Заключим контракт

Ехидный гул пробегает по толпе. Огромная круглая площадь переполнена людьми. Что враги, что доброжелатели – все на одно лицо, шипят на невинного подобно змеям, душат своими погаными ртами сильнее, чем грубая петля. Все затихает, когда злобная молитва мурашками пробегает по осужденному. Она – шепот самой смерти, что холодно дышит в затылок. Связанные, болезненно выгнутые руки покоятся за спиной, пока дерево противно царапает шею, оставляя на некогда бархатной коже заусенцы. Уставший сапфировый взгляд скользит по мимолетной ухмылке второго принца, душа наполняется яростью, прежде чем лезвие нагло отберет жизнь Исаги. Что бывает после смерти? Он не успел задуматься об этом при жизни. Однако сейчас, утопая в вязкой тьме и не ощущая собственного тела, он был почти напуган. Оглушающая тишина наполняет уши, хочется бороться, выплыть наружу, снова почувствовать ласковые солнечные лучи, но он погружается глубже, не в силах бороться с невидимым монстром. Внезапно тьма отступает, сбегает поджав хвост куда-то в уголочек и недовольно скулит, наблюдая, как кто-то поднимает его. Рыжие пряди выпадают из темного капюшона, холодные пальцы касаются груди. Изумрудный пион расцветает на ней, пускает корни вокруг, опоясывает талию, причудливо закручиваясь на пояснице. Йоичи не может открыть глаза, зацепить взором того, кто оставил столь вульгарную метку на нем. На нем после его же смерти. Грубый голос эхом звучит в голове, неразборчивая проговаривая что-то, когда зеленые огни играючи скачут по стенам. Резкая боль наполняет его, будто разрывает изнутри, но крик не срывается с измученных уст. Одинокая слеза слетает с густых ресниц, скользит по щеке и падает на каменный пол. «Кажется, это конец», - последнее, что проносится в воспаленном сознании. *** Шелковые простыни мягко обнимают первого принца. Томный взгляд проходится по комнате, скрытой за мраком и лишь лунный свет позволяет рассмотреть роскошные покои. Тело подскакивает, когда глаза распахиваются, начиная судорожно рассматривать комнату. Ночной воздух наполняет легкие своим запахом. Это не сырая зловонная тюрьма с крысами, не пыточная и даже не черное болото загробного мира. Исаги во дворце, который когда-то любяще называл собственным домом. Встает с кровати, ощущает под ступнями прохладу мраморного пола, подходит к балкону, опираясь на позолоченные перила. Стрекот цикад ласково струится из окон, прерывая настойчивый стук сердца в ушах. Он не верит. Йоичи почти уверен, что это насмешливый сон. Что прямо сейчас сюда зайдут какие-нибудь адские слуги, также безбожно обманутые, заберут его и кинут в пылающий котел, продлевая мучения на ближайшую вечность. Но этого не происходит. Ни через минуту, ни через час, ни тогда, когда солнце заменяет луну. Улыбка сама по себе растягивается на губах, он заливается таким громким, искренним смехом. - Ох, черт, все это действительно реально? - весело срывается с дрожащих губ, а хрустальные бусинки слез заливают прекрасное лицо. Он опускается на колени, хватается за плечи, будто за спасательный круг, бьется головой о пол, в попытке принять реальность. Руки спускаются ниже, находят чувствительную метку, ощупывают. Исаги проходит недоуменным взором по ней, спешит к зеркалу, скидывая легкую ночную сорочку. Та стекает по изящным изгибам подобно морским волнам, открывая поражающую картину: цветок гордо раскрыл свои бесподобные лепестки, он мерцает в такт ударам сердца, словно полярное сияние разлилось по венам, но вскоре затихает, будто удовлетворенно урчит изнутри, становится лишь бледным шрамом на молочной коже. Он завораживает, завлекает. Это слегка пугает Йоичи, руки так и чешутся разодрать бесстыдный пион, но он, возможно, подумает об этом чуть позже. *** Борьба за трон между ним и братом, вторым принцем Кирой, не была жестокой. Она