***
Утро понедельника. Пушкарева встала даже раньше, чем обычно. Сегодня был тот самый день, когда она явит миру «новую себя». Надев очки в изящной тонкой оправе, она смотрелась в зеркало. Новые сапоги (хотелось бы туфли, но, увы, зима диктует свои порядки), расклешенные широкие черные брюки с завышенной линией талии и свободная белая рубашка, вырез которой Пушкареву смущал до ужаса, но уверения продавца-консультанта и Коли все же заставили Катю приобрести этот элемент одежды. На голове она по привычке сделала ровный пробор и собрала волосы в низкий пучок, но уже не так туго, как обычно. Она заметила, что нравится себе больше, когда в прическе есть легкая небрежность. Последний штрих — тушь и блеск для губ. Учиться наносить полноценный макияж было пока некогда, да и желания такого пока также не возникало. Итак прихорашивалась два часа. «Пора выходить!», — Катя посмотрела на часы и, накинув на плечи новое пальто, поспешно покинула квартиру. Оказавшись на работе, Катя тут же направилась к себе в кабинет. В ее идеальном плане на день она должна была просидеть у себя до самого вечера никуда не выходя. Конечно, сейчас ей нравилось, как она выглядит, но воспоминания о предыдущей повальной попытке все же заставляли ее немного сомневаться. К тому же, видеть Андрея после той драки не хотелось совсем. Катя считала, что он сам во всем виноват. Но заглушить чувство жалости к нему удавалось с трудом. Она хорошо помнила, как замерло ее сердце, когда Воропаев отправил Жданова в нокаут. А потом еще и этот странный поцелуй. Зачем он только это сделал? Из-за драки? Они все были немного на взводе, всякое бывает. Но и мысль о возможности встретить Воропаева Катю не особо радовала. «Неловко будет точно», — думала она. Перебирая руками бумаги, а в голове — все возможные варианты развития дальнейших событий, Катя вздрогнула от неожиданности. Звонила Клочкова — Андрей созывает совещание. «Ладно, все равно пришлось бы встретиться с ним. Так хотя бы не наедине», — успокаивала себя девушка, взглянув еще раз в зеркало. «Перед смертью не надышишься, Пушкарева», — выдохнула и покинула стены своего убежища. Наслушавшись комплиментов от женсовета по дороге, и поймав на себе оценивающий взгляд Клочковой, Катя вошла в конференц-зал, где уже сидели Урядов, Воропаева, Малиновский и Жданов. На лице последнего красовался мощный синяк на том месте, куда попал Александр. Кажется, маскировать его он даже не пытался. Собравшиеся что-то увлеченно обсуждали, но тут же затихли — все взгляды устремились на Катю. Она быстро поздоровалась сразу со всеми и заняла одно из свободных кресел за столом. Все продолжали молчать, жадно изучая перемены, произошедшие с гардеробом девушки. — Ну что еще за срочность, А-андрей, — в конференц-зал зашел Милко, — ты же знаешь, ты же знаешь, что мне надо готовиться к показу! — бурчал модельер, занимая место рядом с Кирой. Заметив, что на него никто не обращает внимания, он тоже уставился на Пушкареву, сперва широко раскрыв глаза, а затем, взяв себя в руки, еле уловимо улыбнулся, так ничего и не сказав. Собрание началось. Обсуждались вопросы, касающиеся предстоящей презентации, выплаты поставщикам, технические моменты. Катя все не знала, куда себя деть: Андрей периодически бросал на нее умоляющие взгляды, от которых у той бегали мурашки по спине, а Урядов и Малиновский неустанно косились на ее декольте, от чего она начинала чувствовать себя грязной и уже мечтала о вечернем принятии ванны. Внезапно открылась дверь конференц-зала за спиной у Кати. — Не помешаю? «А он тут еще зачем? Господи, забери меня отсюда», — молча взмолилась Пушкарева. Ладони вдруг стали мокрыми. Не дождавшись ответа, Воропаев занял соседнее с Катей место. Собрание продолжилось. Пушкарева, как робот отвечала на задаваемые ей вопросы, периодически что-то записывала и всеми силами держала себя в руках, лишь бы не позволить себе посмотреть на Александра. Наконец, эта ужасная пытка закончилась, Андрей объявил, что все свободны. Катя спешно собиралась, чтобы никто не успел начать с ней разговор. Встав из-за стола, она вдруг выронила ручку, которая, упав, подло укатилась от ее кресла в сторону Александра. «Твою мать, Пушкарева!», — ругала себя девушка. Ей все же пришлось повернуться и встретиться взглядом с Воропаевым. Его лицо не выражало ровным счетом ничего. Он нагнулся за ручкой и протянул ее девушке. — Спасибо, — тихо сказала она, выхватила ручку и выбежала из кабинета. «Фу-ух… Ну, все прошло спокойно», — думала Катя, переводя дух и возвращаясь в свой кабинет. «Сегодня меня хотя бы никто с птицей не сравнил — и ладно», — усмехнулась она. — Кать, ты уже вернулась? Идешь с нами обедать? — в кабинет заглянула Света. — Да! Уже