When I look out the window at you, I thank the snow

Хотел тортушка было уже уйти, да вот его оказывается держать за запястье, не сильно, совсем легонько придерживая, может, если он встал чуть быстрее, он бы даже не заметил чужих пальцев, но.. Удивленно обернувшись, и все таки отыскав широко распахнутые глаза глядящие на него в ответ. Темень такая что ничего не развидишь, Скарамуш дернул чужую руку на себя, и словно баскетболист в триблинге что-то там покосоебился, каким-то образом надвис над ним. Он просто так проснулся от того что его просто поцеловали, он же точно спал. Да ладно, какая разница, Скарамуш и вовсе схватился за чужие щеки, и впился в чужие губы. Не успел Тортушка сообразить, как его губы нервно закусали, а потом он пролез своим языком в чужой рот. Ну даёшь, Скарамуш. Ну ладно, он начал, передаем эстафету. Мигом обвив его руками, все как по щелчку пальца поменялось, поменялись местами, полностью. Скарамуш снова не ожидал подобного, и потеряв контроль, как напуганный ребенок отворачивается от него, закрывая чужой рот обеими ладонями, правда противостоять он никак не может. «Почему он такой.. Как голодное животное...» единственное что он сейчас мог осмыслить, это свои недо-страх, Чайлд уже перехватил его запястья, полностью прижав к кровати, будто даже не слушая ели слышное «подожди» которое ели высказывал Скарамуш. — Подожди! Не трогай мою шею... Пожалуйста. Он явно растерян чужим вниманием, и тем что его вот так вот просто поддали пол себя, каким бы гордым он не был, какой же он лицемер, вот же. Хихикнув в его шею, чуть ли не игнорируя чужую громкую просьбу. Глаза уже явно освоились в темноте, позволяя хоть чуточку видеть друг друга, но в любом случае довольно сильно понятно что Скарамуш напряжен, и походу хорошенько так. Прильнув к его лицу обратно, медлительно ведя языком по чужому подбородку, чуть касаясь поджатых губ. — Не уж то я напугал тебя, Скарамуш. — Он ничего не ответил, лишь отвернул голову, будто ему это чем то поможет. В любом случае, чужая реакция не может не забавить, ему нравиться в Скарамуше все, он идеален для него, каждая его частичка. Опустив чужие тонкие запястья, оставив их безмолвно валяться на простынях, он хватанулся за чужую шею, якобы массируя. Бедного мальчишку всего передернуло, по телу пробежали мурашки, снова, он тихо кряхтел когда его шею сминали обе руки. Что то его шея ужасно болит, уже давний факт, и спина, да на самом деле все у него болит, но ведь просить кого-то для него слишком, лучше уж потерпит, само же пройдет, верно? Но сейчас видимо не прокатит, Тортуша явно заметил как он дёргается и выдыхает, ему определённо это нужно, да ладно, он же пьяный, что он ему сделает, если в адеквате он может и ударить его, или еще че нибудь сделать, то тут он уже не в силах что-то ему сделать. И сейчас его ручонки схватились в чужие плечи, надеясь оторвать от себя рыжую тушу. Еее эщкере я заебалась Обвивая его руками, полностью игнорируя просьбы не трогать его шею, впиваясь губами и даже цепляясь зубами, будто бы слушая как брюнет сбито дышит и кусает губы пытаясь не издавать звуки, никакие, видимо даже спирту не побороть его принципы. Там не спирт ну ладна. Заползая ладонью под футболку, накрыв его новым судорожным вздохом, пробежавшись пальцем по впалому животу, и коснувшись чужих сосков, он застыл на некоторое время, просто держа чужую грудь в руках, но услышав тихий недо-скулеж, который он сто процентов не должен был слышать, он вновь хмыкает, теперь уже перепадая на чужое тело. — Чем дальше, тем интереснее. Не так ли Скарамуш? — Заткнись. — Явно недовольно процеживает он, будто через сжатые зубы, его все устраивает, определённо, правда наверное ему бы хотелось контролировать это, да, точно. Правда вот звуки, которые он там максимально сдерживает, хотя скоро будет не в силах, лишь малая часть кряхтежа напоминала хоть что-то, что могли означать чужое удовольствие, но впрочем, какая разница, эгоист тут не один Скарамуш. На самом деле это выглядело так, что он хотел «пошутить», а Чайлд просто неправильно ее подхватил, приняв хоть какой-то жест