Вызволение

Все это паршивое место отдавало безнадегой до мурашек по коже и нервных взмахов хвостом. Вольжиф губы до крови искусал, прежде чем нашел верный путь в переплетениях коридоров и россыпи комнатушек для душевнобольных. Путь казался бесконечно долгим. Массивные железные двери стали главным, но отнюдь не самым сложным препятствием для опытного вора. Покопавшись в сумке, Вольжиф вынул связку ключей, стащенную у недальновидного охранника, слишком заскучавшего на посту. Вольжиф бы колечко на пальце повертел, настолько дело плевое, но лишний шум создавать было рискованно. Он всунул самый крупный ключ в замочную скважину и ловко повернул. Раздался долгожданный щелчок. Вуаля! Особо опасные, матерые и буйные душегубы и головорезы содержались в этом крыле, словно бутылки выдержанного бренди на стендах. Инквизиторы не унимались и копали под каждого, кто казался им подозрительным. Эти святоши шили сроки направо и налево, но крайне редко охотились за настоящими ублюдками из аристократии. Хотя некоторые все-таки попадали под раздачу. Именно за таким аристократом прошмыгнул Вольжиф. Целью миссии по спасению являлся сам граф Дейран Арендей. Старый друг, сладкоречивый змей и просто аасимар, который слишком сильно отличался от своих благочестивых сородичей. Да, весь сыр-бор начался не из-за денег, древних артефактов или даже зелий, а из-за главной звезды их ныне развалившегося отряда – златокудрого графа. Вольжиф досадно цыкнул себе под нос – надо было выбрать задание попроще и забыть о существовании Дейрана, Командора и всей той шайки-лейки, члены которой чудом не поубивали друг друга еще на половине пути. Но помочь звучало как-то правильно и неправильно одновременно. Не в стиле Джефто и одновременно идеально для его образа тифлинга, который не любил неволю. А психиатрическая лечебница – это неволя высшей степени! Внутри крыла царил мрак в виде стерильно белых стен, абсолютной тишины и отсутствия каких-либо предметов декора, кроме нескольких алтарей (куда уж без них). Вольжиф даже головой покрутил в попытке различить хоть что-то цветное и наконец-то обнаружил. Зловещие детские кубики были разбросаны в закрытом перегородкой участке зала. Вроде игрушка для детей – ну что такого-то? – но отчего-то давила на психику не хуже мозгоправки от лилиту. Вольжиф представил графа, строящего башню из кубиков. То ли смеяться, то ли плакать, а лучше ноги уносить подобру-поздорову. Наблюдая за обстановкой, Вольжиф словно проваливался в небытие, созданное злым, беспощадным, помешанным на порядке разумом, – пустое, холодное и одинокое. Изредка из палат доносились вялые стоны и всхлипы, создавая ощущение не помощи больным, а наказания для них. Сквозь решетчатые окна, заблокированные магическим барьером, никто не мог сбежать. Это не лечебница – это тюрьма, где были узаконены пытки и опыты над сознанием отбросов общества. Вольжиф аж поежился и выругался про себя: «От погань». В первой комнате было темно хоть глаз выколи. Вольжиф подобрался к кровати и, слегка раскрыв одеяло, присмотрелся к пленнику. Хотя Дейран отличался внешней женственностью и ухоженностью, он все же не являлся дамой, в отличие от мирно спящей пациентки. К тому же у него была темная кожа, отливающая медью, а не бледная, словно жемчуг из «Сияющих Грез» в Кенабресе. Вольжиф повертел головой суетливо, прошелестел: «Прошу прощения», шмыгнул носом и покинул палату. Во второй, третьей и четвертой его также не ожидал успех – чужие морды, одинаковые постели, закрытые окна, белые стены и никакого Дейрана. Вольжиф вновь начал обдумывать план «отчаяться, сдаться и сбежать». В пятой комнате Госпожа Удача соизволила явить себя через прекрасную мордашку безмятежно дрыхнущего Дейрана. Вольжиф насупился, заметив слишком короткие волосы – срезали все роскошные патлы бывшего графа. Совсем его не пожалели. Не совладав с любопытством, Джефто аккуратно коснулся ежика, причмокнул возмущенно и убедился, что не почудилось. Затем он более небрежно толкнул Дейрана в плечо. – Подъем! Вставать пора! Проснулись и улыбнулись, граф! – Вольжиф сохранял оптимистичный настрой, не представляя, что ждало его впереди. Единственное, что сейчас имело значение, – это смыться поскорее из этой богадельни. Дейран медленно и вяло открыл глаза, в которых отсутствовал прежний огонек озорства и жизни, отличавший его от большинства других знатных особ. Он не улыбался, и Вольжиф подумал, будто граф толком не понимал, что происходит. Они были достаточно близко, чтобы Дейран уловил знакомые черты даже в темноте и узнал друга. – Я собираюсь вытащить тебя отсюда. И даже задарма! Так что ноги в руки и бегом! – Вольжиф почесал затылок и тут же исправился. – Точнее тихо, на цыпочках и желательно вприсядку, чтобы нас никто не заметил. Все понятно? Ответ – это гнетущее молчание. Дейран не сводил взгляда со своего возможного спасителя, но никак не реагировал, что зарождало тревогу в душе Вольжифа. Может, ну ее, эту благотворительность, и сбежать по-тихому, пока никто не поднял шум? Вольжиф раздраженно посмеялся и осмотрелся, пытаясь найти хоть что-то, что взволновало бы графа. Ни картины, ни рисунка, ни надписи какой. Все такое пустое и удрученное, что аж выть хотелось и пойти подрабатывать плакальщиком на похоронах. Вольжиф засуетился пуще прежнего, резко взмахивая хвостом из стороны в сторону, и посмотрел в окно. Страшная, пучеглазая птица сидела за ним и туповато пялилась на незваного гостя лечебницы. Джефто аж в ладоши хлопнул и ткнул пальцем в нее, чтобы привлечь внимание Дейрана. – Вон! Смотри, граф! Птичка там! – радостно оповестил Вольжиф, привлекая внимание. Когда граф лениво повернул голову и прошелестел: «Птичка», не меняясь в лице, оставаясь таким же отстраненным и опустошенным, Вольжиф аж икнул от страха. По его телу пробежались мурашки, а мышцы лица чуть дернулись. Заторможенный и туповатый Дейран – зрелище не для слабонервных. – Что ж они с тобой сделали, изверги… – тоскливо произнес Вольжиф и встряхнул головой. – Ты не отчаивайся только. Братец Вольжиф вытащит тебя отсюда. Но тебе надо будет делать все, что я скажу, ты понял? Да ничерта ты не понимаешь! Взяв хвост в руки (еще одна видоизмененная под тифлингов поговорка), Вольжиф потянул Дейрана на себя. Граф не артачился, однако поднимался грузно, словно кто-то незримый подвязал к нему булыжник весом с тонну. А взгляд пугающе безжизненный и пустой, как у дохлой рыбы с рынка. Вольжиф насупился, взял Дейрана подмышки и не без усилия потащил на себя, помогая выпрямиться. На своих двоих стоял – уже благодать. Строптивый даже в плачевном состоянии, граф вновь скривился в спине и обессиленно опустил плечи. Вольжиф наконец-то осознал: происходящее – это не шутки. Дейран был полностью лишен своей собственной воли и подчинялся всему, что ему говорили другие. Вольжиф на задворках разума ощутил триумф – наконец-то он будет командовать и вести, наконец-то сам граф Арендей будет у него по струночке ходить. С другой стороны, он крепко испугался, потому что Дейран отличался от привычного себя как внешностью, так поведением и личностью. Ничего не попишешь – нужно было выдвигаться. Выглянув из палаты и не обнаружив в округе