Урок страха: тайны школьной комиссии

***

Это случилось, кажется, лет так десять-пятнадцать назад, когда я, будучи маленьким шкетом без единой извилины в своей черепной коробке, решился узнать о "страшной тайне" нашей 15й школы. В прочем, эту страшную тайну знал только мой придурковатый друг из класса - Колян, и то, только потому, что он эту легенду сам и выдумал. Сидели мы с ним однажды на уроке литературы. Тягомотный голос нашей классной руководительницы Тамары Ильиничны медленно высасывал все соки из наших тел шестиклассников. Она как суккуб, только старый, страшный и сгорбленный суккуб, тянущий жизненную энергию из нас не с помощью соблазнений, а рассказов про "нетленную русскую классику" и прочую мерзопакость, что нам, как бурлящим гормонами школьникам, было наплевать с глубокой колокольни. На уроке я бездумно чиркал на огрызке тетрадного листа, думая о том, как совсем скоро я приду домой, вставлю новенький диск с совсем недавно вышедшей "Гта 3", полученной мне в подарок от дяди на день рождения. Понятия не имею, где ж он ее смог достать в нашем захолустье и сколько отвалил за неё, но мне, как тринадцатилетке тогда, было совсем неважно. Главное: потянет ли её мой комп? — ээ, Леха, Лех, — неприятно шепелявый голос Коли меня всегда бесил, ровно как и его повадки, но почему-то, я упорно продолжал дружить с ним уже четвертый год подряд, игнорируя повсеместное раздражение, преследующее меня тогда, когда он оказывался в моём поле зрения, — ты ж помнишь про Серого? Ну, Смирнова из 6В... — ну, и чё? — ответил я, недовольный тем, что меня так нагло выдернули из мечтаний о скором блаженстве в виде новенькой игры с мясом, матюками и убийствами. — короче! — слишком уж громко, видно, уже распылясь по поводу новой страшной и очевидно глупой истории, сбрендившей ему в голову, восклицает Колян, после чего сразу же получает очень неодобрительный взгляд нашей Мегеры Ильиничны, — короче... Помнишь, он как-то раз училку обматерил на уроке? Так вот, его ж после этого случая сразу из кабинета повели сначала к директору, а потом вроде комиссия была...А там его никто и не видел больше! — да исключили его и всё, че ты жути нагоняешь? — я закатываю глаза, в скепсисе поглядываю на друга и хочу дальше вернуться к своему чирканью по тетрадному листу, но тот всё и не собирался затыкаться. — дак это ж ещё не всё! — и снова громко, едва ли не на весь класс звучит его шепелявый голос, а слюни его попадают на длинную красивую косичку моей одноклассницы, сидящей спереди. Коля затыкается лишь благодаря медленному, но упертому стуку указки по меловой доске. Тамара Ильинична имела недюжее терпение, да и нас по своему любила, так что долго могла не срывать голос на крик и обходиться лишь такими молчаливыми предупреждениями. Оно и хорошо: её крики страшнее объявления воздушной тревоги, которые нам давали послушать на классном часу перед девятым мая. — На перемене поговорим... Мимо нас проносились многочисленные младшеклассники, шелудящие вокруг, как назойливые мухи: верещат, носятся, матерятся и выкрикивают несвязный бред. Мы сами были такими года так четыре назад, но у меня, перешедшего, между прочим, в среднее звено, такие мелкие шкеты вызывали чувство превосходства. Я был старше, умнее, и прожил дольше чем они, между прочим. Колян, в прочем, тоже был сродни мухе. Тоже бесил и вечно суетился, но даже сейчас я продолжал его упорно слушать. — Старшаки говорили, что его в подвал утащили после этой комиссии. — Это тот, который под лестницей? — Ага! А знаешь, что самое странное? — Колян не дождался моего ответа. Ему в принципе было неважно, что мне не особо интересна эта история. — Учителя вообще всегда нас гонят от этой двери в