Младший братик

Настроение бесповоротно испорчено, все уехали на Чеджу, а омега остался один одинешенек в огромном доме. Но зато… С лисьим хвостом в заднице, блять! Близости не было приличное время, Чимин все это время изнывал, ни разу не прикасался к себе, жаждал безудержных движении горячего и твердого ствола в себе… Чимин так больше не мог. Он голышом завалился на свою кровать, вытащив из задницы хвост, бросает куда подальше; единственное, чего он желал в эту минуту — кончить, выпустить весь накопленный, за последние недели, пар. Чимин тяжело сглотнул, почувствовав, как напрягся и увеличился в размерах собственный клитор, умоляющий о внимании. Омега отпустил руку к промежности, где было очень влажно. Собрав липкую смазку с текущей дырочки, он начал массировать напряженный, твердый комочек нервов, закатывая глаза от удовольствия, представляя, что это не его пальцы, а язык взрослого, сексуального мужчины, который бы лизал его долго и страстно… Омега ни раз представлял, как его трахают мужчины лет на десять старше, взрослые альфы, похотливые, — он фантазировал секс с ними со всеми. Представляя на себе и в себе опытного мужчину — кончал бурно и как никогда прежде. Левой рукой омега схватил себя за горло, мешая поступлению кислорода в мозг, — асфиксия приносила перчинку что в мастурбацию, что в полноценный секс — удовольствие ощущалось намного ярче, — указательным пальцем ласкал увеличившийся в размере комочек, пока средним пальцем проскользнул в узкую, жаркую глубину — нежные стенки которой отреагировали сразу же, тесно сжимаясь вокруг пальца. Чимин добавил еще один палец, увеличивая амплитуду толчков и скорость трения клитора, пальцы на ногах подгибались, волосы взмокли, пока правая рука неустанно работала, заставляя глаза закатываться от испытываемой эйфории и стонать в голос. Когда до финиша осталось совсем чуть-чуть, с боку раздался веселый свист. — Какое ахуительное зрелище! — хмыкнул Чонгук, продолжая снимать видео с замершим омегой с одной рукой между ног, с другой — крепко схватившую себя за горло. С какого момента, блять, он там стоял? Пиздец! Доигрался. Внизу живота все тот же узел. Так и не кончил. А хочется. И видимо получит горячий и твердый член, как и мечтал, раз Чон отложив телефон, с дерзкой ухмылкой снимает с себя футболку, штаны и трусы, блять. Огромный, мать его, член, гордо возвышается, прижимаясь к потрясающе красивому животу с четко очерченными кубиками пресса. Омега бессовестно залипает на его полностью татуированные руки, грудь, проколотые соски, на которых красуются штанги пирсинга, как и на брови. Идеальный, чтоб его! Все фетиши в одном человеке, блять! К сожалению, не в Чимине. — Ты… что здесь делаешь? Где он достал ключи от дома? Альфа усмехается, ничего не отвечая. Залезает на кровать, больно тянет за волосы и прижимает лицом к своем паху, ставя в позу 69, сам устраиваясь снизу, а омегу — сверху. — Ты что, блять, делаешь? Отпусти! — Покажи братику, какой плохой омегой ты можешь быть. Чимин стыдливо застывает на месте, не предпринимая никаких действий, шокировано смотря на, тяжело покачивающийся перед глазами, член. Блять, как он будет смотреть в глаза родителям? Он больно шлепает омегу по голой заднице, твердым голосом предупреждая: — Хочешь, чтобы все узнали, какой ты грязный мальчик на самом деле? Может разослать всем новогодний подарочек? Омега отрицательно мотает головой, смаргивая слезы стыда и страха. Но и сильное возбуждение никак не отпускает — его собственное тело подводит. — Тогда приступай к делу, омега — ублажи своего старшего братика, чтобы он сохранил твой грязный секретик. С гулко стучащим сердцем, Чимин дрожащими руками берёт в руки его огромный, мать его, член и дёргается, чувствуя, как он, коротко выстриженными пальцами, исследует омежье жаркое влажное лоно. — Течешь, как последняя шлюшка от просмотра ебли, — глумливо тянет Чон, болезненно сильно нажимая на центр нервов. — Замолчи, пожалуйста! Господи, во что он встрял? Как он выпутается из этого дерьма? — Какой большой клитор, налился кровью, набух, стоит, как мой член, — опять его грязные словечки; он оттягивает капюшончик бугорка, медленными движениями указательного и большого пальцев массируя головку с двух сторон, доводя Чимина до исступления. От накатившего острого удовольствия, у омеги подгибаются пальцы ног, две дырочки между ног хаотично сокращаются, ощущения совсем не те, что бывают, когда ласкаешь себя, они намного острее, чувственнее, когда тебе уверенно дрочит чужая рука, грубая, принадлежащая сводному брату, который игнорируя всякую мораль, нагло шантажирует омегу. Хотел чего-то запретного? Получай и распишись. Чон