Последнее Дело Киллера и Насильника

      В тёмных переулках Лас-Невадаса, где лунный свет едва пробивал сквозь завесу ночного неба, бродил одинокий парень. Его имя было Симпбур, печально известное своими садистскими наклонностями. Высокий и измождённый, с глазами, горящими от первобытной страсти, он преследовал свой облик с неутомимостью голодного волка.       Объектом его одержимости был таинственный незнакомец, личность которого оставалась загадкой. Слухи распространяются по улицам, где часто умирали люди от рук убийцы. Но свидетелей не было, или, по крайней мере, так казалось. Однако Симпбур знал больше, чем другие. Он следил за каждым шагом незнакомца, изучая его распорядок дня с ужасающей точностью, как хищник, выслеживающий свою жертву. каждая девушка в городе опасалась его имени, обращая внимание на него, как на ночной кошмар, который мог преследовать их, как призрак. Опытные женщины, пережившие встречу с Симпбуром, предупреждали друг друга: «Не пересекайтесь с ним! Игнорируйте его, не общайтесь с ним и беги, милая, если он покажется!» Их слова звучали как отчаянная мольба, попытка защитить невинных от хищного актива Симпбура. Но в своём извращённом подходе Симпбур восхищался своим объектом обожания, и хотя никогда не видел его лица. Ирония судьбы завершилась в том, что он жаждал человека, знание о котором было лишь фантазией.       Он преследовал женщин в надежде, что одна из них приведёт его к его цели. Он ходил за ними по пятам, выискивая любую зацепку, которая могла бы пролить свет на личность таинственного незнакомца. С каждой встречей его одержимость росла, превращаясь в опасную жажду раскрывающую тайну, сворачивающую его возлюбленного. Но ещё более странным было то, что никто не мог предвидеть появление Симпбура. Он появился из ниоткуда, как призрак, и исчез так же быстро, не оставив следа. Никто не мог описать его внешний вид, настолько он был неприметен и умело растворялся в темноте. Жительницы Лас-Невадаса жили в страхе перед Симпбуром, зная, что он может появиться в любое время и в любом месте. Но ни одна женщина не дала ему ту информацию, которую он искал, и его одержимость росла с каждым провалом. И по мере того, как его одержимость стала сильнее, так и его методы стали более отчаянными. Он превратился в ночного монстра, не останавливающегося ни перед чем, чтобы найти незнакомца. Но чем ближе он подбирался к истине, тем неосторожнее он становился, рискуя раскрыть свою тайну.       Вскоре шёпот о его преследовании начал распространяться по городу, и каждый слышал о сталкере-садисте, охотящемся на женщин Лас-Невадаса. Чем больше людей узнавало о Симпбуре, тем труднее ему становилось скрывать свою привязанность к неизвестному киллеру.       Игра в кошки-мышки достигла своей апогеи, когда Симпбур наконец-то наткнулся на девушку, которая показалась ключом к его загадке. Она была похожа на ангела, с длинными струящимися волосами и мягкими чертами лица, и в её глазах мерцал тот самый блеск, который он искал. Но когда шатен приблизился к ней, он понял, что она была ничто иное, как обычная девушка, не выделяющаяся из серой массы. Она не знала незнакомца, которого он искал, и не могла привести его к нему. И в этот момент Симпбур осознал трагическую иронию своей ситуации. Слишком поздно он понял, что его одержимость стала его гибелью. Его преследование стало самоцелью, затмив его желание найти того, кого он любил. И когда истина наконец-то открылась, она принесла с собой не облегчение, лишь пустоту и сожаление.       В конце концов Симпбур исчез так же таинственно, как и появился, растворившись в тенях, в которых он прожил всю свою жизнь. И хотя его истинные мотивы так и остались неизвестными, его наследие как печально известного сталкера Лас-Невадаса сохранилось, предостерегая других от опасностей одержимости и разрушительной силы нераскрытых желаний.       На узких, вымощенных булыжником улицах города шептались безутешные легенды о парне, который скользил по ночам, словно тень, оставляя за собой след, шлейф от опасности и неизвестности. Симпбур был один из тех, кого боялись и о ком судили вполголоса, опасаясь накликать на себя его зловещий взор. Высокий, с мускулистым телосложением, он пользовался популярностью среди толпы фанаток своей мрачной внешностью. Его бледная кожа носила следы постоянной бессонницы, а под глазами залегли тёмные круги, словно отпечатки скорби и тоски, которые перенёс этот потерянный юноша. Но истинная притягательность Симпбура заключалась в его глазах, которые мерцали пронзительной алезной радостью, загребающий жертву в водоворот безумия и соблазна. Заблудшая душа, которая поддалась очарованию глаз, обрекала себя на роковое свидание, из которого не было возврата.       Одежда Симпбура представляла собой парадоксальное сочетание притяжения и угрозы. Чёрное худи с малиновыми полосками, словно напыщенные брызги краски, опоясывали его тело. Яркое сердце, вышитое на груди, служило насмешливым напоминанием о его жестокости, скрытой под личной романтикой. Синие джинсы и бело-чёрные кроссовки дополняли его образ, ярко-розовые шнурки добавляли вызывающую огненность. Но самым лучшим дополнением гардероба была шапочка, такая же чёрная с малиновыми элементами, как и его худи, с вышитым на боку сердцем, которое, казалось, пульсировало в унисон с его безжалостным сердцем.       Но Симпбур был не одинок в своих тёмных эскападах. Был ещё один юноша в тенях, облачённый в тёмные, горчичные крылья – у него поразительное сходство с пропавшим без вести президентом Лас-Невадаса, вокруг которого кружились неразрешённые тайны, в тени которых когда-то пропал и его брат-близнец.       