принятия, в его случае все надо подхватывать. Хотя кто знает что там напридумывал этот пьянчуга, что ему там может прийти в бошку. В любом случае, как бы ему не хотелось просто оставлять алые следы на чужой шее, и жадно забивать легкие его запахом, тут есть дела поинтереснее, поняшиться с ним еще можно будет потом, а сейчас нужно ловить момент. Ладонь стремительно переползают под резинку чужих домашних штанов, какие-то небрежные и чуть помятые, какого-то розоватого оттенка, непонятно где он их достал вообще, да и свою футболку с очертанием рёбер, будто бы сделанную белизной. Он явно вздрагивает, чувствуя как холодная рука скользит по его ногам, чуть сминая худые бёдра. Обволокнув его ноги простой на первый взгляд манипуляцией, заставив якобы раздвинуть перед ним ноги, Тортуша удобно расположился между ними тазом, снова. Пальцы задирают чужое бельё, вместе со штанам задрав их куда-то к верху, руки снова юрко скользнули по чужим ягодицам, явно специально выдавливая на них особую силу, сжимая в руках. Скарамуш заметно притих, вдавливаясь в губы с новой силой подавляя стоны, позволяя лишь сбито дышать, не то чтобы он стесняется, просто как-то ему сейчас до этого дела нет, у него и так каша в голове. Он явно не привык быть жертвой, если это можно так назвать, но увы придётся, пусть хотя бы один раз, сейчас. Оторвав от чужого зада свою ладонь, и словно стрелой пополз своими пальцами к плотно сжатым губам. Скарамуш резко открыл глаза, почувствовав на своем лице руку снова, хотел он было попротивиться, видимо совсем ему не нравится быть под кем то, Чайлд больше чем уверен, что если бы он не поменял их местами, все бы было гораздо медлительние, более страстнее чтоли. Но его лицо схватила вторая рука, про которую он будто бы и вовсе позабыл, без какой-либо силы, наоборот осторожно потирая еще щеку, он настраивает его обратно на свое лицо, Скарамуш смотрел как-то безмолвно, будто без какого-либо желания, но с явным смущением и растерянностью. С бледной щеки пальцы переползают на чуть припухлые губы, разнимая их. Через плотные шторы ели просачивается свет, только лунный в это случае, уличные фонари не достают до двенадцатого этажа. Ели как, на тусклом свету заметна маленькая ранка на губе. Снова хмыкнув, и любуясь глядя на то как раскрывается чужая челюсть, осматривая как отблескивает на тусклом свету роный ряд, наверняка он носил брекеты, надо будет у него спросить. Чайлдовы пальцы проворно заползают в чужой рот, как бы приятно не было вылизывать чужие гланды, но чувствовав тепло чужого рта получается намного лучше, и пальцами отлично ощущается горение глотки, прошло минут тридцать, вино должно было хоть чуточку выветрится, небось это уже более-менее остывшее состояние? Страшно представить насколько оно горело когда Тортушка только оттащил его от бутылки, правда он быстро заснул, так что наверняка почти ничего не понял. По его красному еблу нихуя не понятно, нравиться ему или нет, в любом случае — похуям. Скарамуш кстати хорошо держиться, учитывая то что он бухой, вроде бы через поцелуй тоже вполне можно опьянеть тоже, да похуй в принципе, сейчас похуй на все. Его глаза крепко сомкнуты, а почему то только сейчас хочеться подметить ресницы, длинные такие, чуть освещаясь съехавшей с карниза шторы. На самом деле, выглядит будто его берут насильно, но навряд ли, бля похуй короче. — Почему же ты молчишь Скарамуш, скажи хоть что-нибудь.. — Тихо промямлил он в чужую кожу, сползая все ниже и ниже к чужому паху. Скарамуш видимо еще не определился как надо себя повести, и предпочёл просто поддаться, первый раз, точно. — Ты просто хочешь чтобы я-... — Ой, вас вычислили, ну ладно, раз он все равно уже понял то можно уже и не медлить. Очередная провокация чтоб сказанные слова перетекли к стон. Глупая, но зато рабочая, скользнув пока что одним пальцем, ночную тишину разрезает сорванный стон, он жметься подбородком к груди, будто прячась, непонятно от чего. Правда, будто бы ему больше звуков ждать не стоит, даже не смотря на то, как он быстро тычал в него своим пальцем словно молотом, на все это он лишь вздыхает, в