Игры песка

Совет Старейшин смотрел на него почти также, как и любой другой житель Суны всего пару лет назад — с ужасом. В сухом воздухе всё ещё витали крупинки песка, щекоча ноздри. Гаара раздосадовано выдохнул через нос, поворачивая голову в сторону. Не вовремя… С другого конца зала заседания послышался скулеж и кряхтение. Старейшина Ишидо поднялся с пола при помощи своего помощника, и опираясь на ту самую стену, в которую его впечатало огромной волной песка секундами ранее, попытался восстановить дыхание. Попытка провалилась, так как глубокий вдох и пыльный воздух вызвал приступ кашля. Юный подчиненный поспешил вывести своего господина не только из помещения, но и от греха подальше. Определенно, Ишидо-сану не стоило называть Казекаге-сама «недостойным» и «позором наследия Песка» из-за сокращения жалования совета в пользу строительства нового водоканала для жителей деревни. Если Гаара мог стерпеть, или найти достойный ответ, то Карура-сама не могла. — Сам виноват,- фыркнул Канкуро, сидя рядом с братом. Бывший джинчуурики снова тяжко выдохнул, прикрыв лицо ладонью. Да, в этой ситуации может и так, вот только защита матери не всегда была к месту. Сначала, эти вмешательства были чем-то легким и безобидным. Например, когда Наруто предложил какую-то шалость, совершенно идиотскую, но веселую и безобидную, песок материализовался в виде небольшой ладони и дал красноаолосому не слабую оплеуху. Затем, она пару раз отбрасывала все пишущие предметы со стола, когда ей казалось, что сын перерабатывал, или считала документ чем-то, что могло угрожать сыну: будь то новое предложение совета, приглашение в другую страну, или предложение о заключении брака. К слову о браке, Собаку но трудно было представить это. Особенно, когда Карура непреднамеренно (?) вмешивалась даже в эту сферу. Пара свиданий закончились так, что отбили всякое желание идти на другие. На одну девушку сила песка опрокинула чайник (слава Ками остывший). Вторая девушка, увлекшись своими мечтами, расписывала их совместное будущее и то, что Гаара УЖЕ ОБЯЗАН обеспечить её и её трех братьев, и вообще средний брат девушки намного смышленее Канкуро, следовательно, ему нужно уволить брата и взять на должность советника пока ещё несостоявшегося родственника. Трудно сказать, что именно не понравилось будущей-фантомной свекрови, но уже знакомая песочная рука заставила девушку уткнуться лицом в салатницу. От горе-свиданий и переживаний его решил спасти старший брат. Спасением Канкуро называл люксовый публичный дом вне Суны. Который, к слову, пришлось закрыть на ремонт. Видимо, маме не очень понравился танец живота с острой саблей. — Сама виновата,- очень неуверенно промямлил кукловод Гормоны, после этого случая, пришлось контролировать. Если защита матери восприняла бы стоны и возможные крики во время интимной связи как сигналы боли… Ками-сама, какой позор… Очутившись в своём кабинете, Казекаге одолевали тяжкие и грустные мысли. Было обидно, что эта сила-частица его матери, её любви, приносила ему дискомфорт. Он провел ладонью по своим густым, огненным волосам. Это было до смешного печально: одну часть жизни ему мешала ненавистная сущность Шикаку, а теперь- любимая, матери. Молодой мужчина представлял как сложится его дальнейшая жизнь. Получалась гремучая смесь из слов: маменькин сынок-Казекаге-одиночка-монах. Он пробовал на вкус эти слова, меняя местами, словно своеобразный титул, на самом деле внесут в историю, и ему просто необходимо выбрать в каком порядке всё это звучит наиболее оптимально. Гаара встал с кресла и прошел к большому окну– там ему думалось лучше всего. Маменькин сынок-Пятый-сама? Одинокий маменькин монах- Казекаге? Монах-Казекаге-одиночка? Может Безбрачный-Пятый-сама? Пленный песков матери безбрачный Казекаге-сама? А может… Громкий стук в дверь вырвал его из пучины размышлений. В кабинет вошла она. Он чувствовал её присутствие даже стоя спиной. Молодая девушка работала в резиденции пару лет. Он заметил её в архиве, когда лично осматривал место своей новой работы в первый же день назначения Пятым Казекаге. В то мгновение, его охватил некий ступор. Гаара замер на несколько секунд , всматриваясь в её сосредоточенное лицо, склонившееся над стопкой документов. Канкуро тогда многозначительно хмыкнул, а через две недели представил младшему брату нового секретаря Казекаге-сама. Гаара тогда поперхнулся чаем увидев перед собой ту самую девушку. Спустя восемь месяцев совместной работы ничего не изменилось,— Гаара млел как малолетка и избегал прямого взгляда. От мысли, что он пригласит её на свидание и Карура вмешается как в случае отказа, так и в случае согласия, и нанесет помощнице вред, холодил вены и остужал пыл. — Казекаге-сама, всё в порядке? Он прикрыл глаза, борясь с желанием ответить «Мать лишает меня свободной жизни, секса и, гипотетически, тебя. Нет, всё не в порядке» Но ответил: — Да, спасибо. Собаку но обернулся. И лучше бы он этого не делал. Секретарь была в легком белом сарафане, с небольшим вырезом в области декольте. Кажется, жизнь стала чуть более невыносимой, чем несколько мгновений назад. — Я могу Вам чем-то помочь? Канкуро-сан сказал… «Помоги мне, уйди, пожалуйста!» «Мама, если ты слышишь, мне не помешает сейчас твоя рука. Задуши меня, ради богов» Она сделала шаг навстречу. Незаметно для любого другого, но не для Гаары, песок зашелестел под ногами девушки. Она споткнулась и начала падать. Благодаря навыкам шиноби, молодой мужчина мигом оказался рядом, любезно принимая бедолагу в свои крепкие руки. Теперь, всё напоминала какую-то сцену из старых романов. Они смотрят друг на друга, греясь в первых объятиях, чувствуя это волшебство, витающее в воздухе. Витающее волшебство…и песок… Песок? Золотые песчинки окутали их и волной выплеснули за пределы кабинета. Девушка испуганно огляделась, останавливая широко распахнутые глаза на не менее растерянном лице молодого мужчины. — Может пообедаем?,- мигом пришел в себя Гаара Удивление сменилось смущением. Она покраснела, совершенно забывая о том, что произошло секундами ранее. Затем легко улыбнулась, явно сдерживая более широкую улыбку, а после кивнула. Гаара одарил её более довольной улыбкой, граничащей с облегчением. «Спасибо, мама»