Крылья Квакити были светлее, чем у его брата, но на лице его красился ужасный шрам, изуродовавший половину его лица и ослепивший его на один глаз. Вкус Квакити в образе также резко контрастировал со стилем убийцы. На нём была превосходная сорочка из дорогого жемчужно-белого шёлка, галстук, как будто орошёный кровью, и зажим для галстука цвета старого золота. Тёмно-синие брюки с подтяжками того же цвета дополнялись чёрными мужскими туфлями. Завершала образ шапочка, раскрашенная в хаотичном порядке в цвета морских волн, тускло-красный и светло-серый, оттенком образующим пыль.       Вновь, как мрачная тень, явился Симпбур после трагического убийства Квакити, президента Лас-Невадаса. Его одержимость поиском убийцы разгоралась с каждым днём, и он пришёл к тревожному выводу: виновником оказался маленький брат Квакити, печально известный ЭльКвакити.       В тот злополучный вечер, когда город превратился во тьму, полиция обнаружила ужасное зрелище – жестоко изувеченное тело президента. Смерть смешалась с гневом, и оставшиеся власти попытались найти виновного, но их расследование зашло в тупик. Неспособные разгадать загадку, они тщетно искали улики в тёмных закоулках Лас-Невадаса. Но судьба, как искусный драматург, организовала неожиданный поворот. В густых кустах сверкнули два алых глаза. Зоркий взгляд заметил молодого человека, пытавшегося скрыться с места преступления, панически оглядываясь, словно стремился стереть с себя все следы совершённого злодеяния. Парень, одержимый желанием избежать подозрений, побежал, его тень плясала на мостовой. Но сверкающие глаза в кустах следили за ним, словно голодный зверь, выслеживающий свою добычу. Неизвестное лицо, скрывшееся в тени, владелец тайного убийства Квакити и, как предполагалось, его же младший братишка.       В то время как полиция беспомощно бродила по улицам, погружаясь во тьму, как корабль в бурном море, настоящее расследование только началось. Симпбур, движимый одержимостью, привёл в действие свой хитрый план, чтобы разоблачить настоящего убийцу и, наконец, узнать его в лицо. Под покровом ночи он следил за подозрительным парнем, его шаги были тихими и неслышными, как дыхание змеи. Он наблюдал, как молодой человек переходил из одной мрачной тени в другую, скрываясь от глаз всевидящих властей. Каждый его шаг лишь больше убеждал Симпбура в том, что он на правильном пути.       Под покровом ночи, в удушливых тисках ночи, Симпбур на пару со своим одиночеством, искусственно скрытым за маской отчуждения и безразличия, преследовал подобную тень, следуя по пятам за приземистой фигурой в сапфирово-синем свитере под угольно-чёрным комбинезоном, дополненным янтарно-желтой подвеской – незамысловатыми украшениями, служившими лёгким акцентом в облике молчаливого и загадочного убийцы.       По прошествии пяти тягучих минут плавной погони, они выполнили перегулку, ведущую в парк, погружённого в объятия ночной мглы. Именно здесь, в призрачных тенях, должна была состояться роковая встреча.             Выражение лица ЭльКвакити оставалось неизменным – ни одна поддержка не омрачала его черты, как в тот момент, когда он равнодушно взирал на полицию, оглядывая бездыханное тело, про себя насмешливо хихикая, что, быть может, ещё воткнут в труп палку, чтобы окончательно удостовериться в его смерти.       Симпбур наблюдал за ЭльКью, как хищник, подкрадывающийся к своей жертве. Убийце, ставшим жертвой было неизвестно, что за этой бесстрастной внешностью скрывался дьявольский разум садиста, для которого всякое пролитие крови оказывалось сладким наслаждением. Симпбур был одержим им, одержим огненностью и холодной безжалостностью ЭльКвакити, подражая ему. Симпбур хищно улыбнулся. Этой ночью он активист, и он не собирался отдавать предпочтение ЭльКью отнять у него власть над ним же.       Внезапно миниатюрную ладонь ЭльКвакити накрыла куда более крупная, а за спиной послышался голос Симпбура, сочетающий в себе соблазн и дерзкий вызов:       — ЭльКвакити... Остановитесь, мессир. — промурлыкал высокий, ехидно улыбаясь и поблескивая яркими рубиново-алыми глазами, которые словно маячили на границе притяжения и отчуждения.       ЭльКвакити оцепенел. Наклон головы собеседника и ленивый тон его голоса заставили его замереть на месте, не в состоянии определить, хочет ли он сбежать или поддаться неведомой силе, исходящей от этого загадочного незнакомца. Внезапное прикосновение глубоко взволновало его. Эта рука, сильная и нежная, словно бы сама волей удерживала его на месте и не позволяла двигаться дальше. ЭльКвакити повернул голову, чтобы посмотреть на пришедшего, дотронувшегося до него, и нашёл мужчину, непохожего ни на кого из тех, кого он когда-либо встречал – высокий и стройный, с грацией танцовщика, излучающий ауру силы и таинственности.       Его пронизывающий взгляд скользил по извилистым лесным тропам и искристым водам озера внизу, за спиной киллера. Неожиданно его уединение нарушил резкий голос.       – Чего тебе? Кто ты? – на одном выдохе буркнул ЭльКвакити, раздражённо встряхивая крыльями. Несколько перьев выпорхнули из его оперения, подхваченные тёплым потоком майского ветра. Они понеслись в звёздных пучинах неба, мягкими золотистыми пушинками.       — Я? – тихо и невинно переспросил Симпбур, двигая пальцами руки в кармане худи. Его голос был как бы колыбельной, сладким и обманчивым. Шуршание пакетика, будь то фантик от конфет или что-то более пагубное, осталось незамеченным среди их молчания.       – Меня зовут Симпбур, – представился он, его губы изогнулись во лживо-сладкой улыбке.       