***
Клетка — Сэмми, а не расскажешь откуда у тебя этот шрам на душе? Дело рук какого-то ангела, не так ли? — Люцифер ходит из стороны в сторону, рассматривая свой истинный сосуд, словно музейный экспонат. И особенно этот уродливый ожог в самой его середине. Но Сэм на это предположение только загадочно улыбается. В его глазах мелькает силуэт в плаще и тут же исчезает, когда руки Сэма в очередной раз сковывают цепи. — Мне кажется, Сэмми, ему там очень одиноко. — Наигранная жалость, и лицо Дьявола искажается в садистской ухмылке. — Давай-ка мы это исправим.Часть 1
24 мая 2024 г. в 10:30
Сэм никогда не хотел обладать этим даром. Кровь демона очернила его, сделала нечестивым и чужим для всего мира. Многие охотники хотели его убить, демоны — использовать для освобождения Люцифера. Даже Дину был не по душе брат, отравленный изнутри серной кровью, хоть он это и успешно скрывал. Ангелы же считали его подобным порождению Ада. Грешник. Истинный сосуд Дьявола. Как же он устал это слышать.
Кастиэль поначалу был таким же. Они прошли долгий путь, чтобы этот ангел перестал смотреть на него с ненавистью. И ещё более долгий — до тесной связи между ними. Пусть Кас и утверждал, что особая связь у него только с Дином, всë равно он получал удовольствие, когда Сэм не слушал его и загребал к себе в охапку. А Винчестеру, в свою очередь, всегда нравилось обнимать ангела и чувствовать, как под неизменным бежевым плащом и почти всегда холодной кожей, ускорено бьётся чужое сердце. Так было до тех пор, пока Кастиил не начал проявлять любовь, свойственную только ангелам.
Кас снова попадает в кокон из сильных и тёплых рук и перестаёт сдерживать свою благодать, что так и рвётся наружу, давая ей волю для путешествия по телу и душе этого человека. Она словно срывается с цепи. Но после он ощущает, что тело Сэма сковывает напряжение, как в тех случаях, когда он испытывает боль. Ангел отстраняется, заглядывая в чужие глаза и попутно успевая разглядывать лицо. Зубы крепко сжаты, кожа стала на оттенок бледнее. Кас чувствует ладони, крепко сжимающиеся на собственных плечах, и их мелкое подрагивание.
— Сэм? Что с тобой? — в голосе слышится неподдельное волнение.
— Да так, живот скрутило. Видно, съел не того. Ты же знаешь, как Дин порой готовит. — Сэм лжёт. Абсолютно бессовестно.
Он и сам не знает, что с ним. В этот раз прикосновение к холодному телу ангела будто обожгло. Это было в сотни раз больнее, чем любые телесные повреждения. Что-то более глубинное и такое… Странно-необъяснимое. Одновременно жгучее, как любовь, и разрывающее душу на мелкие осколки, как потеря чего-то или кого-то очень дорогого.
Попытка отшутиться вышла жалкой, но на ангеле, который был всё ещё мало сведущ в человеческих аспектах жизни, это сработало. Хотя недоверчивый взгляд, направленный на него, он чувствовал ещё долго.
Сэм лгал и когда они остались вдвоём в номере мотеля.
Дин, по своему обычаю, ушёл в бар. Сэм же сидел за ноутбуком, ослепляясь резким светом монитора, и пытался найти работу среди новостных объявлений.
Руки, обвившие его шею, он почувствовал не сразу. Но голова всё равно инстинктивно откинулась назад. Сухие губы прошептали одно лишь имя:
— Кас…
Перед глазами мелькнула тёмная макушка ангела и взгляд, ощущающийся до боли родным. Сэм слегка поморщился, когда голову прострелила резкая боль от долгого времени, проведённого за монитором. Ладонь Кастиэля озарилась благодатным светом. Он просто хотел помочь.
Мгновение, и душу Сэма вновь сотрясает агония. Из его горла рвётся крик, но он старается его сдержать, кусая губы. На глазах внезапно наворачиваются слëзы. Кровь словно закипает, превращаясь в жидкую лаву, и разливается по телу от кончиков пальцев до головы, которая, кажется, вот-вот взорвётся в том месте, где её касаются пальцы ни в чëм не повинного ангела. В номере мотеля должно быть холодно, но Сэм ощущает только невыносимый жар. Он задыхается. Всё это происходит всего несколько секунд, но, такое чувство, что целую вечность. И тем не менее, головная боль уходит.
Горячего лба касаются, на удивление, тёплые губы, но Сэму и они кажутся льдом.
— У тебя жар, — констатирует безэмоциональный голос ангела.
— Тебе кажется, — одними губами произносит он, прежде чем прижаться к чужим в нежном и одновременно глубоком поцелуе.
Сэм разворачивается и встаёт со стула. Поцелуй остаётся неразрывным. Ладони скользят по чужому лицу, изучая почти незаметные глазу черты лица. Холодные руки ангела касаются его шеи, проходят по дрогнувшему кадыку и нащупывают пульс, бьющийся быстро и в некоем подобии музыкального ритма. Подушечки пальцев порхают над поверхностью кожи, задевая крошечные волоски, от чего Сэма пробивает дрожь.
