***
Занятия в тот день пролетели незаметно, хоть и сделано было очень мало. Ученики все еще были слишком поглощены своими каникулами и встречей с друзьями, чтобы уделять внимание школьным заданиям. В любой другой день Драко, возможно, надавил бы на них, но, обнаружив, что и сам не в силах ни на чем сосредоточиться, позволил всему идти своим чередом. Только в этот раз. Вечером Поттер опаздывал на ужин, и Драко не был уверен, испытывал ли он по этому поводу облегчение или разочарование. Но как раз в тот момент, когда он уже подумывал пропустить десерт и прокрасться обратно в свою спальню, Поттер, розовощекий и закутанный в свой нелепый пуховик, припорошенный снегом, появился в Большом зале. Он плюхнулся на свой стул рядом с Драко. И, увы, Драко забыл задержать дыхание и вдохнул аромат сосны, виски и кожи, приправленный свежим, зимним морозцем. — Я ужасно проголодался, — объявил Поттер и начал накладывать себе еду, едва успев, пока тарелки не исчезли, сменившись блюдами с пирогами, пирожными и печеньем. Он ухмыльнулся и добавил несколько штучек себе на тарелку. — Приятно видеть, что некоторые вещи никогда не меняются, — пробормотал Драко, съежившись, когда у Поттера часть картофельного пюре упала на стопку имбирных печенек, залив их подливкой. — Боялся, что пропущу ужин. МакГонагалл отправила меня ловить лунтелят в Запретном лесу, пока Хагрид отлеживается с больной спиной. Тот еще сизифов труд. Как у тебя прошли каникулы? — Прекрасно, — ответил Драко и отодвинул тарелку. — Все так плохо? — спросил Поттер с набитым ростбифом ртом. — Из твоего короткого стервозного письма у меня сложилось впечатление, что у тебя было чем заняться. Драко нахмурился. — Каникулы, как каникулы. Я был… довольно занят. — Что-то как-то неубедительно. Ты, что, так сильно скучал по мне? Драко повернулся и увидел, что Поттер нахально ухмылялся, пока его вилка замерла на полпути ко рту. — Скучал по твоим ужасным манерам за столом и непрерывной болтовне? Сомневаюсь, — усмехнулся он. — Да ладно. Уверен, ты находишь это хотя бы немного очаровательным. — Мой интерес к тебе не имеет абсолютно ничего общего с твоим обаянием или его отсутствием. Поттер пошевелил бровями, и Драко подавил желание ударить его. Или поцеловать. А возможно, сделать и то, и другое вместе. — О да? — спросил Поттер. — Тогда в чем же он? Драко вздохнул. — Все дело в деньгах. Ходят слухи, что ты богат. Поттер рассмеялся так громко, что половина присутствующих в Большом зале тут же посмотрели на него. — Ну, конечно. Теперь все встало на свои места. А я все гадал, куда каждую ночь из карманов моих джинсов девались галлеоны. Уже собирался провести воспитательную беседу с домовиками. — И кто тогда стал бы кормить тебя по ночам? — спросил Драко, попытавшись подавить улыбку, но ничего не вышло. — Хорошее замечание. Ты умеешь готовить? — Нет. Поттер покачал головой. — Жаль. А ты знал, что у магглов есть доставка еды? Прямо до двери. — Звучит жутко лениво. Поттер пожал плечами и проглотил солидную порцию картофеля с имбирным печеньем. — Довольно удобно, когда хочется провести весь день в постели, — ухмыльнулся он. Улыбка на лице Драко увяла. — Что, именно так ты и провел большую часть каникул? Поттер опустил вилку и нахмурился. — А что если так, это имело бы какое-то значение для тебя? — Ни капельки, — солгал Драко, хотя у него скрутило живот, и ему пришлось постараться, чтобы съеденная еда не полезла обратно. — Точно, — кивнул Поттер, все еще хмурясь. — Хорошо. Между ними повисло молчание, и Драко отвел глаза, осматривая зал в поисках чего-нибудь, на чем можно было сосредоточиться, помимо Поттера. Когда он ничего не нашел, он отодвинул стул и резко встал. — Мне нужно идти, — объяснил Драко. Поттер бросил на него быстрый взгляд, его щеки были набиты едой, и Драко умчался, прежде чем у того появился бы шанс все это проглотить. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не сорваться на бег.***
Вернувшись в комнату, Драко с раздраженным вздохом отбросил сумку и мантию в сторону. Он сдернул галстук и расстегнул манжеты и ворот рубашки, попытавшись избавиться от всего, что мешало ему дышать, когда почувствовал, как знакомый жгут беспокойства сжался вокруг груди. Он сделал три круга по своей маленькой спальне, прежде чем направился к столу, еще не решив, попробовать ли ему почитать книгу об исторических местах Киото, которую ему на Рождество подарила мать, или снять напряжение с помощью альбома для рисования. Он уже был готов послать все к черту и провести вечер, прячась между библиотечными полками, где его бы никто не нашел, когда раздался стук в дверь. Драко замер, зажмурив глаза, и прерывисто выдохнул. Он медленно взялся за ручку, немного подождав, надеясь услышать звук удаляющихся шагов. В дверь снова постучали, на этот раз чуть резче. И Драко распахнул ее. — Ты снова сбежал. Выражение лица Поттера было одновременно и раздраженным, и примирительным, и это никак не помогало унять клубок гадюк, извивавшихся и шипевших у Драко в животе. — А