бегу! — обрадовалась Катя возможности улизнуть из офиса хотя бы ненадолго. Радость продлилась недолго — буквально расстояние от ее кабинета до лифтов. Там также на обед собирались Воропаевы, Жданов и Малиновский. И снова все замолчали, как только Катя появилась в поле их зрения. Зачем она вообще затеяла всю эту игру в переодевание? Сейчас бы так не мучалась от всеобщего внимания. Усиленно отводя глаза от представителей совета директоров, Катя пыталась сосредоточиться на очередной чуши, которую обсуждали ее подруги. Сохраняя участливое лицо, ей было сложно даже спокойно дышать; она чувствовала, как ее буквально сканируют глазами. Наконец приехал лифт, в который зашли акционеры. Пушкарева, потеряв над собой контроль, все же позволила себе поднять глаза. Воропаев, заметив ее взгляд, легко улыбнулся кончиками губ, а Андрей смотрел на нее не отрываясь с такой тоской, что ее сердце начало биться чаще. Наконец двери лифта закрылись и этот гипноз прекратился. «Выдыхай», — сказала себе девушка.***
Весь вечер субботы Александр провел в баре, пытаясь найти себе на ночь «инструмент по выколачиванию Пушкаревой из головы». Но сегодня каждая встречная казалось ему недостаточной в чем-то: красота, ум, чувство юмора. Все были не те. Он покинул бар в гордом одиночестве. Пора было устроить серьезной разговор с самим собой, иначе тронутся с мертвой точки не получится. Но и признаваться себе в чем-либо сегодня отчаянно не хотелось. Выбрав в спутницы своего вечера бутылку неплохого коньяка, он откинулся на спинку кожаного кресла и безбожно напиваясь, пялился в окно почти до самого рассвета. Даже в понедельник похмелье Александра не отпустило. Поняв, что на работе от него сегодня нет никакого толку, он отменил несколько встреч и поехал к сестре в надежде вытащить ее на обед. Амура сообщила, что Кира сейчас на совещании. Вдохновившись своей высокой миссией еще раз побесить Жданова, он не стуча открыл дверь зала заседаний и занял ближайшее к нему кресло. И снова этот запах. Малина, цитрусы… и сандал? Воропаев изо всех сил пытался убедить себя, что он и думать забыл о Пушкаревой, но внутренний голос упорно намекал, что его сегодняшнее появление в стенах «Зималетто» в принципе связано только с ней. Силясь не повернуть в ее сторону голову, Александр сегодня, кажется осмотрел все и всех в этом зале. «Забавно, куда они так уставились?», — пронеслось в его голове, когда он стал замечать, как странно все реагируют на его соседку по столу. После собрания, радуясь маленькой победе своей силы воли, Александр вдруг заметил, что ручка, которую уронила Катя, закатилась под его кресло. «Черт тебя дери, Пушкарева!», — подумал он и, нацепив самую непроницаемую из своих масок, поднял предмет канцелярии и протянул его девушке. Тому, как быстро она ретировалась из помещения Александр не удивился. А вот выбор ее сегодняшнего наряда удивил вполне. Стало ясно, почему все на нее так глазели. «Приоделась. Прекрасно. Она меня так точно с ума скоро сведет», — подумал Александр с раздражением, рассматривая удаляющийся силуэт девушки. Стоя в лифте и, наконец, урвав мимолетный взгляд Пушкаревой, на сердце впервые за несколько дней стало спокойно. «Мне пиздец», — сказал он себе по-дурацки улыбаясь.***
— П-простите, Кира Юрьевна, я не понимаю, — Катя сидела на диване в кабинете Воропаевой и уже начинала думать, что у нее температура и бред. Кира продолжила: — Катя, я всего лишь хочу немного помочь. Это будет первое мероприятие «Зималетто», на которое вы придете вместе. — Да, но мы еще не обсуждали даже… — А что тут обсуждать? Я знаю, что между вами что-то происходит. Знаю, что вы периодически выходите в свет вместе… «Интересно, о поцелуях на моем диване она тоже знает?», — неуместно пронеслось в голове Пушкаревой. — …так что в пятницу, перед показом, я возьму вас с собой в салон. Макияж, укладка. Вы только не думайте, что мне это доставляет удовольствие. Я не могу позволить своему брату, как бы сказать… — Опозориться? — нашлась Катя и улыбнулась. — Скорее потерять лицо. Он всегда был окружен красивыми женщинами. Пусть так и остается. Ну? Катя молчала. «Нонсенс какой-то», — думала она. — Катя, это разовая акция. Не уверена, что ваши отношения надолго... — она осеклась, осознавая, что сказала последнюю фразу вслух. Катя улыбнулась шире: — Хорошо, Кира Юрьевна. Договорились.***
Сидя часом позже в своем кабинете Катя невесело улыбалась, осознавая всю иронию ситуации. Кира собирается «приодеть и приукрасить» некогда любовницу ее собственного жениха для своего же собственного брата, с которой у Кати «отношения» по расчету и с целью сжить со свету этого самого жениха. Наверное, когда говорят, что жизни не чуждо чувство юмора, то имеют ввиду что-то такое.