Чем насыщеннее была ваша связь, тем труднее будет стереть воспоминания
Преподавательница усмехается, щёлкает мышкой по экрану и он тут же темнеет. Вселенная обхохатывается над ней, всеми способами намекает на то, что шансов забыть просто нет. Она знает об этом, но всячески пытается передумать, доказать самой себе, что можно по-другому, переубедить собственное подсознание. Мария не сдаётся. Выглядит она нежно, словно ангел, но стержень внутри был потверже, чем у некоторых мужчин. Не будет сильной – просто выйдет из рассудка. Делать нечего, блондинка берёт в руку телефон, вновь набирая в строку те же самые слова. Настроена серьёзно, в ответе нуждается. На любой вопрос хочется выудить ответ, но на этот особенно. Обреченная душевнобольная отчаянность.Минимизируйте физические контакты
Да, этот пункт выполнен. Третьякова вымученно, но победно улыбается, словно она на пьедестале, словно выиграла все деньги мира. Смогла. Далась ей эта дистанция совершенно непросто, а точнее, выстроение этой безконтактности. Дистанция – это её броня. Хоть она иногда и давала трещины.Посетить специалиста
А тут у блондинки интересная история.. Когда Третьякова решила попробовать и этот способ, поскольку в начале их расставания совершенно не справлялась, тогда у неё завязался интересный диалог с психологом.. — После всего Вами рассказанного, я могу сделать вывод.. — женщина устало вздыхает, говорит спокойным тоном, меняя положение на кресле. — Мария, может быть Вам и не стоит забывать эту женщину? — Мне очень нужно. — единственное, что смогла выронить блондинка. — Тогда я бессильна.Напишите сообщение бывшему партнёру (но не отправляйте)
Потрясывающиеся пальцы заходят в чат с Лаурой, которая находилась у Марии в блокировке. В этом виртуальном пространсве можно лицезреть тысячи неотправленных, а точнее, недошедших сообщений до директрисы.Ты заебала мне сниться!!! 02:57 Я хочу сама распоряжаться своими снами, Кажется, мы всё ещё связаны сердцами. Мы как облупленных знаем друг друга, Но теперь я одинокая пьянчуга. Дай своих прикосновений взаймы Я всё ещё привязана к понятию «Мы» 03:44
Белокурая вздыхает и сразу же выдыхает. Она начинает смеяться, вцепившись в смартфон, всё же, свои поэтические способности в алкогольном опьянении ужасно комичны, какой бы болью внутри они не отражались. Повторяя эту процедуру несколько раз, ощущает желание выкурить сигаретку другую. Сообщения наполнены сплошными претензиями, хотя эти предъявы ни сколько ни к Лауре, а к самой ситуации. Это ведь Мария развергла их союз, заставляя испытывать скорбь по друг другу. Винит она в этом исключительно себя. Но, благо, шатенка не видит этих сообщений у себя в чате. И хорошо. Дабы не подумала ничего лишнего, хотя, что там думать.. Прекратив взаимодействия с Лукиной, папиросы стали вынужденным лекарством. Эта пачка сигарет постоянно находилась у Лауры в кармане, а у Марии объявилась точно такая же, та же фирма, тот же вкус. Хотя бы эти палочки заставляют ощутить её присутствие. Придётся и от них отказаться? Женщина выходит на балкон. Никотиновая зависимость в руках некогда правильной блондинки выглядит непривычно, но тем не менее красиво. Долгая затяжка, за ней короткий выдох, и вот уже все заполнено едким дымом, быстро улетевшим в сторону. Год без проекта. Конечно, Мария по всем соскучилась. Она тосковала и по съёмкам и по самой атмосфере в коллективе, а ещё по одной причине своих пристрастий. Волнение, страх, переживания – предвкушение нового сезона? Наверное. Но ещё больший трепет вызывала встреча с той, которая сразу всплывала в мыслях при упоминании одного лишь слова «Пацанки». Директриса напрямую ассоциировалась с этим реалити-шоу. На то она и директриса. Только поэтому, ведь так?***
