Ловец удачи

У Сяо Чжаня никогда не было выбора. Он не плохой человек, просто у него такая особенность. Осознание и принятие потребовали многих лет, хотя чувство вины все равно ноет в нем бесконечно все время раньше и до сих пор, и из-за этого он принципиально не заводит ни с кем близких отношений. Потому что чем ближе, тем сильнее воздействие. Кожа к коже — гарантия. А по мелочи можно даже просто рядом постоять. Так что, и от родителей он уехал при первой возможности. Сяо Чжань отбирает чужую удачу. И именно поэтому идет в шоу-бизнес. Здесь удачи очень много: одного таланта или амбиций недостаточно, чтобы пробиться, то есть каждый обладает большим запасом удачи — тем, с чем может безболезненно расстаться. По крайней мере, на здоровье или серьезных жизненных вещах не отразится. Сяо Чжань считает важным, большая удача или нет, у кого отобранная, — конкурента он обобрал или коллегу, — все влияет и создает иллюзию управления. Хоть чем-то. Когда ему начинает казаться, что он постиг правила игры, понял, может использовать без ущерба и мук совести, на очередных съемках он сталкивается с неожиданностью. Чтобы попасть сюда, ему пришлось обчистить пяток конкурентов, обняться для пущего эффекта с ненавидящим его менеджером в агентстве. Лучше бы этот идиот уже разрешил себе трахаться с парнями, чем зря издеваться над клиентами, приносящими ему прибыль, ну правда. И вот, по всему выходило, это его лучший за все время коллега по съемкам. Прекрасный, замкнутый, холодный мужской лид. Многолетняя айдольская выучка делает почти естественной дистанцию между ним и всеми вокруг. Вежливость на грани приличий. Сяо Чжань поверить не мог, что ему так повезет, и можно будет не прикладывать особенных усилий, чтобы не хапнуть нечаянно слишком много, и не остаться вдруг посреди съемок без партнера. Ноль прикосновений в сценарии, да и фансервис сдержанней, чем флирт с девушками… Не тут то было. Холод первых встреч тает от искренности улыбок. От совместных выматывающих тренировок в лагере перед съемками. Слезы Сяо Чжаня, рыдающего над судьбой своего героя на читке сценария растворяют границы. Ван Ибо не отводит глаз, его взгляд сопереживающий и мягкий. Его близость, понимание и готовность работать и смеяться влезают Сяо Чжаню под кожу моментально и неотвратимо. Отстраняться и отворачиваться незаметно становится все сложнее. За считанные дни их притягивает друг к другу, не оторваться. Не получается ни притворяться, что этого не происходит, ни противиться этому желанию. Но никаких обычных последствий не случается. ** Сяо Чжань никогда не думал, что у такой простой игры как «Камень, ножницы, бумага» может быть стратегия. Раньше он просто выкидывал любое, не задумываясь, и удача поворачивала все в его пользу. Теперь всегда выигрывает Ван Ибо. Счастливо смеется. Играет еще и еще, Сяо Чжань проигрывает. Сяо Чжань поскальзывается на криво положенных пластиковых дорожках и падает в гостиничный бассейн. Сяо Чжань по прежнему очарователен, но ему вдруг не везет со сменами на ресепшене гостиницы, — и ни апгрейдов, ни люксовых халатов, ни горячего немедленно завтрака. Привычная ежедневная удачливость утекает от него. И просто так, если они рядом с Ван Ибо, а они рядом всегда, но прикосновение отдает все накопленное разом. Так что жизнь обнаруживает множество незнакомых до сих пор Сяо Чжаню неудобств. Ненамного позже того момента, когда Сяо Чжань складывает два и два, Ван Ибо признается ему. «Мне всегда приходилось въебывать больше всех». «Я не играю, потому что всегда проигрываю». «Мне никогда ничего не достается просто так». «Я должен быть на три головы выше соперников, чтобы меня