запрещенная идеология

Руслан проснулся в своей родной обшарпанной общаге. Везде валяется мусор, в углах скопилась пыль, а пауки словно стали лучшими друзьями этого студента. Интерьер этой комнатки прост до ужаса, лишь одна скрипящая кровать, небольшой рабочий столик и лампа, которую Тушенцов купил за свои средства. Среди всей этой тусклости есть лишь один предмет, что радует парня — пачка сигарет чапман рэд. Закурив, юноша решил подумать о бренности бытия, предварительно достав пепельницу, потому что отмывать весь мусор после сигареты как-то не очень хочется. После переезда в другой город его часто начали мучать кошмары и головные боли, хотя до этого ничего такого никогда не было. Страшилки, что придумывает сознние Руслана, очень сюрреалистичные. Головная боль чувствуется как пульсация около виска, это неприятное чувство преследует уже чуть ли не 24/7. Тушенцов ходил к врачам, ему сказали, что это нормально. — Переезд, стресс, все дела, — говорит доктор совершенно спокойно, словно к нему ходят с такими жалобами каждый день, — успокойтесь, попейте успокоительного по типу глицина. — А с кошмарами что? — Копите много негативных эмоций, а сознание выливает это все в кошмары, чтобы вы с ума не сошли, — с той же спокойностью продолжал мужчина в противно-чисто-белом халате. Запах хлорки въелся уже по горло, и неудивительно, сколько раз здесь бывал бедный студент. И все это как-то странно. Где-то внутри Руслан чувствует, что что-то не так, но не может понять где загвоздка. Вроде и универ хороший, и ребята добрые, но все это какое-то ненастоящее. Хотя, Тушенцов должен благодарить всех богов, что он здесь. Попасть сюда, в Родиолию, очень сложно, сюда берут либо очень умных, либо очень талантливых. Конечно, можно сделать все за деньги, но ты просто не сможешь вынести всего этого груза. Город прокачан будто по всем очивкам, и жители духовно и умственно прокачены, и архитектуры множество, ходи часами и любуйся, власть этого места тоже до блевоты правильная и хорошая. Находясь в таком элитном городе — жить в общаге бомжатнике просто оскорбление всего святого, что решило построить это. Но что поделать, максимализм на полном уровне, чувство собственной особенности и отчуждённости тоже не отстают, а жить в чистоте и комфорте — слишком скучно. Тушенцов учиться на музыканта и композитора. Довольно интересная профессия для такого места, большинство выбирают что-то из физмат или химбио разряда. Настоящих ценителей искусства мало, разве что пару людей пытаются открыть людям чувство красивого, эстетичного, но часто это не приводит к хорошему. Стадо не может чувствовать что-то кроме базовых чувств, что заложены даже в животном: радость, грусть, гнев и возбуждение. Город идеальный, идеальные люди и все такое, но вот чувство по-настоящему красивого и величественного у них нет, шестеренки, что они крутят изо дня в день, прикрутились и приросли к их душам. Тушенцов хочет пробудить сердце в этих баранах, ведь это может только искусство, и ничего более. Может, искусственный интеллект и правда очень хорош, но у него нет кое-чего очень-очень важного — сознания и души. Поэтому он никогда не сможет создать что-то новое, он сможет только повторять и то кое-как. Сигарета докурена, пепел улетает на пепельницу, а после в окно. Слышится чья-то брань, но юноша не обращает на это внимание, будто ему это привычно. Сегодня универ, очередной тяжелый день с тремя парами. От этой мысли становится тошно, пусть ему все и нравится, чем он в итоге будет заниматься, но дисциплины у Тушенцова никакой. Быстрыми движениями он кое-как собрался, взял все тетради, все по красоте и уже собирался уходить, как вдруг его сосед по комнате решил проснуться. Открыв веки и недолго палится на Руслана, и понимая, что тот куда-то сваливает, решил поинтересоваться. — Ты в уник? — спросил парень, еще полусонный. — Да, — ответил кареглазый, разглядывая