя сдерживать не собиралась. Можно было сразу начать требовать желаемое, но вместо этого она благородно решила дать Александру возможность переварить свое первое поражение. — Ребя-ят, я вас обожаю! — в восторге объявила Лия, бросившись с объятиями к каждому из коллег. Гецати, правда, проигнорировала — ибо нефиг, зато на Даниле повисла особенно долго, решив, что он теперь новый объект ее любви. А Лева тем временем повернулся к мрачному, как туча, Александру. — Она тебя сделала. Как и хотела, — ровно заявил Лева. — Но теперь только ручками не отделаешься. — Может, я на это и рассчитывал, — хмыкнул Шепс, все еще старательно делая вид, что он совсем не оскорблен. А сам украдкой смотрел на эту гиперактивную козу. Все-таки что-то в его отношении к ней переменилось — это было уже не столько раздражение, сколько… интерес. Если до этого Саша считал своим конкурентом лишь Олега, то теперь обойти Лию стало делом принципа. Камеры отключили, и он вразвалочку двинулся в ее сторону со словами: — Ну что, тебе ещё нужна моя рука? Обычно, справляясь с одной засевшей в мозг идеей, Лия редко возвращалась к ней еще раз. Ей было важно постоянно поддерживать интерес к тому, чем она занималась, поэтому, освоив, например, рисование, Чацкая больше никогда не взяла в руки карандаш — стало скучно. Единственное хобби, задержавшееся в ее жизни надолго — это эзотерика, каждый раз подкидывающая все новые и новые повороты. И вот сейчас, доказав Шепсу, что она не какая-нибудь там зазнавшаяся малявка, Лия не почувствовала ожидаемой скуки. Напротив, ее захватил еще больший азарт. — Не, руку я и так взять могу, — невозмутимо заключила Лия, и в подтверждение своих слов тут же взяла его за руку. — Это уже прошлый век. Теперь я хочу твои мысли. Или сразу сердечко, тут как хочешь. — А, ну раз так, — Саша сделал вид, что собирается уйти, но тут же вернулся, словно что-то вспомнив. — Знаешь, Александр Шепс слов на ветер не бросает. Он взял Лию за руку, аккуратно погладил ее пальцы своими, с удивлением подмечая, что у нее они очень красивые и женственные. Совсем не детские, как он привык считать в своей голове. — Насчет мыслей и сердечка посмотрим, но задатки точно имеются. А у Лии что-то затрепетало внутри. Что-то такое сладкое, манящее… незнакомое ей, а потому вдвойне более интересное. И когда она оторвала взгляд от своей ладони в его руке, чтобы посмотреть на самого Сашу, глаза ее искрились темным предвкушением. — Не хочу только задатки, — решительно заявила Чацкая. — Хочу быть единоличницей. Твои мысли, сердце… душу. И Лия была почти уверена в том, что она его заполучит. *** После официального завершения съемок готзала Ада подходит к Лие с конкретной целью. Даже с двумя — во-первых, ей необходимо поделиться происходящим в ее жизни пиздецом, во-вторых, Ксюша уже несколько раз спрашивала ее, как дела у Левы. Поэтому Лучанская незамедлительно предлагает Чацкой, пока ее не отвлек Влад: — Так, пойдем-ка пройдемся. Взбудораженная сегодняшними съемками Лия с готовностью подхватила Лучанскую под локоть и поволокла ее к выходу из готзала. В принципе, она всегда была в состоянии «за любой кипиш, кроме голодовки», но с началом съемок «Битвы сильнейших» энтузипзма Чацкой стало хватать на десятерых. — Ну что, — начала Лия, едва только за ними закрылись тяжелые дубовые двери, — надеюсь, ты не успела изнасиловать Чери за это время? Про секс она всегда разговаривала с не меньшим энтузиазмом, чем про все остальное. В первую очередь — информации ради. Не то что бы Лие не хотелось попробовать, но… ко всем потенциальным кандидатам на роль первого мужчины она теряла интерес мгновенно. Ада хохотнула, но как-то заметно сжалась. Стоит ли вообще говорить о том, как она в ту ночь кралась в свой пентхаус, чтобы брат не заметил, в каком виде она явилась домой под утро? Или о том, что ей потом активно снилось, как Влад роняет ее на подушки, нависая сверху? От воспоминаний о развратных поцелуях до сих пор по коже мурашки шли. — Тут уж кто кого изнасиловал бы, знаешь ли. Mon cher оказался куда более прытким, чем я ожидала. Но мы целовались на