была, знаете, тревожной. Кира лицемер и лгун с вечной мягкой снисходительной улыбкой на лице, но он был слишком слаб, чтобы на равных противостоять Йоичи. И слишком зол, чтобы просто закрыть глаза на превосходство брата. Мерзкие слухи тут и там звучали, когда маленький Исаги робко шел по коридорам дворца. Мерзкие слухи тут и там резко затухают, когда уже взрослый Исаги проходит по коридорам дворца, дабы спустя минуту снова наполнить собой помещение. Дверь кабинета закрывается, когда первый принц оказывается внутри. Это место - его убежище. Цепкий взгляд проходится по родному месту, прежде чем он запирается, медленной походкой идет к столу. По обе стороны у стен возвышаются шкафы, что пестрят разнообразием книг. Восхитительные диваны около них покрыты зеленой тканью, золотые узоры непринужденно закручиваются на ней в жарком танце, словно наслаждаясь своей свободой. Наконец, длинные бледные пальцы проходятся по столу, с наслаждением ощупывают знакомую резьбу. Йоичи находит взглядом перо, берет ближайшую бумагу и начинает размышлять. «В первую очередь, я нуждаюсь в защите. Скорее всего, я не смогу противостоять обвинению, которое мой брат готовился повесить на меня годами. Есть лишь… один, да, лишь один человек, которому я могу доверять, однако он не может быть достаточно силен для того, чтобы в нужный момент укрыть меня», - воспоминания неприятно стучат изнутри, заставляют пересматривать ту сцену вновь. Снова гул толпы, головная боль, темная макушка и глубокие желтые глаза, что впервые наполнены столь искренним испугом. Привычная улыбка на губах Бачиры треснула, когда трибунал вынес приговор – смертная казнь. Крики протестов вырываются, но доказательств, хотя его и вовсе не признали достойным услышать их, слишком много. «Первый принц виновен в Великой эпидемии, что накрыла некогда счастливую королевство траурным воем да забрала тысячи людских душ» - зло звучит в голове. Исаги тошнит от воспоминаний, в подсознании сирена завывает, напоминает: «нужно действовать быстрее», а отчаяние почти заполняет голову, когда он вспоминает, что до казни осталось около двух недель. У него есть две недели, чтобы спастись. Однако, сможет ли он сделать это? Времени слишком мало, а единственная зацепка, которую он имеет – его же обвинение. Сомнения душат, когда он задумывается о нем. О, возможно, своем единственном спасительном билете. Перо изящно выводит запрос в Башню. *** Дыхание учащается, сердце трепещет, когда он стискивает в руках ответ Башни. Почти мгновенный, учитывая то, что письмо он приказал доставить лишь несколько часов назад. Первый лист самостоятельно выскальзывает с конверта, за ним словно млечный путь раскрывается во всей красе, когда-то подлетает ближе, позволяя прочитать текст. Да, сказать честно, настолько отвратительный, что Исаги хочется сделать плохую каллиграфию уголовно наказуемой. По середине красуется кривое: «Башня ожидает вас». Бумага распадается после прочтения, волнение переполняет изнутри до тошноты, когда взор успевает зацепить снизу имя. Итоши Рин. Пальцы разжимаются, когда конверт затейливо изворачивается, серебристым фейерверком открывая портал. Сотни символов связаны кругом, водят хороводы, внезапный ветер сносит все вокруг, тихая мелодия, словно нежнейшее пение самих ангелов, разливается по комнате, пока он не переступает через него. Йоичи, весь такой потрепанный, до ужаса неловкий, нервный, раздраженный порталом и смущенный скорой встречей, снова оказывается в объятиях тьмы. Но не вязкой смерти, что пытается поглотить его, а среди теплого мгла, что вылизывает шелковистую кожу, когда зеленые огни внезапно прерывают столь интимную картину. Он оглядывается, встречаясь с леденящей бирюзой глаз. Итоши сидит на до нелепости большом черном кресле. Такой весь таинственный, подпер рукой подбородок, цепким взглядом