— Я уже устала поправлять Вам помаду, Мария Владимировна. — стилист устало улыбается, скорее из вежливости, ведь симпатии девушка к Марии не имела и было у них это взаимно. Третьякова искусала все губы, от чего красный оттенок с них, конечно, смывался. Она до безумия нервничает, от чего и появлялась дурная привычка - кусать губы. — Делайте свою работу. — выдаёт Третьякова. Никогда она ещё так не грубила работающему составу проекта, точно сошла с ума за этот год, от чего сразу извиняется, хлопая глазами и укладываю руку на грудь у самого сердца. — Не знаю что на меня нашло — застывшие слёзы в глазах так и норовят покатится по фарфоровые щекам, накрашенных идеальным тоном, точно подходящему к её светлому оттенку кожи. Может ли она так по-хамски относиться к чужой работе, испортив макияж собственными слезами, который делали целый час? Оказалось, может. Не сдерживается. Слишком долго держала все эмоции в себе, строила из себя сильную, такую же неподступную и недосягаемую, как Лаура Альбертовна. А ведь при их расставание у неё даже мускул на лице не дёрнул, хотя в глазах сразу всё читалось. По крайней мере, для Марии, знающей о темноволосой каждую клеточку, всё было понятно. Каждое вкрапление бушующего океана у неё в глазах. — Мария Владимировна, с Вами всё хорошо? — напряженное плечо ощутило прикосновение лёгкой руки и, кажется, это уже был искренний вопрос от особы, ранее интересующейся только с немилостью. — Пожалуйста, поправьте мне всё немедленно. — белокурая руками машет пред собой, вздымая брови, пытаясь остановить вдруг начавшуюся катастрофу.***
Коротко остриженная только сейчас смогла взять гаджет в руку, оторвавшись от многочисленной работы. Она - директор, конечно всё внимание будет отдано ей, а в начале нового сезона особенно на ней зациклено. Времени на то, чтобы вернуться в виртуальное пространство просто не находилось. До предстоящей секунды. — Лаура Альбертовна, а Третьякова мне нагрубила сегодня, выгнала из своего кабинета. Вы представьте! — Лаура Альбертовна, Мария совсем не функционирует, никому ничего не отвечает, она только молчит, смотря в одну точку. — Лаура Альбертовна, сегодня Мария Владимировна расплакалась прямо на моих глазах. С ней что-то случилось? Глаза Лукиной округляются от такого потока оповещений, а ещё, от написанного в них текста. Телефон дамы точно разрывался от бесконечных звонков и сообщений и все они были примерно одинакового содержания: Мария сделала то, Мария сделала это. Не хочет нарушать собственную клятву о бесконтактности, о которой пообещала блондинке. Мария буквально молила Лукину не проявлять ответов даже на поступающие звонки, если она вдруг не вытерпит одиночества, нечего уж и думать о переговорах в реальной жизни. Хотя, на самом деле, уже без разницы как отреагирует. Не увидев Машу, директриса точно сдерёт с себя кожу. Уж слишком натерпелась. Жаждит её. Лукина буквально выбегает из своего кабинета, параллельно отвечая на звонок, в котором волнующий голос коллеги рассказывал где сейчас находится блондинка. И почему никто не оповестил Лауру о таком состоянии женщины ранее? Что за бред такой? Нельзя было позвать? Точно, она ведь сама постоянно просит не беспокоить её, когда решает важные вопросы, в целом, работает. Но всё же, разве непонятно, что Мария гораздо важнее какой-то там работы? Ручка кабинета дёргается со всей силы, возможно, потом придётся её заменить. Чёрт, разве это имеет значение? И вот сидит она.. До боли родная. До страха, до жути родная. Единокровная нежная женщина, до безумия хрупкая, не выдержавшаяся сегодняшнего давления из-за предстоящей встречи. Сколько бы преград не выстраивала Третьякова, Лаура всегда будет относиться к ней как к самому хрупкому хрусталю. Аромат её парфюма врезается в нос и, кажется, директриса в моменте начинает задыхаться от переизбытка чувств. А ведь в ней практически ничего не изменилось, только глаза. Теперь в них не было привычного блеска и отражения лица Лукиной, только застывшие мука и ужас. Вокруг Марии человек двадцать, точно рой пчёл. Все как один кружат над первым заместителем, но тут же успокаиваются, увидев обладательницу тёмных прядей. — Прошу. — с помощью жестов голубоглазая каждого просит покинуть помещение. Дамам явно нужно было остаться исключительно наедине, с глазу на глаз. После, директриса присаживается рядом, на самый край, будто бы на тысячах иголок располагается. Аккуратно проводит фалангами пальцев по руке женщины, как бы пытаясь нащупать почву, посмотреть реакцию на прикосновение у когда-то (до сих пор) родного человека. По озябшим женским телам в мгновение бегут мурашки. Пересечение взглядов – мука мученская. Скучали. Вдвоём это понимают в одночасье и стена между ними в мгновение