Они шли молча, Поттер на пару шагов впереди, засунув руки в карманы джинсов и расслабив плечи.
Он шел по темным коридорам Хогвартса так непринужденно, что это даже немного нервировало. С другой стороны, Драко задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь перерасти засевшее в нем чувство неправильности, которое возникало всякий раз, когда он выходил из своей комнаты после наступления темноты, как будто он все еще был студентом, боящимся, что его застукают и отправят на отработку после уроков. И все же Драко подозревал, что Поттер ходил по ночным коридорам так, словно они были его собственностью, потому что он делал это бесчисленное количество раз и раньше — не только будучи профессором и взрослым мужчиной, но и мальчишкой. У Поттера всегда была привычка появляться там, где его не должно было быть, что Драко находил довольно странным, ведь даже Гарри Поттер в четырнадцать лет не смог бы справиться с заклинанием невидимости. Поттер в тридцать один был совершенно другим человеком, у него не было причин скрываться.
Когда они приблизились к Большому залу, Поттер развернулся, и каким-то образом ему удалось не споткнуться о развязанные шнурки своих кроссовок, когда он, ухмыляясь, побрел назад.
— Бывал когда-нибудь на кухне? — спросил он.
Драко приподнял бровь.
— Я в состоянии достаточно удовлетворить свой голод во время общей трапезы.
— Да ладно, даже в детстве? — Поттер увернулся от вытянутого шеста одного из массивных доспехов, даже не оглянувшись.
— Естественно, нет. А что, ты ходил?
— Конечно, — пожал плечами Поттер.
Он свернул в еще один темный коридор, а затем остановился напротив натюрморта с вазой фруктов, который Драко, кажется, никогда не замечал. Поттер протянул руку и нежно провел по груше кончиком указательного пальца. Со скрипом и стоном картина отъехала в сторону, открыв арку каменного дверного проема, за которой мерцал теплый и манящий свет камина. Поттер поманил его кивком подбородка, и Драко последовал за ним через открывшееся отверстие.
Как только они переступили порог, десятки домовых эльфов, занятых своей работой, остановились, застыв на месте. А затем замешательство и тревога на их личиках сменились на ликование.
Поттер робко помахал рукой, и трое из них подбежали к нему, начав дергать за петли его ремня и подол футболки, сжимая его большие руки в своих крошечных ладонях, втягивая его в комнату. Они хором запищали “Гарри Поттер, сэр” и “Давно вы к нам не заходили”.
Драко ошеломленно поплелся за ним, когда они подвели их к большому деревянному столу, обожженному и побитому за десятки — возможно, сотни — лет использования. Эльф отодвинул стул для Драко, поклонившись, и у Малфоя возникло ощущение, будто он вошел в четырехзвездочный ресторан, один из тех, что с белыми скатертями и меню без указания цен.
Кухня Хогвартса была похожа на пещеры и по своему дизайну напоминала средневековье, но в ней было что-то домашнее, в очаге рядом со столом жарко горел огонь. Воздух был наполнен ароматом дрожжей и свежеиспеченного хлеба. Эльфы сновали по комнате, шаркая огромными ногами по каменному полу. Один нес горшок размером почти с него самого, от которого шел ароматный пар, в то время как другой дирижировал симфонией ингредиентов для выпечки. Яйца разбивались в воздухе, струя молока лилась из парящего графина и приземлялась в миску, полную муки.
Драко опустился на предложенный ему стул, все еще таращась по сторонам, но тут же стер со своего лица удивленный и благоговейный вид, как только заметил, что Поттер наблюдал за ним с озадаченной улыбкой. Драко усмехнулся и небрежно устроился на стуле с жесткой спинкой, а Поттер уселся напротив, вытянув ноги и заложив руки за голову.
— Часто сюда приходишь, Поттер? — поинтересовался Драко.
Тот закусил губу и усмехнулся.
— Иногда я бываю голоден.
— Мерлин, да у них же буквально зарезервирован отдельный стол на твое имя.
— Мне здесь нравится, — просто ответил Поттер. — Эльфы милые. И иногда они позволяют мне попробовать блюда раньше всех.