соседа, которого не видел уже как пару дней, потому что кто-то все выходные бухал и не появлялся в общаге, — Коль, у нас че поесть то есть на потом? Этот «Коля» — такой же везунчик из жополупинска, которому повезло оказаться в Родиолии. Как артиста он зовет себя кратко: «Юг 404». Юноша, что стал хорошим другом для Руса, который всегда помогает и поддерживает. Правда у Коли есть одна проблема: он уж очень любит заниматься саморазрушением. Как парень говорил: «мы познаем себя через саморазрушение» — это искаженная цитата Тайлера Дернера из Бойцовского клуба, но смысл все же в ней остался. Юг настолько любит эту личность, что по всей части его комнаты развешен он в самых разных позах, стилях и тому подобное. Пространство Тушенцова пустое, он не любит что-то клеить, ибо в конце концов это нужно будет снимать и выкидывать. «Познанием себя» Колян называл беспросветные бухичи, где никогда нет остановки, разве что если печени. Если повезет — Юг не будет пить целые месяцы, но как праздник — пиши пропало. — Макароны вроде, сегодня моя мать картохи завезет, вместе захаваем, — говорит Коля, вставая с кровати, — погодь меня, вместе на первую пару сходим. Руслан глубоко вздохнул, но друга все-таки подождал. Пока тот одевался, юноша тревожно все смотрел на часы, боясь, что они могут опоздать и потом попадет по голове. — Пойдем, — улыбнувшись, сказал Коля, — не кипятись, у нас еще, — он посмотрел в чужой телефон, — целых 30 минут! — Мы можем на автобус не успеть, — раздраженный голосом ответил Тушенцов, забирая личную вещь обратно в карман, — боже. — Бозе-бозе, — передразнивает юг, заливаясь смехом. Почему-то сегодня у него слишком хорошее настроение, хотя обычно он только и делает, что ноет как ему хуево, и что никогда в жизни бутылку в руки не возьмет. Кареглазый лишь громко сматерился и дал по голове со всей дури. Потом дело уже шло за малым и вот, парни стоят у остановки и ждут автобус. Дальше все как обычно, дождавшись машину, они сели туда. Руслан достал наушники, Коля листал тикток или что-то похожее. Тушенцов любил разглядывать пейзажи, что видны лишь на секунды, когда едешь. Каждый по своему красив. Опавшие листья медленно хотят упасть на землю, но их сдувает ветер от машин, где сидят такие же, как Руслан. Солнце еще не успевает взойти слишком высоко, поэтому его видно на горизонте. От внутренней влаги стекла потеют, и иногда кажется, что на дорогах огромные лужи, но это лишь обман и запрет злых тетек открывать окна в транспорте. Ранняя осень все-таки до безумия красива, она разукрасит любой лес своими теплыми красками. Холодный зеленый сменяется на горячие оттенки оранжевого, красного и желтого, а иногда и смешивается, выделяя другой цвет. Пока греет солнце, а тучи не думают сгущаться — осень прекрасное время года, но как только облако выронит свою слезу — пиши пропало. Пусть эти картины Клода Моне и красивы, но у всего хорошего есть свойство заканчиваться. Автобус останавливается, и перед глазами Тушенцова не разукрашенные природой деревья, а стенка красной стоянки. — Open your eyes, baby, — сказал Колян, похлопывая по плечу. — Ты когда американцем успел стать? — все еще находясь в полудреме, спрашивает юноша, неловко улыбаясь. — 15 минут назад. — Oh my god. Без особого желания парни вышли из транспорта, по пути успев обматерить всех бабок, что мешали пройти. Все таки город городом, а тупые старухи есть видимо везде, даже в раю они будут преследовать. Быстрым шагов ребята дошли до здания. Оно высокое, величественное, не каждый сможет попасть сюда даже за плату, а они бюджетники. Белый, будто бы блестящий кирпич с первого взгляда ослеплял и восхищал. Крыльцо тоже украшено: и газончик есть аккуратненький, здание огорожено забором из какого-то белого материала. Внутри уже слышен шум людей и возможно даже инструментов. Руслан пока еще не успел привыкнуть к новому месту, и