осматривает его, пытается сожрать. Исаги хочется фыркнуть и, как обычно, мягко сказать, что Рину совершенно не идет быть таким холодным. Ему иногда кажется, что они знакомы по меньшей мере вечность. Их общение всегда наполнено попытками скрыть взаимную симпатию за колкостями и напыщенностью, слишком уж постыдными казались те теплые чувства. Йоичи помнит, как они встретились в саду. Юный маг, что до этого робко стоял за спиной у старшего брата, с опаской поглядывал своими заинтересованными глазками на него и до последнего отказывался представляться, уткнувшись носом Саэ между лопаток, сейчас зачарованно осматривает королевский сад. Руки тянутся к сочным ярким розам, влюбленно оглаживают бархатные лепестки, когда Исаги наклоняется к самому уху и весело шепчет: - Хочешь сорвать? – Рин вздрагивает, резко поворачивается, чтобы в следующий момент надуть губы, нахмурившись. Принц тянется к платку в нагрудном кармане, хватает им колючий безжалостный стебель и резко тянет на себя. Цветок поддается, он оглаживает прелестный бутон, что будто раскрывается во всей красе перед Его Высочеством, хвастается изумительным видом. Исаги опускается перед мальчишкой на колено, протягивает цветок и мягко произносит: - Это вам, Ваше Очаровательство Итоши Рин. Румянец ласково покрывает щеки дитя, маленькая ручка тянется, хватает за платок и аккуратно прижимает к себе. Роза, словно трофей, сияет в руках зеленоглазого, пленит своей красотой. Итоши внезапно кланяется, - какой прелестный мальчик, - и, сдерживая радость, тихо, пытаясь повторить привычный тон брата, почти безразлично произносит: - Спасибо. Йоичи выныривает из теплых воспоминаний, тоска накрывает его, когда он вспоминает для чего пришел. Он гордо поднимает голову, напрягается всем телом, когда с истерзанных укусами уст наконец-то слетает: - Мне нужна твоя помощь, - глаза напротив на мгновение округляются, прежде чем человек в кресле лениво выпрямляется, легким взмахом руки приглашает сесть и взглядом будто приказывает продолжать: - Заключим контракт. - С чего вдруг? – насмешливо звучит в ответ. Мысли заполняют голову. Может ли Исаги все еще доверять ему? После пропажи брата Итоши стал слишком отстраненным, наполненным злобой на весь мир. Сердце недовольно скулит в ответ на сомнения, в воспоминаниях то и дело всплывает некогда уютный, такой светлый, сверкающий любимый взгляд. Страх перед будущим бушует, терзает изнутри подобно шторму в океане. Еще немного и Йоичи утонет в этих разрушительных волнах, разрывая грудь и разламывая ребра в агонии. Королевская осанка сдает, он сгибается креветкой под удушающей ношей, желание свернуться клубочком на сильных бедрах переполняет. Хочется жалости, защиты и теплого чая. Но не время, не сейчас. Белки глаз покраснели, но взор был все также тверд. Принц говорил много, открывая душу перед незнакомцем, что когда-то был ближе кого бы то ни было. Лицо напротив не меняется, ни одна колкая фраза не выскользнула с тонких лепестков губ, пока тот послушно принимал мучения Исаги. - Я дам тебе все, что пожелаешь, если ты сможешь помочь мне, - глаза внимательно скользят по Итоши, пытаются проникнуть голову, жаждут прочесть каждую мысль. Зеленое пламя волнующе скачет вокруг своего хозяина, клубится у его ног, дабы в следующую секунду скользнуть к лицу, игриво лизнуть у щеки и снова уйти на мрачные кирпичные стены. Он размышляет, почти отказываясь до конца поверить тому, что услышал. Напряжение витает в воздухе, расцеловывает молочную кожу Исаги где-то у живота. Ему душно, почти дурно, окружение сужается до одного Итоши, до его спасения. - Рин, это приказ. И все равно, что Башня не обязана выполнять приказы даже самого короля. Колючая бирюза впивается в него пронзительным взглядом. Йоичи готов ко всему. К тому, что его сейчас выпрут, попробуют парочку раз