Сердце

Пустая комната. Бетон. Бетонные стены, бетонный пол, бетонный потолок. Только дверь. Холодная дверь была железной. Дверь, в которую он долбил и долбил своими маленькими кулачками, стирая их в кровь. И ложился. Ложился на холодный пол горячей раной. Он не мог согреться. Он видел только беспросветную узкую комнату. Он сидел во мгле. Никого нет. Никто так и не приходит. Он тихо плакал. Каждый день, когда он просыпался, он плакал. Он скучал по нему. Пытался достучаться через суровую железную дверь. Бесполезно. Никого нет. Совсем. А он снова стучал. Стучал, весь в крови, только чтобы ему открыли. Кричал, так громко и отчаянно, так звонко и непринуждённо, только чтобы ему открыли. Проливал за каплей каплю, умываясь своими бесконечными слезами, только чтобы ему открыли. Только чтобы дотянуться, Только чтобы увидеть, Только чтобы почувствовать Жизнь. Он тянулся, он стучался, он кричал жизни. Он хотел жить. Он хотел видеть свет. Он хотел тепла в ужасном холодный. Он изливался в крике; бесчеловечном, хриплом крике; усталом, громком крике; немом, бесконечном крике. И всё стучал. И стучал. Долбился и долбился. Почему же никто не откроет ему эту дверь? Почему он снова в тотальном одиночестве? Почему никто не покажет ему эту жизнь? Его прекрасную, беззаботную жизнь, наполненную теплом и светом, добром и лаской. Он не мог открыть эту дверь. Он слаб. Он сидел без еды, воды, тепла, одежды. Но он хотел. Безмерно хотел отпереть эту чёртову дверь, что по-хозяйски распорягалась с его желаниями. Он своими руками, снова ударяя дверь, проливая над ней кровь. Сердце. Сердце пропустило удар. Сердце забилось. Сердце забилось ещё чаще и сильнее. Сердце знало, что делать. Сердце билось, как бились руки. Сердце отперло железую дверь. Сердце увидело жизнь. Сердце жило. 1863