Муж повредил бедро, а мне теперь лечить

- Так. Муж. Что с тобой случилось? - Кавех едва касался левого бедра лежащего на спине аль-Хайтама, а тот уже жмурился и почти что издавал тихие "Угх". - Я... Гулял около города. И... ых... - снова жмурнулся мужчина. - Дураки-рекруты задирали дракона руин, а мне расхлебы... вать. Он еще и летал, я разобрался с ним, но он успел хряснуть меня по бедру, пока я создавал зеркала для рывка. - Мужчина ты мой добрый... - выдохнул архитектор и наклонился поцеловать беднягу в лоб. - Что ж ты в Бимарстан не пошел? - До дома было... ближе... - "Муж знает лучше"? - секретарь заглянул в глаза супругу, тот по взгляду понял, что "да". Муж у Кавеха гордый, свою слабость никогда не признает. Храбрец глупый, художнику теперь его лечить. И не то чтобы Кавеху трудно, нет. Он просто не знает даже, как понять, что с супругом. Едва архитектор касается бедра, аль-Хайтам начинает изображать из себя гордого мученика, жмурится и кряхтит, как дед старый. Хотя старше из них как раз-таки художник. - Муж. Му-у-уж, - зовет Кавех. - Сильно болит? - Мгх, не очень. Но ходить трудно. - Кость не сломана? - Не... угх... не знаю. "Как десять книг из книжного тащить по акции, он знает, а боль в собственном теле не знает" - художник вздыхает снова и кладет ладонь на лоб супруга. - Так, небольшая температура. Наверное, от шока из-за боли. - Ка-а-ави... - Все-таки сильно больно? Аль-Хайтам отвернулся и фыркнул. Гордый, что невозможно. Умирать будет - скажет, что просто устал и решил поспать. - Муж. Я серьезно спросил. Хватит строить из себя непонятно что, - разозлился от волнения Кавех. Секретарь все еще отворачивал голову и гордынился. - Ну, раз несильно болит - сам справишься, я пошел, - применил небольшой трюк художник. Аль-Хайтам хмыкнул. - Не уходи... - Не ухожу я. А ты давай выключи свою гордость и дай себя осмотреть по-нормальному. Мужчина, лежащий на кровати, хмыкнул и, вздохнув, кивнул. - Я буду касаться бедра. Говори, больно ли и насколько, - предупредил архитектор и уложил ладонь на тазовую косточку слева у мужа. - Больно. Немного. - А так? - Кавех начал ощупывать кость. - Больно. Немного. - А так? - провел ниже, уже ближе к бедру. - Больно. Немного сильнее. - А так? - художник проверял целостность костей таза. - Больно. Немного. - Так? - Больно. Немного. - Таз, вроде, цел. Сейчас проверю бедро, - аль-Хайтам в ответ кивнул. - Так? - Больно. Средне. - Так? - Кавех смял чуть ниже, где мышца начинала расширяться, образуя изящный силуэт бедра секретаря. Тот зажмурился, сжал ладони в кулаки. - Сильно, понял. Потерпи, я ощупаю это место. Аль-Хайтам жмурнулся сильнее и резко кивнул. Кавех стал проверять, цела ли бедренная кость. Перелома, вроде, не было, открытого точно, а вот насчет закрытого... Кавех молился, чтобы его муж не сломал ногу. Дойти тот с горем пополам смог, значит, все не так плохо. - Мгх... Угх... - И правда, сильно больно, почти стонешь. Ох, Хайтам... - тяжко вздохнул Кавех. - Ну вот что мне с тобой делать? - Любить, целовать и лечить. - Все не так плохо, раз шутить силы есть, - улыбнулся, сложив брови домиком, художник, сидя на краю широкой низкой кровати в изумрудных тонах. - Кави... - Бедняга ты мой, - поцеловал его архитектор. - И не надо мне тут фыркать, гордец. Щас обезболивающее дам. - Спасибо, дорогой... - аль-Хайтам пронаблюдал, как муж ушел в соседнюю комнату за аптечкой, чтобы через пару минут вернуться с таблеткой и стаканом воды. Секретарь постарался сесть в постели, Кавех помог занять относительно удобное положение и дал лекарство, следя, чтобы супруг выпил всю воду из высокого стакана, а потом уложил мужа обратно. Аль-Хайтам через несколько минут почувствовал, что боль смягчается, слабеет под действием препарата. И сейчас, когда мысли уже не концентрировались без остановки на неприятных ощущениях, секретарь понял, что он очень устал. Начал часто моргать, еле открывая глаза потом, Кавех это заметил. - Засыпай давай, - подтянул к голове мужа подушку художник, аккуратно укладывая ее. - Пока спишь, я схожу в Бимарстан за доктором. Закария сегодня, кажется, никуда не уходил. Аль-Хайтам уже засыпал, последнее, что почувствовал, проваливаясь в дрему, - теплые губы супруга у себя на лбу. ... - Закария, помогай. Тут у нас Великий Мудрец от боли мучается. - Аль-Хайтам заболел? - Нет, рану получил. Осмотри его, пожалуйста. - Получил рану? Но ведь аль-Хайтам же носитель Глаза Бога и так умел в сражениях... - Долго рассказывать. Вон, он просыпается. Секретарь смотрел расфокусированным взглядом на мужа и врача. Действие обезболивающего еще не закончилось, но боль стала уже сильнее, начала беспокоить. - Так, здравствуйте, аль-Хайтам, я