Painstakingly (closer and closer)

Все началось одной, казалось бы, обычной ночью, когда Стайлз со Скоттом рыскали по лесу. Копы не нашли новых зацепок по делу о пропавшей девушке Малии Тейт, а Скотт и Стайлз, поскольку — ну, это Скотт и Стайлз — считали своим долгом найти ее раньше официальных лиц. Середина ночи — отнюдь не идеальное время, но когда Стайлзу приходит в голову идея, его почти невозможно убедить перестать думать об этом, пока он не доведет дело до конца. Вот поэтому они и пошли в школу чуть позже двенадцати ночи. — Стайлз, а мы не можем заняться этим утром? — Скотт пожаловался, кажется, в сотый раз за вечер. — Просто– просто заткнись и дай мне подумать, — пробормотал Стайлз, махая рукой, пытаясь отделаться от Скотта. Он уже давно начал придираться, но Стайлз чувствовал это в воздухе. У него просто ломило кости, и они были так близки к тому, чтобы треснуть– но когда Стайлз сделал шаг вперед, что-то треснуло под его ботинком, и, прежде чем он успел что-либо сделать, он полетел вниз по крутому склону земли. Он проскользнул сквозь груду листьев и веток и сильно ударился о ствол поваленного дерева. Когда Скотт, наконец, догнал его, тот стонал и сгибался от боли, держась за живот так, словно хотел его вырвать когтями. — ЧУВАК! — крикнул Скотт, поднимая Стайлза с земли и обняв его за плечи, чтобы помочь встать. — Я же говорил тебе, что это плохая идея. — О, черт, знаешь, Скотт, я не хочу этого слышать, — поморщился Стайлз, когда они, прихрамывая, двинулись вперед. Джип был припаркован не так уж далеко впереди. По правде говоря, в ночном приключении они не продвинулись далеко; просто у Скотта есть кармическая потребность всегда быть правым. Скотт практически всю дорогу нес своего лучшего друга на руках, и к тому времени, когда они добрались до джипа, Стайлз корчился от боли и был весь в лесном мусоре. — Ладно, нам нужно отвести тебя в боль– — пытается сказать Скотт. — Нет! Ни в коем случае не в больницу, — обрывает его Стайлз. Если они придут сейчас, то Мелисса узнает, что они прятались в лесу посреди ночи, а если она узнает, то узнает и его отец, и это, вероятно, будет хуже, чем ощущение перелома ребра, которое у него определенно есть прямо сейчас. — Мой папа и так через многое проходит, мне не нужно взваливать на него ещё и это. Скотт на секунду открывает рот, но закрывает его, не вступая в спор. Он знает, что в этом нет смысла. Он знает, что Стайлз прав, он всегда прав. — Хорошо, тогда Дитон. — говорит он, резко разворачиваясь в сторону клиники. — Дитона нет в городе целую неделю, — стонет Стайлз. — Лидия? — спрашивает Скотт. — Мы не хотели бы беспокоить Лидию в такое время. — отвечает Стайлз. — Эллисон? — он жалеет, что спросил, как только ее имя слетает с его губ. На этот раз Стайлзу достаточно было только взглянуть на него. — Господи, тогда ДЕРЕК, — огрызается Скотт, и Стайлзу, похоже, больше нечего сказать. — Тогда Дерек. «Дерек хороший. С Дереком все в порядке. Кроме того, он, похоже, из тех парней, которые хорошо разбираются в такого рода травмах,» — говорит себе Стайлз. Когда они, наконец, подъезжают к лофту, у Стайлза уже не выдерживает нижняя часть тела. Скотт вытаскивает его из джипа и ведет к входной двери Дерека. Боль пронзает его позвоночник с каждым шагом, который он делает. Дерек, наконец, открывает дверь после третьего громкого стука, и Скотт со Стайлзом проталкиваются мимо него, полностью игнорируя его явно кипящий гнев. Скотт укладывает Стайлза на диван, прежде чем повернуться к кипящему