Чонгук все организовал. — Возьми его в рот, или тебе все нужно объяснять? — недовольно спрашивает он, больно дергает за головку клитора, подгоняя омегу быстрее приступить к делу, после… начиная с супер быстрой скоростью указательным — идеальным — пальцем тереть многострадальную, воспаленную горошинку. Чимин вскрикивает, теряет голову, не находя себе места от ранее неизведанных супер острых ощущений. Чимин извивается, начиная беспорядочно лизать горячий ствол по всей длине, большой, крепкий, с удовольствием проходясь языком то тут, то там, большое внимание уделяет уретре, пытаясь засовывать туда язык, слушая мычание своего мучителя, посасывая головку, помогает себе руками, массирует крупные яйца и слышит сдавленный стон — голову теряет и плавиться от страсти не только Чимин. Омега чувствует, беспорядочно двигающийся язык на своем клиторе — он вьется, подобно змее, сильный, упругий, длинный, чувствует, как альфа проталкивает свой большой палец, в истекающее соком лоно, а указательным пальцем, измазанном в его же смазке, с легкостью проникает в анальное отверстие — не встречает должного сопротивления кольца мышц, вопросительно хмыкает: «И здесь, блять, успел побывать?», и таранит заднюю дырочку уже двумя пальцами — указательным и средним, сводя омегу с ума окончательно. — Маленькая потаскушка, как же восхитительно ты скулишь, нравится, что делает с тобой братик? — восхищенно вопрошает он, все также не переставая долбиться пальцами в дырочки, в мертвой тишине, стоящем дома, слышны бесстыдные хлюпающие звуки, бьющие по нервам, и отзывающие тянущей тяжестью там, внизу. Совершая жесткие фрикции и одновременно работая своим сумасшедше подвижным языком, Чонгук еще и умудряется доводить Чимина до грани грязными разговорчиками. — Отвечай, блять! — он резко вытаскивает свои пальцы из обильно текущих отверстии, а после… с новой силой вгоняет их — уже четыре — указательный и средний в вагину, безымянный и маленький — в анус, и с силой массирует, опухший до нереальных размеров, клитор. — Ааа… Чонгук… да.., — протяжно воет омега, содрогаясь на нем. — Хочешь мой член в свои блядские дырки? — пальцы входят с силой, до костяшек. — Хочешь?? Скучал по нему? В глазах темнеет, все внутренности сворачивает в вакуум, который вот-вот готов разлететься на кусочки. — Ааа…, — с Чимина вырывается истошный визг, ни на что большее он не способен, — Да, хочу… Прошу. Чимин не мог сдержать громких стонов, давясь внушительным членом, которым Чон безжалостно таранит глотку, челюсть откровенно ноет, но омега продолжает ртом насаживаться на напряженный член. В один момент удовольствие становится нестерпимым, он агрессивно насаживается на пальцы Чонгука, откровенно скачет на его руке, хочет большего, выглядит как самая дешевая шлюха, в погоне за оргазмом, тело само собой движется в сумасшедшем темпе, а альфа начинает буквально трахать рот омеги своим каменным членом. Внизу живота огромным комом скапливается удовольствие, его большой палец ни на секунду не сбивается с ритма, безжалостно массирует чувствительную точку, пальцы проникают все глубже и глубже, до самых костяшек, с каждым разом все жестче и жестче… Вспышка, и омега с душераздирающим криком кончает, откидывая голову, массивный член выскальзывает изо рта с громким чпоком, Чимин крупно дрожит, все тело конвульсивно дергается, пытается оттолкнуть его руку, но Чонгук с силой цепляется за ягодицы, продолжает трахать четырьмя пальцами в бешеном ритме, заставляя скулить и умолять прекратить, дырочки сокращаются в сумасшедшем ритме, приводя альфу в восторг. После самого сильного оргазма в своей жизни, внизу все гиперчувствительно реагирует на каждое прикосновение, из груди вырывается громкий визг, с глаз срываются слезы, но пальцы альфы не останавливаются, также продолжая жестко трахать омегу. — Чонгууууук… пожалуйстаа… не надо, — Чимин продолжает вырываться, но альфа сильнее… Чонгук продолжает вбиваться пальцами, доводя Чимина до сумасшествия. С криком Чимин кончает еще раз, очень бурно, разбрызгивая смазкой всю постель, ногтями вцепившись в татуированную руку, не в силах унять сильную дрожь во всем теле. — Аааа… ааааахххх.., — тело дергается как сумасшедшее в руках Чона, который с усмешкой, пару раз сильно хлопает омегу по мокрой промежности, наслаждаясь его сдавленным стоном. Что он только что сотворил с ним? Чимин еще не пришел в себя от оглушительных оргазмов, лежит безвольной куклой, как Чон, мать его, Чонгук, с силой опрокидывает его на кровать спиной, садится сверху на грудь, грубо зажимает нос, от нехватки воздуха Чимин открывает рот, альфа пихает свой напряженный член в жаркую, влажную глубину и начинает жестко трахать. — Я еще не кончил, детка! Омега никак не ожидал от него такой подставы в самый уязвимый момент, — из глаз льются слезы, воздуха не хватает, он жестко хватает его за волосы и в безумно быстром темпе долбится в рот. От сильной асфиксии, все нутро сжимается, Чимин думает, что вот-вот умрет, когда чувствует как очередной раз внизу все приятно сжимается и сокращается — испытывает третий оргазм за раз, и как раз в этот момент, Чон кончает на омежье личико. — Это только начало, братик!