И действительно, как раз в этот момент рядом с Поттером появилась эльфийка в великолепно украшенном чехле для чайника, заменяющем ей платье, и с тремя золотыми кольцами в ухе. Она поставила между ними блюдо, на котором были разложены ломтики мягкого хлеба, выпечка, только что вынутая из духовки, вяленое мясо, сыры, свежие и сушеные фрукты. Еды хватило бы на пятерых, и она красиво была разложена, напоминая ниспадающий каскад.
— Спасибо, — поблагодарил эльфийку Поттер, на что та в ответ густо покраснела.
— Кажется, ты ей нравишься, — пошутил Драко, наблюдая за тем, как она быстро ускользнула назад.
Поттер схватил ломтик хлеба, намазал его джемом и откусил, ухмыльнувшись, жуя.
— Ревнуешь? — пробормотал он с набитым ртом.
Драко фыркнул и положил себе ломтик сыра Манчего, несколько штучек кураги и слоеный круассан. Он пальцами разломил тесто, и из хрустящей булочки повалил пар.
Им не предложили ни ножей, ни вилок, кроме тех, что торчали из банок с джемом, поэтому Драко ел медленно и осторожно, как его учили, чтобы не запачкать одежду. Поттер, не испытывая угрызений совести, проглотил половину еды за считанные минуты. Драко не мог не задаваться вопросом, куда, черт возьми, все это помещалось в нем? Как ему удавалось оставаться таким стройным и подтянутым, несмотря на то, что он ел столько, что можно было прокормить великана? Конечно, он бегал, регулярно летал, занимался страстным сексом, и все это явно поддерживало его в отличной форме. Боже, ни у одного человека, который только что съел целую буханку хлеба в одиночку, не должно было быть такого пресса, как у Поттера. Или такой задницы. Мерлин, его задница. Драко сделал мысленную пометку получше рассмотреть ее в следующий раз, когда они с Поттером окажутся наедине —
если они окажутся наедине. Драко не был уверен, что у него хватит сил сопротивляться Поттеру, хоть ему и следовало бы попытаться.
Он лениво жевал ломтик яблока, хрустящего и терпкого, рассеянно уставившись куда-то за плечо Поттера. Он просто устал, вот и все. От еды его клонило в сон. Он тряхнул головой, чтобы прогнать блуждающие мысли, поднял глаза и увидел, что Поттер снова наблюдал за ним и улыбался.
— Что? — спросил Драко.
Улыбка Поттера стала немного кривой, растянувшись в одну сторону, и он отвернулся, проведя рукой по волосам.
Драко приподнял бровь.
— Мне начинает казаться, что у тебя какой-то фетиш на еду.
— Почему это? — фыркнул Поттер.
— Потому что ты снова смотришь, как я ем, — ответил Драко и отправил в рот оливку, соскребая мякоть зубами и вынимая косточку.
— Может, мне просто нравится наблюдать за тобой, — произнес Поттер как можно небрежнее.
У Драко болезненно скрутило желудок, и он решил, что больше не голоден. Он отодвинул тарелку и стряхнул с пальцев крошки.
— Тебя правда это бесит? — нахмурился Поттер.
Драко возвел глаза к потолку, изобразив раздражение.
— Меня бесит все, что ты делаешь.
— Не все, — пошевелил бровями Поттер.
— Спорно, — отозвался Драко, но не смог сдержаться, и у него дернулись губы.
Поттер слизнул языком каплю джема с уголка рта, и Драко понял, насколько хреново было то, что он так глубоко зарылся в эту неразбериху. То, что Драко обычно считал неряшливым и отталкивающим в людях, каким-то образом привлекало его в Поттере. Объективно, Драко хотелось бы сказать, что Поттер не был
настолько хорош собой. У него были узловатые колени, волосы сзади были слишком длинными, а круги под глазами иногда были такими темными, что походили на синяки. Его лицо забавно вытягивалось, когда он слишком широко улыбался. И челюсть у него была слишком квадратная. Он грыз ногти. И все это не должно было быть привлекательным, но почему-то было. Драко зарисовал множество лиц Гарри Поттера на страницах своего альбома, и даже в изможденном виде тот был чертовски красив. Даже пока он сидел тут в потертых джинсах и выцветшей футболке, набив рот едой, Драко хотел его.