подвал! Орут всегда, если подойти пытаемся, и вообще... Там звуки странные иногда, жуткие, как будто орёт кто-то! Я поражался впечатлительности друга и его способности выдумывать что-то настолько идиотское из высосанных из пальца слухов. — Дак ясен пень, там ж всякое оборудование, вся фигня... Че нам там делать-то? — Не понимаешь ты ниче! Иди нафиг вообще! Я тебе рассказываю че-то постоянно, а ты только гундишь и гундишь. Тебе самому не надоело? — Не-а, а тебе не надоело херней страдать? — я никогда не задумывался о том, что могу обидеть друга своими словами, он всегда был отходчивым и легкомысленным, отчего всегда быстро успокаивался. Но, видимо, это был не тот случай. Колян глядит на меня злобным прищуром, словно вот-вот и врежет мне по самое не хочу, прямо в жбан, но на моё удивление, этого не происходит, несмотря на любовь Коляна к мелким перепалкам и драчкам за школой после уроков. Ну или перед ними, или во время...это уж как повезёт. После злобных переглядок с другом, тот уходит злобно топча старыми кроссовками по полу, не сказав ни слова. А на следующем уроке он уже сидел один, на первой парте, не обращая внимания на переглядки одноклассников с молчаливым вопросом. На перемене, чуть погодя, любопытные лбы подходили поочередно то ко мне, то к Коляну, выспрашивая, что же у нас такого случилось, и вообще "Вы ж кореша!". Я лишь отмахивался, говоря, что это неважно, "забейте", мол. А от Коляна, в пол уха прислушиваясь к их диалогам, долетало до меня что-то в духе: "Да пошел он на хер!". Ну, в принципе, к нему я испытывал то же самое. Прошел примерно месяц с нашего последнего разговора. Хоть мы и каждый день по шесть дней в неделю виделись в школе, но особо не разговаривали. Не то чтобы мне не хватало его. Мне, в принципе-то, было нормально и одному. Не было назойливого шума справа от меня, тычков и прочего, что так бесило в Коляне. Да и Коляну, как я заметил, было нормально. Он скорешился с нашей школьной шпаной, которая курила за гаражами, устраивала дебоширства в классе, когда учителя не было на месте, дралась и задирала мелких, отбирая у них мелочь на обед в школьной столовке. В какой-то момент я заболел. Обычная простуда на неделю, после которой я снова пошёл в школу и не сразу заметил, что что-то не так. А потом понял. Коляна не было. "Тоже заболел" - подумал я, но ни на следующий день, ни через неделю его так и не появилось в школе. Он вообще редко болел: повезло человеку с иммунитетом, за четыре года нашей, как оказалось, некрепкой дружбы, болел он раз семь от силы, да и выздоравливал быстро, так что отдохнуть от его шила в одном месте у меня особо не получалось. В конце концов, мне стало любопытно, где пропадает Колян, поэтому я подошел к ведующему во всех школьных делах однокласснику. — А, Колян...Этот, он недели две назад подрался с одними дебилами с параллели, потом с училкой поцапался, а его к директору отвели, там чё-то про комиссию кто-то говорил, но фиг знает. Ниче про него не говорят, как испарился прям, — "Опять про эту комиссию..." - подумал я, но не озвучил мысли вслух, — вообще странная фигня так-то. — Какая фигня? — спрашиваю я, чувствуя, как любопытство медленно нарастает. — Да так, мысли вслух... Не обращай внимания, — одноклассник отмахивается от своих слов, вернувшись к змейке на кнопочном телефоне. Честно сказать, ещё месяц назад я вообще не прислушивался к тому, что говорил Колян про эту школьную комиссию, но сейчас... когда он внезапно пропал, меня стала интересовать эта история. Может, Колян просто заболел после этой комиссии? Или его наказали? Подумав ещё немного, я принял решение: после школы я пойду к нему домой и спрошу у родителей, что же всё таки случилось.