покалечить или и вовсе отправят обратно на тот свет. Ну так, для профилактики, чтобы не раздражал лишний раз. Однако губы мага растягиваются в заинтересованной улыбке, глаза прищуриваются, когда рука чертит замысловатые символы в воздухе. Перед взором вспыхивает нефритовый свет, принц жмурится, прикрывается дланью. Внезапно Итоши оказывается непозволительно близко, садится на его бедра, хватая за руку. Горячим дыханием обдает ухо и наигранно послушно шепчет: - Слушаюсь, Ваше Высочество, - острый кинжал распаривает ладони, боль обжигает, слезинки, подобные настоящей хрустали, скапливаются в уголках глаз. Рин переплетает пальцы, кровь сочится из ран на белые роскошные одеяния принца, зеленое пламя окрашивается в фиолетовый, ангелы снова заводят свою песнь, вот только, нет той нежной мелодии и звонких, мягких голосов. Они не поют, а почти воют над головой до потери рассудка. Итоши прижимается ближе, позволяет почувствовать рваный вздох на собственных полных устах. Глаза напротив будто подсвечиваются изнутри. Это больше не безразличная унылая бирюза, нет – потрясающий изумруд, что встречается в сапфиром напротив, сливается сиянием в одно целое, связывая их души. Кровь закипает, пион под плотной тканью горит, бьется в конвульсиях, пытаясь прорезаться наружу. Вой все громче, комната искажается, пурпурное пламя замерзает подобно льду, дабы в следующее мгновение покрыться трещинами, замерцать и окончательно покинуть их. Тяжелое дыхание наполняет комнату, пот стекает с напряженных тел. Маг осел на бедрах принца, пока тот кладет голову ему на плечо. Это было больно, чертовски больно и страшно, но, пусть на самую малость, Йоичи стал чувствовать себя лучше. Рин никогда не подведет его. *** В голове царит приятная тишина, когда Исаги переступает портал вновь оказываясь в своем кабинете. Успокаивающий запах цитруса наполняет легкие. Так спокойно, он давно не ощущал этого. Дни в темнице были наполнены вонью и тревогой. Всюду разносились крики измученных заключенных. Кто-то жалобно скулил от боли и бессилия, а кто-то безжалостно надрывал глотку до хрипоты и слюней у рта, пытался перегрызть зубами мерзкие веревки, освободить конечности да разорвать прочные прутья. Яд, что подсыпали в тухлую воду, прожигал, сжирал изнутри. Некогда прелестный принц, цветок королевства, его надежда, в тот момент – жалкий заключенный, предатель и ублюдок, что, возомнивши себя Богом, лишил жизни тысячи смертных. Отросшие ногти в агонии впиваются в сырую землю камеры, что раздирает до крови длинные пальцы, кровавая пена сочится изо рта и… И он отключается, дабы после пережить это же еще несколько раз до того, как его грубо схватят за предплечья и нагло поставят на колени перед народом. Но это в прошлом, сейчас у него есть защита. Голова откидывается на мягкую подушку, когда Йоичи наконец-то позволяет себе отдохнуть. Сейчас он лишь прикроет глаза, на мгновение представить жизнь без раздирающего душу страха, а после продолжит борьбу. *** День бала в честь рождения королевства подполз незаметно. И вот уже принц дивуется своему наряду: на густых волосах покоится корона, изгибы серебра с золотом переплетаются между собой подобно корням цветка, а бриллианты, что будто звезды расцеловывающие ночное небо, придают ей утонченности, завораживают своим сказочным сиянием. Белоснежный пиджак плотно облегает грудь, шелковый синий плащ опустился на широкие плечи, струится с них словно ручей, россыпь сапфиров покрывает воротник подчеркивая бесподобный твердый взгляд. Тонкая талия опоясана изящным темным ремешком с игриво извивающимися золотыми узорами, светлые элегантные брюки подчеркивали сильные бедра. Замшевые белые туфли с маленьким каблучком цокали по мраморному полу, когда Исаги уверенно подходил к бальному залу. - Прибыл Его Высочество Первый Принц, - звучит на весь