В тот самый миг, когда терзаемый любопытством юноша протянул руку к изящным крыльям мальца, его дерзкий порыв натолкнулся на неожиданный отпор. Шлепок по руке, резкий и отрезвляющий, сочетал в себе как физическую боль, так и укор за своеволие. Крылья убийцы были объектом нескромного любопытства, и он отреагировал с неожиданной яростью. Голос его, обычно тихий и невинный, стал гневным и повелительным:       — Нет! Не смей. – несмотря на то, что на первый взгляд ничего по-настоящему страшного не произошло, шатен был поражён эмоциями, исходящими из хрупкого мексиканца. Юноша, ошеломлённый столь бурной реакцией, невольно отступил. Засунув руки в карманы худи, он одарил насмешливой улыбкой мальца.       Однако откровенная покорность Симпбура не успокоила ЭльКвакити. Его глаза, когда-то чистые, словно ночное небо, теперь потемнели до ненастного контраста. В них отразились страх и подозрение, как будто он уловил некую опасность.       Наблюдавшая за происходящим с ветками ворона издала резкий каркающий звук, как бы подтверждая неудовольствие и опасения мальца. Крик птицы повис в воздухе, пронизывая тишину своим зловещим прорицанием.       Симпбур обладал удивительным даром речи. Его голос, мягкий, как шёпот ветра, ласкал уши женщин, внушая им ложное чувство любви. Он искусно играл в свои мечты, открывая в них самые сокровенные желания и наивные надежды. За фасадом обаятельного кавалера скрылся безжалостный хищник. Симпбур безжалостно использовал доверчивых дам, добиваясь своих эгоистических целей. Его речи были соблазнительным танцем, ведущим к неизбежному падению. Дамы, очарованные его сладкими речами, часто оказывались униженными и опустошёнными, не смели обращаться в суд, поскольку Симпбур был мастером в стирании границ правды. Его слова могли рассказать реальность, переворачивая всю вину на его жертву.        – Прошу прощения, мессир, за мою дерзость, — начал он, его голос звучал как сладкая мелодия, — Я искренне раскаиваюсь за моё нахальство, — продолжает Симпбур с мурлычущей интонацией, закрепляя в пальцах крошечный пакетик, — Я бы хотел искупить свою дерзость и пригласить вас на небольшое свидание, муза ночи.       ЭльКвакити, рассеянно перебирая пальцами цепочку на шее, задумался над неожиданным предложением долговязого парня. Недоверие и подозрительность сквозили в его взгляде, но крылатый не мог забыть о своей роли главного злодея и убийцы. Холодный расчёт и острый нож, запрятанный в кармане его комбинезона, напоминал о том, что не нужно бояться безоружного. К тому же перспектива еды за чужой счёт оказалась весьма привлекательной. Рассуждая логически, ЭльКвакити пришёл к выводу, что даже если его новый знакомый задумал недоброе, у него есть время выпутаться из любой ситуации благодаря своей смертоносной репутации.       – Ладно, я согласен, - нехотя пробормотал парнишка, стараясь скрыть своё смятение.       – Прекрасно, – ответ долговязого прозвучал как медово-сладкая капля, приторная и натянутая. Ухмылка на его лице сверкала так ярко, что у ЭльКвакити возникло тошнотворное желание от неё избавиться.       В сумеречном мраке тихой улочки Симпбур неотступно следил за ЭльКвакити, не смея протягивать руку, чтобы коснуться ещё раз нежной смугловатой кожи мексиканца. Его проницательный взгляд, метавшийся вокруг стройной фигуры наёмного убийцы, был полон недобрых замыслов, но он молчал, не выдавая своих намерений. Ведь ЭльКвакити излучал уверенность в том, что его положение неуязвимо.       Хватаясь за ручку двери неприметного ночного ресторана, высокий Симпбур приоткрыл её, приглашая свою ослепительную жертву войти первой. ЭльКвакити, считавший себя злодейской сущностью, на самом деле был лишь верным орудием в руках истинного зла. Неизвестный злодей подготовил для него самые ужасные испытания, невообразимые для простого человека.       Симпбур шагнул за ЭльКвакити, прикрывая тяжёлую дверь спиной. Ресторан был погружён в полумрак, приглушённый свет тусклых свечей отбрасывал зловещие тени на стену. Тихое потрескивание дров в камине, созданном в атмосфере уюта, контрастирующей с напряжением, витающим в атмосфере.       Они прошли к уединённому столику в дальнем углу оживлённого заведения, где можно было выдохнуть спокойно. Симпбур опустился на мягкий бархатный стул, его внимательный взгляд охватывал непринуждённые движения ЭльКвакити.       Они уже сидели за столиком у окна, друг напротив друга, с бокалами игристого, и Симпбур протянул ЭльКвакити меню ресторана, уже подзабив цену, потому что денег всё равно достаточно, и на обоих точно хватит. Ресторан не был фешенебельным, скорее, он привлекал своей простотой и непритязательностью. Лёгкая безвкусица в интерьере, отсутствие помпезности и вычурности, как нельзя лучше располагали к непринуждённой беседе и приятному времяпровождению.       Как только они расположились, к их столику подошёл официант с приветливой улыбкой на лице и предложил свою помощь в выборе блюд и напитков. Симпбур тут же заказал себе ещё бокал игристого с обычным салатом, а ЭльКвакити, ознакомившись с меню, решил остановиться на креветках в кляре. Цены в ресторане действительно весьма демократичны, что не может не порадовать посетителей. Симпбур поблагодарил официанта за обслуживание и передал ему пять долларов, чтобы заплатить за заказ. Официант удалился, чтобы подать заказанные блюда и напитки.       В ожидании заказа ЭльКвакити и Симпбур осторожно беседовали за столиком, укрытым в тени пышных растений. Их разговор, легко перетекающий с одной темы на другую, как бы узорчатая ткань, состоящая из нитей политики, искусства, музыки и литературы.       