что, по-твоему, я должен был делать, сидеть и смотреть, как ты весь вечер жуешь? — поинтересовался Драко, сжав переносицу. Уголки поттеровских пухлых губ дернулись, и он выглядел так, словно снова собирался ребячески ухмыльнуться, но, видимо, в последний момент взял себя в руки. Он боком прислонился к дверному проему и засунул руки в карманы. — Можно войти? Драко опустил руку на дверной косяк и прищурился. — Зачем? Поттер усмехнулся, низко и глубоко, именно так, как Драко любил. — Ты знаешь зачем. — Я занят. — Ты всегда занят. Драко лишь вздернул подбородок и продолжил загораживать проход. Поттер склонил голову набок, прислонившись ею к дверному косяку, и посмотрел на Драко из-под опущенных чернильных ресниц. — Слишком занят даже для меня? Драко против воли закрыл глаза. Гребанный Поттер. Как он смел стоять здесь, выглядя таким мягким, таким красивым, таким чертовски полным надежды. Сила воли у Драко и так уже давно была подорвана, так что у него не осталось ни единого шанса. С тяжелым вздохом он отошел в сторону. Поттер улыбнулся. Он вошел и сразу упал на спину на кровать Драко, подбоченившись, слишком уютно устроившись. Когда Драко заметил, что слишком надолго завис, все еще стоя у двери, Поттер протянул руку и поманил его, согнув пальцы несколько раз. Как только Драко подошел к нему, Поттер тут же схватил его за запястья и потащил к кровати. Драко упал прямо на него и издал совсем не элегантный вздох. — Поцелуй меня, — потребовал Поттер. Драко устроился верхом на бедрах Поттера, обхватив его лицо руками. — Ты не вправе указывать мне, что делать, Поттер. — Я и не указываю, а вежливо прошу. Драко издал удивленный смешок. — Что-то не заметно. — Поцелуй меня, пожалуйста, — улыбка Поттера была очаровательно кривой. Из-за боли под ребрами Драко с трудом мог вдохнуть. Он накрыл уши Поттера ладонями и наклонил его голову, запечатлев целомудренный поцелуй на лбу, прямо поверх волос. — Ты промахнулся, — усмехнулся Поттер. — Попробуй еще раз. Драко поцеловал его в скулу. — Снова не то. Драко поцеловал его в подбородок, позволив губам задержаться там на мгновение дольше, чем следовало. Поттер зарычал и запустил обе руки в волосы Драко, крепко схватившись за них и притянув его за голову, выгнувшись всем телом, чтобы прижаться к его губам. Они оба сразу отбросили все сомнения, пропустив нежные и несмелые прикосновения. Поттер, прикусив нижнюю губу Драко, тут же скользнул в его рот языком, и в животе у Драко разлился жар, он застонал. Он ничего не мог с собой поделать, потому что скучал по этому. Скучал по Поттеру. И он почти обманулся, чуть не поверив, что и тот скучал по нему, почувствовав, как Поттер выгнул спину и крепче обхватил его шею руками. Возможно, все дело было в этом, или в том, что между ними все равно оставались какие-то несчастные дюймы, а может, даже в том, что Поттер чертовски хорошо целовался, но Драко в мгновение ока полностью потерял контроль. Не то чтобы у него он в принципе был — по крайней мере, когда дело касалось Поттера. Но Драко поцеловал его отчаянно, впитывая его в себя, как будто он был последней капелькой воды в бесконечной пустыне. Драко вцепился в его джемпер, а затем в мягкую, мятую футболку под ним, прихватив и очки Поттера, когда стягивал с него одежду через голову. Из-под всего этого вороха Поттер появился с еще пуще растрепанными волосами и горящими глазами, которые сияли еще ярче без защитного барьера из стекла и пластика. Его кожа была лихорадочно горячей под руками Драко, а запах заполнил все вокруг — теплый, сладкий и мужественный. Драко захотелось уткнуться носом ему в шею, пока он совсем не захмелеет от этого аромата. Но вместо этого он замешкался и провел пальцами по скулам Поттера и соблазнительному изгибу его губ. В темноте, бушующей в глазах Поттера, скрывалось что-то еще, и Драко никак не мог понять что. Он расстроился, что так и не освоил Легилименцию, потому что ему до смерти хотелось узнать, о чем же Поттер думал. Действительно ли он так сильно изнывал от желания, как это казалось со стороны? Или Драко был совсем идиотом, раз надеялся, что Поттер жаждал не только его рот, его тело и то, как он жестко и грязно оттрахает его, но и его самого? Мог ли Гарри Поттер хотеть Драко так же, как Драко хотел его? Драко усилием воли отогнал эту мысль и заставил руки вновь двигаться. Он сорвал с себя рубашку, потеряв по пути по крайней мере одну пуговицу, а затем расстегнул брюки. Пошевелив бедрами, он спустил их вниз и отбросил в сторону так быстро, как только смог. Следующей на очереди была оставшаяся одежда Поттера, и Драко сполз с него ровно настолько, чтобы снять его брюки, пока Поттер извивался и вырывался. Он распластался под ним, обнаженный и великолепный, и Драко провел ладонями по его груди, согнув пальцы и зацепившись ими за шрамы и бороздки на его коже. Это было невозможно, но глаза Поттера, казалось, потемнели еще больше. Опасная ярость, горевшая в них, была чем-то сродни страху, недалеко уйдя и от желания, бушевавшего в животе Драко. Он