разрушается на самые мелкие частички, прямо перед их ликами. Говорят, у людей, которые прожили вместе какое-то время, образовалась нитка связи, благодаря которой можно ощущать другого на расстоянии, а перед лицами друг друга тем более. Они до сих пор чувствуют друг друга. Оковы сплетенных родственных душ по сей день не разорвали. Наврядли смогут. Ледяные руки ужасно дрожат, скрепляются в замок, а пара таких же подрагивающих конечностей зарывается друг другу в локоны. Ждали. Женщины приближаются друг к другу нужными устами, начиная торопливый нежный поцелуй, соединяя каждую трещинку, каждую неровность давно изученных, требуемых губ. Пальцы перепутываются сотни раз, что в другой руке, что в локонах. Дышат одним дыханием на двоих. Горячие слёзы стекают по щекам обеих женщин, смешиваются, солёный привкус появляется в их оскуляции. Это привкус наконец закончившейся борьбы, неясно из-за чего начавшейся. Третьякова нехотя отрывается, а зрачки её вновь наполняются тем же трепетом и искренностью, изведанных только сидящей у неё напротив особе. — Я чуть ли не умерла без тебя. — Я умерла морально, но сейчас, прикоснувшись к тебе, точно воскресла. — директриса шепчет это простуженным голосом, пытаясь утирать одновременно и свои и чужие слёзы. Блондинка хлюпает носом, вцепляясь в женское запястье, тянет директрису за пиджак к себе, вжимается в тело. Никакой грубости в её действиях не было, только желание раствориться в любимой даме, стать с ней единым целым и никогда больше не отпускать. И директриса понимает её. Ни о какой неприязни к её действиям и речи не идёт, ведь она возжелала того же. А Третьякова идёт дальше, аккуратно залезая на ноги к своей женщине, начиная срывать с неё пиджак, а там далее и рубашку. Зарождающийся секс, страсть? Нет. Ничего пошлого в это Мария не вкладывает, в её желаниях - ощущение тепла родного человека, её тела. Идеально выглаженная одежда скидывается на другую часть дивана. Лукина осталась без верха. Только лишь красивый бюстгальтер синего цвета остался, который идеально подчёркивал притягательную грудь. Мария ёрзает, принимая удобное положение и, опоясав женщину с двух сторон руками, максимально близко прижимает её к себе. Младшая укладывает голову на плечо темноволосой, перед этим обязательно потеревшись носом о её шею, а также, поцеловав. Потом Третьякова и вовсе застывает, желая сидеть в таком положении вечность, не отрываться от возлюбленной ни на секунду. Совершила сумасшедствие, раздевши директрису. И для чего? А для того, чтобы прочувствовать всю бархатистость её покрова, температуру тела, испытать себя ближе к её сердцу, на котором сейчас покоится ладонь, поминутно поглаживающая кожу.***
Долгие разговоры, обсуждение каждой детали, потрескивающий камин, руки, сплетенные в замок, красивый канделябр, нежные поцелуи, перекур на балконе с одинаковыми сигаретами. Все эти события как вспышки проносятся у Третьяковой в голове, ведь перед глазами пелена, перед глазами взгляд, заставляющий исступиться в мгновение, взгляд любимой женщины. Лукина стала целовать свою спутницу сильнее, сама не осознав, как они оказались прямо на полу, рядом с камином, где чертовски жарко. Чёрная футболка Марии тут же оказалась отброшена, а затем, сразу же, белый бюстгальтер. Смотреть на то, как он вжимается ей в покров, тем самым причиняя дискомфорт, невыносимо. Избавившись от ненужного предмета, разглаживает красные следы на её коже, который оставил лиф. Своими заботливыми действиями доставляет некую приятную боль, которая заставляет сделаться розовым соскам твёрдыми. Её тело – самое прекрасное сотворение. Каждый изгиб, каждая её реакция на тот или иной поцелуй или касание от директрисы по-настоящему красива. Она целует каждый сантиметр блондинки, не видя в этом никакой пошлости, ведь это её любимая душа. Каждая родинка на теле Марии – звезда в небе Лукиной. Поднимает свою женщину с пола, уложив её на диван, который был не менее удобнее кровати, которая находилась уж слишком далеко. По крайней мере, идти в другую комнату для дам в возбужденном состоянии ужасно тяжело. Обмен одинаково пылающими взглядами перед поцелуем заставляет покрыться мурашками. С губ сразу же переходит к груди, которая уж очень нуждалась