Фиолетовый звон

Текут по бумаге фиолетовые реки, возникают сами собой фиолетовые берега. В конце листа образуется фиолетовое море, если смотреть туда долго, можно утонуть, поэтому я не смотрю. Я вывожу слова пером, с которого стекают чернила. Я пишу письмо, буквы складываются, буквы прыгают со строчки на строчку, буквы падают. Кап-кап-кап. Шум воды раздражающе действует на мои и без того расшатанные нервы. Почему я слышу, если вода течёт лишь по бумаге, и не так уж её много, чтобы она капала. Она собирается внизу листа и остаётся там, пока не засохнет. А теперь звонят в колокола. Но колоколов (между нами) нет в пределах слышимости. Я никак не могу их слышать. Ни их, ни звенящий шёпот, проникающий в самую душу. Шепчут чернила: пиши, пиши письмо, он ждёт, ждёт. Как может ждать письма тот, кто… И всё это: шёпот, звон, шум падающей воды (мне представляется фиолетовый водопад), всё это ненастоящее, уверяю себя я, этого нет, я слышу, но всего этого нет, нужно быстрее написать письмо. Я оборачиваюсь в поисках источника шума. Мой друг лежит на диване, вытянув ноги, листает каталог чернил. Он всегда всё знает. Нужно спросить у него, что происходит. — Вы слышите фиолетовый звон, друг мой? — Да. А что? Такой будничный, безмятежный ответ. Мне становится как-то не по себе. — Не могу понять, откуда идёт звук. — От письма, что вы пишите, — спокойно отвечает мой друг. — С фиолетовыми чернилами всегда так. Как начнут подсказывать слова этим звенящим шёпотом, потом звенеть, с ума можно сойти с ними. А ещё бывает, можно услышать водопад или что-то в этом роде. Я пытаюсь осознать, что только что услышал. — Вы пишите тому, кто давно умер, — добавляет мой друг. — Это был ваш родственник. Брат, я полагаю? Звук перелистываемой страницы. Он доходит в каталоге до оттенков фиолетовых чернил. — Как вы догадались, что я пишу тому, кого нет, — буднично шепчу я. — Ну. У меня есть мозг, — несколько раздраженно откликается он. — А для чего ещё используют фиолетовые чернила, как не для писем к мертвецам? Действительно. Все просто. Именно за этим я их и приобрёл. — О, я вижу, в каталоге появились сиреневые чернила, восхитительно. Ха. Текст, начертанный сиреневыми чернилами, можно прочесть лишь спустя год с момента написания. Весьма удобно, если нужно, чтобы письмо не прочли сразу. Знаете, друг мой. Я бы на вашем месте поторопился с выражением признательности, иначе мы тут с вами оба отъедем в Бедлам. Мой друг молча изучает каталог, а я торопливо дописываю свое послание недавно погибшему дяде. И всё это под невыносимо-фиолетовый звон с той стороны.