Каждый из них с удовольствием разговаривал о том и о сём, наслаждаясь обществом собеседника, пока ЭльКвакити не отвлёкся, чтобы следить за движениями за окном, наблюдая за тщетными попытками расследования убийства, в то время как Симпбур воспользовался моментом и незаметно достал маленький пакетик, внутри которого находилось то самое вещество, о котором строились теории ранее – пентобарбитал, снотворное средство, способное загрести в глубокий сон даже самого активного человека, объёмом в 0,1 грамм из кармана худи, что было нормальной дозой для взрослого, но ЭльКвакити выглядел каким-то дрыщем, плюсом, если подсыпать такое сильное снотворное в алкоголь, то эффект усилится в разы, а там и преждевременная смерть, чего позарившийся на мелкое тело, насильник, явно не хотел, поэтому Симпбур отмерил на глаз пять сотых миллиграмма порошка и ловко добавил его в бокал ЭльКвакити, пока тот был занят созерцанием прохожих за окном.       ЭльКвакити машинально сделал глоток напитка, в котором растворился смертоносный порошок, не заметив изменений во вкусе. Симпбур продолжал разговор, поддерживая иллюзию непринуждённости, в то время как действие пентобарбитала начало медленно проникать в организм жертвы.       Наконец прибыл официант с подносом в руках. Он поставил на стол перед слегка изменившимся ЭльКвакити тарелку с креветками в кляре и перед Симпбуром бокал игристого с салатом. Креветки выглядели очень аппетитно, и ЭльКвакити не мог дождаться, чтобы их попробовать.       – Ах, каков красавец... Ваши пёрышки так и сияют в свете огней, милый... А чист ли на самом деле этот очаровашка? – понизив голос до шёпота, посмеивался Симпбур, пододвигая любовнику тарелку с тёплыми ароматными креветками, поданную только что, а сам насадил на вилку крошечный кусочек сыра и тонко нарезанную помидорку-черри в своём салате, плавно опуская это в рот и наблюдая, как глаза парня напротив расширились, брови приподнялись, но не было сказано ни слова, поэтому хищник взял ситуацию под контроль.       – Это была шутка. Приятного аппетита.       Слова Симпбура зависли на воздухе, наполненном запахом свежих креветок и охлаждённым ароматом сыра. ЭльКью замер, его перья застыли, как будто он был пойман в паутину слов своего любовника. Несколько мгновений длилось эта тишина, пока Симпбур не прервал её, оторвав взгляд от своего салата и снова посмотрев на ЭльКвакити.       Улыбка на его лице была такой же мягкой и притягивающей, как и всегда, но в его глазах таилась еле заметная искра хитрости. ЭльКвакити знал этот взгляд: он видел его раньше, когда Симпбур собирался подшутить над ним или проявить нежность. Сейчас явно что-то было не так. Может быть, это была атмосфера интимного ужина при свечах, или откровенно кокетливое настроение Симпбура, но у ЭльКвакити возникло странное чувство. Это произошло на фоне смеси возбуждения и беспокойства, подогреваемого лёгким привкусом опасности. Неужели Симпбур сомневался в его чистоте?       Мексиканец взял одну из креветок и медленно обмакнул её в соус, поднося ко рту. Его движения были намеренно грациозны и чувственны, намеренно привлекали внимание Симпбура. ЭльКью знал, что шатен был восприимчив к таким проявлениям, поэтому он использовал их себе в пользу.       Симпбур с интересом наблюдал за действиями ЭльКвакити. Уголок его рта слегка приподнялся, когда он увидел, как его возлюбленный наслаждается креветкой.       – Рад, что вам это понравилось, солнце, – сказал он. – И не стесняйтесь, возьмите ещё.       Он взял ещё одну креветку с тарелки и протянул её ЭльКвакити. Тот с благодарностью принял её, замедлив темп еды, чтобы в полной мере насладиться моментом. Он знал, что Симпбур наблюдает за ним, и ему это не очень понравилось. Это было похоже на странную игру в кошки-мышки, где они оба были охотниками и добычей одновременно.       С каждым кусочком креветки напряжение между ними было высоким. ЭльКью чувствовал, как его подозрение к Симпбуру разгоралось всё сильнее, в то время как в глазах его партнёра по свиданию загорался всё более памятный огонь похоти. Это было опьяняющее чувство, которое вскружило ему голову и заставило его забыть о первоначальной настороженности.       По окончании трапезы Симпбур невольно расплылся в широкой, улыбке. Тяжелый взгляд киллера устремился на него, как на недоумка. План был превосходен! Ведь парнишке не нужно обращаться в полицию из-за своих деяний. Ему грозило быть пойманным, в то время как насильника можно было бы отпустить, а то и наградить, если тот выкрутится, заявив, что ему пришлось применить силу и смекалку, чтобы одолеть «строптивого разбойника». И, скорее всего, он был бы прав, а ЭльКвакити остался бы ни с чем.       В свете мягко мерцающих свечей хрустальный бокал пронзительным лязгом опустился на стол, обещая столь же болезненный финал. В извилистых узорах стёкол отражались два силуэта: один — хрупкий и напряжённый, другой — хищный и заманчивый.       ЭльКвакити, плечи которого отяжелели от выпитого вина, едва свёл мутные глаза, его тонкие руки беспомощно вцепились в край стола. Против него восседал Симпбур, воплощение коварства и расчета, его губы растянулись в улыбке, лишённой тепла, предвещающей недоброе.       — Красавец, как тебе наше скромное свидание? — прошептал Симпбур, жестом приказывая возлюбленному встать, его голос напоминал журчание весеннего ручья, но сладость его речей была обманчивой.       ЭльКвакити, с трудом осознавая происходящее, покорно встал с места. Симпбур подал ему руку, помогая добраться до двери. Свежий воздух ударил его в лицо, случайно выпустив алкогольные пары, прояснив его лицо.       — Я же выпил всего лишь бокал вина… — пробормотал ЭльКвакити. – Что ты мне подмешал?..       – Тшш.. спи сладко, мой милый. – отозвался Симпбур, готовясь поймать ЭльКвакити, поскольку уже знал, что он вот-вот должен отключиться.       Этого оказалось достаточно. ЭльКвакити чувствовал, как сознание покидает его, уступая место темноте. Последнее, что он ощутил, так это то, что его несут куда-то, подложив руки под спину и под колени.       Очнулся мексиканец обнажённым и беспомощным, накрытым одеялом до горла в постели Симпбура. Он беспомощно барахтался, чувствуя, как на него накатывает отчаяние. Верёвки натирали запястья и лодыжки. Пока ЭльКвакити лежал в беспомощном забытье, Симпбур наклонился над ним, его взгляд омрачился порочной похотью.       — Теперь моя очередь повеселиться, птенчик, — прошептал он, его губы скользнули по шее жертвы.       ЭльКвакити взвыл от ужаса, тяжело поднимаясь, но путы с углублениями доставляли ему боль. Симпбур упивался чужой беспомощностью, его тело дрожало от возбуждения.       Он приспустил одеяло, обнажив трепещущую грудь ЭльКвакити. Его глаза жадно впивались в каждый извивающийся мускул, каждый нервный тик. Он был хищником, загоняющим свою жертву в угол, наслаждаясь её агонией. ЭльКвакити чувствовал, как его разум увядает, а тело сотрясается от омерзения. Он хотел закричать, позвать на помощь, но его язык прилип к нёбу. С каждой минутой ужас усиливался, становясь невыносимым. Для Симпбура это казалось игрой, но для ЭльКвакити это было кошмаром, из которого не было выхода. Никаких движений, пока только дыхания парней..       ЭльКвакити резко выдохнул, когда пальцы Симпбура коснулись его чувствительного колечка мышц. Прикосновение было неожиданным и неприятным, заставив молодого человека выгнуть спину в знак дискомфорта. Он чувствовал себя оскорблённым и беззащитным, его сердце бешено колотилось, когда Симпбур продолжал дразнить его в такой жестокой манере.       - Урод... прекрати... - прохныкал ЭльКвакити, его голос был едва слышен из-за бешеного стука сердца. Его мышцы напряглись, ожидая, что Симпбур уберёт пальцы, но они только продолжали своё безжалостное исследование, игнорируя оскорбление. Симпбур словно наслаждался дискомфортом ЭльКвакити, растягивая пытку для собственного развлечения.       В комнате, казалось, становилось всё темнее, единственный свет исходил от мерцающей луны в окне. Воздух был насыщен запахом пота и страха, и ЭльКвакити почувствовал тепло дыхания Симпбура на своей шее, когда тот наклонился ближе.       – Ты такой тугой, – промурлыкал Симпбур, и в его голосе послышалась злоба с оттенком любви. – Бьюсь об заклад, я первый, кто будет в тебе. – его пальцы проникли глубже, исследуя и растягивая мышцы ЭльКвакити, пока он не убедился, что молодой человек вот-вот расплачется. – Но я даже рад. Ты мой и только мой. Моя игрушка..       ЭльКвакити едва сдержал крик, его тело дрожало, когда он боролся с нарастающей волной паники и стыда. Он попытался вырваться, но хватка Симпбура была крепкой, а пальцы безжалостно ласкали его самые интимные места. – Гнидьё... – взвыл он срывающимся голосом, в отчаянии работая руками и косясь наверх, в попытке высвободиться из пут.       Но Симпбур только рассмеялся, издав жестокий и издевательский хмык, от которого по спине ЭльКвакити пробежали мурашки. Свободная рука шатена накрыла запястья утёнка, дабы тот отставил попытки вырваться. Сделав последний толчок, он ещё глубже проник пальцами внутрь, объявляя тело ЭльКвакити своим. Молодой человек издал сдавленный крик, его тело забилось в конвульсиях, когда пальцы Симпбура нашли его простату, посылая по ней волны удовольствия и боли. Но это была только проба и растяжка нутра – в этом ЭльКвакити точно не сомневался по мере того, как Симпбур продолжал мучить его. ЭльКвакити чувствовал, что, несмотря на свой ужас, возбуждается всё больше и больше. Его бедра начали непроизвольно двигаться в такт движениям пальцев Симпбура. Это было странное и пугающее ощущение, но он не мог его отрицать. Он был беспомощен перед прикосновениями Симпбура, его тело предавало его, хотя разум кричал, чтобы это прекратилось.       Пальцы насильника, скользкие от пота, вышли из чувствительного нутра паренька, вызвав кряхтение, перестали ощущать тепло, которым они наслаждались несколько мгновений назад. Симпбур глубоко вздохнул, его грудь вздымалась, когда он пытался успокоить бешено колотящееся сердце. ЭльКвакити следил за каждым движением Симпбура, широко раскрыв глаза, затуманенные отвращением и страхом.       С рычанием тот наклонился и грубо сорвал с себя ремень, освобождая его от джинсов. Кожаный ремень просвистел в воздухе, прежде чем с мягким стуком упасть на пол. Одним быстрым движением шатен снял с себя нижнее бельё и джинсы, обнажив свой впечатляющих размеров горячий агрегат. Возбуждённый член Симпбура пульсировал напротив тугого входа ЭльКвакити, требуя, чтобы его впустили. Воздух сгустился от предвкушения, когда он расположился между ног парня.       ЭльКвакити задыхался от боли и удивления, когда Симпбур грубо раздвинул его ноги, заставив худое тело принять неестественную позу. Твёрдый член Симпбура прижимался к его заднице, дразня и мучая его, прежде чем, наконец, проник в его лоно. Острая, жгучая боль пронзила тело ЭльКвакити, когда Симпбур начал входить в него, двигая бёдрами с чудовищной силой. Кровать заскрипела и застонала под их весом, пружины напряглись, пытаясь удержать их, когда Симпбур грубо овладел ЭльКвакити, заявляя на него права с каждым мощным толчком. Его кожа горела в тех местах, где руки Симпбура сжимали его, оставляя синяки и отметины. Воздух вокруг них был пропитан запахом их пота и желания, смешанным со вкусом крови, которая капала с прокусанных губ ЭльКвакити.       