зал. Десятки аристократов замолкают, уважительно кланяются, не поднимая взгляд. Ноги плавно ступают с лестницы, снисходительная улыбка окрашивает уста Йоичи, а взгляд восьмеркой проходится по макушкам. Среди стольких вычурных пестрых нарядов находится место и строгим смокингам, и пышным юбкам, – иногда слишком уж вульгарным. Взгляд цепляется за знакомую голову. На темные волосы ласково падает теплый свет, струится по зеленоватым прядям, подобно жидкому золоту. Хочется впиться пальцами в эти волосы, держать до самого спасения, а после нежно провести ладонью по воспаленной коже в благодарность. Будто почувствовав, Итоши приподнимает подбородок, всматривается и ухмыляется, пока серебряная серьга в виде креста звенит на его ухе. Принц напряженно сглатывает, продолжает осматривать зал, чтобы после звонко произнести: - Благодарю, что посетили столь важное празднование. В этом году нашему королевству исполниться двадцать лет, так давайте же как следует повеселимся. Люди поднимают взгляд, выдавливают мерзкие улыбки на своих лицах. Лесть сочится с их губ, когда Исаги медленно проходит среди толпы, обменивается пожеланиями. Веселая музыка выплывает из-под умелых пальцев музыкантов, зал оживает, алкоголь все больше наполняет знать, течет по их венам, расслабляя. Среди всех этих гнусных лицемеров было печально, принц желал услышать радостное: «Ваше Высочество!», почувствовать, как волнение вспыхивает фейерверком внутри и встретиться взглядом с родными солнечными глазами. Среди уймы людей, он – единственный, кому принц мог безоговорочно доверять. И дело даже не в том, что тот кричал о невиновности Йоичи в прошлой жизни, нет, не подумайте, все куда глубже. Мегуру был первым и последним, кого он мог назвать своим другом. Он готов пожертвовать многим ради него, готов отдать жизнь за его улыбку и счастье. Кажется, он никогда не ощущал столько любви и желания заботиться о ком-либо. Чувства принца были чисты и невинны, словно по отношению к младшему брату. На душе становилось так тепло, стоит только взглянуть на непослушные волосы, хотелось схватить Бачиру в охапку, обнимать как можно дольше и гладить по голове, пока тот будет весело вещать об очередной тренировке рыцарей. Он был громким, добрым и улыбчивым – таким искренним, а Исаги ценил это превыше всего. Ритм музыки внезапно меняется, романтичная плавная мелодия струится по залу – пришло время вальса. Влюбленные обмениваются улыбками и приглашениями, другие же восторженно наблюдают за приятным действом. Все так волшебно, будто он находится в сказке. Сейчас одинокая красавица встретит свою любовь, непревзойденно закружится в танце, а после случайно запнется, упадет на грудь заботливого холодного герцога, что вскоре будет мечтать подарить ей вселенную да носить на руках. Это почти очаровательно, Исаги даже попытался представить столь чудесную картину, если бы бархатный тихий голос над ухом не прервал его фантазии: - О чем мечтаете? – прохладная серьга касается шеи, принц вздрагивает, поворачивает голову с желанием наказать нахала за дерзость, когда натыкается взором на бирюзу Итоши. Такую глубокую, удушающую. Хочется, чтобы она поглотила его с ног до головы, позволила нежится в своих крепких объятиях, спрятав от всего мира. - Хочешь помечтать со мной? – встречно спрашивает принц, с ноткой веселья разглядывая мага. Тот явно не старался в выборе одежды: черная рубашка привычно обтягивала грудь, бирюзовая накидка, золотая брошь на ней, что цепью элегантно связана с такой же на противоположной стороне, темные брюки с коричневым ремнем да ботинки. Ничего такого, но Рин все равно умудрялся блистать и привлекать всеобщее внимание. Суровый взгляд, ровная осанка да поражающее своей красотой личико – все при нем, все идеально. - Для меня это будет честью, - раздается в ответ, - станцуем? Теплый свет