island

Ну кто же знал, не утонув: я попаду на этот остров Берегу на берегу твоих волос густые волны Так приятно укрывала бирюзовым одеялом Я раскрылся умирая, но к тебе опять ныряю Капитан не может существовать без него. Каждый день ходит на побережье, напивается ромом с закромов своей Авроры. Остановился на этом острове ради него, и как итог: он остался — его любовь скрылась в глубинах океана. Напивается до беспамятства, бежит к океану, падает на колени и зовет его. Столько лет прожил на этом свете, столько стран и людей повидал, но только его зеленые глаза отпечатались на сердце, только его черные как смоль волосы не выходят из головы. Хонджун готов броситься в океан — без его сирены свет немил. Врал, что не отдаст душу и тело — отдал все и даже больше. Если бы только он сказал, отдать свою жизнь — без промедлений всадил бы пулю свинцовую себе в лоб. Плохо, больно, тошно, слишком мучительно без него. Капитан сдается, в алкогольном бреду заходит все глубже в воду, глотку до крови разрывает, выкрикивая чужое имя. Если умрет, то хотя бы в его владениях, в его власти. Я не знал, не утонув: меня прибьёт на эти камни Издевается песок: он то ли порох, то ли сахар Кровоточат мои шрамы под холодными лучами Светят инопланетяне — притворяются глазами В очередной раз Минги находит своего капитана на скалистых камнях, без сознания, сжимающего в руках золотую цепочку. Цепочку, которую Хонджун последние месяцы никогда не снимал со своей шеи, которая грела его гнилую душу воспоминаниями о нем. Сон тащит бренное тело по песку, решает бросить всю эту затею и оставить Хонджуна лежать здесь. Ждать своего конца. Стало тяжело смотреть как день за днем их капитан убивает себя. Каждый день ловить его из бушующих волн, искать его по всему побережью, не зная, что выкинет на этот раз. Ким открывает глаза — видит только отдаляющуюся фигуру члена своей команды. Почти в здравом уме, в отличие от вчерашней ночи. Пытается встать — не получается. Смотрит прямо — море. Встает спустя несколько попыток, проклиная всех на свете, идет к ближе к воде, всматривается. Снова больно, в груди что-то тянет. Чувство, что все шрамы начинают гнить под лучами солнца и морского воздуха. Кажется, что, нечто знакомое блеснуло вдали. Снова дерет горло, снова зовет его. Слезы сами начинают идти из чужих глаз, Хонджун падает на колени, сжимая проклятую цепочку в кулаке. Принимает решение за секунду — настроен серьезно. А он все слышит. Я не знал, не утонув: не захочу я сплюнуть море Захлебнувшись в пене смерти, наслаждался вкусом соли Закурил на берегу... Пальцы, губы, порох, спички Нашёл пулю я одну и коснулся моря птичкой Хонджун ярко улыбается, машет своей команде и спускается с судна. Минги знает, что тот снова пойдет к морю. Знает, но не подозревает, что задумал его капитан. Сегодня он был бодрее обычного: даже золотую цепочку спрятал во внутренний карман, не смотрел задумчиво вдаль несколько часов, не притронулся к рому, когда ему сунули алкоголь прямо под нос. Стало быть, все должно наладиться? Не наладится в этом мире ничего. Ким не пошел к побережью — решил, что, обрыв на краю острова подойдет больше. Алеющий закат играет на воде, создает новые оттенки, от которых Хонджуну выть еще больше хочется — напоминает о нем. В голове только его длинные вьющиеся волосы, малахитовые глаза, в которых капитан готов заблудиться, в которых уже заблудился. Ким подготовился: спички, последняя самокрутка, желание быть ближе к нему. Поджигает папиросу, делает затяжку, первую за сегодня, которая легкие болью выжимает. Ноги свисают к морю, глаза последний раз поднимаются к небу, шепчет что-то под нос понятное только ему, выпускает клуб дыма и падает вниз. Сколько бы не поднимался — снова окажется на дне. Я устала повторять волнами крики свои молча Прикоснулась к твоим пальцам краем моря этой ночью Так приятно награждала ароматом я твой воздух Спи и плачь, прекрасный странник, утонуть не будет поздно Сонхва все видел. Каждый поход Хонджуна к морю, все его крики слышал, каждую слезу был готов утереть своей ладонью, но не мог. Нельзя. Неправильно. Не может он сгубить капитана, не желает ему жизни такой. Тоже страдает, но сделать ничего не может. Волнами бушующими каждый раз показывал свое присутствие, с помощью приливов лишь мог касаться ног чужих. Подглядывал из-за скалистых камней, слезами своими заставлял море волноваться больше. Знает, что изредка Хонджун замечал его, бежал за ним в воду в пьяном бреду. Сонхва за ним плыл, любовался чужим лицом, по каждому шраму острыми ноготками проходил. Вытаскивал на берег обратно, оставлял поцелуй на губах, израненных от соленой воды, и уходил назад в глубины. На душе резко тяжело становится, когда родная фигура не появляется на берегу. Страшно. Сонхва надеется, что его капитан не глуп, не решится на это, но все равно уплывает к обрыву скалы на другом конце проклятого острова. Едва доплыв, видит всплеск — тело идет на дно быстро, Сонхва чуть быстрее. Хонджун глаза открывает сквозь боль — перед ним маленькие зеленые огни, соображает плохо. Лишь услышав свое имя таким желанным голосом, думает, что смог умереть. Сирена ненавидит себя за это, за все что сделал со своим капитаном — капитан в его руках закрывает глаза, теша себя мыслями о смерти. Сонхва снова вытаскивает тело на берег, но не уходит — ложится на песок рядом, голову на грудь кладет чужую, снова льет слезы, нашептывая все слова несказанные. Чувствует родное дыхание, руки чужие, что проводят по позвоночнику — вздрагивает, поднимает голову, заглядывает в самую душу капитана. Тот лишь в улыбке идиотской расплывается, слезы сами текут из глаз, слов вымолвить не может — Сонхва хвостом обвивает ноги его, обнимает за шею, жмется ближе. Понимает, что отпустить надо, уйти сейчас же. Но не может. — Капитан, забудь обо мне. Тонуть не вздумай — не приду я больше, нельзя. — Ты моя погибель, Сонхва. Давай попробуем сгинуть вместе?