хуйня без названия

И как так получилось, что Нагито сейчас сидит полностью привязанный к стулу, с повязкой на глазах, так ещё и с кляпом во рту. У человека связавшего его наверняка есть какой-то талант, ведь белобрысый не только не может пошевелить ни одной частью тела кроме шеи, вплоть до пальцев рук, но и выглядит это красиво. Хотя Нагито может только надеяться и представлять это, ведь он хотел бы, чтобы его возлюбленный сделал это не по-ублюдки, потому что после буквально единого, секундного и пролетевшего мимо разговора об этом и после тысячи раз услышанного «пожалуйста», Комаэда с опаской, но согласился. Сзади себя он чувствует счастливый выдох и пытается подвигаться. Это неприятное чувство, все сразу чешется и хочется выбраться. Да и веревки не только сковывают движения, но ещё и неприятно натирают кожу. Походу там останутся розовые следы. Парень ничего не видит, но чувствует улыбку Хинаты. И какого хуя тому так нравится все это? Это разве не садизм или что-то по типу того. Все внимание переключается на слюни, стекающие по подбородку и капающие на оголенные ляжки, как только там почувствовалась влага. Чувство смущения окутывает парня. Он видел это в порно будучи подростком, когда было интересно на все посмотреть и узнать больше чем родители. И ему, вроде как, заходило это. Только судьба его не готовила к тому, что на уме у Хаджиме может быть то же самое. Чужой теплый палец стирает слюни с подбородка и приподнимает голову вверх. Нагито поднимает взгляд, но из-за повязки ничего не видит, хотя русый наверняка представляет его щенячий взгляд в этот момент. — тебе идёт, — Будто с усмешкой, спустя долгое время, произносит Хината. И для Нагито это приятно. Ведь парень, что ему нравится, говорит такое про него. Уголки губ приподнимаются вверх. А Хаджиме, судя по всему, сам не решается. Белобрысый хочет коснуться его, поцеловать или просто, видеть. Хочется произнести всего лишь три слова. Но как только Комаэда пытается сказать, получаются только непонятные звуки, которые, наверняка, как и сам Нагито, Хаджиме не понял. Хината берет беловолосого за щеки одной рукой и сжимает пальцами, на что тот сразу же реагирует неприятным..стоном? Темноволосый издает краткий смешок. Он убирает руку и дает тому несильную пощечину. — ты такая сучка, Нагито, — и того самого Нагито ошарашивают эти слова. Глаза делаются по пять тысяч рублей, но живот приятно крутит. Ему нравится? Да ну нет, он же не мазохист. Но издать сладкий стон успевает, неосознанно показывая Хинате то, что хочет продолжить. Грудой мурашек покрывается нежная бледная кожа, когда чужие руки касаются его тонких плеч, а на шее он чувствует теплые губы. Его руки спускаются ниже, а потом резко поднимаются к голове и зарываются в седые волосы. Губы оставляют тысячи поцелуев и останавливаются на одном месте, для того чтобы оставить еще одну отметину. Нагито готов мурлыкать как кот под всем этим влиянием Хинаты. И как бы он сейчас хотел дать тому ответную реакцию, оставить на чужой, не менее нежной и невинной шее засос, розовый кляп ему не позволяет это сделать. Он закатывает глаза, как только чувствует на месте засоса холодок от слюней, потому что Хаджиме отстранился. И видимо, ему захотелось поиздеваться над бедным Нагито. Отстраняется он и отходит подальше. А Комаэда пытается не дышать, лишь бы дольше чувствовать это. Но растерянно мычит после минуты без касаний любимого. Но неожиданно чувствует на шее ту самую руку, снова сжимающую, но уже не щеки. Так как спинка у этого стула была довольно высокая, прям как на троне, то получилось так, что Хаджиме вжимал в этот несчастный стул такого же несчастного Нагито. Грудь вздымается чаще и выше, парниша пытается глотать воздух. И..почему приятное чувство приливает к его паху? Тут уже сам Хаджиме не выдерживает и все таки снимает мешающий их поцелую кляп. Хотя, в начале он думал будет вести себя абсолютно холодно. Как только белобрысый, казалось, может сомкнуть неприятно затекшие щеки, вместо этого он хрипло и в тоже время просяще произносит. — Хината-кун.. — что? — Роль доминирующего надо сдерживать, поэтому Хаджиме произносит это, будто бы не понимая, что просит его милый Нагито, хочет сделать так, чтобы тот сказал сам, чего же он хочет. Поиздеваться. — пожалуйста.. — Хочется податься вперед, но веревки до сих пор его удерживают. — да? — Нагито поджимает губы, он чувствует себя униженным. — скажи, что ты хочешь? — Явно с улыбкой на лице говорит Хаджиме, сам себя ели сдерживая, чтобы не поцеловать того. — я просто..хотел бы.. — Делая длинные паузы произносит связанный и тот его слушает, не производя ни единого лишнего движения. — чтобы ты..поцеловал меня, — Последние слова, сказанные шепотом, вроде бы, должны были быть как «фас» для Хаджиме, но.. — а что ты сделал для этого? — Брови встают домиком, а Нагито открывает рот в недоумении. Он походу онемел. «но я даже пошевелиться не могу..