провел ртом по покрасневшим следам от своих ногтей, облизывая исполосованную кожу языком, пока Поттер не задохнулся, а его кулаки не сжались в волосах Драко, достаточно сильно, чтобы заставить его захныкать и оставить его торс ради сладких губ. Поттер собственнически и грубо сжимал Драко, царапал его лопатки, отчего кожа горела и покалывала от каждого его прикосновения. Драко молился, чтобы Поттер оставил на нем следы, которые бы доказывали, что все это было нечто большее, чем его больное воображение, большее, чем лихорадочный сон глубокой ночью. Он хотел доказательств того, что Поттер прикасался к нему по своему желанию, что он хотел его настолько, что чуть ли не выцарапал свою подпись на коже Драко. Он сильнее прижался бедрами к члену Поттера, и заработал еще одну серию царапин. Похоже, Драко был не единственным, кто отчаялся и был одержим, потому что, прежде чем он успел попросить, Поттер схватил его за запястье и оторвал его руку от своего затылка. Кончики пальцев Поттера скользнули по ладони Драко до самых подушечек, прикосновение было таким легким, что стало даже немного щекотно. И он заметил дорожку мерцающей в темноте смазки, которая уже капала с кончиков его пальцев, напоминая мед. Драко широко развел пальцы и засмотрелся на то, как тонкие ниточки растянулись между ними, он так сильно прикусил губу, что почувствовал вкус собственной крови. И Поттер, будто решив, что его беспалочковой магии было недостаточно, чтобы свести Драко с ума, развел колени еще шире. Драко почувствовал, как в неприкрытом приглашении его бедер коснулись теплые икры Поттера. Но у Драко была идея получше. Драко потянулся вниз, и вместо того, чтобы приласкать член Поттера или его яйца, он без всяких церемоний погрузил палец в собственную задницу. Тело обожгло внезапной болью, но она смешалась с удовольствием, и с губ сорвался глубокий стон. Глаза Поттера расширились, он моргнул, а затем приподнялся, обхватив лицо Драко руками, и поцеловал его. Этот поцелуй был мучительным и голодным, и Драко попытался оттолкнуть Поттера свободной рукой. — Шшш, — успокоил он его. — Дай мне сосредоточиться. Драко сконцентрировался на боли, пытаясь расслабить мышцы, чтобы открыться как можно скорее. Он повел бедрами, заскользив пальцем наружу, пока тот не дошел до края, а затем вошел им обратно, приоткрыв рот в судорожном вздохе. Но Поттер покачал головой, и темные кудри упали ему на лоб. Он осторожно потянул Драко за запястье, вывернутое и уже болевшее под таким углом. — Позволь мне. Пожалуйста. Драко тяжело сглотнул, его взгляд заметался между глаз Поттера, в которых привычная зелень сменилась бесконечной чернотой. Он медленно кивнул и убрал руку. Драко слегка приподнялся на коленях, когда одна из рук Поттера проникла между его ног, легко, словно перышко, скользнув по внутренней стороне его бедер, а затем по яйцам и промежности, прежде чем опустилась между ягодиц. Поттер поцеловал его и скользнул внутрь одним пальцем, который он успел смазать с помощью магии. Драко растаял, словно масло на тосте. Прошла целая вечность с тех пор, как он делал это в последний раз. Обычно он предпочитал быть сверху, за исключением нескольких встреч с парнями, которые обычно не длились дольше недели. Драко и так хватало проблем с тем, чтобы прятать свои чувства, когда он трахался с кем-то, потому что эта уязвимость только усиливалась, когда чей-нибудь член утыкался ему в задницу, в основном потому, что ему это чертовски нравилось. И у Драко не было никаких сомнений, что он хотел этого с Поттером. Всегда хотел этого с ним. Движения Поттера были уверенными, начиная с того, как он добавил второй палец и аккуратно скрестил их, и заканчивая тем, как крепко и требовательно он обхватил лицо Драко, не давая ему прервать поцелуй. Сердце Драко защемило и наполнилось любовью от того, с какой заботой Поттер прикасался к нему. Гарри был так хорош в этом. Хорош во всем. И если бы он только позволил Драко оставить его себе, Драко пообещал бы ему каждый день показывать то, как сильно он его хотел. Он трахал бы его, кормил, одевал и вообще души в нем не чаял. Он стоял бы несокрушимой стеной между Гарри и преследующими его папарацци. Драко выкупил бы весь тираж газеты, которая посмела бы его оскорбить, заставив вероломного писаку паковать чемоданы. Он терпел бы праздники у Уизли или ужины с Грейнджер и ее нескончаемым потоком гнева. Он прикрыл бы Гарри, когда тот, наконец, взял бы Тедди в полет, зная, что Андромеду можно было легко отвлечь глотком абсента. Он позволил бы Гарри перенести весь его жуткий беспорядок к себе в комнату, при условии, что он будет спать в его постели каждую ночь, оставаясь до утра. Драко поморщился, когда безымянный палец пронзил его, но вздохнул от удовольствия и облегчения, когда боль стерла беспомощные и тоскующие по любви мысли в его голове. Он сосредоточился на дискомфорте, очистив свой разум. Так было лучше. Он и так успел уже слишком многое надумать за свою жизнь. Гарри все еще растягивал его своими нежными пальцами, но