***

От кого: Чон Чонгук «Хочу, чтобы ты подрочил себе струей воды. Сними себя для меня, чтобы было видно все, особенно лицо, люблю смотреть на тебя в пик наслаждения. Представь, что твой клитор ласкает мой язык, братик.» Дыхание вмиг потяжелело, низ живота будто ошпарило кипятком, тело Чимина слишком бурно реагировало на непотребства, которые Чонгук требовал сделать. Благо, папа был так щедр, выделив ему собственную ванную комнату, пристроенную к спальне. Можно не бояться, что его могут услышать. Чонгук любит слушать стоны омеги, и ненавидит, когда тот пытается заглушить их. Чимин стянул с себя тонкую кружевную сорочку, промокшее насквозь белье — он возбуждался в считанные минуты и обильно тек, страх вперемешку с сильным возбуждением всегда сопровождали его, как только Чонгук начал проявлять к нему интерес, далекий от родственного. Чимин установил мобильный телефон так, чтобы было видно всего себя — ведь делал это не впервые — отвинтил распылитель душa, включил теплую воду на полную мощность, лег на дно ванны, широко раздвинув ноги и направил мощную струю воды прямо на клитор. Ощущения были просто безумными, от такого сильно напора воды, капюшончик легко открывает доступ к клитору, вода бьет прямо по головке комочка нервов, его ножки дрожат так сильно, будто того током бьет, глаза закатываются от удовольствия, пальцы поджимаются, левой рукой он перекрывает себе кислород, испытывая неземное наслаждение от остроты ощущении, асфиксия лишь многократно усиливает эффект. Глаза прикрыты, зубами впивается в нижнюю губу, чтобы хоть чуть-чуть заглушить слишком громкие стоны, что вырываются из груди, водит струей воды верх-вниз, представляя его упругий язык, он любит доводить его до исступления своим длинным языком с пирсингом на кончике, заставляя молить не останавливаться… На шее сомкнулась не омежья рука, а его, Чонгука, полностью татуированная, с выделяющимися венами, его хватка тяжелая, он никогда не жалеет омегу, не боится, что это может плохо закончится, душит изо всех сил, пока в легких не заканчивается воздух, пока они горят огнем, пока омега не закатывает глаза, почти теряя сознание, в такие моменты, кажется, что поимели всю его сущность — не только тело, но и душу, сердце, все, что омега собой представляет. За пару минут его тело неестественно выгибается колесом. Чимин немо открывает рот, не в силах произнести ни единого звука, левая рука все также с силой сжимает горло, сердце, кажется, бьется где-то внизу живота, там где находится чувствительный комочек, чувствует как конвульсивно сокращаются дырочки, чуть в сторону отводит шланг, чтобы передохнуть, и через секунду обратно направляет на сверхчувствительный клитор, тихо хныкая и закатывая глаза — вспоминает, что Чонгук никогда не оставляет его в покое, как только он кончит — альфа любит доводить до поросячьего визга, лаская безумно чувствительный, после очередного финиша, клитор. Сколько бы Чимин не пытался — так и не смог самостоятельно довести себя до сквирта, как это с легкостью с ним делает брат, ничуть его не жалея, не обращая внимания на крики и мольбы прекратить это мучение. Чимину становится невыносимо приятно и больно от напора воды, чувствует как сокращаются мышцы промежности, но не так ярко, как в первый раз, и прекращает себя терзать, выбрасывая шланг с водой в сторону. Перед глазами плывут разноцветные круги, кажется, перестарался с удушьем, Чимин так и лежит на дне ванной с разведенными ногами, медленно восстанавливает дыхание, смотря в потолок. От кого: Чон Чонгук «В универ завтра не идешь, отпросись у родителей до утра, буду ждать дома.» Чимин думает о завтрашней встрече, в которой он затрахает его до смерти, не виделись две недели — он пропадал на учебе и работе; с ненавистью к себе думает о том, что соскучился не только по твердому и упругому, которым он будет вдалбливаться до самой матки, шепча ему на ухо грязные словечки, но и по его запаху, по красивым губам, по редким улыбкам, постоянным ухмылкам, по низкому голосу, по темным глазам, смотрящим в самую душу. По нему. По тому, кто его шантажирует. Омежье сердце прогнило настолько же, насколько и его душа.