никого, Вольжиф шустро замахал кистью, подзывая Дейрана к себе. Граф шел медленно, тяжело, будто вот-вот упадет. На руках его нести – дело заведомо провальное. Трудности лишь закаляли характер, а потому и на сей раз Вольжиф не отступился. Он вышагивал на корточках впереди, прислушиваясь к каждому храпу, к каждому скрипу и к каждому вздоху, улавливая их сквозь крики и стоны больных. Дейран шел позади – тифлинг его постоянно проверял. Дейран и правда изменился. Не только отсутствующие кудри и полный апатии и безволия взгляд бросались в глаза, но и общая, уловимая лишь при детальном осмотре, старость. Граф всегда казался таким молодым и энергичным, но зелья, которыми его пичкали, будто вытянули из него все соки. Юный внешне, но по эмоциям и ощущениям – немощный старик. Он больше не улыбался лукаво, не говорил изысканно и изящно (его фразы заканчивались либо угуканьем, либо односложным ответом, либо повторением за собеседником), не держал лицо, которое отныне напоминало блеклую маску. Не было того ореола грации и возвышенности. Было лишь тело – уставшее и громоздкое тело. Мурашки пробежались по коже Вольжифа, когда он в очередной раз обернулся и не заметил Дейрана. Он завертел головой в поисках графа и заметил его возле тех самых кубиков. Очень тихо и шустро Вольжиф дошел до аасимара, но не осмелился взять за руку. Он не признавался себе, но он боялся такого Дейрана. – Брось! Не нужны они тебе! Пойдем домой – я тебе сотню таких кубиков куплю! Построишь целый город из кубиков! – шепотом уговаривал Вольжиф, а потом замер. Дейран взял кубик и положил на место, затем снова взял и снова положил – он проделал эту процедуру несколько раз не ради развлечения, а просто по привычке. Он не получал никакого удовольствия. Он просто делал, чтобы делать, возможно, потому что его приучили играть таким образом. Терпение Вольжифа лопнуло, так что он цепко хватанул Дейрана за руку и повел в направлении к выходу. Его графшество совсем выжил из ума! И не сам по себе, траванувшись дешевым пойлом или поплывши мозгами от количества золота в своей заначке, а из-за влияния «добрых» дядек и тетек из инквизиторов и жрецов! Всех неугодных рано или поздно сцапают. И даже Вольжифа бы сцапали, но он проворнее! Назад пробираться всегда легче, так как все замки взломаны, все пути выучены, все тропинки протоптаны. Вольжиф то и дело выглядывал из-за каждого угла, проверяя на наличие стражи или персонала. Он держался поближе к стене и ступал очень плавно. Проходя мимо окон, он нагибался и заставлял графа наклоняться вместе с ним. Когда появлялась угроза палева в виде внезапно проснувшегося жреца, Вольжиф сворачивал в одну из комнат для больных, держа Дейрана за руку. Использовать заклинания вновь – не вариант, так как они закончились, а отдыхать тут – быть последним дураком. Осталось последнее препятствие – стражник на входе. Этот балбес все время дрых и ни о чем не задумывался, так что пройти будет проще простого. Так думал Вольжиф, пока не обернулся. Он широко раскрыл глаза, заприметив развалившегося на полу Дейрана. – Э, э, сиятельный, а чего ты вытворяешь? Мы почти дошли! – старался не кричать Вольжиф, но рукоплескать он себе все-таки позволил. – Я устал, – коротко, без каких-либо деталей сообщил Дейран. У Вольжифа аж глаз задергался. Он губы поджал. Он тут, видите ли, туда-сюда, по всем закоулочкам, по всем уголкам, по всем комнатушкам бегал, на четвереньках ползал, весь путь проторил, разве что не отплясывал, а Дейран просто взял и устал! Граф навсегда останется графом. Послышались шаги. У Вольжифа аж сердце в