полуночном кладбище, и я успела раздеться на сцене бурлеск-клуба. А затем, немного подумав, с усмешкой добавила: — Скажи честно: у тебя есть опыт? Ну… в постели. — Я чувствую запах несостоявшегося секса-а-а, — нараспев протянула Лия, продолжая тащить Лучанскую за собой по коридорам особняка Стахеева. — Надо было пользоваться случаем. Может, Толик бы тебе и имя свое нашептал. Наверное, любой нормальный человек бы удивился. Лию же по-настоящему удивить было сложно. И даже следующий вопрос, несмотря на секундную заминку со стороны Ады, ее в ступор не поставил. — Неа. Мне еще не попался кто-нибудь настолько интересный, чтобы мне захотелось перед ним ноги раздвинуть, — усмехнулась Чацкая. — Тебе, я так понимаю, тоже. — Именно, — со вздохом согласилась Лучанская. — Oh ma douce souffrance, я боюсь, что дело уже не только в Толике. Он слишком хорошо целуется. Но ведь это же merde naturelle! Я не планирую вступать с ним в отношения! Может, мигрировать в Париж, пока не поздно? А что — деньги ее отца спокойно покроют неустойку за отказ в участии в шоу. Но нет. Ада — не трусиха. Она ему еще покажет, когда заберёт Толика и выиграет в проекте. — А ты что с Шепсом? Вы так и искрили что в готзале, что на испытании. — Нихуя не поняла, но очень интересно, — философски изрекла Лия, у которой и по русскому-то языку в школе была тройка, а про иностранные и говорить нечего. — Но, справедливости ради, считаю, что сосаться с ним и пытаться при этом забрать Толика тебе не мешает ничего. Может, попробовать в астрал выскочить на следующих съемках? В реальности Лия видеть Толика не могла, но в тонких мирах, в теории, вполне возможно. Интересно же посмотреть, кто украл сердечко Чацкой. — А мы с Сашкой? Ну-у, я думаю, что он считает, что сможет меня переиграть. Но Лева считает, что у меня гиперфиксация, так что Сашка еще поплачет, — почти пропела Лия. — Зато Олежка смешной. — Я всегда считала, что стану новой принцессой Монако, как Грейс Келли, так что никаких сексов с безродными чернокнижниками, — заключила Ада. — А довести Сашку до слез было бы неплохо. Своим поведением заслужил. Тоже мне — неприступный нашелся. Было приятно завести подругу на «Битве Сильнейших» — не с Даней же ей делиться своими потаенными желаниями касаемо Череватого. И вот, они с Лией бродят под ручку, и тогда Лучанская решает задать ещё вопрос: — А твой брат часом не хочет позвать Ксюшку на свидание? Потому что она мне уже весь мозг проела. Все переживает за него из-за того, что увидела тогда в его сознании. — Ну, ты же знаешь, что у каждой уважающей себя принцессы обязательно есть безродный любовник, единственный, способный подарить ей настоящие чувства? — озорно защебетала Лия. Но вот на Сашу у нее и правда планы большие, да. Экспертом в любовных отношениях Чацкая себя не считала и близко, но ей просто было… весело. И пока и с Шепсом ей не станет скучно, она вряд ли от него отстанет. Или даже от обоих. Олежка и правда смешной. — Лева? Не-е-е, знаешь, боюсь, это скорее ей его придется на свидание звать. С конвоем от меня. — И хотя говорила она о вещах не самых приятных, Лия все равно улыбалась. Ксюша-то ей нравилась. — Он очень плохо к себе людей подпускает. — Тогда придется их как-нибудь столкнуть, — заговорщически зашептала Ада. — Ксюша точно сама зассыт. Ну что, придумаем какой-нибудь план-скам? А вот слова про принцессу и любовника… заставили задуматься. На самом деле, после финала проекта Лучанская планировала поступать в парижскую Сарбонну и навсегда уехать из России, но… Черт, как же хочется дожать Череватого до конца. — Да хоть щас, — с легкой руки разрешила Лия. — Звони ей. Оставим их вдвоем. А сами погуляем, м? В конце концов, ее братишка слишком прекрасен, чтобы просрать свое право на счастье. И Лия постарается, чтобы хотя бы в этот раз у него все получилось. — Я хочу на следующих съемках в астрал прыгнуть, — заговорщическим шепотом поделилась Лия. — На Толика твоего посмотрю. Ада усмехнулась, и в глазах у нее зажглось что-то дьявольское. Она достала свою последнюю модель айфона и набрала номер Дементьевой, параллельно сообщая: — Договорились. Гудки, гудки, гудки… и наконец раздается сонный голос Ксюши: — Алло, я же только после ночной… Что случилось? — Ксюша, это cauchemar! Срочно приезжай к Стахеева! Ты мне нужна! — Господи… — вздохнула Дементьева на другом конце. Она работала диджеем в ночных клубах, поэтому сильно выматывалась, а тут ещё это… — Опять у тебя с Череватым что-то? — Да! И это не учебная тревога! Все, давай, я тебя жду, — Ада повесила трубку и вновь, радостная, повернулась к Лие. — Вуаля! Пойдем найдем твоего братца. Лева все еще был в готзале. Когда Лия вспорхнула внутрь, она застала его с Линой. Разговор шел спокойно, они были глубоко им поглощены, но Лия-то видела, что брат напряжен донельзя. Именно поэтому она, сильно не церемонясь, решительно подошла к ним, беря брата за руку, и выдала: — Я вам не помешала? Ах, как жаль, что помешала. Лева, погнали, я хочу домой. — Мы разговариваем, — с нажимом проговорила Джебисашвили. — Это важно, и младших сестер не касается. — Да мне неинтересно, честно, — сходу парировала Лия. Если бы Лева выглядел хотя бы спокойным, она бы, может, еще и подумала. Но, хорошо считывая, когда ее всегда молчаливый брат напряжен из-за происходящего, Лия не собиралась бросать его. — Потом поговорите. И потащила его за собой. Быстро, но потом все-таки замедлилась, когда уже вышли в коридор. Ободряюще сжала ладонь брата в своей. — О чем говорили? — уточнила Лия мягче. — О Луне в основном, — честно откликнулся Лева. Тень на его лице Лие не нравилась категорически. — Мне жаль, что столько времени было просто… упущено. Конечно. Появляться сейчас в жизни уже вполне взрослой девочки было бы странно. И даже травмирующе для нее — по степени боли Лия сравнивала опыт обретения еще одного родителя с тем, как потеряла своих. Но… это же Лева. Лева, который просто не способен сделать вид, что ничего не было. — Это ее вина, — как ей показалось, резонно заявила и Лия. — Она могла бы сказать. Никто же не просил снова сходиться из-за этого. Лев только покачал головой в ответ. И что бы она делала? Что бы делала Лия, подросток, оставшийся сиротой, с едва живым братом, его беременной почти невестой и будущим ребенком? Что бы делала сама Лина, если бы, наконец став матерью, узнала бы об этой аварии? Нет. Нет, хорошо, с одной стороны, что все так получилось. Он бы не смог себе простить, если бы стал таким грузом для всех. Но с другой стороны… что-то скребло внутри, заставляя постоянно возвращаться мыслями к девочке, которую он видел только на фотографиях. «Это не закончится ничем хорошим», — так и звучал в его голове голос Ксюши. Лева в этом не сомневался. Но… наверное, он был слишком ответственным для того, чтобы проигнорировать случайно всплывшую информацию. Однако, как только Лия вытащила его на улицу, Лева на последних ступеньках выбился из набранного темпа, едва не полетев со ступенек. Сестра немедленно подставила свое плечо, но по ее довольным глазам Чацкий прекрасно понимал, что неожиданностью, едва не приведшей к падению, появление Ксюши стало только для него. — Ксю-ю-юха! — немедленно оживилась Лия, успев «незаметно» подмигнуть Аде. — Какой неожиданный сюрприз! — Лучанская, я решила, что тут умираешь! — заворчала Дементьева. Ада лишь с улыбкой пожала плечами и поспешила заверить: — Чуть не умерла я пару дней в баре, а сейчас у меня есть срочное дело к Лие, прошу меня извинить! И уволокла младшую Чацкую под руку куда-то в неизвестном направлении. Ксюша же перевела взгляд на Леву и неловко улыбнулась: — Кажется, нас поймали в «ловушку для родителей». — Я должен был догадаться, — сокрушенно покачал головой Лева, но, вопреки этому, взгляд у него был теплый. Почему-то по-другому именно с Ксюшей у него и не получалось. Как-то… как-то проникся сразу, стоило только почувствовать от нее тогда сомнение в самой себе. Лева подошел ближе, неловко переминаясь с ноги на ногу. Годы шли, все навыки в общении с девушками стремительно сходили на нет, и он понятия не имел даже, с чего начать разговор. Ляпнул первое же, что пришло на ум: — Как самочувствие после того раза? Все хорошо? — Да, — кивнула