чем же дело? — Скарамуш, чего ты, я хочу слышать тебя. — Звучит как очередная манипуляция, но таковой не является, конечно, безумно приятна вся это близость, но если б он еще и не ограничивался ахами и охами, то вполне можно считать жизнь прожитой не зря. Сразу после сказанных слов, Тортушка добавил ещё один палец, уже больше возможностей, например разводить пальцы ножницами, от чего другой сразу прихерился, видимо ему нравиться обсасывать свои покусанные губы. Ладно, хорошо, путь грызёт себе там, тут можно и другом позаниматься. Вообще, на самом деле Скарамуш сейчас выглядит намного меньше чем обычно, скорее всего просто в глаза бросается тем что его тут уже чуть ли не согнули пополам, но все равно, в любом случае, это никак не помешает, лишь наоборот, позабавит. Только вот проблемка походу нарисовалась, он как бы, ну слишком уж.. Тугой. Получился. Ладно, заниматься им будет слишком долго, не то чтобы ему лень, или просто не хочется, просто.. Подтянув его за ноги еще ближе к себе, стаскивая чужую голову с подушки и заставляя сгибаться еще больше, ему видимо совсем некуда деть руки, как лежали так и лежат. Темно конечно ужас, хотелось бы сейчас поглядеть на его лицо, на нем была одна мелкая полоска холодного света, совсем чуть-чуть. Тускло, шторы слишком плотные, видно только очертания, без каких либо деталей. Схватившись зубами за внутреннюю часть бедра, так и не услышав желаемое, он решает добавить что-то еще, помимо простых укусов ну чужих бедрах. Обхватив чужой член пальцами, Скарамуш заметно дрогнулся и стиснул зубы, сомкнув пальцы кольцом, и специально медленно проводя рукой, он начал набирать обороты, слыша уже более менее желаемый результат. Сбитое дыхание реально сбилось, он вдыхал, и не мог выдохнуть обратно, из-за чего заметно дрожал. Засосы ушли на другой план, но когда в кожу с новой силой впиваются зубами, чуть ли не прогрызая до крови, смыкая челюсть все больше и больше, пацан явно кряхтит, вот же пиздец. В и без того маленькой комнате становиться душновато, окно лишний раз не откроешь, на улице холодень, особо не разгуляешься. Но блять, Скарамуш уже явно по пределе, он скоро не сможет так хорошо затыкать свой рот, еще чуть-чуть, совсем капельку, и в уши польются долгожданные стоны, может и не настолько ярких, может и не таких громких, но зато хоть как-нибудь постонет под ним. Оставив парочку краснеющих укусов на чужом бедре, язык сразу же пристроился к другому месту. Ну блин, так совсем не интересно, вот же пьянчуга, все бы было гораздо лучше будь он трезвым, не то чтобы лучше, попросту увлекательней. Остается только надеяться что следуйющий раз будет таковым, не уж то прийдеться спаивать ещё раз, ну не может Тортушка быть настолько плох. Наверняка бы у него тоже не было бы отбоя от девушек, просто он довольно сдержанный вне своего круга общения, да и давно он искал кого-то, для кого он будет делать столько всего. Да он прилипчив и упертый, но такой добренький и светящийся, а еще у него глаза глубокие, и лицо веснусчатое. Он заметно поёжился, когда по члену прошлись языком, эщкере. Простите меня пж, Скарамушка просто бухой немношка. Оба пальца снова скользнули в чужое нутро, мигом сжавшись, пацан все также молчал, просто дышал, прижавшись подбородком к груди. — Знаешь, мне никогда не нравилось когда мне противоречат, или просто отбирают у меня возможность командовать, но твой контроль мне определённо нравится. — Сказал он тихо, но четко, с явной ухмылкой. Приняв такое своеобразное разрешение, хмыкнув, и взяв в рот. Блять извините хз как это описывать. Чайлд даже не заметил, как давно чужие руки зарылись в его волосах, слегка почесывая кожу головы кончиками пальцами, приятно на самом деле. Он чуть присобрал ноги, оставив меньше места, не смотря на его худобу, он все равно такой же фарфоровый, не обращая внимания на содранные локти и колени, все равно он будто медом помазан. Конечно, сейчас бо́льшая часть нацелена на Скарамуше, но и он потом своё отдаст, он уже слегка постанывал на сорванных выдохах, сжимая клочья волос в своих кулаках все больше, будто бы норовя вырвать