***
В комнате было светло и тихо, изредко шумел лишь ноутбук, вбирающий в себя воздух, словно в последний раз перед смертью надышаться не мог, и посапывающий в кровати Чимин. Юнги потёр глаза руками и перевёл взгляд сначала на название заведения, а потом на само объявление. Ну как же манила эта жирная и вкусная цифра! Тогда не только можно будет за учёбу рассчитаться, но и в следующем месяце снять хорошую квартирку недалеко от универа. Не пришлось бы стеснять Чимина и его семью так долго, потому что на работе в баре, хоть и платят прилично, но так быстро деньги не накопишь.«Алая бабочка» вновь открывает набор сотрудников!
Ищем омег, бет и альф, которые достигли возраста совершеннолетия и готовы попробовать в своей жизни что-то новое и хорошенько заработать. Далее были указаны контактные номера, приписка о том, что вся деятельность организации совершенно законна и цена может варьироваться, но минимальная ставка за час указана в шапке объявления. Также были какие-то слова о том, что наборы они делают очень редко, поэтому спешите скорее и бла-бла-бла. Юнги коротко вздохнул и снова потёр глаза. Внезапная усталость огромным камнем свалилась на его плечи и он ссутулился, но всё равно продолжал смотреть именно на это чёртово объявление. Работа грязная, да, но платят огромные деньги и это ещё минимум, который они предлагают за час. А услуг там тысяча и одна, может попробовать туда сходить? Поговорить и согласиться только на определённые? Искушение липкими руками медленно брало верх над омегой, поэтому он достал ручку с бумажкой и записал телефон. «На всякий случай» — думалось ему, пока он выводил аккуратные цифры на квадратном листке. — Юнги! — над ухом внезапно что-то шикнуло и парень дёрнулся, хватаясь одной рукой за сердце, а другой молнией закрывая крышку ноутбука. Шлёпнула она так сильно, что омега ещё сильнее перепугался и тут же её открыл. — Блять! — Мин только руками всплеснул и медленно повернулся в сторону проснувшегося Чимина, который с жалостью и виной смотрел на пострадавшую технику. Стекло дало трещину из-за глупой ручки, которую парень положил прямо на клавиатуру. С компьютером, который итак еле живой, теперь можно было попрощаться навсегда. — Прости, прости меня! Я не хотел тебя пугать, но и ты меня тоже пойми, тебе не стоило вот так закрываться от меня. Ты уже три недели здесь, дружим мы в миллион раз дольше, а ты всё равно шугаешься и постоянно молчишь. Ты даже есть у нас не желаешь, постоянно отговорки какие-то придумываешь, что тебя силой заставлять приходится. — Чим тяжело вздыхает и смотрит на листок, который Юнги сейчас сминает в руке. — Ты хочешь туда устроится? Скажи мне хоть что-то, я тебя прошу, Юнги. Ты считаешь, что так будет правильно? Я лучше сам туда схожу, но тебя туда я точно не отпущу! — Ты сам-то понимаешь, что несёшь? — почти во весь голос спрашивает парень и взбивает свободной рукой тёмные волосы у себя на голове. — Чим, я уже не маленький и попал в сложную ситуацию, — Уже чуть тише начинает он и смотрит в сторону двери, прислушиваясь, не проснулись ли родители Пака. — но пойми, я такими темпами не смогу не то, что от вас съехать, но и за уник заплатить. — Я понимаю, но. — Послушай, я не уверен ещё до конца в этом, понимаешь? Мне тоже тяжело даются эти мысли, просто пойми, что если у меня не останется выбора, то мне придётся на это пойти. Не в этот, так в другой, не в другой так… — Мальчики! — в дверь постучался папа Чимина и спустя несколько секунд её открыли. — Вы не хотите позавтракать? — Мужчина осёкся, когда увидел, что в комнате царит напряжённая атмосфера. Переступив через порог, он положил руку на плечо Юнги и с сожалением на него посмотрел. — Послушай, я не знаю из-за чего вы сейчас ссорились, но ты не должен переживать. Ты уже мне как сын и то как с тобой обошёлся отец — совершенно не допустимо. Я предлагаю тебе стать членом нашей семьи, чтобы ты так сильно не