Парень на вечер

Первое, что видит Джисон, выйдя из здания аэропорта — огромные, массивные кучевые облака, висящие над головой в глубокой голубизне островного неба. Дыхание спирает от масштаба, к которому он попросту не привык как житель большого города. Дома такого неба не было. В Нью-Йорке его вечно заслоняют высотки, небоскребы, мосты — всё что угодно. Там даже мысли не возникает поднять голову и вот так уставиться на фигуры из густой ваты в небе. Высокие пальмы шелестят блестящими, гладкими листьями, воздух наполнен запахом цветов, пряного жара, раскаленного асфальта и соли. Ветер с океана достает даже до сюда. Он пробирается под лёгкую рубашку Джисона, надувая ее изнутри, охлаждает вспотевшую после перелета кожу. И дышать становится легче. — Багаж должны доставить в номера, когда мы доедем, — говорит миссис Ли, обмахиваясь билетами, торчащими из паспорта. — Не забудьте, что днём обед с Кимами в главном ресторане. Не опаздывайте. — Да забудешь тут, — бурчит Минхо так тихо, что голос тонет в шуме ветра, долетая только до Джисона, ухмыльнувшегося нахмуренному виду парня. Миссис Ли толдычила ему об этом обеде весь перелет. Все десять часов. Вообще, Джисон был согласен, что устраивать званый обед сразу после перелета — издевательство, потому что после такого захочется максимум что сделать, так это упасть лицом в прохладную подушку и вытянуть наконец всё тело. Включить кондиционер в номере, сходить в прохладный душ, уснуть часов на восемь. Сейчас, стоя у выхода из аэропорта, с солнечными очками на носу и с абсолютно пустым желудком, Джисон уже не так уверен, что хочет пропустить светский обед, даже если там будет куча незнакомцев. Это интересно. Как минимум. Ещё он оценил преимущества перелетов бизнес-классом, потому что это не идёт ни в какое сравнение с экономом, где нельзя даже ноги протянуть. Он так хорошо уснул в своем раздвигающемся кресле, что Минхо пришлось будить его, когда стюардессе не удалось даже со второй попытки. — Какой у вас номер? — спрашивает миссис Ли. — Никакой, — щурясь, отвечает Минхо, — я снял нам пляжный домик на территории отеля. — Что? — она удивлённо вскидывает брови, посылая острый взгляд из-под широких полей своей плетёной шляпы. — Сам? — Угу. Это моё извинение перед Сынмином, за то, что так долго тянул и не говорил про своего плюс один. Она хмыкает, но ничего больше не говорит. Только машет билетами, как веером, и натягивает на лицо темные очки от шанель. Отель стоит у самого берега, ещё чуть-чуть, и все здания окажутся прямо в воде. Джисон прилипает глазами к окну, пока их везут до номеров, рассматривает пышные заросли пальм и лиан, увитых вокруг невысоких деревьев вдоль дороги. Яркие цветы свисают отовсюду и слепят разнообразием цвета похлеще, чем полуденное солнце. Океан сверкает так притягательно, как будто в нем растопили сапфиры и алмазы, которые пенятся на гребнях волн, бьющихся друг о друга и о песчаный белоснежный пляж. Хочется утопить ноги в песке. Утопить себя в солёной, сине-голубой воде и уже наконец вдохнуть полной грудью, без постоянного скошенных на него глаз четы Ли. Минхо, кажется, вообще не волнует их внимание. Он закрыл глаза солнцезащитными очками и натянул на лицо кепку, сложив руки на груди. Ноги свободно разведены в стороны так, что то и дело касаются коленями бедер Джисона, когда автобус подскакивает на лежачих полицейских. — Ты правда сам снял для нас домик? — шепчет Джисон, наклоняясь к самому уху, хотя из-за шума двигателя вряд ли кто-то их услышит. — Да. Не горю желанием четыре дня жить по соседству с родителями, — тихо отвечает Минхо. — А ещё в домике скорее всего будет что-то типа дивана, я смогу спать отдельно. Если ты не горишь желанием поспать в одной постели, — он хитровато усмехается, и Джисон легко бьет его по крепкой груди, заставляя позабавленно рассмеяться, будто Джисон делает что-то милое. — Это не входит в мои должностные обязанности, — Джисон ловит его взгляд из-под опущенных очков, искристый и слишком весёлый для человека, который только что перелетел половину Тихого океана. Минхо выгибает губы в улыбке, снова прикрывая глаза. — Я просто уточнил. Джисон отворачивается обратно к окну, пряча маленькую улыбку ото всех, кто ещё остался в салоне. Не удается спрятать только от себя, когда видит отражение своего лица в окне. Глупая и смущенная. Джисон пытается смахнуть ее, облизывает губы, горячие от палящего солнца, но не выходит. За ту неделю, что он провел в сборах и волнении перед «командировкой», Минхо не встречался с ним, зато писал. Боже, какая же Минхо язва. В переписке даже больше, чем в жизни. В один из дней он каждый час скидывал Джисону мемы с грызунами и подписи, типа «что ты делал тут» под фото, где белка запихивает в рот семечки. В другой день он заставил Джисона помогать ему выбирать гардероб, который поедет на Гавайи. Минхо ужасно