выбрали». Мне. Не. Везло. Никогда. Раньше. А теперь везет. Сяо Чжань отвечает честностью на честность, а как иначе, и доказательств у него хоть отбавляй. Касание всегда волнующе. Но первые прикосновения влюбленности будто окунают каждый нерв в мед вечности. Во вселенную теплого, бурлящего счастья, тропических светящихся рыб, мягкого песка на пустом пляже райского острова. То, что он может делиться еще и чем-то настолько полезным и нематериальным как удача, это лишь прекрасный бонус. Цена совершенно не важна. Пусть бедра Сяо Чжаня теперь расцвечиваются синяками от внезапно появившейся в каждом помещении мебели, которую раньше счастливо удавалось избегать не замечая. Пусть он пропускает важные звонки — всегда же можно перезвонить. О том, что он может пропустить хороший контракт или неудачно упасть, Сяо Чжань предпочитает не думать. Будет смотреть себе под ноги внимательнее и затягивать шнурки на кедах покрепче. Главное — касаться. Дотрагиваться. Стоять рядом. Проводить кончиками пальцев по открытому запястью. Хватать куда прилично попадет через одежду. Прислоняться плечом к плечу в автобусе со съемок. *** Иногда график такой беспощадный, будто их собираются не снимать, а уморить. Рабочие и статисты трудятся сменами, они с Ван Ибо спят в креслах урывками. Жара выедает кислород из воздуха, силы из мышц и мысли из головы. Сяо Чжань заучивает страницы текста не понимая смысла, механически подставляет лицо кисточкам гримерш. И тоскует о несбыточном двадцатый час подряд. Когда случается катастрофа, они снимают любовь. Всю позволенную им любовь: разговор взглядами, обещания и признания уголками губ. Стоят вдвоем посреди площадки, одни в этом мире, только друг для друга. Когда всё начинает рушиться, перед глазами Сяо Чжаня проносится не вся жизнь и не сожаления о будущем, — он вспоминает картинку из старого уже голливудского фильма, где талантливый вор танцует между лазерными нитями охраны, ловко избегая касания смертоносных лучей. Только здесь не лазерные нити, а толстые железные тросы, которые рассчитаны выдерживать вес взрослого мужчины в боевых сценах. Эти железные тросы несутся сейчас хаотичной извивающейся сетью вниз, пока один из огромных тяжелых кранов, к которым они крепились, со страшным скрежетом заваливается прямо на площадку, выдираясь опорами из бетонных держателей. Сяо Чжань наполнен удачей под завязку, как всегда бывает у него в толпе людей, так что он знает, что ему ничего не грозит. Но Ван Ибо никогда не выигрывает в лотерею. Стафф бросается врассыпную, но они вдвоем точно посередине площадки. Ван Ибо стоит в двух шагах от него, и готов бежать. Сяо Чжань видит, как он оценивает обстановку и выбирает направление. Сяо Чжань видит, что бежать некуда, и делает два шага. Он дотрагивается до руки Ван Ибо и улыбается. Кажется, теперь он все сделал правильно, хоть это и будет стоить ему жизни. Но теперь страшные железные тросы изменят траекторию, и Ван Ибо крупно повезет. К сожалению, удача тут может быть только у одного из них, и он решил, у кого. Сяо Чжань смотрит на лицо, красивее которого не бывает, хоть и искаженное сейчас мукой понимания. Что ж, это лучшее, что он мог бы сделать со своей способностью. Со своей невольно нечестной жизнью. Секунды, которые у него остались, Сяо Чжань хотел бы провести, глядя на это лицо. Но Ван Ибо не дает ему такого шанса. Он тоже может решать. Тонны упавшего железа сотрясают землю, ломая декорации, тросы бьются о площадку, поднимая стеной рыжую хендяньскую пыль, закрывая гигантским облаком будто слившуюся воедино пару, когда Ван Ибо целует Сяо Чжаня, крепко прижимаясь к нему всем телом и делая удачу их общей.