пятки упало – неужто стражник все-таки оклемался и решил проверить периметр? Вот она, главная проблема одиночных вылазок – никто не постоит на шухере и не предупредит об охране. Вольжиф головой замотал и, оценив обстановку, решил занырнуть в подсобку вместе с графом. – Ну же, светлейший, поднимайся, наш же сейчас застукают! – взмолился Вольжиф, однако Дейран даже не удосужился ответить. Он просто сидел на полу и пялился в одну точку. Плюнув на собственную гордость (которой не было), Вольжиф, причитая и кряхтя, еле-еле поднял Дейрана на руки и потащил в подсобку. Не спотыкался – уже хорошо. Граф был такой громадиной, что мешал обзору, но зато это было беспроигрышное решение. Не считая спины, которая наверняка к завтрашнему дню разболится. Раздалось противное ворчание охранника, который шнырял туда-сюда и явно делал вид, будто усердно трудился. Каждый его вздох, каждое слово, каждое хмыканье – все вызывало в Вольжифе раздражение, смешанное с паникой. Стук подошвы о каменный пол был подобен набату, отдающемуся в голове беспрерывными ударами. Вольжиф молился всем Богам Голариона, чтобы граф их никак не выдал. Он даже пообещал себе, что пожертвует что-нибудь Норгорберу! Стражник задержался возле подсобки неприлично долго, и Вольжиф ощутил, что ему пришел каюк, но тот вдруг развернулся и пошел в противоположную от выхода сторону. Звук удаляющихся шагов как услада для ушей! Оставалось только решить, что делать с графом и его немощностью. – Слушай-слушай, у меня план. Ты так устал идти, так давай я тебя на спине прокачу? Руки у меня не такие сильные, я до сих пор в шоке, что смог тебя поднять, громилу такого! Это от стресса, явно от стресса. А на спине ты мне мешаться особо не будешь. К утру доберемся до дома. Смекаешь? Ответом на предложение Вольжифа послужило вялое пожимание плечом. Джефто раздраженно выдохнул и встал на корточки. Раскорячился он хуже родной бабки в худшие запойные дни, зато граф мог с легкостью ухватиться за шею и повиснуть на нем. На тифлинге! Вновь самых угнетенных, униженных и оскорбленных использовали как рабочую силу. Вольжиф зло рявкнул на Дейрана, поторопив его. В конце концов его графшество устроилось на спине, и они отправились в путь. Всю дорогу Вольжиф проклинал Дейрана, который оказался шибко тяжелым для своей комплекции. Не себя ж винить за нехватку физических сил! Он вообще в дуболомы не подавался – у него другая специализация. А, значит, кто виноват? Правильно, его графшество. Хотя Дейран в целом выглядел хрупким и изящным, а после лечебницы совсем исхудал – кожа да кости! Жалко его… Пока они шли (точнее Вольжиф шел и таскал груз на спине), им повстречался плутифлинг, один из Семьи, братишка с характером тяжелым, но не злой. И только Вольжиф собирался попросить помощи, как тот начал ерничать и хохотать. Хвост Джефто сначала заходил ходуном, а затем начал агрессивно бить кончиком по земле, сотрясая пыль. – Джефто! Ну дела! А меня прокатишь до дома? – сквозь смех и слезы с издевкой поинтересовался братишка. – А ну пошел отсюда! – выкрикнул Вольжиф и угрожающе прищурился. Против героя Мендева переть – верх глупости. Вольжиф явно переоценил умственные способности братца, так как тот не унимался. – Я думаю, ой, я думаю, тебе надо свой бизнес сколотить! Будешь вместо повозки на себе народ возить! Или, знаешь, банду всадников! Тут Вольжиф взъерепенился, скинул со спины Дейрана и рукава засучил. Он медленно приближался к братцу-плутифлингу, агрессивно взмахивая хвостом. Тот приготовился к атаке и даже не спасовал. Плевать ему было, что перед ним один из героев, закрывших