каждый раз он немного шугался от такого потока чужих мыслей и слов. Коляну же все равно как-то, в душе волнуется, а на люди не показывает это, стремается малясь. Зайдя сюда можно сделать только две вещи: заплакать от непонимания куда идти и что делать или стоять как пробка, пытаясь понять как ты здесь вообще оказался. Сейчас эти чувства сплелись воедино и уперлись в горло, образовывая ком. Все куда-то идут, что-то делают, у кого-то практика, суматоха доводит до паники. Тушенцов пытается не сойти с ума с такими потоками информации, хотя приходит он сюда не впервые, раз 5 уже. И вот, первая пара. Все рассаживаются по местам, сейчас будут долгие полтора часа нудного бреда, который и запомнить к слову надо. После 20 минут Руслан не выдерживает и достает телефон, чтобы немного отвлечься и передохнуть. Коля сидит в другой стороне аудитории. — Переходим к более важной теме для вас, — говорит профессор, и множество глаз, в том числе и шатена, набросились на мужчину в костюме, — религиозная музыка. На сессии вам нужно будет ответить на вопросы по этой теме и сыграть что-нибудь, зависит от вашего инструмента, — все тяжело вздохнули, — не волнуйтесь, я, как человек учащий таких как вы уже не первый год, скажу, что это самое легкое, что может быть. И те, кто мусульмане, встаньте, пожалуйста, — со своих мест встают несколько людей, — хорошо, садитесь, с вами будет личная беседа. — А зачем нам это? — спросила одна смелая девушка. — Ну как же, все-таки такая музыка принесла большой вклад во все музыкальное искусство. Мы берем не так много из этой темы, чисто ради ознакомления. Дальше у нас пойдет все, как по курсу и по вашим инструментам. Пианисты будут нажимать на клавиши, заучивая множество симфоний, гитаристы зажимать аккорды по миллиону раз и так далее. Не будем об этом. Дальше ничего необычного. Руслан агрессивный атеист и вся эта тема ему по горло, потому что его мать была ярой православной женщиной. И слушать все эти вопли из церкви, которые называют искусством тошно, Тушенцов может понять все, но только ни это. Чуть ли уши не закрыв, чтобы показать всю свою неприязнь, к парню приблизился другой студент. — Тоже бесит вся эта херня? — с глупой улыбкой спросил парень, оглядываясь, не смотрит ли кто на парней. — Да само собой, бред такой, — начал злиться Руслан, — зачем мне знать все это, когда я просто хочу писать рэп. Незнакомец посмеялся. Кареглазому стало неловко. — Ты рэпер? — спросил юноша, пытавшийся скрыть лыбу. — Ну, для себя, а так я композитор, — ответил Руслан, — но все равно это ничего не меняет! Я биты буду брать из этого или че? — Хаха, понятно, какой ты творец. — Можно подумать, после универа ты станешь как Бах. — Да лан, не кипишуй. Меня Рома зовут, — он протягивает руку в качестве знакомства. — Руслан, — отвечает шатен, неловко улыбаясь. — Как умудрился попасть сюда? Ты платник? — Бюджет. Я большой ценитель музыки, да и искусства в целом. — А по тебе и не скажешь! — удивился Роман, что аж голос его повысился в разы. Некоторые лупились на эту парочку с осуждением, но парням было все равно. — Пф, да ладно. — Слушай, у меня к тебе вот какой вопрос. Ты давно живешь здесь? — Нет, переехал сюда недавно. — После переезда у тебя появились головные боли или кошмары? Тушенцов удивился. Атмосфера сразу немного поменялась, стала напряженной. — Да, — тихо ответил студент, боясь, что его кто-то другой услышит. — У меня тоже! Я пытался найти помощь у врачей, но все бестолку! Вся эта хрень все мучала и мучала меня, но я нашел решение. Я пытался поговорить еще и с другими людьми, но все либо отнекивались, либо смотрели испуганным или косым взглядом. У меня есть одно предположение, почему все это происходит. Пусть это прозвучит довольно бредово, но возможно нас отравляет государство, — голос парня убавился до минимального, — а еще и прослушивают. — И как это связано с болью в голове? — Руслан