переживал из-за того, что ты ешь в нашем доме и пользуешься водой в ванной. А с деньгами мы решим, хорошо? На первое время откладывай на учёбу, а мы поможем со взносом, ладно? — На последних словах светловолосый улыбнулся и погладил второй рукой Юна по волосам. На глаза последнему начали наворачиваться слёзы, а потом градом покатились по щекам. Старший Пак продолжает гладить парня по волосам и прижимает его голову к своей груди, что-то неразборчиво шепча о том, что всё будет нормально, совсем как Чимин недавно. От этого становится ещё тоскливее и хуже, он ведь не может на это просто взять и согласится, просто не может! Кто он такой, чтобы с ним так сюсюкались, чтобы принимали в семью совершенно чужого и относились точно также как к Чиму, как к родному и любимому сыну! В груди ныла дыра, которая образовалась ещё тогда, когда его папа умер, когда он стоял под моросью дождя на могиле единственного, кто его любил и понимал, скрючившись от боли и рыдал крокодильими слезами. Кто он такой? — Я не могу, — захлёбываясь в слезах, резко втягивая в лёгкие воздух, говорил Мин. — я не могу так, понимаете? Я скоро найду деньги, работу, я обещаю, что уйду. Я же знаю, что ваш муж не допустит этого. — Папа Чимина тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Все трое в комнате прекрасно это знали, знали, что Юнги прав. Можно было, конечно, начать спорить, можно было отвоевать бедняжку, но сколького это будет стоить? Юнги знал, что папа Чима не согласится на развод ради какого-то дружка. Он уже взрослый, должен сам справляться, должен сам выкручиваться из этой ситуации. — Мы всё равно можем попробовать. — возразил мужчина, когда парня в его объятиях начало трясти. Ему было невыносимо от того, что они с мужем почти каждый день ругались из-за бедняжки, на которого разом свалился такой груз ответственности. Невыносимо смотреть на то, что его сын страдает, обеспокоенный состоянием своего друга. Невыносимо от того, что его собственный муж тоже не хочет видеть этого мальчика в «своей собственной квартире». Невыносимо, что он сам бессилен. — Зачем? Я не хочу, чтобы я стал яблоком раздора в вашей семье. У вас всё было в порядке, пока я не свалился вам на головы, как снег в майский день. — Ты обратной стороны медали не знаешь, дорогой. — блондин, похожий на солнечного зайчика в свете утреннего солнца, которое падало ему на волосы и щёку, до боли похожий на своего сына, опустился перед ним на колени и взял того за руки. Ладонь что-то больно укололо, и он забрал листок с номером телефона. Пригляделся, от чего-то сильно нахмурился, но положил его на стол. — Послушай, тебе не стоит об этом думать. Это наши с мужем отношения и то, что ты здесь наоборот даёт мне большой пинок под зад хоть как-то открыть глаза на правду об отце Чимушки. — Он прочистил горло, перевёл взгляд на обеспокоенного Чимина, который не смел и слова в разговор в ставить, а затем снова на ту самую бумажку. — Если нужны деньги иди туда. Я могу договорится с Джином, но не могу обещать, что это будут лёгкие деньги… Ты сразу решение не принимай, всё хорошенько обдумай, я сумею повлиять на мужа, но я искренне не хочу чтобы ты гробил себя. Тебе только восемнадцать, Юнги. В груди у Юна моментально похолодело от сказанных папой Чимина слов, глаза нервно забегали, а лоб покрылся холодным потом. Он знает, что это за номер? Откуда он знает и что это за Джин такой? Смущение и стыд пришли на смену страху и теперь парень совсем запутался, слёзы на худых щеках от плохого питания, хотя это даже и питанием назвать нельзя, высохли и теперь слегка порозовели. Как же стыдно перед этим милым мужчиной, он как солнышко, которое продолжало падать ему на волосы, теперь кажущиеся медовыми. Юнги не знал, что сказать и как поступить в сложившейся ситуации, поэтому просто молчал, уткнув глаза на руки, которые нежно его поглаживали. — Ты хочешь пойти туда работать? Скажи мне честно? — Хочу…