Мировую Язву, он все равно не воспринимал Вольжифа всерьез. За наглость он должен был поплатиться! Вольжиф рассчитывал, что плутифлинг сдрейфит, пойдет на попятную и извинится. Не готовый к драке, не обладающий мастерством кулачного боя, Вольжиф в основном уклонялся, но один удар в скулу все-таки пропустил. Зато в ответ хорошенько цапнул котями по морде братца, оставляя несколько кровавых полос от лба до подбородка. Два тифлинга шипели, размахивая кулаками и выпуская бритвенно острые когти, не обращая никакого внимания на бывшего графа. Битва закончилась так же быстро, как и началась. Тифлинги разошлись по разные стороны, недовольно косясь друг на друга. Вольжиф глянул на его графшество и насупился. Ну хоть не сделал ноги! Вместо этого Дейран совершил поступок, который Вольжиф никак не мог объяснить, чтоб в голове укладывалось. Граф исцелил его, легко коснувшись ушиба мягкими, нежными кончиками пальцев. Было ли лечение простой привычкой, вбитой в голову, или собственной инициативной заложника, пытающегося вырваться из западни разума? Вольжиф не знал, но он с благодарностью посмотрел на аасимара. Тифлинг поднял брови, пока уголки его рта наоборот слегка опустились. Он сжал кулаки до дрожи и под конец лечения пробубнил: «Спасибо…». Братец-плутифлинг громко фыркнул на столь трогательную сцену, махнул рукой, проворчал: «Да ну вас» и отправился восвояси. Ну и скатертью дорожка, подумал Вольжиф, и воспринял уход соперника как триумфальную победу. Самодовольно усмехнувшись, он цепко схватил Дейрана за руку и поволок дальше. Никто больше не встречался, чему Вольжиф был крайне рад. Если какой-нибудь полуночник, воришка или пьяница попадался на глаза, то Вольжиф сворачивал в более темные и безлюдные переулки без лишних свидетелей. Если стражники сцапают, то напридумывают всякого, Дейрана умыкнут, а его самого за решетку отправят. Спустя пару часов утомительной ходьбы и бесконечно частого «Я устал» от Дейрана с томными выдохами они наконец-то добрались до скромной, потрепанной лачуги. Жилье оставляло желать лучшего – кое-где отваливались доски, где-то в крыше были дыры, а окна были заколочены, но зато бесплатно. Зато никто лишний сюда не сунется. В этой халупе бабка жила, когда только перебралась в Кенабрес. Она часто говаривала: «Вот, Вольжиф, вырастешь и здесь поселишься. Вот твое наследство. Вот все, что ты заслужил». А Вольжиф и не возражал – он в этом домике прятался, когда его стражники выслеживали, или выжидал, когда бывшие коллеги остынут после его предательств. Хорошее такое местечко – никто сюда не совался. Как только Вольжиф открыл дверь, та резанула слух своим чудовищным скрипом. Вольжиф поежился, но тут же пришел в себя. Он весело и воодушевленно зашагал внутрь, оглядывая их с Дейраном новые хоромы. Ничего не стащили – уже хорошо! А не стащили, потому что брать здесь было нечего – одна ржавая посуда да рваное тряпье. Скорее всего, будь его графшество в здравом уме, он бы отказался здесь жить и как-нибудь едко съязвил. Вместо этого он лишь безучастно и без намека на крупицу эмоций едва кивал головой. Вольжиф вновь почувствовал себя не в своей тарелке, однако он решил развеять тоску своей болтовней. – Так вот, сиятельный, порядки у нас такие: я за главного, ты во всем мне подчиняешься. Если будут вопросы, то реши их с моей правой рукой. За правую руку будешь ты, потому что больше некому. Дареному коню в зубы не смотрят, питаемся всем, что Боги пошлют, своих не сдаем, – Вольжиф сделал глубокий вдох и, широко улыбнувшись, произнес как скороговорку. – Добро пожаловать домой!