фоткает вещи, просто отвратительно. Нужно догадываться, что это вообще — шорты или рубашка. Про примерку Джисон даже не заикался. С Минхо было все так же просто. Даже лучше, чем в первые встречи. С каждым днём он отпускал себя, и Джисон даже представить не мог, когда наступит предел его открытости и игривости. Минхо как кот, который трогает тебя за ногу лапой, проверяя, насколько далеко можно зайти. Джисон не знал, насколько далеко он может позволить ему зайти, но мысли об этом периодически приходили в голову. Шутки Минхо смешили. Сообщения радовали. Его глупые фотки заставляли улыбаться и закатывать глаза. Минхо удивляет Джисона каждым своим действием, потому что от него просто такого не ожидаешь. Джисон вообще ничего от него старается не ожидать, мыслить стереотипами о богатых детках из элитных семей глупо, и все равно, лёгкость Минхо в общении подкупает и сбивает с толку. Ещё больше Джисона подкупает то, что Минхо все ещё не пересекает черту лёгкого флирта на грани шутки, не давит, позволяет Джисону чувствовать себя не объектом или платным приложением, тем самым плюс один, а человеком, с которым стоят наравне. Даже то, как Минхо ни с того ни с сего всунул ему бутылку воды из дьюти фри в аэропорту. — Тут может быть душно, не забывай про воду, а то голова будет болеть, — сказал он тогда, пожав плечами. Это мелкий жест, который не стоил Минхо ничего, но приятный. Заставляющий доверять и позволяющий и самому отпустить свой поводок. Пляжный домик оказывается настолько уютным и красивым, что Джисон почти открывает рот, когда они подходят ближе. Минхо, уже снявший обувь, чтобы босиком утопать в горячем песке, шумно потягивается рядом, вскидывая руки вверх. Дом стоит у самой воды, если сесть на деревянный пантон, выложенный по периметру, то ноги окажутся прямо в теплой океанской воде. В окна заглядывают пальмы, свешивающие широкие резные листья низко, к самой крыше. Ступеньки уютно скрипят, когда они поднимаются и заходят внутрь. Двуспальная широкая кровать с кучей подушек привлекает внимание первой. Джисон кидается к ней, падает, распластав руки в стороны, и протяжно стонет в мягкие одеяла под собой. — Какой же кайф, — неразборчиво бормочет он. — Рад, что тебе нравится, — усмехается Минхо, — у тебя есть два часа на свидание с кроватью. Потом мы идём на обед. Если повезёт, уложимся в час, и можем быть свободны. — Я тебя не слышу, океан шумит, — говорит Джисон, не открывая глаз. Минхо тихо смеётся где-то неподалеку. Океан и правда шумит будто прямо под ним. Широкое окно, которое даже не окно, а просто отсутствие стены, пропускает плеск воды и крик чаек прямо внутрь дома, в самый мозг. Похоже на те АСМР-видео, которые Джисон любит слушать перед сном, только в сто раз реальнее, потому что помимо звука, он ощущает запах воды и тепло солнца, чувствует, как проминается матрас рядом, когда Минхо тоже ложится. — Не против? — спрашивает Минхо совсем рядом. — Ты за это заплатил, лежи где хочешь. — Кровать все равно твоя. У меня есть это, — Джисон приоткрывает глаза, следуя за взглядом Минхо, и громко фыркает, видя это. — Ты не сможешь спать на плетёной софе, — смеется Джисон. — На ней есть подушки, почему нет. — Минхо, у тебя будет болеть всё. — Могу тогда лечь на пол. Или в гамак. — Ты выпадешь из гамака, если вообще заберешься в него. — Ты удивишься, настолько я ловкий и гибкий, — снова эта ухмылка, двоякая и смеющаяся. — Замолчи, — пихает его Джисон. Он и сам замолкает, обдумывая, насколько нормально предложить самый очевидный вариант, и, наверное, это будет не так странно. — Просто поспим в одной постели, ничего страшного, — произносит он как можно ровнее. — Кровать все равно гигантская. Я тебя даже не замечу тут. Минхо не отвечает, так что Джисону приходится снова открыть глаза и посмотреть. Взгляд Минхо направлен на него, уголки губ приподняты, будто сейчас расплывутся в широкой улыбке. Он смотрит почти нежно, у Джисона от такого непроизвольно сводит живот, хочется сказать что-то ещё, но как будто нечего. — Спасибо, — роняет Минхо, — танцевать на свадьбе будет сложно, если я отлежу себе все кости. — Мы будем танцевать? — Это же свадьба, почему нет? Джисон неловко жмёт плечами, насколько это возможно лёжа на животе. — Предупреждаю, я не очень умею. — Ничего страшного, я буду вести, — мягко отвечает Минхо и тянется рукой к голове Джисона, убирая пальцами упавшие на лоб и глаза пряди. Глаза сами собой закрываются от осторожных касаний. Минхо действует расслабляюще на него, так же, как шум океана и шелест листьев, как островное солнце и предвкушение того, что случится что-то хорошее. — Можешь поспать немного, я разбужу, когда начну собираться. — Мгм, спасибо, дорогой, — уже в полусне тянет Джисон, подминая под себя подушку. Его размазывает сонливость и тепло. Тело тяжелеет, его тянет вглубь, как будто сверху положили несколько гирь.