он отстранился, чтобы взглянуть Драко в глаза, вопросительно приподняв брови. Драко кивнул. Он был готов. Гарри протянул руку за спину Драко и обхватил свой член. Драко поерзал, чтобы принять удобную позу, и Поттер наклонил бедра и осторожно начал входить в него. Но Драко это было не нужно. Он глубоко вздохнул и насадился на него до упора. — Драко, черт, — выругался Гарри, наклонившись вперед со стиснутым зубами и прижавшись лбом к его груди. Драко грубо толкнул его обратно на спину. Он откинулся назад, его волосы разметались по подушке, губы приоткрылись, влажно сверкая в темноте, а щеки запылали. Драко приподнялся и снова опустился, и Гарри мучительно глубоко простонал. — Черт, ты такой тугой, — прошипел Гарри сквозь зубы, сдвинув брови. — Ты в порядке? Тебе больно? — Заткнись, Поттер, — огрызнулся Драко, потому что да, было больно. Но это было потрясающе. Драко ощущал Гарри внутри себя, мог сосчитать каждый удар его сердца, отдававшийся в пульсации его члена, и это было чертовски невероятно. Драко качнул бедрами, откинув голову назад, и со стоном приоткрыл губы. Гарри вцепился в бедра Драко и начал водить по ним вверх и вниз при каждом их движении. Драко уперся обеими ладонями в грудь Гарри — широкую и сильную — и начал скакать на его члене. Гарри простонал, подбадривая его, его руки соскользнули с его бедер и легли на талию, впившись кончиками пальцев в мышцы у основания позвоночника. Драко бесстыдно насаживался на член Гарри, двигая бедрами, и в какой-то момент почувствовал, как тот коснулся его простаты. Он ахнул. Он сжал в ладони собственный член и начал вбиваться в нее, отбросив руку Гарри, когда тот попытался прикоснуться к нему. Драко нужно было контролировать все самому, а иначе он сойдет с ума. Найдя нужный угол, он продолжил двигаться, разгоряченный и взмокший, чувствуя, как капельки пота выступили у него под мышками, на лбу и у основания позвоночника. Кулак, мокрый от смазки, задвигался слишком быстро. В любом другом случае Драко бы остановился, не позволил бы себе так быстро окунуться с головой в оргазм. Но жар, разгоревшийся внизу его живота, наполнил его теплом, пока не охватил тело полностью. Удовольствие просачивалось сквозь каждую клеточку его тела, медленно и пышно, пока он кончал в свой кулак, изливаясь на грудь Гарри, сжимаясь вокруг его члена в своей заднице. — Черт, это офигенно, — услышал он бормотание Гарри, слова были едва слышны сквозь густой туман, окутавший его мозг. Драко продолжал двигать бедрами, томно насаживаясь на член Гарри, пока его собственный изнывал от чрезмерной стимуляции. Гарри приподнялся, обхватив Драко руками за талию, напрягся и задрожал, и Драко знал, что это означало, что он вот-вот кончит. А затем задницу Драко залило теплом, и мучительный стон Гарри перешел в тихий выдох. Драко запустил пальцы во влажные от пота волосы Гарри, пока тот дрожал, царапая ногтями кожу головы. Бедра Гарри все еще двигались, мягко поднимаясь вверх, пока он все кончал, кончал и кончал. А затем он податливо расслабился, откинулся на матрас и опустил голову на подушку. Его глаза распахнулись, и он уставился, моргая, в потолок, прежде чем перевел взгляд на Драко. Его зрачки сузились, и глаза снова стали зелеными. Драко пришлось закусить губу и отвести взгляд, когда он приподнялся на коленях, и член Гарри, влажный и мягкий, выскользнул из его задницы. Гарри вздохнул, и Драко скривился и рухнул рядом с ним, взбив подушку под головой, пока та не приняла нужную форму. — Это было немного похоже на мой сон, — удовлетворенно промурлыкал Поттер. Драко повернул голову и бросил на него неодобрительный взгляд, но Гарри лишь улыбнулся в ответ. — Я собирался тебе о нем рассказать, но решил не доводить твою маму до сердечного приступа, если она вдруг решит прочитать твою почту. Драко одновременно покраснел и усмехнулся, и от этого улыбка Гарри стала еще шире, а на щеках появились ямочки. — Хотя должен признать, что твоя версия в моем сне была поразговорчивей, — продолжил Гарри. — Ты такой тихий, когда кончаешь. Драко весь зарделся от смущения и промелькнувшего страха. Он надеялся, что Гарри не заметил, как он стиснул зубы так сильно, что они заскрипели, не позволив ни слову вырваться наружу. Если бы он позволил себе заговорить в тот момент, когда совсем отчаялся и потерялся в ощущениях, то вышло бы что-то безумно нелепое, что заставило бы Гарри сбежать из его комнаты, теряя тапки. Любовь, словно неизлечимая болезнь, просачивалась в него, пока он трахался с Поттером, хотя теперь все эти его барьеры, которые он построил, казались бессмысленными. Стена давным-давно рухнула, и он сидел среди обломков, держа в руках камни, не зная, как восстановить ее обратно. Драко вздохнул и перевернулся на живот, зарывшись лицом в подушку. — Может, если бы ты старался получше, я бы и издал какой-нибудь звук. Гарри фыркнул и поерзал, зацепив лодыжкой смятую простыню и натянув ее на бедра, прикрыв задницу Драко. — Мерлин, теперь я вижу, почему ученики так на тебя жалуются. Тебе трудно