в Лукиной, которая с удовольствием примет ареолы в свои уста. Шея – слабое место Марии, оно ни в коем случае не остаётся без поцелуев, под которыми кожа младшей тут же краснеет. Вовсе не секс, а наслаждение любимой. Трепетное и чересчур нежное. Та нежность, в которой хочется раствориться, впитаться в это чувство, стать им. — Любимая.. — проводит по её животу длинными пальцами, как по самому хрупкому стеклу, пролезая под брюки, ощутив там излишество влаги. Другого она и не ждала, но всё равно на лице появляется чертовски довольная улыбка. Понимать, что твоя женщина возбуждена непременно от тебя - то ещё повышение в собственной самооценке. Третьяковой однозначно нравится, ей хорошо. Вся лишняя одежда улетает вниз, оставив белокурую совершенно обнажённую. Оставив засос на внутренней части бедра, принимается к главному. Пальцы массируют плоть в нужном ритме, другая рука аккуратно сжимает грудь, а Лукина смотрит прямо в глаза. Немного меняет положение руки, проникнув сразу двумя пальцами до упора, а большой палец уложив на клитор. Движения немного ускоряет, но не сильно. Вскрики Марии как всегда прекрасны, они становятся всё громче. Самый громкий стон гласит о дохождении до пика.. Кончает Кончает Кончает — Уже? — спрашивает удивлённо, чувствует безумную тесность, сжатие мышц, а Мария сжимает её руку, которая находится у промежности. Даже от такого медлительного темпа оргазмирует. Всё же, у них давно не было близости.***
Голубоглазой ужасно сводит ноги, которые она трёт между собой, желая унять несусветное возбуждение. Внутри безостановочно проносятся волны электричества, тока, сумасшедшего экстаза, от чего ранее властная управляющая хнычет, скулит, ощущая неимоверное количество влаги у собственных половых губ и восприимчивую бусину, испытывающую боль от экстаза. Они нуждаются в этой женщине, оказавшейся наверху. А ей так идёт преобладание. Мария аккуратно оттягивает сосок Лукиной, начиная сминать его губами. Реакция идёт незамедлительная. Белые простыни в покоях шатенки тысячу раз сжимаются тонкими изящными пальцами, из уст слышен сдержанный стон, а тело выгибается, открывая большой обзор на шею. Поцелуями Мария спускается к мокрой плоти, уделяя особое внимание животу темноволосой. Помнит, что это её самая чувствительная зона. — Да.. — хрипло высказывает женщина, оценивая своё положение и провоцируя улыбку у ангельской бестии. В секунды язык младшей становится одним целым с клитором Лукиной. Он ловкий и быстрый. Громкий возглас без промедления вырывается из пересохших губ обладательницы тёмных прядей. Годы тренировок, да и только. И все отточения проходили на самой женщине, от чего давно были познаны все её уязвимости и слабости в занятиях любовь. И не только. А Мария – её главная слабость.***
Блондинка вновь прижимается к Лукиной, утыкаясь к ней в грудь, только теперь находясь на кровати под одним одеялом, под которым они лежат абсолютно нагими. Это её привычка – скрываться от всех и вся в ощущение любимого человека, наслаждаться теплом родимого тела. Лукина даже не стала осуждать её за курение. Она знает, блондинке было до безумия сложно, ведь сама еле как жила в этот год. Дело даже доходило до психиатра, антидепрессантов, много побочных эффектов пришлось ей испытать. От тремора до огромного количества выпадения волос. Хорошо, что все её локоны восстановились. Они вместе смогут отказаться от дурных привычек и зависимостей, вместе излечат все раны, которые сами друг другу доставили, перестанут пить горький кофе. Смогут, потому что рядом крепкое плечо любимой женщины. Любая из них всегда подставит его другой, только если будет нужно. — Я впитаюсь в тебя и стану тобой, даже если ты будешь против. — Мария трётся головой об её грудь, начиная засыпать со сплошным удавьем спокойствия. Наконец-то все тревожности откинуты. — Родная, что это значит, м? — Лукина улыбается сквозь полудрем, с прикрытыми глазами, начиная оставлять россопь поцелуев на нежной шее. Мария улыбается, пододвигаясь ближе к слуховому аппарату любимой женщины. — Это мои истинные желания. — признаётся практически шипением, подобно змеиному, а после впивается уже в её кожу, рядом с ухом, точно как вампирша. С ней готова быть кем угодно. Только бы с ней.