пушистые прядки. За волосами он не то чтобы следил, так, иногда какие-то штучки ему выдавали в парикмахерских, он их намажет, напитал он их чем-то, вот они и мягкие, хоть немного и безобразные, но видно причёсанные. Чужие пальцы скользят вверх вниз, разводя из ножницами, и ногтями будто царапая стенки, копашась в нем. Брюнет все также лежал, слегка почесывая чужую голову, и окончательно вскинув ноги на чужие плечи. Ничего интересного на самом деле, по крайней мере для меня, мне просто немного лень это расписывать. Становиться немного душновато, сейчас бы ещё сигаретку, да вот сейчас не до нее, и в квартире курить немного не хочется, съемная же. Жарко, да и этот рыжий будто зная все набирает и набирает темп, еще и сам сидит, себя то не трогает. Сердце спускает еще одну волну безудержного стука, и чужие руки пропадают, отовсюду, даже не дав ему закончить, что за неуважение, а? Он снова налег на него, мешая вдыхать в полную грудь, и приобняв его левой рукой, пополз другой вниз, быстро стягивая с себя штаны. Скарамушу видимо понравилось копошиться в чужих волосах, он уже чуть приобняв все равно не выпускал петерню из нагретого места. Уже вблизи удалось разглядеть его лицо снова, и он выглядел на самом деле невозмутимым, глаза чуть прикрыты, припухлые губы чуть сомкнуты, а уши ужасно красные, лицо почему то нет. Сейчас все почему-то кажется правильным, будто так и надо, и нужно было всегда, да, точно. Отлипив себя от разглядывания чужого лица, Тортушка снова припадает к шее, которую просили не трогать, и это явно сказывается, он ничего особо не сделал, просто улегся носом в изгиб шеи, будто бы жадно вдыхая запах, а его волосы уже сжали с новой силой, еще сильнее. Стоило лишь прильнут губами к бледной коже, как сбитое дыхание снова заполнило комнату своими судорожными вздохами, на самом деле пока что вообще не понятна эта бурная реакция именно на шее, только здесь. Левая рука выползает из под спины, возобновив своеобразное лапанье чужих плеч, переползающих на шею. Он просто мял его плоть, чувствуя выпирающие ключицы и всякие сухожилия. Скарамуш явно закряхтел, снова прижав подбородок к груди, тем самым уткнувшись в чужие волосы. Надо же, как интересно получается. Чайлдовы пальцы снова скользят меж бёдер, и будто бы проверяя суёт один палец, и получив желаемый ответ, медленно переползает пальцами по собственному паху, хватаясь за свои член. Он шумно усмехается в чужую шею, предвкушая всю сладость, всё то, что будет происходить дальше. Возбуждение нарастает лишь об осознании происходящего, а более того — Чайлд ведь добился своего, и его видимо приняли, хотя бы физически. Сейчас бы еще как-нибудь заставить этого пацана выкрикивать его имя, а может еще лучше — умолять. Правда вряд ли такое получиться, в следующий раз надо будет его до такой степени споить, что он сам к нему полезет с просьбой трахнуть. Правда это походу будет не скоро, да и в любом случае, мы же Скарамуша любим, не стоит относиться к нему как к простой игрушке, правда не сейчас, сейчас можно и побаловаться. Чайлд подставляет член к кольцу мышц, уже будто готовые принять его не смотря на достаточно внушительные размеры, хотя он даже не видел, да похуй как-то. Он специально тянет, не суёт дальше, а заставляет головку сочиться предэякулятом, и медленно течь меж ягодиц, заставляя сотни мурашек бежать по чужому телу. Правда вот, Скарамуш видимо умолять никого не собирается, и достаточно терпелив. Он молча глядит на него исподлобья сквозь волосы лукаво улыбаясь, будто умолять тут должен только Чайлд. Отлипившись от его, пришлось отказаться от чужих пальцев, чьи подушечки приятно поглаживали кожу головы массируя. И вправду, смотря на него сверху, пересекаясь с чужими, будто фиолетовыми глазами, которые будто по лисьи любуясь, будто он вырвал у кого то победу, доказал, что он лучше. Шумно глотнув, Тортуша все таки дергает бедрами, войдя лишь головкой, и все также шумно выдыхает. Разлипив глаза, он не находит чужого лица, вот же он. Он отвернулся от него, ткнувшись носом в изгиб локтя, его грудь высоко вздымалась, и так же стремительно