Комната наполнилась звуками шлепков, кряхтением и стонами, когда двое мужчин предались страстному соитию. Воздух был насыщен запахом пота и секса, а кровать скрипела от их движений. Верёвки, которыми были стянуты руки ЭльКвакити, впились ему в кожу, на которой выступили крошечные капельки крови из-за которых он кряхтел, заглушая это стонами и выгибая спину от боли. Его бёдра подались вперед, с неохотой встречая толчки Симпбура. Мускулистое тело кучерявого шатена блестело от пота, когда он грубо брал ЭльКвакити, его мощные толчки всё глубже погружали его в тело молодого человека. Он удовлетворённо зарычал, почувствовав, как внутренние стенки ЭльКвакити сжимаются вокруг него, и понял, что близок к этому. Его темп ускорился, каждый толчок был сильнее предыдущего.       ЭльКвакити вскрикнул, его голос охрип от интенсивности их занятия любовью. Он почувствовал, как руки Симпбура сжали его бёдра, удерживая на месте, пока он входил в него снова и снова. Боль от верёвок была невыносимой, колкой и режущей, когда он был поглощён неприязнью, которую доставляли ему грубые ласки Симпбура. Тело ЭльКвакити билось и извивалось, его мышцы напрягались в тугих верёвках, связывавших его. Его дыхание было прерывистым, глаза расширились от ужаса и отчаяния. Слёзы, струившиеся по его лицу, свидетельствовали о беспомощности, которую он испытывал в тот момент.       Симпбур, казалось, наслаждался страданиями ЭльКвакити. Он рычал, как зверь, всё сильнее и быстрее входя в него. Каждое грубое движение посылало волны боли по телу ЭльКвакити, вызывая боль в тех местах, о существовании которых он даже не подозревал. Его бёдра непроизвольно дёрнулись навстречу бёдрам Симпбура, ища хоть какого-то облегчения, но его не было. Воздух был пропитан запахом пота и страха, а звук столкновения их тел наполнял комнату, словно извращённая симфония. Симпбур стиснул зубы, пытаясь сохранить самообладание, его мышцы напрягались при каждом мощном толчке. Его дыхание вырывалось неровными вздохами, смешиваясь со всхлипами ЭльКвакити, продолжая душить его и перекрывая доступ воздуха на мгновение.       – Симпбур.., – с трудом выдавил он из себя, хватая ртом воздух, – пожалуйста, остановись... Я не могу этого вынести...       – Я же ещё не полностью в тебе, неженка... – грубо прошипел насильник, сделав резкое движение.       Глаза ЭльКвакити расширились от ужаса, когда Симпбур грубо вошёл в него по самую мошонку, боль пронзила его тело, словно миллион иголок вонзились в него одновременно. Он кричал и дико извивался, пытаясь избежать безжалостного покушения на своё мужское достоинство. Но Симпбур был слишком силён, слишком безжалостен. Рука шатена только усугубила ситуацию, перекрыв доступ воздуха и оказывая сильное давление на нос, заставив хлынуть кровь оттуда и дать ЭльКвакити ощутить себя совершенно беспомощным и уязвимым. Утёнок чувствовал, как по его лицу текут слёзы, смешиваясь со слюной и кровью из носа. Его конечности словно горели огнём, каждый мускул кричал от боли – она была невыносимой, и с каждым толчком бёдер Симпбура она, казалось, усиливалась. ЭльКвакити почувствовал, что начинает терять контроль, его тело напряглось по мере приближения оргазма, мышцы напряглись, как пружины, готовые вот-вот лопнуть. Но Симпбур не проявил милосердия. С последним мощным толчком бёдра Симпбура прижались к телу ЭльКвакити, доводя его до потрясающей кульминации. Весь его мир взорвался волной ослепляющей боли и стыда, когда он почувствовал, как изливает себя на свою грудь, сводя колени в жгущем экстазе.       Ощущение было ошеломляющим, и ЭльКвакити почувствовал, что начинает терять сознание от боли и напряжения. Когда его зрение начало меркнуть, он услышал жестокий смех Симпбура, их тела всё ещё были соединены самым интимным образом.       – Ну вот, – хрипло прошептал Симпбур, – Ты такой красивый, когда находишься в таком положении... Думаю, я продержу тебя в таком состоянии ещё какое-то время.       И с этими словами Симпбур снова начал двигаться, их тела сплелись в причудливом танце удовольствия Симпбура и боли ЭльКвакити, никак не давая ему уйти в забытье. Сердце ЭльКвакити разрывалось от стыда и гнева. Он ненавидел себя за то, что проявил такую слабость, за то, что не смог встретить своего похитителя с той же стальной решимостью, которой всегда гордился. Но боль, как физическая, так и эмоциональная, была невыносимой. Больше всего на свете он хотел, чтобы его оставили в покое, позволили зализать раны и залечить душевную травму в тишине. И всё же он знал, что такое одиночество - роскошь, которой ему не позволят, по крайней мере, пока он пленник. Рыдания ЭльКвакити становились всё громче, его тело сотрясалось с каждым судорожным вздохом и грубым толчком. Он попытался закрыть глаза, чтобы не думать об унижении и боли, но это было невозможно. Он чувствовал себя таким маленьким, таким беспомощным, таким далёким от того грозного убийцы, которым когда-то был.       