проходится по его лицу, принц распахивает глаза, что начинают сиять подобно сапфирам на его воротнике. Если они сейчас тихо сбегут на ближайший балкон, никто ведь и не заметит, правда? Смех срывается с полных уст, когда он принимает предложение, хватая Итоши за руку, и, игриво поглаживая ладонь большим пальцем, уводит его подальше от толпы. Звезды наполнили своим блеском ночное небо, отражаются в ночной глади озера напротив дворца, цветы вокруг купаются в нежной мелодии, словно желают присоединиться к балу, позволить себе плясать в танце да насладиться любовными признаниями ясной весенней ночи. Маг кладет руку на талию Йоичи, слегка сжимает пальцы, а тот, совершенно позабыв о всякой осторожности, опьяненный его взглядом, подходит как можно ближе. Волосы развивались на легком ветру, когда разомлевшие от уединения тела вихрем вращаются в танце. Каждое движение переполнено изяществом, с каждым шагом они сливаются воедино, открывая настежь свои скованные страхом души. Весь мир сузился до их движений, мысли ускользают, остались лишь они. Суматоха переполненного веселящимися аристократами за стенами дворца, только музыка да стук туфлей долетает до их ушей. Рин резко крутится, наклоняет принца и замирает. Всматривается. Теплое дыхание успевает проскользнуть по устам, когда движения возобновляются. Бирюза теперь везде – она пляшет в такт их шагов, кружится у бутонов, вылизывая их, целуя нежнейшие лепестки, оглаживает стебли, а после опоясывает их фигуры. Мир кружится перед глазами, танец становится все быстрее, дыхание сбивается. Взгляды пересекаются, когда они останавливаются. Лунный свет струится по сплетенным в поцелуе телам, Итоши боязливо тянется дланью к щеке принца, прижимается тонкими губами. Сердце трепещет, вырывается изнутри. Пион приятно обжигает кожу, когда Исаги отвечает. Убирает ладонь со своего лица, переплетая пальцы. Сейчас для них перестало существовать что-либо: ни стрекота цикад вокруг, ни хохота за дверью. Вселенная позволяет забыться на мгновение, прежде чем один из них из них уйдет. Причудливые зеленые символы заставляют прерваться. Рин больше не взирает холодно или сурово, вовсе нет, на мгновение в глубине его глаз клубится печаль. Ангелы начинают нашептывать свою песнь, когда он разворачивается, покидая принца. - До встречи, Йоичи, - тихо раздается в глубине праздничной ночи, пока щеки все еще горят от постыдной близости. *** Спальня встречает его неожиданным гостем. Исаги чертовски устал, совершенно не желает видеть кого-либо, однако стоит его взору скользнуть по незваному гостью, его душа была готова покинуть тело. Светлые пряди обрамляют бархатную кожу, очаровательная родинка красуется прямо под ресницами и лишь тонкий темный халат прикрывает его тело. Второй принц довольно улыбается, глядя как расцветает раздражение на лице Йоичи. - Что вы делаете здесь, брат? – раздается в полумраке покоев. Ногти до красноватых отметин впиваются в кожу, Кира пугает его не меньше, чем злит, рядом с ним не сложно потерять контроль - иногда кажется, что Исаги даже не против. Желание увидеть идеальную кожу в кровавых потеках заманчиво, хочется расцарапать вечно довольную улыбку, закрыть ото всех, связать руки до нарушения кровообращения, боли да онемения. Рассмотреть леденящий ужас в хитрых глазах, подарить все то, что он заставил пережить. Второй принц встает, атласный халат скользит по слегка подкачанному телу, подчеркивая изящную походку. Он словно подплывает, нависает на Йоичи, кладя руки на крепкие плечи и резко надавливает. Тот неохотно подчиняется, садится на собственное ложе не отрывая взгляд. Левая рука оглаживает шею, плавно обводит челюсть, прежде чем обхватывает подбородок, поднимает и наклоняется ближе. Исаги тошнит от волнения и непонимания. В прошлой жизни такого не было, он уверен, иначе запомнил бы