от злости Дереку Хейлу. После мучительных пяти минут объяснений их ситуации Дерек, наконец, соглашается помочь им. Он опускается на колени перед Стайлзом, который все еще держится за живот. Он тянется к чужим рукам, пытаясь отвести их в сторону, чтобы добраться до раны. Стайлз вздрогнул при первом прикосновении, но потом медленно пошевелил руками и позволил Дереку расстегнуть его красно-черную фланелевую рубашку. Стайлз не уверен, из-за чего у него перехватывает дыхание: из-за того, что Дерек так близко, или из-за того, что боль уже достигла его головы. Когда Дерек опускает взгляд на рану, выражение его лица мрачнеет, и на мгновение он переводит взгляд с раны на Стайлза, на Скотта, снова на рану с яростным, но разочарованным выражением лица. — Стайлз… Стайлз откинул голову на спинку дивана и крепко зажмурился. Ему требовались все силы, чтобы не закричать каждый раз, когда холодные пальцы Дерека касались раны. — Что? Все плохо? — заикается он. — Стайлз, она фиолетовая. — Скотт паникует. — Обычно, так выглядят раны, Скотти, я думаю, ты слишком привык к этой регенерации, — задыхаясь, парирует Стайлз. — Нам нужно позвонить Мелиссе– — НЕТ! — кричат Скотт и Стайлз. — Значит, ты так и будешь страдать, пока твои родители в конце концов не узнают? Потому что это не излечится простой первой помощью, — ругается Дерек. — Если станет хуже, мы расскажем им, — вздыхает Стайлз. — но мы пришли к тебе только для того, чтобы нам не пришлось рассказывать им. — И почему вы решили, что я знаю, что делать? — замечает Дерек. — Мы не… — Стайлз закатывает глаза. — Просто ты был единственным доступным вариантом. Дерек только возмущенно вздыхает, потирает переносицу, прежде чем снова поднять взгляд на мальчиков. — В морозилке есть пакет со льдом, — заявляет он, а Скотт уже бежит на кухню. Он осторожно приподнимает Стайлза и полностью снимает с него рубашку. Его взгляд ни разу не дрогнул. — Расслабься, хмуро-волк, мы не будем тебя беспокоить, как только все это закончится, я обещаю. — Стайлз пытается смягчить ситуацию. Его сердце бьется со скоростью 100 миль в минуту, и он знает, что Дерек это слышит, но понятия не имеет, как это контролировать. Дерек стоит слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно, и когда Скотт протягивает ему пакет со льдом, он придвигается еще ближе. Как только ледяная пленка соприкасается с горящей кожей Стайлза, он подпрыгивает вперед, громко морщась. Его рука взлетает вверх, сжимая плечо Дерека, впиваясь ногтями в его рубашку. — Скотт, тебе нужно сходить за марлей, спреем для ран и обезболивающими в аптеку в соседнем квартале, — заявляет Дерек. Он по-прежнему не сводит глаз со Стайлза. — У тебя здесь ничего нет? — Стайлз явно раздражен. — Я оборотень, — отвечает он как ни в чем не бывало, и шутка бы удалась, если бы Дерек не был таким невыносимо стоическим мудаком. — Ладно, марля, спрей для ран и обезболивающее, — повторяет Скотт про себя, прежде чем выбежать за дверь. В тот момент, когда дверь с щелчком закрывается, в комнате воцаряется оглушительная тишина. Несмотря на то, что по телу Стайлза распространяется ледяной холод, он чувствует, как вспыхивает его лицо. Он слышит, как в ушах отдается биение собственного сердца. Каждый раз, когда Стайлз представлял, как он будет лежать под Дереком без рубашки, это определенно был не тот сценарий, о котором он думал. Увы, прямо сейчас все, о чем он может думать, — это леденящие руки Дерека, от которых по всему телу пробегают волны боли. — Тебе нужно успокоиться, — говорит