Вас осмотрю. Скажите, если будет больно. - Хайтам, не капризничай, Закария должен понять, не сломана ли твоя нога. Сонный мужчина еще не до конца проснулся и не успел включить свою гордость и игру на публику, что он такой весь растакой сильный и независимый. Поэтому просто заторможенно кивнул, смотря сквозь ресницы на тянущегося к его бедру врача. - Больно. Здесь тоже. Здесь меньше. Здесь нет. А здесь больно. - Слава Дендро-Архонту! Кость не сломана, - Кавех тоже облегченно выдохнул. - Просто ушиб и гематома. Сейчас сильно болит, но через пару дней пройдет, в эти два дня постарайтесь не напрягать ногу, лучше лежать, постельный режим поможет Вам быстрее восстановиться. - Мы поняли, - переключил на себя внимание архитектор. - Какие-то лекарства принимать нужно? - Нет. Но следите, чтобы Ваш супруг не двигался резко, особенно ногой, это принесет ему только новый приступ боли. - Ты понял, Хайтам? - тот кивнул, уже более бодрый. - Я сообщу в Академию, что ты на больничном. Закария, спасибо большое. Какие-нибудь рекомендации по рациону? - Кормите хорошо, чтобы аль-Хайтам быстрее восстановился. Можете прикладывать лед, если гематома будет медленно сходить. Следите за ней, если не пройдет за два-три дня - зовите. - Спасибо, Закария. Ты наш спаситель. - Обращайтесь. Кавех проводил врача на улицу и вернулся к мужу. - Ну, гордец? Будешь теперь два дня лежать. Аль-Хайтам лишь фыркнул и отвернулся. - О, мы проснулись до конца. Тогда щас будем прикладывать лед, а потом пойду готовить. Негоже Академии без Великого Мудреца. - Кави... - М? - Ты злишься? - Конечно, я злюсь, блин! Хайтам, я прихожу с встречи с заказчиком, а ты тут лежишь и почти умираешь! Знаешь, как я за тебя испугался! - художник снова сел на край кровати, секретарь отвернулся, поджав губы и сдвинув брови. Ему было чуть-чуть, совсем капельку стыдно за свой спектакль. И Кавех это прекрасно знал. - Хайтам... - вздохнул архитектор. - Ты - мой муж, как я могу не волноваться за тебя, упрямец? Сколько бы не разыгрывал эти сценки и не злил меня, я буду переживать и заботиться о тебе, как и ты обо мне. Аль-Хайтам медленно повернул голову к Кавеху, выглядел чуть-чуть, совсем капельку виноватым. Супруг Великого Мудреца все прекрасно видел и понимал. - Люблю тебя, дубина, - наклонился и поцеловал его художник. - Даже не буду просить, чтобы ты перестал все это делать. Бесполезно, тебя уже не поменяешь, ты взрослый и сам себя знаешь, хоть и, бывает, ведешь себя, как дитя малое... - Кави... - Ну ребенок, честное слово! Не хочет он суп есть, видите ли! Читать ему неудобно, видите ли! А мне что, удобно три часа тебе суп варить, когда надо чертить заказ? М? - Кави... - А кто ключи мои подцепил случайно, а я потом домой вернуться не могу? М? - Кави... - Капуста квашеная ему не нравится. Что я купил на рынке - то и будешь есть. Или совсем без ужина останешься, упрямец. И не надо твоих "Сам себе ужин сделаю", знаю я твое "сделаю", либо бутербродов настругаешь, вредность такую, либо уйдешь и плюхнешься в кровать читать, ожидая, что я приготовлю. А я приготовлю, ты меня знаешь. Переволнуюсь за тебя, вредину такую, и приготовлю. И позову есть в десять вечера, потому что вредина одна голодная останется. А я вредину эту люблю и знаю, как она голодная грустит. - Кави... я понял. - Понял он. Раз понял - будешь два дня лежать и смиренно слушать все мои монологи. Будешь хорошо себя вести - принесу тебе книгу. И на ужин у нас суп, понял? - Понял. - Раз понял - лежи, я пошел заказ делать. - Кави... - Что еще? - обернулся архитектор. - Можно... книгу?.. Художник вздохнул тягостно. - Можно, вредина. На, - Кавех достал из сумки Аль-Хайтама, что он всегда надевает на улицу, замаскировав под пояс, какое-то научное исследование и отдал мужу. - Спасибо, - благодарно посмотрел на него секретарь. - Читай уже, - вздохнул снова Кавех. - Если что надо будет - зови. А если надо будет другую книгу - лежи и молчи, эту читай. Кажется, супруг уже потихоньку успокаивался, Аль-Хайтам решил помалкивать и не беспокоить его. А вечером у него отобрали книгу и вручили вместо нее пузатую миску супа. Секретарь уже хотел возмутиться, но супруг так на него посмотрел, что мужчина сразу заткнулся. Кавех сел рядом, поцеловал милого в лоб и стал есть вместе с ним, рассказывая буднично, какой у него нудный заказ и какой глупый заказчик. Аль-Хайтам прикрыл глаза и пил с ложки. Если Кавех пришел ему жаловаться на заказы - значит, он не обижается на спектакль мужа. И это самое главное. Им вдвоем всю жизнь жить, не надо копить обиды. Лучше поцеловать супруга и еле слышно, отводя глаза, попросить прощения, чтобы милый вздохнул еще раз и кивнул с понимающей улыбкой.