По мере того как минуты превращались в часы, ЭльКвакити начал задумываться, действительно ли это было его наказанием за все те жизни, которые он отнял, за всю кровь, запятнавшую его руки. Было ли это его наказанием – лишиться силы и достоинства, превратиться в жалкое хнычущее месиво? Эта мысль наполнила его отчаянием. Дрожь пробежала по телу ЭльКвакити, когда он почувствовал, как горячее семя Симпбура излилось в него, отмечая его как своё собственное. Его глаза закрылись, слёзы текли по лицу, пока он пытался отдышаться. Верёвки, которыми он был связан, начали натирать его раны, вызывая в них жжение. Больше всего на свете он хотел освободиться, сбежать из этого кошмара. Но он знал, что сбежать невозможно. Симпбур был слишком силён, слишком жесток. Он был всем, чего ЭльКвакити когда-либо боялся, и теперь ему некуда было бежать. Единственное, что оставалось, - это терпеть бесконечные мучения и ждать того мгновения, когда Симпбур решит отпустить его... если он когда-нибудь это сделает.       С удовлетворённым стоном Симпбур наконец вытащил свой пульсирующий член из тела ЭльКвакити, наблюдая, как густая струя его семени вытекает из растянутой красноватой дырочки. Воздух был пропитан запахом секса и пота, и Симпбур почувствовал, как бешено колотится его собственное сердце, когда он посмотрел на извивающееся под ним тело. Он начал медленно выходить из ЭльКвакити, впервые за несколько часов почувствовав, как прохладный воздух коснулся его чувствительной кожи.       В полумраке комнаты, пронизанном слабым мерцанием лунного света, воздух был густым от напряжения и невысказанного желания. Симпбур, со своей хищной и слегка изогнутой усмешкой, навис над ЭльКвакити, его тело изогнулось в сопротивлении, но действия были бессильны против непреодолимого желания.       Симпбур оставил ещё два укуса на нежной плоти ЭльКвакити, его зубы безжалостно впивались, пока его руки затыкали рот пленнику, приглушая неистовые крики о помощи. Резким движением он оторвал руку от лица ЭльКвакити, обнажив израненные и окровавленные губы. Небрежным жестом он прижал их своими, чувствуя на языке солоноватый привкус крови.       – Ты хорошо поработал, куколка, – промурчал Симпбур, задирая подбородок ЭльКвакити и прижимая его голову к подушке. – Но я ещё не наигрался.       Захватчик усадил свою жертву себе на колени и откинулся на край кровати. Его язык скользнул по левому глазу ЭльКвакити, тёплый и влажный след отпечатывался на его лице. Собственные руки ЭльКвакити были бессильно закручены за спиной, а его тело безудержно сотрясали безмолвные испытания.       Каждое движение Симпбура было наполнено медлительным, почти ленивым эгоизмом. Он исследовал тело ЭльКвакити, оставляя на его коже следы своих укусов и любовных ласк. Губы, шея, грудь - каждый дюйм плоти стал его собственной, его территорией.       Агония ЭльКвакити была одновременно физической и эмоциональной. Он был заперт в беспомощной ловушке, его тело служило объектом издевательств и похоти. Страдание было почти невыносимым, и все же через него пробивалась странная смесь желаний и подчинения. Под пристальным взглядом Симпбура ЭльКвакити потерял всякое сопротивление. Он пропал в силе своего захватчика, его разум превратился в водоворот страха и отчаяния. В тот пульсирующий момент границы между ними размылись, когда один стал правителем, а другой — его покорённым.       Слёзы ЭльКвакити потекли быстрее, когда Симпбур грубо просунул в него руку, ещё глубже впиваясь пальцами в чувствительную плоть. Его бёдра бесполезно бились о колени Симпбура, пытаясь найти хоть какое-то облегчение от неослабевающей боли. Солёные слёзы, стекавшие по его лицу, смешивались с потом и кровью, оставляя за собой следы его страданий. Горло горело от нехватки воздуха, и кричать было ещё труднее, когда Симпбур со зверской силой сжал его шею. Его тело неудержимо дрожало, мышцы были напряжены и болели от грубости, которую причинял ему Симпбур. Каждый раз, когда рука Симпбура двигалась внутри него, ему казалось, что в его самые интимные места засовывают раскалённую добела кочергу. Он чувствовал, как его внутренности разрываются на части, как его органы сминаются под тяжестью руки Симпбура. Боль была невыносимой, и всё же он не мог заставить себя молить о пощаде или попросить Симпбура остановиться. Другой рукой Симпбур продолжал грубо вытирать слёзы с лица ЭльКвакити, оставляя за собой дорожки слюны, размазанные пальцами. Он наклонился ближе, их тела прижались друг к другу, жар их тел смешивался с запахом пота и крови. Его дыхание обдавало лицо ЭльКвакити, горячее и едкое, словно насмехаясь над его страданиями.       – Ты такой хороший мальчик, – хрипло прошептал Симпбур, и в его голосе послышалось удовлетворение. – Думаю, мне ещё очень долго будет нравиться играть с тобой.       Его хватка на шее ЭльКвакити слегка ослабла, но тут же снова усилилась, когда он нащупал особенно чувствительное место. ЭльКвакити хватал ртом воздух, его грудь вздымалась, когда он пытался дышать сквозь боль. Время, казалось, замедлилось, пока Симпбур продолжал мучить его, их мир превратился в сплошную агонию. Мысли ЭльКвакити блуждали, становились бессвязными и запутанными. Он пытался сосредоточиться на чём-нибудь другом, на чем угодно, что могло бы отвлечь его от боли, но это было невозможно. Всё, что он мог делать – это терпеть и надеяться, что в конце концов Симпбур устанет играть в свою извращённую игру.       После короткого движения рукой внутри прямой кишки ЭльКвакити Симпбуру всё же наскучило это беспомощное тело и, высунув слегка влажную кисть руки и сбросив со своих колен любовника, Симпбур начал натягивать джинсы, пряча свой внушительных размеров пенис под трусами. Он остановился на мгновение, разглядывая обнажённое, дрожащее и хнычущее тело на полу. На его лице появилась улыбка, когда он вспомнил, как ЭльКвакити извивался и молил о пощаде.       