***

— Ну, привет, братик! — ухмыляется Чонгук, привычно встречая Чимина в одних боксерах, взъерошенный, как воробушек, чудо как хорошо, но исключительно физически. Альфа жил на окраине города в небольшом частном доме. — Что, даже не поздороваешься с братиком? — ёрничает Чон, заходя за омегой в свою спальню. Надо же, подготовился. На тумбочке лежат несколько презервативов и бутылка смазки — романтика, блять. Это так по-чонгуковски. Чимин так чертовски устал играть в его игры, раздвигать ноги по-первому зову, терзаться от душевных страданий. — Братик, ау, ты здесь? — Чонгук машет руками, пытаясь обратить на себя внимание. Чимин смотрит на него ничего не выражающим взглядом, механическими движениями раздевается и ложится на кровать в коленно-локтевой позе. — Я не буду трахать бревно, — серьезно говорит альфа, — ты решил свой характер показать? Чимин игнорирует его, продолжая лежать в той же позе, бесцельно смотря на стену. Трахнет — трахнет, нет — так нет. Альфа молча подходит к шкафу, вытаскивает из него кожаный ремень и подлетает к омеге. Чимин теряет весь свой образ недотроги, быстро откатывается с кровати на противоположную сторону от альфы и смотрит на него испуганными глазами. — Собрался бить? — истерически кричит он, боясь, что сердце вот-вот остановится от грохочущих ударов где-то в районе горла. — Думаешь, я позволю тебе настолько далеко зайти? Чонгук усмехается, обходит кровать, пытается подойти ближе, а Чимин перепрыгивает обратно через кровать, бегает от него по всей комнате с визгом, вырывается из спальни и на полной скорости бежит в сторону входной двери, дрожащими руками дергая ручку вниз. Заперто. Ну конечно, блять. Чимин загнанно дышит, беспомощно уставившись в дверь, когда Чонгук издевательски медленными шагами подходит к нему сзади, плотно прижимается голой грудью к спине, с тихим смехом; левой рукой хватает за горло, пока правая проворно пробирается к промежности, мягко надавливая, массирует чувствительную точку. — Фильмов насмотрелся, братик? — низким голосом тянет альфа, двумя пальцами проникая во влажную глубину, большим пальцем продолжая теребить клитор. Если бы Чонгук обладал сверхспособностью — его навыки были бы схожи с действием афродизиака, иначе как обьяснить то, что омега, несколько секунд назад умиравший от страха, чувственно плавится в его руках, превращаясь в желеобразное нечто, откровенно трётся задницей об его вставший член, чувствует, как альфа всей длиной скользит им меж его ягодиц, верх-вниз, верх-вниз, из омежьих губ вырываются нечленораздельные, из-за нехватки воздуха, звуки. Чимин закатывает глаза, наконец, ощущая правильные руки на теле… — Трахался с кем-то? — Чимин чувствует рычащие нотки в голосе. Альфа покусывает правую мочку уха, продолжая терзать пальцами обильно текущее лоно. — Куда ты давал им? В какую дырку они тебя долбили, братик? В вагину? От их рук ты также сильно течешь? — толчки становятся все резче и резче. Чимин раздвигает ноги шире, чтобы получить максимальное удовольствие. — Ааахх, Гуууук! — Что, Гук? — альфа пальцами собирает влагу с мокрого отверстия, и резко вставляет два пальца в анус, заставляя омегу взвыть от боли. Первым и последним анальным сексом Чимин занимался как раз таки с Чонгуком, это было две недели назад, когда ему пришлось признаться, что до него там бывали только его пальчики — чтобы альфа был максимально осторожным и не порвал ему задницу. Альфа был в диком восторге от услышанного и до сорванного голоса оттрахал его. — С каждым разом я все больше и больше убеждаюсь в том, что твои бывшие слепые импотенты. Как можно обделить вниманием эту припухшую розовую прелесть, так сильно и благодарно берущую в плен твердый член? Так ласково