опускалась. Голову уже дурманит, не понятно что там думает себе пьяный Скарамуш, сдерживая свои стоны под ним, хотя наверняка ничего особого, о чем могут смыслить пьянчуги? Сейчас, Чайлд будто опьянел от простых поцелуев, плевать что такого не бывает. Слегка придерживая чужие бедра, он не знает что делать, он хочет просто все и сразу, хапнуть, просто искусать его, пусть он не будет умолять, но пусть хотя бы тихо постонет в чужое ухо, простое желание. Наклонившись к нему, предварительно беря в свои руки чужой подбородок. Такой поворот лишь заставил принять в себя еще больше, из-за чего чужое дыхание явно снова сбилось, снова вдыхая глубже во всей это духоте. Миловидное, и будто уставшее лицо оказываться в его руках, в его полуоткрытых глазах сказывается явное недовольство, будто его оторвали от чего-то важного, наслаждается, правда не его ебут, а он. Но долго себе любоваться он не позволил, а прильнув к его чуть влажным и прокушенным губам, принялся вылизывать его гланды. Скарамуш, воспользовавшись моментом, ухватился за чужую спину, якобы наваливая на себя еще больше. Пока оба целовались закрыв глаза, Чайлд снова толкается бедрами, Скарамуш стонет в поцелуй, явно выпуская много воздуха, которого сейчас так не хватает, но держиться до последнего, когда губы уже не в силах запрещать потоки воздуха, и он отворачиваясь кашляет закрывая глаза дабы не пересекаться с чужими. Чайлд тоже отворачивается, его сводят с ума чужие глаза, он ужасно смущён, что не скажешь о Скарамуше, он видно играется, при всем этом, пацан специально сжимает его внутри себя, но ведь это его предел, даже учитывая то как он застонал в поцелуй, стоит дать ему хоть чуточку больше, он точно достигнет предела, и остаётся только узнать, как это предел скажеться. Начиная двигаться, томно и даже как то неуверенно, Чайлд тяжело дыша падает в чужое плечо. Младший тоже весь там из себя, голову сначала запрокинул, подышал так, и прижав голову к груди, тоже оказался на чужом плече. Толчки так и продолжались, чайлдово дыхание щекотало шею, он вбивал его в постель медленно но верно, будто с каждым разом пробиваясь все глубже и глубже. И да, как и было сказано, предел достигает, и переступать его даёт лишь комок нервов, в которого бились каждый раз с новой силой. Сбитое дыхание почти полностью сменилось очень тихими стонами, правда и это не мешало получать бальзам на уши, даже наоборот, тихие стоны не слышал никто, кроме Тортуши, звук летел прямиком в его раскрасневшиеся уши. Никто больше. Вверх-вниз, темп лишь усиливается, все быстрее и быстрее скользит чужой член чуть ли не перекладывая органы пацана. В какой-то момент, Скарамуш резко цепляется зубами в чужое плечо, и стоит отметить что они ужасно острые, правда. Если бы сейчас не было всего вот этого, что могло затуманить какие либо чувства, он бы наверняка закричал, когда в его плечо с такой силой вцепились чужие зубы. Сейчас же — это просто яркое дополнение ко всем краскам. Без разницы, что возможно будет болеть, наоборот, повод похвастаться перед блондинистой подружкой, вряд ли Скарамуш оценит такие откровенности, ну ничего страшного, как нибудь переживёт. Комната заполняется шлепками, что так не кстати глушат чужие хриплые стоны, ладно, сегодня простительно, потом будет интереснее. Развернувшись в чужому уху, сначала хорошенько опалив его своим дыханием, ели разнимая губы прошептал почти неслышно: — Почему же ты молчишь, Скарамуш, не может быть что ты настолько тихий. — Ели разнимая губы мямлит он в раскрасневшиеся ухо, жарко, ужасно жарко. После этих слов он вдалбливает его еще сильнее, Скарамуш мычит, будто бегая туда сюда, надо как-то его поджать чтоли, чего мычит? — Может мне не продолжать... Хотел бы он продолжить, да вот ему попросту не дали, да и он сам прифилонил немножко, сразу бы сказал, хотя все равно ответ один. — Так дай мне больше, если видишь что этого недостаточно. — Четко чеканит он, вот же, всегда держит выигрышную позицию, по итогу манипулирует только он. В другой стороны, слова все таки достаточно сильно ошеломили, чтобы замереть, и все таки поднять глаза