что мне сделать-то..?» — вот именно, что ничего, — Рука нежно поднимается до макушки белобрысой и тихонько гладит. — извини меня.. — Глаза по привычке опускаются вниз, хоть ничего и не видят. Голова, как единственная часть тела, которая может двигаться также опускается. Губы поджимаются, а Хаджиме снова дает ему пощечину. Только на этот раз уже посильнее. — моли меня, шлюха, — Нагито молчит, по прежнему находясь в недоумении. Он не знает что делать..Действительно ли сейчас просить об..Мысли обрывает новый удар. Он не издает ни одного звука. Но щеки уже горят. — Хината-кун..пожалуйста, — Как может, так и тянется вверх для поцелуя, приоткрывает рот, что дает удар по Хаджиме, но он не сдается. — это все? — Блондин шумно проглатывает. — прошу.. — Стул чуть пошатывается от той силы, что Нагито тянется к Хинате. — я люблю тебя, Хаджиме, можно я тебя поцелую..пожалуйста, — Темноволосый резко наклоняется и впивается в чужие губы с такой силой, которую тот ожидать уж точно не мог. Это чувство. Это ебучее чувство, когда чувствуешь чужой, мягкий и такой же мокрый язык у себя во рту, а потом проталкиваешь свой в чужой, и человек не сопротивляется. Языки сплетаются в одно целое, а губам уделяются нежные поцелуи смазывающиеся стекающей, смешанной слюной обоих. Глаза прикрыты у обоих, и Нагито, видимо настолько увлекся, что совсем забыл про дыхание и стал отстраняться назад, но Хаджиме сделал вид, что не понял. Все таки сейчас он главный. Он опять же взял Комаэду за шею и держал до того времени, пока походу тот не задохнется. Но вовремя успел отстраниться и руку сразу же вниз спускать начал. На уже давно стоящий и изливающийся смазкой член Нагито. Он ноет от неприятной боли там, ведь ни сам он, ни Хината, не касались его. Уже не думая о том, что выходит из уст, белобрысый неразборчиво и долго умоляет. — пжлста…пжлст..Хината-кун, пожалуйста, можешь..— Темноволосый обвивает пальцами член и чуть сжимает. Теплый воздух выходит изо рта Нагито, когда головку массируют большим пальцем. Он хочет податься вперед, но по прежнему не может. Сука и какого хуя этот больной придурок так нравится Хаджиме? Хотя, кто это тут больной из них двоих. Рука крепко сжимает пряди на лбу, отчего Нагито морщится. Это ещё не все. Рука так и не производит желанных движений вверх-вниз, а уходит от Нагито. — нт..нет..пожалуйста! — Он вскрикивает, но в ответ получает удар кожаным ремнем по ляжке. Кстати, довольно близко к органу. Неприятный стон и, такая же неприятная боль на новой, более менее открытой от веревок частице кожи. — бляять.. — Простанывая это слово потянул его Комаэда и снова поджал губу. — ты смеешь повысить на меня свой блядский тон? — Уши одаривает строгий голос, который до жути заводит. — нет..извини..оно сам..— Второй удар, по второй ноге обрывает фразу, как и резким, больным звуком, так и новой порцией боли. — Хината..я боюсь, — шепотом произносит он. Это вроде бы игра, но.. — чего же ты боишься? — Со знакомой ухмылкой спрашивает Хаджиме и бьет по колени. И не перестает, отыгрывается на второй ноге также. — хватит..пожалуйста, — Ели произнося говорит Комаэда. В уголках глаз уже скапливаются кристальные слезы, которые благополучно впитает маска. Колени дрожат от страха к новому неожиданному удару. — ты думаешь этого хватит? я же почти не увидел отчаяния.. — Хм, а для этого, наверное, нужно поднять повязку. Так ведь будет виднее? Нагито щурится от яркой желтой лампочки светильника в уютной комнате Хинаты. А тот смотрит свысока. — я же люблю тебя.. — Отстранив взгляд отвечает белобрысый. Видимо он не слышал выражения «бьет значит любит». Темноволосый откидывает стул назад и Нагито шумное грохается на пол, по прежнему связанный. Спинка стула бьет по его рукам, отчего он издает уж слишком больной стон. Хаджиме садится рядом и берет чужой член в руку, сразу надрачивая, не давая привыкнуть к темпу. Глаза Нагито закатываются, а спина выгибается доводя стул до тихого хруста. Свободной рукой Хината проникает внутрь невинного рта и надавливает, проникая глубже. Рвотный рефлекс ему не мешает, но вскоре он все же вытаскивает пальцы и переносит внимание на соски. Сначала нежно обводит слюнявыми пальцами, потом отстраняет руку и чувствуется небольшой холодок и как только дает Нагито чуть расслабиться, уменьшая хватку и темп руки снизу, сразу же больно щипает и оттягивает нежный розовый сосок. — блять.. — Нагито неразборчиво матерится себе под нос, иногда сладко простанывая имя Хаджиме. Руки болят от спинки стула и веса тела сверху, но все внимание на приятном или иногда ну уж слишком приятном чувстве. Хаджиме надрачивает себе в такт с другой рукой, иногда не попадая в темп. Он также выдыхает себе под нос, тихо. Глаза прикрыты и разрядка подходит к обоим, приятным блаженным чувством. Пальцы на ногах Комаэды поджимаются, а сам он чуть содрогается. Хината кончает себе в руку и откидывается, укладываясь рядом с тем. — что на меня нашло..