The Genealogy of Morals

– Где Сугуру? Сёко чувствовала, что Годжо завис у неё за спиной: – Я занята, Годжо. – Нет, ты не занята, – быстро ответил он, – Ты просто играешь с печенью этого мертвого парня. Мерзость! Сёко щелкнула перчатками достаточно сильно, чтобы формальдегид и кишечный сок отскочили от бесконечности Годжо. – Чего ты хочешь? Я не его сторож. – Ну, его нет ни в его комнате, ни в кафетерии, ни в каком классе, ни на тренировочной площадке, – сказал Годжо, загибая пальцы, отмечая места, – Я спросил Ягу, и он сказал, что он также не на задании, что я и так знал, потому что Сугуру написал бы мне, если бы отправился на него. – Ты хочешь сказать, что у тебя есть его номер, – сказала Сёко. Она многозначительно посмотрела на него. – Он не отвечает! Также я звонил ему, – сказал Годжо. В это Сёко поверила. – Так что ты подумал, что найдёшь его в морге? – Нет, я здесь, чтобы спросить, где он. Что я и сделал минуту назад, но ты, похоже, избегаешь ответа, что означает, что ты знаешь, но просто не хочешь мне говорить. Сёко? – Хорошо, – миролюбиво сказала Сёко, – Вот подсказка. Сегодня тридцать первое августа. Как ты думаешь, где Гето может быть тридцать первого августа? За темными очками Годжо выглядел совершенно растерянным. После долгой паузы он спросил: – В бассейне? – Он на кладбище, – сказала Сёко. – А, – сказал Годжо, и Сёко со скучающим видом наблюдает, как крутятся шестерёнки в его глупой, перегруженной голове, – Ладно. Верно. Хайбара? – Ага, – сказала Сёко. Что-то на её лице, должно быть, выдало её, потому что Годжо поднял руки. – Меня не было рядом, когда это случилось, – защищался он, – И это было два года назад. В любом случае, сейчас я здесь. Остынь. Увидимся позже. – Годжо! – невольно крикнула ему вслед Сёко. Он посмотрел на неё поверх солнцезащитных очков. – На самом деле мне всё равно, чем ты занимаешься, – сказала она, роясь в карманах пальто в поисках сигарет, – Но Гето не помешал бы напарник на следующих нескольких миссиях. На его лбу появилась небольшая морщинка. – Сугуру? Не может быть. – Дело не в этом, – ответила Сёко. Она жестом попросила зажигалку. – У меня нет, – озадаченно сказал он. Затем, осуждающе, – Это плохая привычка, знаешь ли. Сёко вздохнула. Ей больше нравилось общество Гето. Она подошла к своему столу, взяла свою собственную зажигалку, щелкнула ею и глубоко затянулась сигаретой. – Он не прошел проверку психического состояния, – сказала она, – Я не говорила Яге. В любом случае, он слишком хорош, чтобы отправлять его испытательный срок. Но ты мог бы что-нибудь с этим сделать. – Проверки специально устроены так, чтобы быть провальными, – Годжо закатил глаза. – Годжо, – предупредила она. – Я так, к слову. И не обязательно умолять, – он внезапно улыбнулся ей, – Мне надоели мои собственные задания. Хорошо поговорили. Увидимся позже, Сёко. Сёко смотрела ему вслед и лениво размышляла, хорошо ли это кончится.