Злобная фигура Симпбура вырисовывалась над измученным телом ЭльКвакити. Тело юноши было испещрено синяками, следами засосов и кровоточащими укусами, свидетельствовавшими о недавнем жестоком обращении. Симпбур, насмехаясь, смотрел на свою жертву, губы его кривились в ледяной ухмылке.       – Ты заслужил это, убийца, – прошипел Симпбур, натягивая ремень на свои джинсы. Он имел ввиду совсем не это, поскольку не собирался говорить о своей одержимости, а акт изнасилования объяснить больше никак не мог. С угрожающей решимостью он подошёл к распростёртому ЭльКвакити, перерезая путы, которые сковывали его конечности. Острым кинжалом, спрятанным в кармане ЭльКвакити, Симпбур провёл глубокие царапины на запястьях юноши, оставив на коже кровоточащие следы.       Симпбур обыскал комнату в поисках одежды ЭльКвакити, которую он небрежно бросил на обнажённое тело своей жертвы.       – Одевайся, детка, – прорычал он, с притворным безразличием глядя на беспомощного юношу. – На тебя больно смотреть.       ЭльКвакити медленно поднялся на ноги, его дрожащее тело боролось с болью, терзающей его. Страх заставил его сердце бешено колотиться в груди, когда он неуверенно застёгивал одежду, стараясь закрыть свою обнажённую измученную плоть. Его глаза, полные боли и отчаяния, встретились с колючим взглядом Симпбура, и в их глубинах застыла невысказанная мольба о утешении. Симпбур насмешливо наблюдал, как ЭльКвакити сумел восстановить своё разбитое дыхание. Он наслаждался своим превосходством над так называемым убийцей, который теперь был полностью во власти его воли.       – Скажи, ЭльКвакити, - зашептал Симпбур, придвигаясь ближе и целуя парнишку в веко, его леденящее кровь дыхание щекотало щёку юноши, – ты действительно думал, что знаешь меня наперёд? Ты – не более чем жалкий убийца, который замарал свои руки кровью другого человека, тем более президента. Но теперь ты сам просишь о пощаде, не так ли?       ЭльКвакити не мог заставить себя произнести ни слова, его губы дрожали от боли и страха. Симпбур, охваченный страстью, прижал ЭльКвакити к холодной стене. Сердце ЭльКвакити колотилось в страхе, когда лезвие кинжала, приставленное к его трепещущей шее, напомнило ему о его собственной смертности.       – А хочешь открою тайну? – прошептал Симпбур, его голос дрожал от нескрываемого вожделения. ЭльКвакити задрожал, сжимаясь в клубок. – Это было вовсе не наказание за убийство... Честно, меня не интересует это.       Слова Симпбура пронзили его, как ледяной осколок. Его шок превратился в трепет ужаса, когда осознание ужасной правды затмило его разум.       – Меня привлёк именно ты, продолжал Симпбур своё чудовищное откровение, – И твоя хрупкая личность, так что воспринимай эту ночь, как проявление любви, птенчик.       Кинжал в руке Симпбура дрогнул, когда он придвинулся ближе, его дыхание опалило кожу ЭльКвакити. Он провёл лезвием по чувствительной шее ЭльКвакити, заставляя того сдерживать крик.       – Я покажу тебе, что такое настоящая любовь, – шипел он, – Любовь, которая будет длиться вечно.       Глаза ЭльКвакити расширились от ужаса, когда он понял, что убийство Квакити было лишь предлогом, манипуляцией, чтобы сломить его волю. Дикая, всепоглощающая одержимость Симпбура лишила его всякого разума и сострадания. ЭльКвакити молил о пощаде, его голос хрипел от слез. Но его мольбы были тщетны, Симпбур был непреклонен. Он надавил на кинжал, заставив лезвие пронзить нежную кожу ЭльКвакити.       Когда кинжал пронзил нежную плоть шеи ЭльКвакити, его тело содрогнулось в агонии. Глотка, что некогда изливала мелодичные звуки, теперь хрипела и булькает, извергая багровый фонтан крови. Симпбур, в порыве страсти, впечатал лезвие все глубже, погружая его в самые сокровенные глубины. Брызги жизненной жидкости омыли его лицо, смешиваясь со слезами горя.       По мере того, как жизнь постепенно покидала тело ЭльКвакити, ужас охватывал Симпбура. Его хватка ослабела, когда осознание содеянного ударило с новой силой. Его дрожащая рука выскользнула из рукояти кинжала, которая теперь стала символом их трагической любви.       – Мой милый... – прошептал Симпбур, его голос был полон страдания и отчаяния. – Мы... мы всегда будем рядом... в одном аду...       Его дыхание участилось, когда он принялся вытаскивать клинок из горла своего возлюбленного. Тёплая, вязкая жидкость текла по его пальцам, каждый момент становился ещё более нестерпимо болезненным. Однако на лице Симпбура все еще блуждала слабая улыбка, оставшаяся от тех мгновений безумного восторга. Он знал, что их любовь была запретной, порочным желанием, которое обрекло их на вечные муки. Но в этот момент он не испытывал ни страха, ни сожаления. Он чувствовал лишь страстное влечение к ЭльКвакити, настолько сильное, что оно жаждало объединить их даже в смерти.       Симпбур поднёс кинжал к своему животу и, не колеблясь, вонзил лезвие в плоть. Тёплая струйка крови окрасила его одежду, растекаясь, как ржаво-красная клякса. Улыбка на его лице оставалась неизменной, ничто не могло омрачить их последнее мгновения вместе. Он опустился на колени, прижался к бездыханному телу ЭльКвакити, с любовью положив руку на него. Так они и лежали, два влюблённых в объятиях смерти, их кровь переплелась в макабрическом танце.       Лужа крови росла так же неудержимо, как любовь Симпбура к ЭльКвакити. В ней отражался багровый рассвет, отбрасывая зловещий отсвет на их искалеченные тела. Это был их последний акт любви, отчаянное стремление к вечности, несмотря ни на что. Их тела, некогда опьянённые страстью и яростью, теперь покоились вместе, объединённые смертью. Лужа крови, вечный памятник их любви и ненависти, медленно засыхала, оставляя на мраморном полу отпечаток их трагической истории. ...