На острове всё кажется ленивым, особенно ленивым Джисону кажется он сам. Особенно на обеде, который смахивает на застолье. Минхо вытащил его из номера буквально за руку, потому что вставать не хотелось совсем. Даже учитывая то, что Джисону платят именно за то, что он ходит за Минхо, как привязанный. Сынмин оказался вполне приятным молодым человеком, ровесником самого Джисона, а его невеста — милая, юная девушка корейского происхождения — Харин, активной и очень живой. Она не переставала спрашивать, как все долетели, как им номера и устраивает ли еда. Джисона устраивало все, пока в его бокале плескался апельсиновый сок, а Минхо подкладывал в его тарелку кусочки мяса. — Завтра мы хотели устроить свободный день, чтобы вы все смогли отдохнуть после перелета перед церемонией. На ресепшене можно посмотреть места, куда стоит сходить. На острове много красивого, — щебечет она, подцепляя вилкой кусочек манго. — Сегодня вечер тоже свободен. Можете присоединиться к нам за ужином, или прогуляться по пляжу на закате, они тут очень эффектные. — Предлагаю прогуляться по барам на пляже, думаю, они не менее эффектные, — шепчет Минхо на ухо Джисону. — А завтра мы не умрем от похмелья? — бурчит Джисон, жуя мясо. — Нет, если будем правильно пить. — Это как? — Это по-моему. Джисон кривит губами, но соглашается, потому что, ну а почему бы и нет. Бесплатно, красиво, вкусно, да и закат все равно можно будет посмотреть, только с текилой-санрайз в руке. Почему нет текилы-сансет, она бы подошла даже лучше. За столом помимо них и родителей Минхо сидят ещё пять человек, которые, видимо, тоже прилетели сегодня. Джисон прослушал, как кого зовут, да и визуально запомнил только одного человека — высокого темноволосого парня-корейца с такими правильными чертами лица, что рядом с ним даже сидеть становилось неловко. Он мог легко посоперничать с Минхо в красоте, особенно со своими пухлыми губами, которые так аппетитно обхватывали трубочку его напитка, что Джисон пару раз почти залип на них, но одернул себя быстрее, чем кто-нибудь смог бы заметить. Ленивый обед закончился ленивой дорогой обратно в номер. Еда разморила Джисона ещё больше, так сильно, что он скинул обувь и плелся до домика почти не отрывая ноги от песка, оставляя за собой две борозды. — Разбуди, когда солнце уйдет, — сказал он, прежде чем снова свалиться в постель и уснуть глубоким сном. Кажется, Минхо упал рядом, Джисон точно не скажет, потому что вырубили его ещё быстрее, чем в первый раз. К вечеру Джисон ожил настолько, что проснулся сам, пока Минхо тихо сопел в подушку рядом. Он поднялся, потирая глаза, принял прохладный душ, намазал лицо кремом, который нашел в ванной комнате в плетёной корзинке. Пахло приятно, чем-то типа кокоса и ананаса. Не совсем его стиль, но на Гавайях как будто это единственный правильный вариант. Переоделся, зачесал волосы назад, посмотрел на себя в зеркало, и больше дел у него не осталось. Джисон вышел на пантон, уселся на самый край и с опаской посмотрел в прозрачную воду, на дне которой бликовал свет на белом песке. Отсюда дно казалось совсем рядом, будто в пяти сантиметрах, хотя на деле тут скорее всего по колено воды. Он опустил ноги, жмуря глаза от теплого порыва ветра, качающего пальмы над головой. Откуда-то дошел запах костра, наверное, с пляжа дальше по линии берега. Минхо подошёл сзади тихо, совсем незаметно, сел рядом и тоже опустил ноги в воду, зевая и потирая помятое подушкой лицо. — Ты во сне поскуливаешь, — усмехнулся он, обращаясь к Джисону, но глядя вниз, на песок. — Я просто устал, — смущённо подпихнул его плечом Джисон, приваливаясь и так и оставаясь сидеть. От Минхо пахнет сном, теплом и шампунем, смешанным с естественным запахом от его волос. — Во сколько пойдем на пляж? Закат уже почти. — Дай мне