на чужое лицо. Пацан все также глядел на потолок, пытаясь нормально вдохнуть. — Постарайся хоть чуточку лучше, если настолько хочешь слышать меня. Его голова резко дёргается, он такой невозмутимый как-то, глядит на него уставши, будто бы прямо сейчас скажет «Я ухожу». Ну не может такого быть, чтобы он так хорошо держался, не может быть-не может быть, дело не в нем — Скарамуш, Скарамуш какой-то не такой. Ладно, он это начал, пусть получит своё. Усмехнувшись, и сжав его руками пуще прежнего, Тортушка резко перевернул, и в унисон столкнувшись именно в тот момент когда чужая, ошарашенная физиономия плюхнулась на матрас. И все это произошло настолько быстро, что даже бы если Скарамуш хотел, ему вряд ли удалось, хотя возможно, но он ведь точно не мог предугадать его действия, или мог, хз. Он падает носом в подушку, запястья его прижали в собственному тазу. Непонятно что он этим хотел сделать, все равно стон вылетел в несчастную подушку, зато вылетел, эщкере. Скарамуш не может обманывать себя долго, если может вообще, выстаивать из себя гордыню у него талант, но пусть уже перестанет, без рофлов. Ему конечно было достаточно того, что было, но ведь надо показать, выставить себя не пробиваемым, разве он не должен был обхуяриться половиной бутылки, у вообще ничего не смыслить? Или принципы его настолько вбиты в мозг, что он даже не осознавая все это делает, как ему еще не надоело. Чайлд видимо слишком серьёзно настроен, и готов выложится на полную. Сейчас он буквально вдалбливает его в матрац. Скарамуш очень сбито дышит, то как из него старательно выталкивают стоны не позволяло нормально набрать воздуха, все еще пытаясь глотать сорванные стоны обратно. У него практически нет выхода, он чувствует что его сейчас нахуй проткнут, дышать через подушку отнимать слишком много сил, да и не особо эффективно пополняются его легкие воздухом. Он цепляется зубами в подушку, жадно вдыхая носом, понимая как собираются в уголку глаза слезы, жаль, что их то он сдержать не сможет. Мыча в подушку, и чувствуя как затекают его руки, тарабанит его сердце, стоит подметить, что наверняка кто-нибудь уже срывал голос от его члена, ну это же пиздец. Одной лишь ебли мало, нужно больше, больше, вряд ли он доведёт его до конца, хотя может быть. Его просто хуярит, распирает, голова в конец перестает соображать, глаза закатываются еще больше заставляя бошку кружится. Правда мычание не очень зашло Тортушке, его пальцы невесомо проползли по чужому позвоночнику, и нагнувшись чуть ближе, пальцами проползая проводя по чуть подрагивающим плечам.. — Ты слишком упертый, Скарамуш. — Нащупав влажные губы которые как только можно прижимались в чуть намокшей подушке. — Снаешь, упёлтый тут только ты, мудачье. — Промямлил он, такой дефект речи ему явно не к лицу, но сейчас можно, и то это довольно забавно. Наклоняясь ближе, все дальше и дальше проползая тонкими пальцами в чужую глотку, чувствуя как глубоко дышит пацан. С детства мать таскала Скарамуша по логопедам, вряд ли ему страшны какие-то рвотные рефлексы, да и блевать ему нечего, только вино. С трудом сглатывая слюну, и тихо покашливая, ему все мало. Не смотря на то, как Тортушка сверху протяжно дышит, он еще и умудряется до боли сжимать чужие запястья в своей ладони, не хватает, не хватает чего-то, слишком просто, слишком мало. — Сделай что-нибудь, а. — Более чётко, но все также тихо промямлил он, щипилявя на шипящих. Чайлд снова хмыкает, но предложение принимает, замыкает кольцо на чужих запястьях и тянет на себя, заставив сначала выгнуться, Скарамуш дёргает головой глубоко дыша, а его все тянут и тянут на себя, а он словно собака дышит с высунутым языком, слава Богу его никто не видит. — Что же например? — Улыбаясь говорит он, уже чуть ли не в плотную прижимая к себе. — Ах, я нешнаю, сделай что-нибудь интерефное. И вытахи пальцы ис моего рта. (Ах, я незнаю, сделай что-нибудь интересное. И вытащи пальцы из моего рта). — Все также бубнит он, чуть смыкая челюсти. — Я не понимаю что тебе нужно, ты слишком много хочешь, у меня не шесть рук. — Ну так плидумай что-то ублюд-.. — Не успел он