Дерек, выдергивая его из мыслей. — Что? — Стайлз больше говорит, чем спрашивает. — Я практически ощущаю биение твоего сердца у себя в голове, тебе нужно успокоиться, иначе боль усилится, — объясняет он, медленно перемещая пакет со льдом выше по животу Стайлза. — О, — бормочет Стайлз, в голове у него пусто, просто слишком много всего происходит, и ничто из этого не имеет для него смысла прямо сейчас. Его голова похожа на бомбу замедленного действия, которая и не думает отключаться. Все, на чем он сейчас пытается сосредоточиться, — это на том, чтобы замедлить сердцебиение. Проходит 1, 2, 3 секунды тишины, Стайлз пытается сосредоточиться на замедлении дыхания, он замечает темно-зеленые глаза Дерека, невероятно острый изгиб его челюсти. Он замечает, что его кровать в беспорядке, и то, как его грубые руки скользят по ране с легкостью перышка. Еще 1, 2, 3 секунды тишины, а затем Дерек снова вздыхает. — Теперь ты просто не дышишь, — он закатывает глаза. Стайлз фыркает, раздраженный и на данный момент крайне измученный: — Мне жаль, Хейл, но, если ты не заметил, я сейчас едва могу встать с этого крайне неудобного дивана, так что ОЖИДАТЬ, ЧТО Я ПРОСТО УСПОКОЮСЬ, — это просто БЕЗУМИЕ, — наконец выпаливает Стайлз, и взгляд Дерека впервые дрогнул за эту ночью. Стайлз испускает еще несколько сердитых вздохов, прежде чем снова рухнуть на диван и закрыть глаза. Влюбленность в Дерека Хейла, должно быть, самое ужасное, что когда-либо случалось в его жизни. — Значит, это очень больно, да? — спрашивает Дерек, и Стайлз понимает, что он пытается быть любезнее. — А ты как думаешь, здоровяк? — усмехается Стайлз. Дерек еще несколько раз похлопывает по пакету со льдом, прежде чем положить его на кофейный столик. Стайлз поднимает голову, внезапно потеряв чувствительность, и видит, как Дерек вытирает руки о штаны, прежде чем нежно обхватить ими обнаженную талию Стайлза. Стайлз не может не заметить, что его ладони достаточно большие, чтобы обхватить всю талию. Прежде чем Стайлз успевает сообразить, что он делает, Дерек мягко прижимает ладони к его животу, и его вены начинают наливаться черным светом. По всему телу Стайлза разливается ошеломляющее чувство тепла. Сначала он задыхается, одной рукой снова хватая Дерека за плечо, а другой опираясь на спинку дивана. Когда боль утихает, и наступает комфорт, Стайлз позволяет своему телу расслабиться в объятиях Дерека. — Это намного лучше, чем лед, — выдыхает Стайлз. — Ты же знаешь, что твоя боль просто передается мне, верно? — говорит Дерек сквозь стиснутые зубы, но выражение его лица по-прежнему нежное — ну, настолько нежное, насколько это возможно для Хейлов. Стайлз, наконец, открывает глаза и смотрит на Дерека. В его глазах снова появилось озорство, а рука переместилась с плеча на изгиб шеи. Стайлз накручивает волосы на затылке Дерека на палец, ухмыляясь мужчине перед ним. — Переживешь, — язвительно замечает он. Дерек удивленно приподнимает бровь: — О, правда? — говорит он, прежде чем внезапно отпустить талию Стайлза, чтобы изменить положение, но прежде чем он успевает что-либо сказать или сделать, у Стайлза перехватывает дыхание, и он издает звук, о котором даже не подозревал, что способен на это. — Подожди! — крикнул Стайлз. Если он и понял, как застонал, то предпочел проигнорировать это и положил руки на шею Дерека, фатально притягивая его ближе. Руки Дерека возвращаются к его талии, и как только они это делают, его дыхание снова успокаивается. Их лица в нескольких дюймах друг от друга, а