Влюбленность Драко достигла пугающей остроты задолго до того, как он узнал, как Поттер выглядел, когда кончал, как краснела его грудь и темнел взгляд. Но у Драко зачесались пальцы взять в руки карандаш и бумагу, и запечатлеть каждую морщинку между его бровями и в уголках его глаз, появившуюся у него, когда он зажмурился и содрогнулся в оргазме.
Поттер поймал Драко за разглядыванием.
— У меня что-то на лице? — он потер себя по щекам, а затем мазнул по рту тыльной стороной ладони.
— Да, — солгал Драко. — Ты весь грязный. Ты же в курсе, что существуют салфетки? Не обязательно пользоваться рукавом, чтобы вытирать рот, как маленький ребенок.
— Похоже, я слишком много времени провожу со студентами, — признался Поттер с обаятельной улыбкой.
— Понятно.
Поттер провел языком по губам.
— Или ты хотел подойти и слизать это с меня?
Лицо Драко скривилось, по спине пробежались холодный страх и раздражение от бесцеремонности Поттера.
— Заткнись, — рявкнул он. — Хочешь, чтобы все знали, чем мы занимаемся?
Поттер оглянулся через плечо, приподняв бровь, а затем перевел многозначительный взгляд на Драко.
— Кто, эльфы? Уверен, им все равно. Да и какая разница?
Иррациональный гнев захлестнул Драко, и он оттолкнулся от стола, ножки его стула громко заскрежетали по полу.
— Может быть, для
тебя это и не имеет значения, Поттер, но не все из нас хотят, чтобы в “Пророке” писали о том, какие мы развратники.
Поттер наморщил лоб.
— Погоди, ты назвал развратником меня? Или себя?
— Это не я ложусь в постель с каждым охотником с Британских островов, не забыв при этом перетрахать добрую половину “Ведуний”.
Поттер фыркнул, протянул руку и поперебирал пальцами, выбирая апельсин.
— Нет, очевидно, ты ни с кем не ложишься в постель. Что, Малфой, никто не был достаточно хорош для тебя?
— Я много трахаюсь, спасибо за беспокойство, — прошипел Драко, наклонившись ближе, чтобы скрыть слова от посторонних ушей. — Мне просто не нужно каждый раз объявлять об этом во всех газетах. Ты когда-нибудь слышал о такой вещи, как осторожность?
Поттер откинулся на спинку стула, впившись большим пальцем в кожуру апельсина. Воздух наполнился ярким цитрусовым ароматом.
— Да мне не нравится, когда они расписывают все, чем я занимаюсь, а иногда даже то, что я никогда не делал.
— Ты уверен? Тебе всегда нравилось внимание. Разве не так, Поттер?
— О чем мы вообще, черт возьми, говорим? — спросил Поттер. Он отбросил полоску апельсиновой корки на стол, наблюдая за Драко из-под опущенных ресниц. — Мне кажется, ты ревнуешь.
— Я бы скорее назвал это отвращением, — усмехнулся Драко, у него скрутило живот.
— У тебя бы получилось меня одурачить, — начал Поттер, — но разве это не ты час назад стонал “
О, блять, да. Ты такой охуенный. Боже. Я сейчас кончу”.
Он драматично застонал, а затем рассмеялся, оторвав еще одну полоску апельсиновой кожуры.
У Драко запылало лицо, а руки сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Ему хотелось ударить, швырнуть или разбить что-нибудь. Но все, что он мог сделать, это оттолкнуться от стола и встать на ноги.
— Знаешь, — продолжил Поттер, — не думаю, что дело тут в самом сексе или в людях, которые им занимаются. Мне кажется, все дело в том, что конкретно я занимаюсь сексом с людьми, которые не являются тобой.