***

Годжо нашел Гето именно там, где и сказала Сёко. – Ты хочешь, чтобы я сел здесь в безмолвном страдании вместе с тобой, или хочешь отвлечься? – сказал он в спину Гето. Гето даже не поднял головы. – Лучше присядь. “Да, хорошо, мне лучше присесть”, – подумал Годжо. Он сел, но спиной к спине Гето, отвернувшись от надгробия Хайбары. Солнце отбрасывало над холмами длинные вечерние тени. Он зевнул. Он был в пути с раннего утра. – Разбуди меня, когда захочешь поговорить об этом. Гето не ответил, так что Годжо не стал засыпать. Он прислонился головой к голове Гето. Гето пнул его в ответ. – Я хочу поговорить, – сказал Гето, – Что ты помнишь? Тебя не было на похоронах. – Я был в Хиого, – ответил Годжо. – Да, я знаю, – сказал Гето. – После этого меня отправили прямиком в Иватэ, – он едва мог вспомнить, – Чтобы изгнать проклятие, которое убило его. – Да, я знаю, – снова сказал Гето, – Прости. Я не это имел в виду. Что ты помнишь о нём? – О, ну, – сказал Годжо, откидывая голову назад и кладя её на плечо Гето, – Не много. Мы не разговаривали. Хотя слышал о нём от Нанамина. Он показался мне милым ребенком. – Так и было, – уныло ответил Гето. Годжо подождал, но больше ничего не последовало. Гето в последнее время был каким-то унылым. И тощим. И немытым. В последнее время Годжо нечасто видел Гето, но он был уверен, что волосы Гето никогда не были такими жирными. – Сёко говорит, что ты стал совершенно больным на голову, – сказал он. – Что? – Гето дёрнулся. – Ага. Говорит, что ты проваливаешь всевозможные тесты. Ты знаешь, что они больше не утруждаются проводить их для меня? – Я верю в это. – Спасибо, – сказал Годжо, – В любом случае, Яга заставляет меня отправиться с тобой на твоё следующее задание. Никто не верит, что ты сам справишься! Они думают, что у тебя случится нервный срыв. Смертельный. Не знаю, что, по их мнению, я могу с этим сделать, но, возможно, они просто пытаются меня убить. Гето тихо рассмеялся: – Это было бы здорово. – Ты бы не смог этого сделать, – сразу же ответил Годжо, просто чтобы внести ясность. Гето никогда не смог бы убить его. – Так что, да. Ты. Я. Задание! Наконец-то. – Ага, – сказал Гето, – Конечно. И куда, по словам Яги, мы направляемся? Это заставило его задуматься. – Аомори? Гето снова рассмеялся. – Достаточно рядом, – сказал он, и Годжо представил, как смягчается выражение его лица. Довольный собой, он закрыл глаза и позволил себе уснуть на костлявом левом плече Гето. Последнее, о чем он подумал, это о том, что у Сёко, таинственной, непостижимой, хладнокровной Сёко, в конце концов, могут быть хорошие инстинкты.