уже думает про себя, зачем он связался с каким-то шизоидом, но послушать параноидную версию можно чисто ради уважения к собеседнику. — Я все еще не понял как нас могут отравлять, но это происходит, уверяю! Как бы сказать… Словно когда мы спим нас что-то травит, но непонятно что. Пожалуйста, не подумай, что я псих, но если поразмыслить, то моя версия кажется действительно логичной. — Да ладно тебе, что ты- — Интересное предположение, Роман, — громкий голос профессора словно на пару секунд оглушил студентов. Сам Рома сидит в зашуганной состоянии, как будто совершил что-то ужасное, хотя просто болтает, это лишь маленькая шалость, не более, но к чему такая тревога? — отложи свои беседы на потом или мне придется выгнать тебя из аудитории. Парень затих, и лишь иногда мог сказать пару слов. Все это как-то пугало, а жуткая атмосфера все висела большим грузом. Только сейчас Тушенцов увидел все эти смотрящие на него взгляды, странные перешептывания сзади и уж слишком неодобрительный взгляд препода. Руслан уткнулся в телефон, лишь потом вспомнил, где находится и стал что-то судорожно записывать в тетрадь. И вот, первая пара кончилась, за ней пошла вторая, но уже без этого странного Ромы. Остаток учебы прошел без происшествий. Все было как обычно, лишь боли стали будто сильнее, а тошнотворный эффект в животе перешел к горлу. От тремора почерк в тетрадке скривился до неузнаваемости букв, и когда уже в общаге кареглазый хотел прочитать свои записи, он кое-как разобрал предложения. Сегодня пачка таблеток больше, чем вчера. Из-за еще большего стресса, странной тревожности буквально из не откуда и странного параноика, что подарил свою шизу Руслану. Приехав домой Тушенцов валиться в кровать, хотя обычно он что-нибудь да поделает, поест по крайней мере, а здесь ничего. Уткнулся в подушку и лежит, не двигаясь. Коли нет, это уже привычно, он в очередной раз либо бухает, либо у какой-то тысячной по счету телки. Прикол в том, что Юг никогда и никого не любил как партнера, лишь разовый секс и удовольствие, и ничего более. Вся эта грязная и развратная жизнь не так близка к Тушенцову, он никогда не понимал в чем кайф этого, ведь даже во время процесса тебе становится плохо и хочется побыстрее остановить это все. По рассказам Коли, чтобы не плеваться в самом начале он вкачает в себя чего-то крепкого, если дело вообще не идет, то берет колеса, а потом как-то само идет. Проблема лишь только утром, отхода это самое тяжелое и ужасное среди всего этого смрада, потому что только тогда ты понимаешь всю суть проблемы, а исправить ее ты уже вряд ли сможешь. Голова все гудит, таблетки лишь на треть сократили боль. Уже вечер, юноша пытается прочитать и выучить хоть что-то, но в голове только эта глупая мысль об массовом зомбировании населения и огромный спазм. Вдруг раздается мелодия от телефона, ему звонит Коля. — Привет, чего хотел? — спокойно спросил Руслан, убирая тетради в сторонку. — Слушай, а че за пацан рядом с тобой сегодня на первой паре сидел? — Рома его зовут, — студент напрягся, потому что все это время до него не докапывались с таким вопросом, хотя могли буквально спустя этой пары. — Он умер минут 10 назад. Раздался писк в голове. Удивительно и очень-очень странно. Руслан потупил пару секунд. Конечно, рыдать из-за него он не будет, но все это очень напрягает. — Правда? — Говорят, суицид. Интересно, очень интересно. Диалог еще немного продолжился, а потом Коляна кто-то позвал и звонок кончился. Руслан еще полупился в стенку и о чем то думал. Вся эта ситуация непонятная и запутанная до ужаса. Конечно, жалко пацана, но теперь появилась новая пища для размышлений на целые дни вперед, а может даже и на недели. Теперь некоторые куски пазла понемногу сходятся, конечно, не в идеале и все очень затуманено, но отдаленно можно что-то предположить. И концепция Ромы действительно не кажется такой бредовой.