глаза Стайлза все еще закрыты. Дерек не знает, осознает ли Стайлз вообще, что он сейчас делает, но, что бы это ни было, это явно оказывает влияние и на него тоже. — Стайлз… — пытается сказать Дерек, его голос звучит спокойно и испытующе. — Ммм? — Стайлз что-то мычит, он явно не обращает внимания. — Стайлз, у меня начинают болеть руки, — говорит он, пытаясь заставить Стайлза снова поднять глаза. — Не… — и, кажется, это срабатывает, потому что Стайлз, наконец, снова смотрит на Дерека сквозь ресницы. В его полуприкрытых глазах застыли эмоции, которые Дерек не может толком прочесть, но он чувствует чужое дыхание на своих губах. — Не отпускай, — это все, что Стайлз может сказать, — пожалуйста, — его голос едва ли громче шепота. И это все, что нужно Дереку, чтобы сломаться. Всего лишь маленькое, простое «пожалуйста» от Стайлза, и он готов сделать для него все, что угодно, даже завязаться в узел, принимая всю его боль на себя. Стайлз еще крепче прижимается к Дереку. Он прижимается лбом к его лбу. Его большой палец скользит по подбородку Дерека, и он начинает неосознанно поглаживать щетину на его щеке. Дерек все еще чувствует горячее дыхание Стайлза на своих губах, и каждая клеточка его тела напрягается, чтобы не превратиться в настоящего волка прямо сейчас. — Прости, — через некоторое время Стайлз, наконец, заговаривает снова. Он опять поднимает голову, и их лица оказываются на небольшом расстоянии друг от друга, но этого недостаточно, потому что Дерек отчаянно пытается убедить себя, что стук сердца, отдающийся у него в ушах, принадлежит не ему. Стайлз улыбается, и кажется, что все в мире успокоилось. — Теперь ты можешь отпустить меня. — Все в порядке, — слова вырываются у Дерека быстрее, чем он хотел. Стайлз наклоняет голову и смущенно щурит глаза. — Тебе не больно? Дерек качает головой. Он лжет, но Стайлзу не обязательно знать это. — Ты уверен? — снова спрашивает тот, на его губах играет улыбка. Дерек кивает. Он и раньше испытывал боль похуже, но на самом деле все не так уж плохо. И, кроме того, лицо Стайлза опьяняет. Если быть честным, он даже не уверен, хочет ли он сейчас отстраниться. — Дерек, — снова произносит Стайлз, и Дерек следит за губами, произносящими его имя. Оборотень кивает подбородком, как бы спрашивая: «Что?» — Ты дрожишь, — Стайлз фыркает. — Я не дрожу, — говорит Дерек, чувствуя себя упрямым ребенком. Стайлз смеется, и внезапно кажется, что это он принимает на себя боль Дерека: — Дрожишь, я это чувствую, — его голос похож на бархат и мед, а веснушки начинают проявляться на его лице, когда он морщит нос от смеха. — Все в порядке, все не так уж и плохо, — упрямо отвечает Дерек как всегда. Взгляд перемещается от мягких янтарных глаз к идеальным пухлым розовым губам и обратно к его глазам. Стайлз закатывает глаза, но улыбка на его лице все еще заметна. Только тогда он замечает почти голодный взгляд Дерека. Его рука скользит от челюсти Дерека к подбородку, и он проводит большим пальцем по нижней губе Дерека. — Знаешь, — начинает он, — я думаю, есть другой способ, которым ты можешь помочь мне с этим. Дерек приподнимает бровь в притворном любопытстве. — Я думаю, что так, — мурлычет Стайлз, наклоняясь ближе, — было бы намного, — и ближе, — эффективнее, — когда предложение заканчивается, Стайлз оказывается всего в нескольких дюймах от губ Дерека, и прежде чем он успевает произнести еще хоть слово, Дерек сокращает это расстояние, смыкая их губы в беспорядочном и откровенно неуклюжем поцелуе. Пальцы Стайлза, запутавшись