***

– Ты не взял с собой никакой еды? – Гето собирался убить его, – Ты не взял с собой никакой одежды? – Нет, – раздражённо ответил Годжо, – Зачем мне это делать? Это только что выяснилось. Не прошло и десяти минут с тех пор, как они сошли с поезда, а Годжо уже стал причиной мигрени. – Ты планировал носить одни и те же боксеры неделю? – Неделю! – Годжо захихикал, – Это займет, типо, около часа. Зарегистрировавшись в отеле, Гето уставился на односпальную кровать в номере. – Сатору, ты идиот, – сказал он Годжо, – Ты что, не мог забронировать нам даже две кровати? – Я не занимаюсь бронированием, – фыркнул Годжо. – Яга занимается. И, знаешь, я солгал о том, что он сказал мне пойти с тобой. – Подойди к стойке регистрации и попроси раскладушку, – приказал Гето. – Ни за что, – ответил Годжо, как ребёнок, – Я не собираюсь разговаривать с этими обезьянами. Обезьяны! Годжо был самым обезьяньим из всех них. – Что ж, я тоже! – взорвался Гето, – Повеселись на полу. Они поужинали в ресторане, потому что Гето не собирался делиться своей едой с Годжо, а Годжо всё равно сказал, что заплатит. Прошло два года с тех пор, как Гето в последний раз был на задании с Годжо, и, шутя и выпивая за столом, он вдруг вспомнил, как легко было проводить время, когда Годжо был рядом. Поиск источника проклятия мог подождать. Изгнание могло подождать. Спасение людей могло подождать. Если кто-то умер, то он просто умер, не так ли? – Да, да, – сказал Годжо, закатывая глаза, – Если кто-то умрет, мы скажем, что это всё моя вина. Я оказываю плохое влияние. Отвлекаю тебя от работы. Как будто ты какой-то ответственный взрослый... Гето был изрядно пьян, поэтому позволил себе немного поразмышлять. – Я мог бы быть им, – сказал он, – Я подумывал о том, чтобы стать учителем. Яга впадает в маразм, а все наши старшеклассники — смертельно тупы или, не знаю, мертвы. К тому же меня тошнит от миссий. – Ты хочешь детей? – Годжо изобразил, что его тошнит. В конце концов, Гето не стал заставлять Годжо спать на полу. Гето перевернул его так, что все его длинные конечности свисали с кровати. – Это моя кровать, – заявил Гето, – И тебе даже не нужно спать. – Если ты и дальше собираешься так издеваться надо мной, я вообще не буду тебе помогать, – заныл Годжо. – Звучит отлично, – сказал Гето. Он выключил свет. Невероятно, но Годжо тут же захрапел. Гето заснул глубоко раздражённый, но в то же время каким-то образом глубоко умиротворенный. Проснувшись на следующее утро, он проклинал Годжо всеми фибрами души. За ночь Годжо умудрился растянуть все свои шесть футов на всем, до чего мог дотянуться. Рука Годжо лежала на его лице. Нога Годжо лежала у него на талии. Зловонное дыхание Годжо обдувало его ухо. Именно так Годжо всегда засыпал, когда они вместе отправлялись на задание. Гето просто забыл. – Сожри его, – произнес Гето своему проклятию-червяку и безжалостно наблюдал, как кричащий Годжо был проглочен целиком вместе с их кроватью. Они не нашли источник проклятия даже на второй день, но в основном из-за отсутствия попыток. Годжо надел две пары солнцезащитных очков (“Я не хочу на тебя смотреть”, – сказал он) и намеренно игнорировал его, хотя они собирались купить ему нижнее белье. Был уже вечер, когда Годжо, наконец, снял вторую пару очков. – Я бы не отказался от десерта, – неохотно сказал он. Это было самое большее перемирие, на которое они были способны. Гето фыркнул — они еще даже не ужинали — но повёл его в чайное кафе. – Что это у тебя? – спросил Годжо, как только принесли их заказы. Гето вздохнул и пододвинул свою тарелку поближе к Годжо. – Знаешь, я даже сладкое не очень-то люблю, – сказал он. – Конечно я знаю, – Годжо принялся за еду. – Ненавижу смотреть, как ты ешь, – с отвращением прокомментировал Гето, – Я попросил Хайбару привезти мне что-нибудь сладкое на память. – Откуда? – Годжо пожевал, – С небес? – Мне следовало бы убить тебя за это, – подметил Гето. – Ты не сможешь. – Просто наблюдай. И я имел в виду с его последнего задания. Я думал поделиться с тобой. – Оу. – Да. Он был действительно милым ребенком. Действительно хорошим. Мы ещё ни в чем не разобрались, но он был совершенно не против. Ты знаешь, что Сёко плакала, когда он умер? – Невозможно, – сказал Годжо, скорчив гримасу, – Почему ты не ешь? Я чувствовал, словно спал рядом с мешком с костями. – Тогда не спи на кровати, – рассеянно сказал Гето. Это было странно. С тех пор как Нанами ушел, он не знал, с кем поговорить. Всегда была Сёко, но Сёко никогда не была на задании с Хайбарой и никогда не видела, как он может осветить собой даже комнату, полную мертвых тел. Ну, может быть, она видела его в морге. Но когда Годжо сел напротив, прижав под столом свои паучьи ноги к ногам Гето, острая необходимость поговорить — бороться — исправить — невыносимые расставания последних нескольких лет отпустила его. В конце концов, Годжо всё ещё был здесь. И жаловался. – У нас нет больше кровати, – сказал Годжо. В итоге Гето пришлось разговаривать с обезьянами на ресепшене. Это было даже к лучшему, потому что Годжо никогда не разговаривал с настоящим человеком без того, чтобы не облажаться трижды. Девушка в отеле вела себя абсолютно пренебрежительно и сильно завысила цену за замену номера. Она напомнила Гето Рико. – Ужасная девчонка-обезьяна, – прошептал он Годжо. – Ужаснейшая, – Согласился Годжо. В ту ночь они спали в новой комнате, с крошечной двуспальной кроватью и тараканами в ванной. Гето неохотно позволил Годжо прижаться к нему, зная, что это все равно должно было произойти. Прямо перед тем, как Гето выключил свет, Годжо сказал: – Хреново получилось с Хайбарой. Утром они наткнулись на источник проклятия, как будто оно все это время ждало их, в сыром подвале у перепуганной, предубежденной пожилой пары. Две пары призрачных глаз уставились на Гето и Годжо из самодельной клетки, и Гето почувствовал, как у него сжалось сердце. Только когда Годжо схватил его за запястье, Гето понял, что дрожит. Годжо смотрел на него поверх солнцезащитных очков, как бы спрашивая: "Что ты собираешься делать?" Гето не встретил его взгляд. Вместо этого он посмотрел на съежившуюся пожилую пару, и его зрение затуманилось. – Ты заберешь детей, Сатору? – сказал он, – Отведи их к Сёко, пожалуйста. Я сразу за тобой. Сначала я должен разобраться кое с чем. – Ты хочешь их убить? – мягко спросил Годжо. Он кивнул на мужчину и женщину, – Я помогу. Много лет назад у Юки всё было так легко. Она сказала, что есть два пути, только два, и всё, что ему нужно сделать, это выбрать между ними. Но она ошибалась. Глядя в глаза Годжо, Гето мог видеть бесконечную паутину возможностей, ни одна из них не была хорошей, ни одна из них не была плохой, ни одна из них не стоила другой, и все они зависели от того, что он скажет дальше. – Только не ты, – сказал он наконец.