угодить. Драко цокнул языком. — Не притворяйся, будто тебе не нравится этот вызов, Поттер, — слова прозвучали не так язвительно, как Драко хотел, потому что Гарри лежал рядом, потягиваясь и закинув руки за голову. Он был великолепен, чуть ли не светился, и Драко почувствовал, как гнев снова стал возвращаться, словно не поддающийся лечению зуд, поселившийся под кожей. — Держу пари, ты гордишься собой. Наконец-то поимел своего старого врага. Гарри удивленно вздохнул и приподнялся на локте, чтобы посмотреть на Драко сверху вниз. — Ты что, думаешь, что я трахнул тебя, чтобы отомстить? — Еще скажи, что тебе не приходило этого в голову. — Конечно, нет! Ты обманываешься, если считаешь, что ты мой самый ужасный враг. Возможно, у тебя и острый язычок, Малфой, но пары нелестных слов недостаточно, чтобы ранить меня. Поверь, я слышал в свой адрес от гребаного “Пророка” вещи и похуже. Тебе с ними не сравниться. — Похоже, я слишком нежничал с тобой, — надул губы Драко. — Может, и так, но факт остается фактом. Какой-то манерный сопляк, который дразнил меня в школе, и в подметки не годится тому злу, которое встречалось мне на пути. У Драко отвисла челюсть, и он уставился на Гарри. — Знаешь, я могу быть по-настоящему кровожадным. Могу привязать тебя к этой кровати и наложить на твою маленькую упругую попку вибрационное заклятие, оставив так, пока не закончу составлять учебный план на весну. Ты заслужил это. Лицо Гарри засветилось, словно уличный фонарь в сумерках, и он прикусил губу. — Думаешь? Мне жаль тебя разочаровывать, но именно с таким злом я с радостью столкнусь, хотя стоит признаться, я надеюсь, что Заглушающими ты умеешь пользоваться так же хорошо, как и Вибрационными, потому что я буду проклинать твое имя так громко, что услышат даже стада кентавров в Запретном лесу. Драко хмыкнул, не в силах сдержать снисходительную улыбку, изогнувшую уголки его губ. — Кто бы мог подумать, что из нас двоих ты окажешься более болтливым. — Что сказать, — вздохнул Гарри, — это ты пробуждаешь это во мне. Драко воздержался от ответа, предпочтя, не раскрывать, что и Гарри пробуждал в нем что-то приторно сладкое и коварное. Вместо этого он оглядел контуры его шрамов. Сначала длинный, изящный, имитирующий изгиб его ребер — гладкий и блестящий, словно ожог. Затем он перешел к грубому, красному и рваному, притаившемуся у него на животе, и двинулся дальше к россыпи мелких звездочек над тазовой косточкой. Прежде чем он осознал, что делает, Драко протянул руку и нежно провел пальцами по самому большому из них, тому, что проходил через грудь Гарри, растянувшись от его плеча. Он увидел, как сбилось его дыхание. — Они тебя беспокоят? — спросил Гарри. И хотя его голос звучал не громче и не тише, чем раньше, в нем чувствовалась неуверенность, которую Драко изо всех сил пытался согласовать с тем, что он знал о Гарри Поттере. Не колеблясь, он отрицательно покачал головой. — Значит, ты один такой, — с горечью произнес Гарри. — Они меня интригуют, — признался Драко вопреки здравому смыслу, потому что ему не понравилось ни то, как кисло Гарри это произнес, ни то, как он уставился в потолок, нахмурив брови и крепко стиснув зубы. — Заставляют меня задуматься о том, что ты мог такого сделать, чтобы заслужить их. Воздух с шипением вырвался из легких Гарри, и он сдулся. Он покачал головой, не отрывая взгляда от потолка. — Я позволил себя поймать. Пальцы Драко замерли на вершине самого большого шрама. — Поймать? — Когда я был Аврором. Я потерял бдительность во время миссии, и все закончилось плохо. — И как же, скажи-ка на милость, такой великий волшебник, как Гарри Поттер, мог провалить задание? У меня сложилось впечатление, что тебя готовили на должность Главного аврора, как только тебе исполнится тридцать. Поттер пожал плечами. — У меня тоже было такое впечатление. Я смирился с этим. По крайней мере, я был бы полезен. Ведь нет ничего хуже, чем сидеть сложа руки, будучи беспомощным. По крайней мере, я так думал. Но, как оказалось, не все были заинтересованы в том, чтобы полукровка вроде меня занял официальную должность у власти. Они, видимо, надеялись, что я так и останусь лишь номинальным руководителем или замечтавшимся ребенком, которым они смогли бы манипулировать. Но если честно, это моя вина. Я слишком легко доверялся людям и полагал, что слово “Напарник” что-то значит. Ублюдок продал меня. Передал меня банде Нео-пожирателей Смерти, будто это ничего не значило. Словно я был никем. Потому что именно так и было. У Драко кровь застыла в жилах. — Это сделал другой Аврор? — Не собственноручно, но от этого почему-то становится только хуже. Нет, он даже смотреть на это не смог. Оставил меня какому-то приспешнику-садисту. В конце концов, бедняга так и не получил от меня того, чего хотел. Я никогда не умел выполнять чьи-то приказы. — Я никогда не видел, чтобы заклинания могли нанести такой урон, — прошептал Драко. Гарри невесело рассмеялся. — Похоже, не все волшебники предпочитают пользоваться проклятиями. Оказалось, что нож и