Самое прекрасное, что может сделать кто-то

      Кто бы что ни говорил о том, что мир постепенно погрязает в пороках и идет к логическому завершению в море эгоизма, но каждую секунду в нем творились добрые дела. Всё всегда стремилось к своему равновесию, иногда насильно, когда люди делали добрые дела из навязчивого желания сделать окружающее пространство чуточку лучше после наблюдения особо жестокой несправедливости, иногда под влиянием момента, когда вдохновение переполняло грудную клетку настолько, что нужно было куда-то выплеснуть его, иногда по инерции, потому что не научились в нужный момент говорить «нет» самому себе, иногда чтобы загладить вину, послушно крутясь вокруг обидевшегося человека, иногда чтобы показаться лучше перед окружающими, купаясь в лучах славы от множества комплиментов.       Редко кто задумывался, что иногда самое лучшее, что кто-либо мог сделать, было абсолютное бездействие. Но, как известно, лучшее враг хорошего, поэтому поступки не нужно было измерять степенью «хорошее». Так вот, самые прекрасные поступки порой сопровождались абсолютным бездействием, когда мир стремился проявить инициативу самостоятельно и привести себя в равновесие.       Да, перед тем, как бросить что-либо на чашу весов в надежде выровнять их, предстояло задуматься, а в действительности ли существовало какое-либо отклонение, нуждающееся в регулировке.       Так, можно было справедливо рассудить, что самым прекрасным поступком, что сделал Ричард в своей жизни, было то, что он замер каменным истуканом, когда Генри делал несколько шагов в сторону Банни, чтобы столкнуть того с обрыва (страшно подумать, если бы тому удалось избежать своей тщательно продуманной смерти), или когда Ричард сидел на стуле, чувствуя жжение от пулевого ранения в животе, и наблюдал за тем, как перед ним разворачивается драма, последствия которой навсегда разделят судьбы всех их, когда-то просто зажравшихся ребят, учащих греческий. Все они, он, Камилла, Чарльз и Фрэнсис, совершили самый прекрасный поступок, позволив миру вокруг вертеться по тому сценарию, что предполагал Генри. Всё случилось именно так, как должно было случиться – сначала всколыхнулся весь Хэмпден и окресности, а после, получив достаточно пафосный (в духе Генри) финал всей истории, успокоился и вернулся к строгому равновесию. Да, если бы кто-нибудь из их компании попытался совершить какой-либо поступок, может быть даже хороший, чтобы завершить замечательную (и ужасающую) историю по-другому, то кто бы знал, что со всеми ними стало бы теперь – может, они не было бы потеряны друг для друга в этом огромном мире, может бы общая тайна скрепила бы их сильнее, что со временем они бы перегрызли глотки из-за какого-то пустяка (или из-за Камиллы), – но, к счастью, никаких «может».       Они могли наслаждаться плодами своего бездействия всю оставшуюся жизнь, надломленные и в действительности не знающие, чего они хотели бы получить от жизни. Но, в какой мере, это было замечательно. Они могли стать вечными странниками, отправившимися в путь в поисках истины, прямо как те свихнувшиеся старцы, произведения которых они читали, поощряемые Джулианом, который более всего ценил высокопарность (и совершенно немного свой комфорт, как это выяснилось позже).       Обманчиво свободные от постоянного влияния Генри, они теперь действительно представляли колоритные личности, правда, не слишком сильно выделяющиеся из толпы, но зато хранящие в дальних уголках разума моменты пережитого ужаса.       И не жалеющие ни о чем.