Драко отступил назад, спрятав выражение лица, потому что не мог позволить Поттеру застать его. Поттер не мог этого знать. Скорее всего, он просто выдал это наугад, выискивая его уязвимое место, чтобы вонзить в него нож. И он нашел его, но Драко не позволит ему увидеть, как он истекает кровью. Он выпрямил спину и вздернул подбородок, чтобы взглянуть на Поттера сверху вниз.
— Честно говоря, Поттер, меня меньше всего на свете волнует, чем ты занимаешься со своим членом. Мой интерес к нему состоит исключительно в его удобстве, и он совершенно не имеет никакого отношения конкретно к
тебе. Мерлин, ты ужасно тщеславен. Думаешь, все так чертовски влюблены в тебя, ревнуют к каждому встречному, которому ты уделяешь крупицы своего драгоценного внимания? По-моему, звучит ужасно утомительно и довольно жалко.
Поттер разделил апельсин на дольки, слизнув сок с кончиков пальцев.
— Вот как. И кем же тогда это делает тебя?
— Закончили этот разговор. Я пошел спать. Спокойной ночи, Поттер, — Драко повернулся и вышел из кухни, на ходу открыв натюрморт.
Какая-то маленькая часть его надеялась, что Поттер побежит за ним, но он этого не сделал. Драко пришлось возвращаться в свою комнату в одиночестве, избегая темных углов, в которых, казалось, собирались тени, и он взбежал по лестнице так быстро, что у него перехватило дыхание.
Приблизившись ко входу в гостиную, он замедлился и начал почти красться, откинув волосы с глаз и сделав глубокий, успокаивающий вдох
— Бродишь по замку после отбоя? — спросил портрет, пошевелив густыми усами. — Что-то рубашка у тебя помялась. Помню, в свое время я пробирался к портрету мадам Туссан, чтобы немного помять свою. Знаешь, что у нее надето под тюлевой юбкой? Кружевные панталоны! А что носит твоя юная леди? Держу пари, тебе бы понравились кожаные…
— О боже! — Драко прервал его пронзительным воскликом, в его голосе звучало раздражение. — Заткнись! Пятнистый член, черт возьми!
— О, у тебя?
Драко зарычал и потянулся к палочке, но мужчина на портрете отступил назад и поднял руку в примирительном жесте.
— Хорошо, хорошо. Не сердись, — портрет распахнулся, и перед тем, как он закрылся, Драко услышал, как тот хихикнул. — Похоже, я был прав.
Вернувшись в свою комнату, Драко снял одежду и подумал, не сжечь ли ее, потому что она, черт возьми, вся пропахла древесным одеколоном Поттера. Но у него не было сил. Вместо этого он плюхнулся на спину на свою кровать, все еще аккуратно застеленную, закрыл лицо подушкой и закричал.
***
На следующее утро Драко замешкался в своей комнате дольше, чем было необходимо. Он дважды сменил рубашку, привел в порядок тонкую стопку бумаг на своем столе, заново наполнил все чернильницы, а затем еще раз переоделся, для пущей убедительности. Он прекрасно понимал, что не прийти на завтрак — это не вариант. Если он не появится, то Поттер поймет, что он его избегает, потому что даже Поттер не был настолько туп, чтобы не суметь разобраться в этом. Это было бы равносильно признанию того, что маленькая вспышка ярости Драко прошлой ночью действительно была вызвана его неловкостью.
Когда тянуть больше было нельзя, Драко поплелся в Большой зал и занял свое место за столом.
Поттер, как обычно, опаздывал, и Драко дрожащими руками налил себе чай, осмелившись достать альбом и мягкий грифельный карандаш. Он не был настолько глуп, чтобы начать рисовать Поттера по памяти, и вместо этого сосредоточился на наклоне шляпы первокурсника, за которым последовала попытка передать прозрачность елизаветинского воротника Почти Безголового Ника. Увы, ничто не привлекало его внимания дольше нескольких мгновений, и все осталось лишь грубыми набросками.
Драко был выбит из колеи и обнаружил, что каждые несколько секунд оглядывал зал, ожидая появления Поттера. Но это, разумеется, лишь раз за разом возвращало его подсознание к воспоминаниям, и, прежде чем он опомнился, что делал, он нарисовал голову огромного оленя с размашистыми рогами и черными глазами. Он редко рисовал животных, и никогда не делал этого по памяти, так что рисунок выглядел слегка неправильным. Он пожевал щеку и потер графит пальцем, размазав часть носа, которая не удалась. Его карандаш царапал бумагу, оттеняя изгиб челюсти животного, вырисовывая белое пятно в форме ромба на его лбу.