возомнить, как чужой нос снова вычерчивал что-то на его шее щекотя. Скарамуш замолчал, склонив голову, Тортушка хмыкнул и как цепанулся зубами в намеченное место. Бедни пацан, судорожно задергался будто в припадке, тихо постанывая когда чужая челюсть все сильнее и сильнее пружинисто покусывала. Вряд ли это переплюнет укус Скарамуша, с его острющими зубами, но с шеей у него определённо проблемы, ей почему-то доставалось больше всех, сколько бы он ее не разминал, через пару тренировок снова все также болит. Мог бы он конечно на какой-нибудь там массаж сходить, на пять тысяч за одну процедуру он платить не готов, для него просто помять ее как-нибудь перед сном казалось достаточной терапией, сама пройдет. — Не стоило говорить мне про шею, если ты не хотел чтоб я ее трогал. — Он все также дышит в чужой загривок, слегка прилизывая след от собственных зубов. Скарамуш будто бы дрожит, пальцы на его ладонях настолько напряглись, что нестриженные ногти почти впивались в ладоши. — Мне кажется я знаю что тебе нужно. Ели разнимая рот, пробубнил он в чужое ухо, хотел Скарамуш усмехнуться, мол «И что же?» но не успел, чужие пальцы выскользнули изо рта, он быстро пополз ладонями по всему телу, останавливаясь на розовых ореолов сосков. По тела пообедали мурашки, чужие тонкие пальцы сжимали его грудь, а после и сами соски, проливая в кровь такое желаемое больное ощущение. Он ежился в чужих руках, но голоса не подавал.. Возобновить движения, или даже ускорить? Нет, точно нет. Не замечая как большие ладони невесомо гуляют по его ребрам, в комнате тишина, лишь сбитое дыхание Тортуши, Скарамуш играясь сжимал член , будто бы снова пытаясь самоутвердиться что он главный, ну пиздец короче. Правда нужное открытие получилось совсем случайно — пока Тортушка разгуливал рукой по ключицам, просто по приколу решил смять плечо, и правильно сделал. Скарамуша видно передернуло всего, дернул руками задев пальцами чужой пах. Оба застыли, но не надолго. Чайлд сжал все то же плечо уже в новой силой будто прокручивая. Пацан закряхтел, и совсем позабыв держать позвоночник, повалился обратно на простыни, Тортушка отступать не стал, уронив его обратно на живот и отпустив чужие руки. Скарамуш не сразу понял что вообще происходит, да и дело сейчас не до этого, Чайлд уже двумя ладонями сводил чужие лопатки массируя. Освобождённые руки вскоре упали на матрац рядом с лицом, поворочавшист на подушке, он вцепился взглядом во входную дверь справа, которую и так почти не видно, правда вот походу у него балкон продувает, иначе он никак не мог объяснить почему штора сама потихоньку раскрывается. На самом деле, он уже был готов заснуть. Сжимаясь в очередной раз когда его плечи сводили и выгибая спину до ели слышного хруста. — Все слишком затянулось, я скоро засну. — Не это конечно ожидал услышать Тортуша когда заметил как зашевелились чужие губы, да и если честно он не понимал как на это реагировать, то ли обидно, то ли призыв соображать быстрее. Вновь хмыкнув, руки привычно побежали по торсу, разойдясь на пол пути, — одна ладонь снова пристроилась на левой груди, а правая рука невесомо скользнула по паху. Надо же, так умело совместить четверо действий сразу. Пока ладони заботливо обласкивали чужие соски и специально медлительно надрачивали, зубы пристроились к чужому затылку, будет бы и вовсе не возражая мелкой пряди волос оказавшийся в его рту. Практически полностью вынув свои член, оставив лишь головку, и как хуярит бедного Скарамуша до основания. Брюнетик же не до конца рассчитал свои способности, и все таки сорванной стонет, или даже мычит, сглатывая конец сладкого звука, треться лицом об простыни носом, тягуче выдыхая в них. Вот видимо, то что ему и нужно было, — ставшие соски оттягивают насколько это возможно больнюче сжимая, сжавшиеся на скользком члене кольцо из тонких пальцем набирает обороты с каждым разом, заставляя радужке глаз закатываться куда подальше. А самое главное — скользящий туда-сюда, вгоняя чуть ли не под самую мошонку. Скарамуш стонал и мычал в бедный матрац, прорезался голос все таки, то чего так добивался упрямый