раскаленное железо действуют не хуже. А шрамы после них вдвое уродливее, — он повернулся к Драко. — Ты хотел узнать, как выглядит зло? — его горячая рука накрыла руку Драко, крепко сжав. — Я видел его. Смотрел ему прямо в глаза, пока оно обещало мне, что я умру. Знаешь, на что это похоже? — Да, — с трудом сглотнул Драко. Пальцы Гарри на его запястье дернулись, едва коснувшись края серой и выцветшей татуировки, которая все еще покрывала правое предплечье Драко. Он носил длинные рукава, чтобы ученики не видели ее, но совсем не утруждал себя тем, чтобы скрывать ее от Гарри, ведь он знал, на чьей стороне Драко был на войне. Черт возьми, Гарри знал об этом лучше всех. Драко был уверен, что скоро Гарри двинется дальше. Он не станет связываться с каким-то жалким и трусливым бывшим Пожирателем Смерти, особенно с тем, который сбежал зализывать свои раны еще до того, как Темный Лорд рухнул бездыханным телом на землю. Гарри никогда не говорил ему об этом ни раньше, ни сейчас. Но Драко чувствовал тепло, исходящее от его пальцев, невысказанное признание того, что он ни о чем не забыл. Что он ни в чем не обманывался. — Тогда ты знаешь, каково это — пережить такое. Драко не стал кивать и соглашаться, потому что были дни, когда он не был так уверен в том, что смог это пережить. Вместо этого он спросил: — И что ты сделал? Гарри напрягся, уголок его губ дернулся — не в улыбке, нет, это было что-то слишком мрачное, чтобы считаться улыбкой. — Пока некоторые волшебники предпочитают не использовать волшебную палочку, чтобы причинить кому-то вред, другим она и вовсе не нужна. За этими словами не было никакой гордости, только смирение, послушное принятие заслуженного наказания. Драко весь покраснел от гнева. Его разум услужливо подбросил образы Гарри, связанного и истекающего кровью, испытывающего боль от порезов ножом, ожогов огнем и ударов кулаками, пока из него не начала вырываться магия. Последствия, должно быть, были катастрофическими. Иначе почему Драко ничего не слышал об этом инциденте. Видимо, Отдел Магического Правопорядка держал все в секрете, поскольку даже газеты не смогли преподнести все это в благоприятном свете. Пальцы Драко, задрожавшие на коже Гарри, сжались в кулак. Он был в ярости. Как Гарри так спокойно мог все это говорить — ведь он всегда горел ярче огня в темноте? Похоже, он принял свое наказание со спокойным стоицизмом, который, вероятно, лишь добавил энтузиазма его похитителям. Драко сводило с ума то, как Гарри стоял на своем, непоколебимый перед лицом боли и смерти. Он даже позавидовал ему, потому что сам никогда не знал ничего, кроме трусости. Драко ощутил взгляд Гарри на себе, когда зеленые глаза скользнули по хмурой морщинке, появившейся у него на лбу. И когда Драко осмелился встретиться с этим взглядом, в нем был вопрос. Тот, на который Драко не хотел отвечать. Тот, который спрашивал, почему его это волновало? Тот, на который он вряд ли когда-нибудь смог бы ответить вслух. Он любил Поттера и хотел заставить его обидчиков погрузиться в агонию, медленную и продуманную, за то, что они посмели оставить следы на его коже, которая, черт возьми, им не принадлежала, за то, что они заклеймили тело, которое Драко отчаянно хотелось защищать. Он не мог сказать этого, не только потому что это стало бы унизительным признанием, но и потому, что это было просто нелепо. Гарри Поттеру не нужны были такие, как он, — ни его защита, ни его восхищение, ни его преданность. Гарри слышал всё это сотни раз ото всех, кого он знал, и от многих других, от тех, кто ни черта не знал о нем, кроме эффектных фото и последних газетных статей. В конце-то концов, Драко так и остался трусом. Поэтому, вместо того, чтобы произнести все эти слова вслух, он приподнялся на локте, схватил Гарри за челюсть и поцеловал его — горячо и собственнически — максимально приблизившись к тому признанию, что был готов когда-либо сделать. Гарри, не колеблясь, подлил масла в огонь, бушевавший у Драко внутри, и запустил руки ему в волосы, проведя ногтями по коже его головы, сжав пряди на затылке в кулак. Драко оторвался от его рта и прижался губами к горлу и груди, оставляя на них синяки. Он провел зубами и языком по шрамам, а затем повторил прикосновение кончиками пальцев. Поттер издал странный звук — сдавленный всхлип, от которого непослушное сердце Драко заныло и набухло. К тому моменту, как Драко снова добрался до рта Гарри, он уже взмок, член между его ног снова затвердел. Гарри обхватил Драко за талию и перевернул его, вдавив в матрас. Он протиснулся между его бедер, которые тут же раздвинулись специально для него. Гарри закинул колени Драко себе на плечи и наклонился вперед, почти сложив его пополам. Драко ахнул, широко раскрыв глаза и почувствовав себя таким уязвимым, когда Поттер взглянул на него сверху вниз. — Думаешь, на этот раз снова сможешь смолчать? Драко заморгал, не поняв, что тот имел в виду. Поттер обо всем догадался? Неужели поцелуй Драко выдал все то, что он не смог произнести вслух? Но затем Поттер толкнулся