Драко настолько затерялся в моменте, что не заметил появления Поттера, пока тот со вздохом не плюхнулся на стул рядом с ним. Сердце Драко пропустило удар, и он быстро захлопнул альбом, сунув его под чашку с чаем, прежде чем Поттер успел в него заглянуть.
— Над чем работаешь? — спросил он.
— Нам правда нужно обсуждать это каждый раз, Поттер? — вздохнул Драко. — Ни над чем. Просто… зарисовки.
— Очень секретный пейзаж? — спросил Поттер, скептически наклонив голову. Он потянулся мимо Драко за сахаром, как делал это всегда, и лицо Драко обдало запахом его мантии и свежепринятого душа, который окутывал его каждое утро.
Драко попытался задержать дыхание, пока Поттер не вернулся на свое место, размешивая сливки и слишком большое количество сахара в крепком черном кофе.
— Это не секрет, — вздернул нос Драко.
— Я начинаю думать, что ты стесняешься, — легкая улыбка заиграла на губах Поттера, и его глаза весело блеснули, когда он поймал взгляд Драко.
Драко почувствовал, что начал краснеть.
— Я
не стесняюсь, Поттер, просто рисунок еще не закончен. А я не могу работать над ним, пока ты, черт возьми, нависаешь надо мной.
Поттер усмехнулся и откинулся на спинку стула, вытянув одну ногу перед собой и зажав в руках кружку с кофе.
— Мне нужно идти, — резко сказал Драко.
— Держу пари, так и есть, — усмехнулся Поттер в свой кофе.
— Что, черт возьми, это должно значить? — рявкнул Драко, грубо запихивая альбом в сумку.
Поттер пожал плечами.
— Мне кажется, это уже вошло у тебя в привычку — я прихожу, ты убегаешь. Раньше ты так не делал. Можно подумать, ты психуешь, — он повернулся к Драко, прижав чашку к груди. — Ты что, психуешь?
— Я не психую! — ладно, возможно, голос Драко прозвучал немного истерично, но это было лишь потому, что Поттер был таким чертовски раздражающим. Он огляделся, чтобы убедиться, что не привлек ничьего внимания, а затем снова попробовал. — Я
не психую. С чего бы, черт возьми, мне “психовать”?
Поттер приподнял бровь и открыл рот, но Драко его опередил, решив, что совершенно не желает слушать ту неловкую чушь, что собирался произнести Поттер.
— Не надо отвечать, — сказал Драко. Он слишком энергично сдернул мантию со спинки стула, и тот опасно закачался на двух ножках. Поттер придержал его, успев буквально за мгновение до того, как он упал бы на пол, умудрившись не пролить ни капли своего кофе. — Все
в порядке. Увидимся за ужином.
— На этот раз не заставляй меня приходить за тобой, — ухмыльнулся Поттер и вернулся к своему завтраку.
Драко с хмурым видом развернулся на каблуках, не сумев придумать ничего остроумного или колкого в ответ. Он немного засомневался, когда понял, что не доел булочку, но не осмелился обернуться. Он решил, что лучше уж проведет утренние уроки голодным, чем снова посмотрит Поттеру в глаза.
***
Занятия у Драко прошли быстро. По его мнению, даже слишком быстро. Он задал шестикурсникам дополнительное эссе и тест, надеясь, что их проверка даст ему веский повод избегать встречи с Поттером. Никто не смог бы обвинить его в трусости, если бы он просто выполнял свою работу, верно?
Он тащился на ужин, еле перебирая ногами. И когда он вошел в Большой зал и обнаружил Поттера, уже сидящего за столом и дружески беседующего с профессором Спраут, его сердце бешено заколотилось о грудную клетку. Поттер бросил на него косой взгляд, когда Драко сел на свое место. Улыбка, которую он послал Драко, казалась небрежной и дружелюбной, и Драко изо всех сил постарался не ответить на нее хмурым взглядом или поморщиться, ограничившись коротким кивком.