массирующий, жадно не выпускающий… — он продолжает таранить анус, заставив Чимина встать раком у стены и опереться о холодную дверь. — Замолчи! — просит, не в силах больше слушать такой возбуждающий бред. — Скажи, ты кончаешь от чьего-то члена в себе, как от моего? — Чонгук вытаскивает мокрые пальцы из пошло хлюпающей дырки, лениво водит головкой члена от мокрой вагины до клитора, теребит покрасневшую головку нежного комочка, массирует, толкается прямо в него, на что он томно постанывает. — Нет, — с шумом выдыхает, — После тебя я не могу кончить. Эта фраза становится отправной точкой для альфы. Чонгук одним толчком вгоняет член в мокрое естество, нежные стенки которой послушно раскрываются под мощными толчками, левой рукой Чон перекрывает омеге кислород, правой крепко обнимает поперек талии, интенсивно насаживая на член, трахая стоя. — Чувствуешь его? Как он раздвигает стенки твоей ненасытной дырочки? Слышишь с каким звуком он входит и выходит из тебя? Как крепко ты сжимаешься вокруг меня, доставляя нереальный кайф? Когда я душу тебя сильнее обычного, ты не контролируешь мышцы вагины, они сами судорожно сжимаются вокруг меня, не это ли доводит тебя до звездочек в глазах? Никто, — сквозь зубы выплевывает он, входит особенно глубоко, вгоняя член с агрессией, — Никогда не сможет утолить твой голод, как это делаю я. Омега кричит от серии жестких, глубоких толчков. Чонгук полностью вынимает свой член и до звона в ушах, вгоняет его по самые яйца. Крики Чимина подобно тому, будто человека насаживают на раскаленную кочергу. Он кончает с протяжным воем, сильно, влажно, до звездочек в глазах, разбрызгивая своей смазкой паркетный пол, пока Чонгук продолжает грубо нанизывать расслабленное тело на свое напряженное естество. С громким рыком он еще несколько минут долбит судорожно сжимающуюся дырку, кончая в презерватив глубоко внутри. — Братик, ты лучший! — издевательски тянет он, громко дыша в покрасневшее ухо. Чимин восстанавливает сбитое дыхание, повиснув в сильных руках. Просит отнести себя в ванную, так как ноги не держат. Альфа послушно поднимает омегу на руки и относит в ванную, без лишних слов настраивает теплую воду, которая льется на них сверху. Альфа, как всегда, пользуется податливостью омежьего тела после животного секса, берет в ладони лицо, пронзительным взглядом смотрит в самую душу и целует, как никто — мягкие поцелуи беспорядочно покрывают все лицо — лоб, глаза, щеки, подбородок, и наконец, губы. Чонгук лижет нижнюю губу, обманчиво мягко толкаясь языком меж сомкнутых губ, как бы прося разрешения зайти дальше. Когда Чимин послушно открывая рот, позволяя ему хозяйничать во рту, его действия становятся уверенными. Они горячо сплетаются языками, трахают рот друг друга, задыхаются, но продолжают терзать губы, зубами сжимая, извиняюще облизывая… Чонгук на секунду отрывается от поцелуя, нагло хватая левую ногу, отводит ее в сторону, открывая себе доступ на покрасневшую от прилива крови промежность и с издевательской медлительностью проникает в только недавно успокоившуюся дырочку. Чимин обнимает его за мокрые плечи, откидывая голову назад. Из эротично приоткрытых губ срываются стоны — есть только Чимин и Чонгук… — Какой же ты ахуительный мальчик! — срывается с его губ, заставляя сжать его член до предела сильно, что он давится стоном, лицо искажается от удовольствия. Чонгуку с трудом удается толкаться в горячую узость, на что Чимин реагирует довольной ухмылкой. — Сделай так еще! — просит он, на что он послушно сжимается вокруг его плоти, сводя с ума. — Охх, ты ж блять, чертовски узкий! Его стоны сводят омегу с ума не меньше, чем его альфу. За пару глубоких толчков он доводит их обоих до феерического оргазма.