в волосах Дерека, обвиваются вокруг его шеи, еще больше сокращая расстояние между их телами, а руки Дерека двигаются дальше по спине Стайлза, когда он перестает сдерживать его боль, чтобы углубить поцелуй. Стайлз стонет в поцелуе, когда снова начинает чувствовать боль, но его разум настолько поглощен тем, как Дерек впивается в него, что боль становится несущественной. Дерек прикусывает нижнюю губу парня, пробиваясь к его рту, и Стайлз почти ничего не делает, чтобы остановить его. Дерек просовывает руки под бедра Стайлза и поднимает его с дивана, как будто тот ничего не весит, и несет к кухонному столу. Ногти Стайлза впиваются в спину Дерека, а ноги обхватывают его талию. Оборотень почти рычит прямо в чужие губы напротив. Поцелуй горячий, влажный и неряшливый, и когда они отрываются, чтобы перевести дыхание, ниточка слюны соединяет их языки, а затем обрывается и падает на подбородок Стайлза. Они уже собираются снова наклониться за поцелуем, когда комнату наполняет громкий грохот и лязг упавших на пол пластиковых пакетов, и они практически отскактвают друг от друга. — ЧТО ЗА ЧЕРТ! — кричит Скотт. Его челюсть отвисла, и он недоверчиво переводит взгляд со Стайлза на Дерека. — Ты- ТЫ и ты? — что?! — Я- ЧТО?! — Он заикается, и можно увидеть, как сбиваются шестеренки в его мозгу. Стайлз открывает рот, чтобы объяснить, но Дерек прерывает его, подходит к тому месту, где Скотт уронил пластиковые пакеты, и хватает оттуда спрей и марлю. — У нас нет на это времени, — заявляет он. Скотт падает на диван, обхватывает голову руками и начинает бормотать что-то себе под нос. Каждые несколько минут он поднимает взгляд, как будто хочет что-то спросить, но затем возвращается к своему занятию, качая головой и пребывая в замешательстве. Дерек наносит спрей на пораженное место и начинает аккуратно обматывать марлей поврежденный участок. — Это пиздец, — выругался Стайлз. Движения Дерека на секунду останавливаются. — Не слишком туго? — спрашивает он. — Что? — переспрашивает Стайлз, но опускает взгляд на марлю и до него доходит. — О, черт, что же мне с ним делать?! — Стайлз кричит шепотом, указывая руками в сторону Скотта. — Как я должен объяснить это, — он указывает на себя и Дерека, — ЕМУ! Он убьет меня, а потом и тебя, и тогда мы оба будем мертвы. Дерек усмехается, заканчивая сворачивать марлю. Он прислоняется к стойке, раздвигая ноги Стайлза и возвращаясь в его пространство. Его рука тянется к блестящему пятнышку на подбородке младшего, чтобы стереть капельку слюны. — Переживешь, — издевается он и уходит, оставляя Стайлза совершенно потрясенным, взволнованным и сбитым с толку. Он подходит к тренеру, поднимает с пола рубашку Стайлза и бросает ее ему, после чего упирает руки в бедра. — Так вы, идиоты, останетесь на ночь или? — НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ! — кричит Скотт, спрыгивая с дивана и направляясь к Стайлзу (который едва успел просунуть руку в рукав рубашки), чтобы потащить его к двери. — Позвоню тебе позже? — спрашивает Стайлз, пытаясь казаться самодовольным, но его усилия пресекает Скотт, который начинает кричать, чтобы заглушить их голоса, когда они, спотыкаясь, пересекают гостиную и выходят за дверь. Конечно, со Скоттом будет нелегко иметь дело, и, возможно, ему стоит рассказать своему отцу о почти распухшем пятне на животе, и что с того, что они не смогли найти никаких зацепок по делу Малии сегодня вечером, все остальное уже не имело значения… Потому что он только что поцеловал ЧЕРТОВА ДЕРЕКА ХЕЙЛА.