Драко ковырялся в своей тарелке и потягивал тыквенный сок. Он пытался отвечать на попытки Синистры вовлечь его в разговор кивками и односложными ответами.
Драко, как всегда, остро ощущал присутствие Поттера рядом с собой. Это ощущение не было новым, и не только потому, что Драко был без ума от него, хоть это и не помогало. Так было всегда, было время, когда Драко смог бы объяснить это инстинктом самосохранения, справедливым
страхом. Но в этом было и что-то привлекательное, и Драко не был уверен, что он был единственным, кого тянуло к Поттеру. Вокруг Поттера была аура, почти осязаемое облако, которое колеблилось между агрессивностью и привлекательностью, в зависимости от его настроения. Находиться рядом с разгневанным Поттером было все равно что лежать рядом с Гремучей ивой, и Драко в такие моменты обходил его стороной, чтобы избежать непреднамеренного магического удара. Когда же Поттер был счастлив, магия вокруг него искрилась, и Драко хотелось избегать его еще больше, потому что это заставляло делать его глупые вещи.
Дело было не в том, что Поттер не мог контролировать свою магию — на самом деле он мог, и весьма превосходно. Просто он был менее искусен в ее подавлении и сокрытии от посторонних глаз. Большинство взрослых ведьм и волшебников обладали некоторой способностью ощущать магию вокруг себя. А еще у них были средства скрывать свою от посторонних глаз. В чистокровном обществе считалось невежливым открыто демонстрировать свою магию. Конечно, у Поттера не было ни малейшего представления о
вежливости, и даже если бы и было, Драко подозревал, что в нем было так много магии, что ее было не так-то просто спрятать.
Но это было нечто большее, чем просто магия Поттера, которая заполняла собой всю комнату, ощущаясь даже физически. Драко наблюдал за Поттером краем глаза, когда они сидели за обеденным столом, — за тем, как тот двигался, когда смеялся, как он наклонялся ближе, когда слушал кого-то, за той легкостью, с которой он прикасался к другим. Все в нем было диким, необузданным и раскованным. Драко часто задавался вопросом, каково это — быть таким, идти по жизни, не оглядываясь на мелочи. Ему было неприятно признавать это, но он восхищался Поттером, даже не смотря на его грубую и бесконечно отвлекающую магию, которая распространялась во всех направлениях.
Драко не осознавал, что его колено нервно подергивалось, пока не почувствовал, как рука Поттера сжала его, останавливая дрожь нажатием ладони. Взгляд Драко метнулся к нему, но Поттер продолжал болтать с Хагридом, который сидел слева от него. Драко попытался не обращать на это внимание, но он ощущал тепло поттеровской руки через ткань своих брюк, и хоть он и делал вид, что слушал бормотание Синистры, время от времени что-то хмыкая ей в ответ, он не мог понять ни слова из того, что она ему говорила.
Рука на колене Драко напряглась и скользнула вверх по бедру, пальцы коснулись шва его брюк. Драко испуганно втянул воздух через нос, оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, не заметил ли их кто-нибудь. Рука Поттера была скрыта скатертью и складками мантии Драко, и они сидели достаточно близко друг к другу, так что единственный способ, с помощью которого можно было их заметить — это встать прямо над ними. Но это понимание не остановило жар, заливший лицо Драко и скопившийся у него в животе.
В отличие от Драко, Поттер казался совершенно невозмутимым. Он продолжал разговор с очевидной легкостью. И когда он рассмеялся над какой-то, вероятно, жалкой шуткой, произнесенной за столом, его рука скользнула еще выше, пока не остановилась на изгибе бедра Драко.
Драко нащупал свой стакан с тыквенным соком, поднеся его ко рту, лишь бы скрыть лицо и смочить пересохшее горло. Не успел Драко пригубить напиток, как пальцы Поттера согнулись и скользнули между его ног.