***

– Ох, – сказала Сёко, поднимая взгляд. В отличие от Годжо, Гето никогда не пытался подкрасться к ней, – Это же преступник. Что-то нужно? Гето дал ей прикурить без ее просьбы. Он действительно был гораздо лучшим обществом, чем Годжо. – Не совсем. Я просто испытываю свою удачу. Сёко закатила глаза. – Удачу? Почему бы тебе просто не написать ему? Он бы пришел как пёс. Годжо тусовался с ней в морге с тех пор, как вернулся в Токио, держа под мышками двух потрёпанных девочек. Когда Сёко спросила, где Гето, Годжо только пожал плечами. Делает своё дело, ответил он. Это было пять дней назад. Тем временем Гето вырезал целую деревню. – О чём думаешь? – спросил Гето очень спокойно. Сёко искоса взглянула на него. – Хочешь знать, что я думаю? Ты собираешься убить меня? – Нет. – Обещаешь на мизинчике? Гето протянул свой мизинец и зацепил за её. – У меня много друзей на гражданке, – сказала Сёко, медленно выпуская дым, – Я училась в медицинской школе, верно? И поэтому я думаю, что на самом деле не имеет значения, кто останется в живых, а кто умрет. Определенно не имеет значения, кто победит, а кто проиграет. Ни капельки. Вот и всё. – Годжо так не думает, – тихо сказал Гето. Он держал её мизинец. – Годжо вообще не думает, – поправила Сёко. – Он ждёт, когда ты ему скажешь.

***

Гето ждал на углу Синдзюку. – Твои волосы выглядят ужасно, – поприветствовал его Годжо. – Вот что тебя беспокоит? Годжо открыл было рот, но передумал. – Яга рассказал кое-что забавное, – признался он. – Наверное, это правда, – сказал Гето. – Круто, – сказал Годжо. Он так и думал, – У тебя всегда был дерьмовый характер. Гето рассмеялся: – Так что? – Что так что? – Так ты здесь, чтобы убить меня? Годжо скорчил гримасу. – Это было бы своего рода благодарностью за спасение жизней Мимико и Нанако, – сказал он, – Знаешь, они очень благодарны. Я думаю, они хотят выйти за тебя замуж. Гето уставился на него с непроницаемым выражением лица. – Если ты пришел не для того, чтобы убить меня, тогда зачем? – Я не знаю, – ответил Годжо, ухмыляясь, – Но я здесь, сейчас. Так что мы можем делать все, что захотим.