Тортуша. Вскоре ко всему еще и пришилось челюсть, до этого он водил носом, жадно занюхивая чужой запах будто это самый дурманящий наркотик. Голова ужасно болит, лицо горит, а из-за простыней, проблемное дыхание практически и вовсе отсутствует, расходуя весь голос на сорванные стоны. Непонятно почему он жметься в бедную кровать, если ему дышать нечем, ладно, мало ли, у всех свои фетеши. Все же, через какое-то время он все таки разворачивается, дает расслышать среди стонов еще и хныканье, и тихие всхлипы, правда это все терялось в сорванных выдохах. Стоит только разлепить тяжелые веки, и переставить запах чужих волос на второе место, позволяя себе глянуть на неизможденное лицо. По щекам проползли ели заметные дорожки слез, немного, пару слезинок, брови сведены к верху а глаза крепко сомкнуты, губы предательски дрожать, будто бы все еще не опуская попыток как-то утихомирить свое горло, правда всем ясно, что ничего у него не получиться, да и фанфик не был бы таким интересным. Сейчас думать — не самый главный вопрос, но когда все таки капельки сознания ударяют в голову вновь, стоит в очередной раз смутиться всей ситуации. Без разницы что будет потом, сейчас-сейчас-сейчас, только сейчас, Скарамуш тает под ним, принимая с каждым толчком полностью. Пацан будто мясорубка зажевываяет свои губы не жалея, мычит и кряхтит блаженно. Нельзя быть зависимым от человека, нельзя, это не нормально, не нормально, но учитывая все что сейчас происходит, возможным становится абсолютно всё. Почему они не встретились раньше, почему. Почему родители перестали общаться, почему они перестали видеться проживая в одном городе и будучи друзьями, если это можно назвать дружбой. Звуки дурманят-дурманят, каждый его выдох все больше и больше походит на стоны, попытки вдохнуть кажуться напрасными. Скарамуш — то что нужно, то в чем нуждался Чайлд несколько лет, он отрыл, откапал и забрал себе, никому не отдаст, никому. Он идеален весь, полностью, хочется трогать его трогать трогать, нюхать, кусать, нибудь кошке или собаке. Блять я уже хз че писать. Чайлдово дыхание щекочет шею, он станет ужасным извращенцем, самым развратным человеком рядом с ним, казалось что член может встать колом лишь от чужих стонов, хоть сейчас он и не кажется таким напыщенным, но пацан же все равно останеться тем самым высокомерным, все будет идеально, жизнь заживет новыми красками. Он не может ни о чем думать. Скарамуш-Скарамуш-Скарамуш. Необъяснимое желание трогать трогать без причины, как еще можно выразить к нему любовь? Слова словами, на сказать любой дурак может. Слишком много думает, слишком много много много, слишком много всего лишнего, невыносимо-невыносимо, приглушенные стоны больше походят на хныканье и хрипы. Сколько уже прошло времени? Долго, очень долго, время тянется малейшими крупицами, в перерывах от обширных укусов, он щекочет таким же сбитым дыханием затылок. Скарамуш уставши мычит себе под нос что-то бубня, ничего непонятно, будто бы он даже не на русском говорит, не уж то казахский вспомнил? Или на английском что-то, бредятина. Лан мне лень писать сорре бро Толчки набирают темп, мерзкое шлюпанье и шлепки вперемешку в неизможденными возгласами теряеться где-то далеко, пацан ерзает лицом по матрасу, будто мотая головой противясь чего-то, сейчас бы видеть его лицо... Больше-больше-больше, Чайлд цепляется в чужую шею, толкается глубже-глубже, уставшие ладони тоже расслабляют хватку. Скарамуш протяжно мычит, окончательно падая лицом в кровать, видно подрагивая. Всё-всё, конец конец, спустя каких-то пару секунд, Скарамуш валиться на кровать помятый и расслабленный, ни визга ни писка. Тортуше самому нужно время, чтобы успокоиться да привыкнуть, сердце ужасно барабанит по рёбрам, усталость одолевает каждую частичку тела, ноги не держат, давая упасть на Скарамуша полностью. Проходит секунд пять, рыжиц на ватных руках поднимается обратно, дыхание все такое же тяжёлое из под темных волос виден только нос что немного печально. Еще пару секунд посмотрев на чужую спину, на шею где все больше и больше алели укусы и засосы, похожие на синяки.