Драко поперхнулся, грохнув стаканом о стол с такой силой, что сок выплеснулся через край. Его бедра непроизвольно дернулись, чуть не скинув важную драпировку скатерти, единственной вещи, скрывающей растущую выпуклость в его штанах.
Поттер повернулся к нему с доброй, озадаченной улыбкой на лице, как будто это не он водил пальцами по его члену на глазах у всей чертовой школы.
— Ты в порядке, дорогой? — участливо спросила Синистра, нежно похлопав его по спине.
Драко прочистил горло, сдерживая кашель в кулак.
— Все прекрасно, спасибо.
— В любом случае, как я уже говорила… — продолжила она.
Хоть он и знал, что не должен был этого делать, Драко спустился на своем стуле, слегка ссутулившись, и раздвинул бедра. Поттер в ответ широко развел пальцы и обхватил его член ладонью, но не стал двигать ею, чтобы не привлекать внимание. Не важно, насколько хорош был Поттер без своей палочки, даже он не мог зачаровать всю школу. Но его пальцы шевельнулись, ровно настолько, чтобы свести Драко с ума, нежно проведя кончиками по гульфику его брюк.
Драко едва мог дышать. Он подумал, что у него случился сердечный приступ, потому что в груди яростно забилось сердце. Или, возможно, инсульт, потому что пульс не должен был так громко стучать в ушах, да ведь?
Драко закусил губу, чтобы сдержать стон, и наклонился вперед, положив ладони на стол. Ему хотелось двигаться. Хотелось положить свою руку поверх ладони Поттера и прижать ее к своему ноющему члену, сжать в кулак и отчаянно потереться.
Пальцы Поттера продолжали скользить по нему, очерчивая изгибы набухающей эрекции. Он потер подушечкой большого пальца то место, где головка члена Драко была зажата за молнией. Драко стиснул зубы, чтобы не зашипеть, потому что это было
чертовски приятно.
Оставаться неподвижным становилось все трудней и трудней. Драко был уверен, что ужасно покраснел, его дыхание вырывалось короткими отчаянными вздохами. Поттер осмелел. Слегка сгорбленная поза Драко скрывала движения его руки, скользившей по ширинке брюк. А затем ладонь Поттера обхватила член Драко, и пальцы задели его яички и
сжали их.
— Сисьски Цирцеи! — вскрикнул Драко, дернувшись, как от удара током, ударив кулаком по столу и загремев столовыми приборами. Все сидящие за главным столом тут же повернулись к нему, а затем и несколько сидящих поблизости студентов. Они уставились на него с легкой тревогой, за исключением, конечно, Поттера, который наблюдал за происходящим с искрящимся весельем.
— Я… — запнулся Драко. — Я кое-что забыл. Вернусь в свою комнату. Это очень-очень важно. Прошу прощения.
Он оттолкнулся от стола, вставая на нетвердые ноги, запахнув мантию, чтобы скрыть очевидный стояк. Он вылетел из Большого зала и направился в свою комнату, проклиная Поттера на нескольких языках.
— Выглядишь возбужденным! — воскликнул портрет, когда Драко остановился перед входом в профессорскую гостиную. Мужчина прислонился к раме, заговорщицки понизив голос. — Сегодня она была одета в кожу, я угадал?
— Чушь собачья, — процедил Драко сквозь зубы.
— Боюсь, твое лицо говорит об обратном, — ответил портрет, а затем отпрянул под злобным взглядом Драко. Он сделал шаг назад, когда Драко вытащил палочку. — Чушь собачья, да, новый пароль. Конечно. Не нужно так высокомерно вести себя со мной.
Портрет распахнулся, и Драко протопал через него прямо в свою комнату. Его эрекция нисколечко не ослабла и, как только за ним закрылась дверь, Драко сорвал застежку на брюках и прислонился спиной к стене.
Он застонал от облегчения, как только член оказался в руке. Он не стал тратить время на поддразнивания и просто грубо задвигал рукой. Ладонь была слишком сухой, но все равно чертовски приятной. Прошла всего минута, и Драко со вздохом излился на костяшки своих пальцев.
Он сполз вниз, сел задницей на пол и ударился головой о стену позади себя.
Гарри Поттер доведет его до смерти.