столь невыносимую близость незадолго до смерти. Кира проводит носом по его щеке, дует в ухо, заставляя напрячься сильнее. Но интерес берет свое, принц не отталкивает руки, продолжает наблюдать. - Знаешь, ты устроил действительно поражающее шоу сегодня вечером, - раздается легкий шепот. Глаза распахиваются, холодок пробегает изнутри по костям, почти заставляет дрожать, когда Кира продолжает: - Я и подумать не мог, что столь нежный цветок нашего дворца может всерьез заинтересоваться Итоши. - Так бесстыдно целовались, когда от всего дворянства вас скрывали лишь двери, Исаги, не ожидал я такого, – продолжает мурчать на ухо, слово вещает о погоде за окном, - это выглядело так… страстно, знаешь, я даже удивлен, - первый принц бледнеет от злости, когда Кира решает продолжить выливать на него свои грязные мысли: - Думаю, будет весело, узнай об этом… Терпение обрывается, рука зарывается в волосы второго принца, тянет до зудящей кожи и недовольного вздоха на ухо. Исаги держит крепко, наигранно наивно проговаривая: - Но братик ведь не расскажет. Улыбка разбивается, осколками осыпаясь с лица напротив. Принц резко встает, настойчиво тянет наглеца к выходу, сжимая запястья до алых отметин. Несколько секунд и Йоичи окружает спасительная тишина. А где-то в ином конце дворца, скрывшись за тяжелыми роскошными дверьми, один блондин зло пожирает взглядом серебристую луну. *** Все происходит слишком быстро, он не был готов к этому. Снова мрак и сырость окружают его в томящем ожидании, снова запястья разодраны до крови грубыми путами. Время пролетело слишком незаметно, он не успел насладиться им, не успел сделать все. Он ступает по покрытому редким мхом полу, металлический запах разъедает изнутри, щекочет где-то в горле, подзывая тошноту. Исаги вздрагивает, когда они проходят мимо камеры, что стала его персональным адом в прошлом. Его ведут глубже, коридоры сужаются и размножаются перед глазами, теперь все похоже на лабиринт. Метал больше не тревожит разум, лишь грязь да пыль заставляют в отвращении морщить нос. Воспаленные, раскрасневшиеся от недосыпа глаза скачут по стенам в попытке запомнить дорогу, когда движение прекращается. Охранник спереди толкает массивную дверь, хватает его за предплечья и грубо толкает внутрь. Холод пробирает до костей, кромешная тьма вгрызается своими клыками в затылок, будто пытается разорвать его, тело сгибается словно в агонии, прежде чем за миг все остановится и алый свет в мгновение заполонит пространство. Он слепит, продирается даже сквозь закрытые веки, пытается стать одним целым с принцем, сожрать его. Страх взрывается в груди, когда он осознает где находится. Можно забыть о спасении до казни. Йоичи открывает глаза, пытается осмотреться, дабы подтвердить свои догадки. Белая цилиндрическая комната наполнена рубинами. Они – яд, источают свое пламенное свечение, заставляя слезы катиться по измученному телу и скулежу срываться с израненных губ. Магический круг среди комнаты небрежно выцарапан и укрыт теми же драгоценностями. Перед глазами все размывается, кажется, словно камни превратились в кровь, что довольно течет по уродливым иероглифам. В комнате нет потолка, она кажется бесконечной, соблазняет несчастных, которым повезло очутиться здесь, существовать в бесконечных попытках карабкаться наверх в надежде на выход. В надежде на спасение. - А ведь моя надежда уже почти умерла, - иронично слетает с уст Исаги. Неспроста его заперли в этом месте. Темная магия витает в воздухе, заставляет мурашки пробегать по коже. Она копилась поколениями, видела муки тысячи сильнейших, питалась их страхом и страданиями, злобой и желанием мести. Всегда наполнена безумием, она стала местом, откуда невозможно выбраться, пока сам король не позволит этого. Ты можешь прождать этого десятилетиями или веками, а можешь не пробыть здесь