бедрами, его член прижался к дырочке Драко, все еще достаточно растянутой, чтобы идеально его обхватить. — Ты не поверишь, как хорошо я умею хранить секреты, Поттер. Робкая ухмылка Гарри стала еще шире. — А я могу быть очень убедительным. Драко улыбнулся в ответ, хотя его сердце, казалось, вот-вот собиралось расколоться надвое — треснув прямо посередине. — Тогда сделай все, что в твоих силах, — сказал он. Драко следовало бы подумать получше, прежде чем бросать вызов Гарри Поттеру. Возможно, все произошло из-за того, что его задница все еще была скользкой от спермы Гарри, или из-за того, с какой настойчивостью он трахал его, вбиваясь жестко и глубоко. Или, может, все дело было в том, как он держал лицо Драко в ладонях, пока целовал его, выстанывая имя Драко ему на ухо, где оно мягко и тепло обвивало его разум. Но как только Драко начал кончать, он не мог остановиться выкрикивать имя Гарри, цепляясь за него, словно плющ за ствол дуба. И когда лишь мгновение спустя Гарри последовал за ним, он позволил Драко убрать влажные от пота волосы с его лба и заглушить поцелуем стоны, срывавшиеся с его губ, которые улыбались, как будто он выиграл пари. У Драко заболело сердце — он проиграл.***
Рассвет застал Драко, завернутого в простыни, в объятиях Гарри Поттера. Как он ни старался, он не мог снова уснуть, безуспешно пытаясь прогнать страх, свинцовой тяжестью осевший в его животе. Скоро ему придется открыть глаза и увидеть Гарри — а тот действительно теперь стал Гарри, — обнаженного и спящего в его постели. Драко с трудом сглотнул, еле продрав глаза, все еще сухие ото сна, и уставился в потолок. Он считал трещины в камне, следя за их переплетениями словно за путями на дорожной карте. Не сумев терпеть эту пытку ни секундой дольше, он повернул голову, и от открывшейся картины у него сжалось сердце, а в горле встал ком. Ему показалось, что он задыхается. Гарри спал на животе, уткнувшись лицом в подушку, одна рука была закинута за голову, а другая небрежно перекинута через грудь Драко. Он как будто скинул десяток лет, лицо во сне расслабилось, а длинные веера ресниц отбрасывали тень на скулы. Его волосы были повсюду, из под темного ореола вьющихся завитков лишь слегка виднелся печально известный шрам. Драко захотелось прикоснуться к нему. Но он не мог. Это было бы неправильно. Люди не касаются нежно тех, с кем просто трахаются. Такие прикосновения предназначены только для влюбленных, для людей, которые не сбегали по ночам, которые не ложились в постель с другими мужчинами. Вместо этого Драко обхватил Гарри за запястье, чтобы переложить его. Длинные пальцы сошлись на нежном местечке, где бился его пульс, и он задержался на нем, отсчитывая удары сердца, которые вторили неумолимо спешащим секундам. Затем он поднял руку Гарри, убрав ее со своей груди, осторожно, чтобы не разбудить его, потому что он еще не был к этому готов. Ему хотелось, чтобы он побыл еще здесь, рядом с ним, хотя бы несколько мгновений, скрытых в прозрачном предрассветном зареве, которые Драко смог украсть для себя. Драко выскользнул из кровати, натянул халат и устроился в кресле у окна. Из старых рам тянуло сквозняком, и холод проникал сквозь стекла в свинцовой оправе, но это все равно было лучшее место, откуда Драко мог наблюдать за Гарри. Он протянул руку к своему столу, стоявшему у стены, и схватил альбом кончиками пальцев, потянув его на себя, пока не смог взяться за него всей ладонью. Он достал из переплета наполовину затупившийся карандаш и принялся рисовать. Он спешил, зная, что Гарри скоро проснется, чтобы отправиться на утреннюю пробежку. Набросок на листе сначала был лишь неясным росчерком теней и фигур, пока не оформился в нечто отдаленно напоминающее человека. Несмотря на то, что он рисовал неподвижно спящего Гарри, линии бушевали, энергично переплетаясь между собой. Все было правильно. Гарри был хаотичным и неряшливым, свирепым и необузданным. С тех пор, как Драко влюбился в Гарри, он стал замечать, что его рисунки изменились. Раньше они были лишь статичными картинками, этюдами, изображавшими мужчину с миллионом разных выражений лица, которые были собраны издалека. Но по мере того, как Драко узнавал его получше, Гарри становился все ближе, портреты приобретали новые детали. И вот теперь он делился с бумагой такой явной уязвимостью Гарри, которую тот позволил Драко увидеть, разрушив последнюю стену, разделявшую их. Эти рисунки совсем не походили на те, что Драко рисовал с безумной одержимостью незадолго до рождественских каникул. В новых портретах было что-то манящее и настоящее, хоть многие из них и были нарисованы лишь по памяти. Они пестрили улыбками, но совсем иными — мягкими, нежными, подаренными тайком. Драко не знал, как долго еще сможет выносить тяжесть обрушившейся на него любви. Но и остановить ее он не мог. Разве все так и должно было быть? Словно камень, который он носил в груди, давящий на него, пока он не опустится на колени. Чем больше времени он проводил с Гарри, тем тяжелее этот груз