Ксюша. — Спасибо ещё раз, что поделился энергией тогда. Да и я сама, признаться, начала чаще практиковать. Когда время позволяет. Она и сама немного замялась — обычно у нее такого с людьми не происходит, она всегда легко идет на контакт, но Лева казался… особенным. Не хотелось его отпугнуть. — А ты как? Я тогда… Тогда почувствовала много боли. И переживала. — Прости. Не хотел, чтобы ты это видела. Он и сам иногда просыпался в холодном поту, с раздирающим горло криком. Кошмары Леве вообще снились часто — то о смерти родителей, где он неизменно терял еще и Лию, то об аварии, о том животном ужасе, который еще держал его в сознании какое-то время. Иногда снились дни реабилитации, когда он чувствовал себя абсолютно жалким, постоянно падая. Лия всегда была рядом, неизменно подставляя свое плечо, но она была маленькой и хрупкой и просто не могла его удержать. Падали вместе. Лия смеялась, запрокидывая голову. Леве было совсем не смешно, но он старался улыбаться, чтобы ее не пугать. — Все хорошо, не переживай, — заверил ее Лева, а потом вдруг спросил: — Прогуляемся? — Прогуляемся, — согласилась Ксюша. Погода для начала апреля стояла отличная — светило солнце, пели весенние пташки. Девушка несмело взяла Чацкого под локоть, и вместе они двинулись в ту же сторону, куда недавно ускакали Ада и Лия. — На самом деле, я ужасно не выспалась, — пытаясь завязать разговор, хохотнула Дементьева. — Я диджей, так что работа у меня, в основном, ночная. — Я так и думал, — коротко хохотнув, признался Лева. Почему-то сразу ярко увидел ее именно в клубной обстановке, хотя сам не помнил, когда ходил в последний раз. Как будто бы в последнюю сессию… — Давай-ка в угадайку. Угадаешь, кем мог быть я, если бы Лия однажды случайно не прыгнула в астрал? Ксюша широко и искренне улыбнулась — ей понравилось, как меняется Лева рядом с ней. Будто даже расслабленнее кажется. — Так, силы применять не буду, — пообещала девушка. — Но мне кажется, что ты… слишком утонченный, чтобы это было что-то техническое. Гуманитарий? Может, что-то с искусством? И почему у него вдруг екнуло в груди от того, как солнечно она улыбнулась? — У тебя очень хорошо развита интуиция. И я начинаю понимать, почему у тебя такая яркая магия. — Лева и сам невольно улыбнулся. Просто… не мог не улыбаться. — МГУ, шесть лет на факультете искусств. Магистр изящных искусств, собственно. И это все еще звучало так же бесценно, как тогда, когда он в первый раз читал свой диплом. — Лия дразнится, что я магистр магии. Сказала, что это лучше, чем быть музейным работником или преподавателем. В принципе, так и получилось. Променял специфику европейских школ академического рисунка и семиотики как эмпирического и теоретического знания о природе искусства на эзотерику. — Выдержал многозначительную паузу после чуть пафосного момента и признал: — Это единственное, что я до сих пор помню с учебы, честно. После аварии вообще в памяти были огромные такие дыры. Но пугать девушку этим Лев не хотел. А Ксюша вдруг рассмеялась. Спрятала глаза на мгновение, чтобы потом вновь поднять взгляд на Чацкого. — Я надеюсь, что это так, потому что я себя сейчас полной дурой почувствовала, когда не поняла ни слова. — Не надо саму себя так обижать, — в ту же секунду попросил Лева. — Ты прекрасная. И он не лукавил. Это не был дежурный комплимент, которыми иногда ограничивался Лева, поддерживая диалог — когда вроде и хочешь сказать, но можно было обойтись и без этого. А сейчас вот ему… нужно было сказать. — Прости, если смутил, но это правда, — мягко продолжил Лева. — После аварии редко получалось с кем-нибудь… поговорить. А после не самого простого разговора с Линой ему даже стало легко. — Не извиняйся, ты меня не смутил, — поспешила заверить Ксюша. — Мне приятно. Потому что я тоже считаю тебя прекрасным. И да — ты можешь говорить со мной, когда захочешь. Дементьева понимала, что и самой ей с Левой легко-легко. Он ее вдохновляет. — Надеюсь, ты не будешь против, если я как-нибудь приглашу тебя уже сама? Без чужой помощи. — Без проблем, — заверил ее Лева сразу же. — Я приду. Только позови.