и пары дней – никто не узнает, ведь даже время не может совладать с местом, что, казалось, покинул сам Бог. А простому магу и подавно не совладать с ней, принцу остается лишь коротать свои дни на грани реальности, дабы после пережить очередное унижение. Перед, как бы комично это не звучало, очередной смертью. *** Он не знает, долго ли лежал в луже собственных слез и крови. Жуткая энергия давила со всех сторон, душила, хотелось снять противную грязную ткань, окунуться с головой в ледяную воду да забыть поскорее о кошмаре. Но тот не хотел отпускать его. Дверь приоткрывается и он ползет к ней со всех сил, жажда вдохнуть свежего воздуха заполонила разум, однако стоит ему лишь протянуть руку наружу, как его резко хватают, вытаскивая из маленького ада. В голове звучит лишь одно имя: «Рин!», однако радость не длилась долго, стоит его ногам переступить порог злосчастной комнаты, когда его толкают на землю. Пыль словно оседает где-то на горле, руки больно царапаются о шершавый камень в попытке защитить лицо, легкие наполняет не свежесть, а затхлость и грязь, уставший взгляд поднимается, натыкаясь на форму стражников. Все как в тумане, все повторяется. Снова раздражающая толпа, снова проклятия льются с уст людей в сторону невинного, снова веревка, дерево, что ранит бархатную кожу да палач рядом. Все так знакомо, что ему почти смешно. Колени спокойно опускаются на жесткий пол, его взор больше не устремлен ни в сторону граждан, ни в сторону второго принца, у него нет сил на ярость и обиду, он хочет, чтобы все кончилось и тьма как можно скорее поглотила его, в конце концов, переживать одно и то же дважды не особо приятно. В уши размеренно льется молитва, больше не злая, скорее насмешливая, она с издевкой щекочет барабанные перепонки, пока пион на груди заливается тусклым зеленым сиянием. Он пульсирует, недовольно урчит и скалится, явно не желая смириться с судьбой. Но Исаги не ощущает этого, он просто смиренно слушает. Молитва останавливается, но ему все равно. Легкий ветерок сменяется ураганом, но принц не чувствует этого, отказываетсяотказываетсяотказывается поднять взгляд даже на мгновение. И лишь когда изумрудный свет начинает клубится у него под глазами, а ангелы угрожающе завывают над ухом – он смотрит. Наблюдает и поражается. Вокруг площади летают сотни листов, каждый из которых, как он узнает позже, – очищение его светлого имени, что некогда несправедливо оклеветали. Пение становится сильнее, настойчивее, а порывы ветра начинают больно биться о нежную кожу, когда в нескольких метрах от него открывается портал. До боли знакомый, он покрывает его нефритовым свечением, заставляя истощенные глаза вновь наполниться блеском и раскрыть бледные уста в легкой улыбке, пока радость фейерверком взрывается в груди. Итоши выходит плавно, леденящим взглядом осматривается, усмехается в сторону разозленного Киры, что пробегает взором по аккуратным буквам на листовках и, наконец, глядит на него. Душа метается в его груди словно в клетке, когда он видит перед собой не привычно собранного, гордого и роскошного принца, а изнуренного долгими муками Исаги. Но проглатывает беспокойство, - не время, пора уходить, - щелчком пальца высвобождает изящные кисти с тугих пут и опускается на колено, протягивая руку. - Ваше Высочество, я позаботился даже о том, про что вы забыли. Готовы ли вы услышать мою цену? Поверьте, она будет высока, - слышится спокойный, словно шелест листьев во время дождя, столь долгожданный приятный голос. Он разливается сладостью в душе подобно меду, обволакивает теплом, позволяет вздохнуть с облегчением даже среди хаоса. - Все что угодно, Рин, - тихо и ласково звучит в ответ, когда их руки соприкасаются и пальцы переплетаются. А пион успокаивается, закрывает уязвимый бутон и бледнеет, пока окончательно не покидает молочную кожу.