становился. То, что начиналось с маленького камешка, теперь стало валуном. Рано или поздно, это закончится, как происходило и всегда. И с чем он останется? С ворохом страниц, заполненных воспоминаниями о том времени, когда ему было позволено прикасаться и пробовать на вкус — сможет ли он отказаться от них? Наступит ли день, когда, взглянув на них, на Гарри, снова, Драко не почувствует, как в спину вонзается раскаленный нож? Драко не знал. Но выяснит это совсем скоро. В этом он был уверен. Он перевернул страницу и начал снова, отчаянно пытаясь запечатлеть каждую деталь, пока у него была такая возможность. Кончик его карандаша стерся, и то, что должно было быть изображено мягким и сонным, вдруг стало грубым. Но Драко не стал тратить время на то, чтобы потянуться за палочкой и заточить его вновь. Он не осмеливался пошевелиться или издать звук, который мог отнять у него даже одну драгоценную секунду. Драко изрисовал четыре страницы, прежде чем Гарри пошевелился. Его карандаш, крепко зажатый холодными, сведенными судорогой пальцами, замер. Драко повернулся всем телом к окну и отвел глаза, как бы больно это ни было. Он надеялся, что Гарри решит, будто Драко смотрел в окно, а не наблюдал за тем, как он спал, как влюбленный дурак, каким он и был. Гарри шумно вздохнул, глубже зарывшись лицом в подушку, и потянулся, а затем снова расслабился. Драко отвел взгляд, как только Гарри открыл глаза, но почувствовал его взгляд, который теплом, словно солнечный свет, разлился по его лицу. — Ну, привет, — окликнул его Гарри. Драко не ответил, но позволил себе снова метнуть взгляд в его сторону, хоть и ненадолго. — Это не моя комната, — снова подал голос Гарри, приподнявшись на локтях. — Нет. Он слегка нахмурился, между его бровями залегла морщинка. — Я не… Я не дал тебе поспать в собственной постели? — Нет, — озадаченно ответил Драко. — Я спал. — О, — протянул Гарри. Он облегченно выдохнул и плюхнулся на спину, снова потягиваясь и проводя рукой по волосам. — Иногда я бываю… беспокойным. И Драко вдруг понял, что тот имел в виду. Он задумался, боролся ли Гарри со своими снами так же, как делал это он сам. Были ли кошмары Гарри похожи на его собственные, на те, от которых Драко просыпался взмокший, со слезами, текущими по лицу? Отбивался ли он от неизвестных нападавших, или, возможно, от тех, кто нанес ему эти шрамы? Было ли это тем, что заставляло Гарри под покровом ночи приходить в гостиную и, не мигая, смотреть в огонь, где Драко заставал его бесчисленное количество? — Я не заметил, — Драко закрыл свой альбом и отложил его в сторону, но остался на месте, вжавшись в кресло. Гарри откинул одеяло и спустил ноги на пол. Он пошевелил пальцами, зарывшись ими в ковер, и схватил очки с прикроватной тумбочки. Водрузив их на нос, он посмотрел на Драко и улыбнулся. Когда он начал вставать, Драко решил, что он соберет одежду и отправится обратно в свою комнату. До завтрака еще было много времени, и Гарри скоро должен был отправиться на пробежку в Запретный лес этим морозным зимним утром. Но вместо этого он подошел к Драко и поставил колено на кресло рядом с ним. Он был обнажен, и Драко увидел, как по его коже побежали мурашки от холодного воздуха от окна. Он взял лицо Драко обеими руками — совершенно погубив его этим простым движением — и поцеловал его. Поцелуй был мягким и целомудренным — губы Гарри были влажными, и от него пахло сном. Он был таким чертовски теплым, что Драко поймал себя на том, что потянулся обвить его шею, сделать что угодно, лишь бы оказаться поближе к его теплу. Гарри подпрыгнул, слегка отшатнувшись, и содрогнулся всем телом. — Черт возьми, ты весь холодный! — прошипел он. — Как давно ты здесь сидишь? — Недолго, — солгал Драко. Гарри взялся за пояс его халата, намотал его на кулак и слегка дернул. — Возвращайся в постель. — Ты не собираешься на пробежку? Гарри выглянул в окно через плечо Драко и покачал головой. — Не сегодня. Он снова потянул его за пояс, и Драко поднялся на ноги. Гарри поцеловал его, слегка приподнявшись на цыпочки. Это было так мило, что Драко ничего не смог с собой поделать и провел пальцами по его волосам, проскользнув в завитки за его ушами, и поцеловал в ответ. Он позволил Гарри отвести себя обратно в постель, где тот толкнул его и забрался верхом. Он распахнул халат и провел теплыми руками по замерзшей коже. Драко сдался, и Гарри снова поцеловал его, вжав в подушку. Ну, а что он мог еще сделать? Все равно еще было слишком рано. У них впереди еще было полно времени.***
Они опоздали на завтрак, успев лишь выпить по чашке чая, прежде чем со стола убрали еду. Если кто-то и заметил, что волосы Гарри сегодня были не мокрыми, а опрятно уложенными с помощью идеально выполненного заклинания сушки и небольшого количества дорогого средства, то не упомянул об этом. А еще никто не сказал, что от Драко пахло шампунем и лосьоном после бритья, которыми пользовался Гарри, или что воротник его рубашки слегка помялся там, где его теребили нетерпеливые пальцы. И Драко был благодарен за это.