Кас тогда чувствовал почти что абсолютную вседозволенность в своих действиях. Внезапное желание взяло верх над рассудительным ангельским мышлением. Он стал тянуть покорное и расслабленное тело в сторону кровати. Когда Сэм рухнул на неё, опираясь спиной на изголовье, ангел обхватил ноги охотника собственными бёдрами, возвышаясь над ним, при этом не разрывая поцелуя, что постепенно стал походить на попытку поглотить друг друга. На ладонях снова выступила благодать. Хотелось погрузиться в него своей энергией, поделиться ей. Тело Кастиэля начало светиться также ярко, как и Солнце, но вместо тепла от него исходил пробирающий до костей холод.
Но Сэм не ощущал этого. Только бурлящую в жилах кровь от соприкосновения с ангельской благодатью. Только жар, подобный адскому пламени. Но если он об этом скажет, то Кас перестанет любить его так, как умеют любить только ангелы: станет сдерживать рвущуюся наружу благодать, что рано или поздно сожжёт его изнутри. Сэм не хотел этого.
Он, возможно, расскажет ему. Только потом, не сейчас.
Поцелуй углубился, языки сплетались, учащённое дыхание отдавалось в ритм сердца. Благодать непроизвольно от Каса стремилась задушить демоническую натуру Винчестера. И вместе с тем и самого Сэма, поскольку он и его скрытое «я» были неразрывно связаны ещё с того момента, когда Азазель наделил его своей кровью. Кас должен был, почти обязан, почувствовать это. Трепыхающегося в агонии и пытающегося защищаться от влияния благодати демона внутри человека, которого он, несмотря на запрет ангелам к любым чувствам, сумел полюбить. Но эмоции, что обрушивались на него лавиной при каждом прикосновении, затмевали разум. Может, так было даже лучше.
Они чуть торопливо снимали друг с друга одежду, стараясь и растянуть момент, и сгорая от нетерпения. Руки Сэма не слушались. Они стали походить на жидкую массу не от возбуждения, а от лихорадки, что сотрясала его каждый раз, когда ангел погружал в него свою благодать. Эта небесная энергия словно перестала замечать некий слой чего-то нечеловеческого. Словно внутренний демон был уже побеждён. Она сразу стала пробираться к душе, оплетая её.
Сэм разрывался. Тело было жарче любой печи, а внутри, где-то в районе сердца, бушевала снежная буря. Холодная и яростная. Этот контраст окончательно добивал его, но всё же хотелось позволить Касу уже закончить начатое. Главное не потерять сознание.
Кастиэль развернул их, устраиваясь снизу. Сэм понял всё без слов.
Кожа касалась кожи, ладони двигались по чужому телу, запоминая каждую мышцу тактильно. Сэм медленно двигался в теле Каса, стараясь не упасть на него от сильного головокружения и непривычно ярких ощущений, которые испытывали его тело и душа.
Холодная рука коснулась щеки. Он распахнул глаза, что всё это время были закрыты. Этот взгляд, такой переживающий, заставил грудь сжиматься от переполняющей его нежности и… Любви?
— Сэм?.. — тихо позвал его голос. — Ты весь горишь.
— Это нормально… — Движения стали быстрее и жёстче. — Кас-с, — необычное для него шипение вырвалось изо рта прямо возле уха ангела. Сэм и не думал, что тот отреагирует настолько ярко. Ангел достиг пика, одновременно выплескивая из себя энергию. Внезапная и мощная вспышка благодати отразилась в рвущимся наружу крике, что так и застрял в горле. Не найдя лучшего выхода, чтобы выплеснуть боль, Сэм прикусил чужую мочку уха. Наверное слишком сильно, но Кас, к счастью, этого не заметил. На ней выступили маленькие капли крови, которые Сэм слизал, словно заметая улики.
Эта вспышка была сильнее прочих. И именно она оставила наиболее глубокий след. Ожог на его душе. Сэм буквально мог почувствовать этот прекрасный шрам, что будет служить ему напоминанием о том, какой сильной может быть ангельская любовь. Хотелось плакать. От переизбытка чувств и эмоций. От любви. Но больше всего от боли.
Её было много, она разъедала его изнутри, как кислота. Наверняка пройдёт немало времени, прежде чем эта рана, которую просто невозможно исцелить, перестанет причинять боль. Сейчас остаётся только терпеть и надеяться, что Кас не заметит этого под слоем демонического нутра.
Приведя дыхание в порядок, Сэм улёгся рядом и по прочно основавшейся в голове привычке приобнял на удивление стройное и даже в какой-то мере хрупкое тело Кастиэля.
Наверное, он никогда не сможет налюбоваться им. Сколько бы душевных ран он ему ещё не доставил, и как бы демонская кровь ни реагировала на его благодать, Сэм будет стойко выдерживать эту боль. Ради Каса. Ради кристально-чистой любви ангела, отвергшего Небеса.