пятнадцать минут. Джисон окидывает взглядом Минхо. Даже сейчас красивый. Со складкой на щеке, лохматый, но такой притягательный, что хочется прижаться и не отходить. — Чем от тебя так пахнет? — Минхо поворачивается к нему, придвигая свое лицо так близко к его, что у Джисона на мгновение дыхание спирает от неожиданности. Минхо ведёт носом совсем рядом с его щекой, а Джисон видит только его лицо. Ещё чуть-чуть, и они бы коснулись друг друга. Взгляд сам собой скользит вниз, останавливаясь на сомкнутых, мягких губах. Рваный вдох Джисона слышен в маленьком пространстве между их лицами, и он почти смущается его, но Минхо отстраняется прежде, чем сердце Джисона успевает нарастить обороты до опасно частых. — Сладкий, — тихо произносит Минхо, улыбаясь уголками губ. — Что? — Запах сладкий. Мне нравится, — он поднимается, проводя рукой по плечу Джисона, и скрывается в душе. Через минуту вода начинает шуметь. Блять. Джисон, какого черта? Он дважды стучит ладонями по щекам, приводя в чувства одеревеневшие мышцы и застопорившийся мозг. Перед глазами все ещё стоят его губы. Блять. Джисон моргает. Он только что залип на Минхо, что, впринципе, ну, объяснимо, но как-то не к месту совсем. Не тогда, когда он собирается выпить и заночевать с ним в одной постели. С тем самым Минхо, который выглядит, как Бог, а пахнет, как самый лучший мужчина на планете. Джисону пизда. Он цепляется руками за края пантона, закусывает губу и думает о чем угодно, кроме того, что Минхо сейчас выйдет из душа. А Минхо выходит. В широких шортах, майке без рукавов и с зачесанными влажными волосами, которые отдельными прядями падают на его лоб. Джисон сдерживает громкое «ох», когда смотрит на него снизу вверх, и ловит ухмылку, которая уже начинает раздражать. Он же это специально, да? Ухмыляется так по-блядски. Знает, что хорош, и смущает одним своим взглядом. Джисон не робкий девственник, но все равно каждый раз что-то внутри подрагивает. — Ты пойдешь так? — прочищая горло, спрашивает Джисон. — Да. Все равно на пляж. Зачем наряжаться. Джисон хочет сказать, что в таком виде Минхо привлечет даже больше внимания, чем если наденет вечерний костюм на пляж, но молчит. Вечером воздух пахнет спадающим зноем и океаном. Бары вдоль линии берега загораются гирляндами, разноцветные бутылки с алкоголем подсвечиваются и сверкают в оранжевых сумерках. Джисон оглядывается по сторонам, пока они идут к ближайшей стойке, чтобы заказать по первому коктейлю. Он ловит странное ощущение недосказанности между ними, потому что сейчас никто за ними не наблюдает, но рука Минхо все равно лежит на пояснице Джисона. Нет, это приятно, но для чего, если весь этот спектакль для родителей? Он старается вообще думать поменьше обо всем, что происходит. — Значит так, — начинает Минхо, когда они усаживаются на высокие стулья, утопленные ножками в песке, — Начинаем с май тая. Он свежий и с кислинкой, тебе понравится. Потом можно взять какой-нибудь фьюжн с местными фруктами, а завершим классикой — коктейль Вайкики. Джисон кивает, смысла спорить нет, да и не хочется. Минхо подзывает бармена лёгким движением руки, как будто делал это уже миллион раз. Расслабленно проводит по волосам и заказывает два май тая, просит добавить побольше мяты и улыбается своей мягкой, сексуальной улыбкой, которая сначала приковывает внимание Джисона, а потом заставляет его отвести глаза, когда Минхо смотрит на него, подпирая щеку рукой. — Ну как тебе? — спрашивает, пока бармен заливает ром в шейкер. — М? — Джисон, заплутавший в своих мыслях, оживает. — Ты про бар? — Я в целом. Ты бывал раньше где-нибудь? За границей или хотя бы во Флориде. Джисон фыркает. — Был, конечно. С родителями в Мексике, когда мне было лет пятнадцать. Больше не ездил. Отдых с родителями, когда ты подросток, это ад. — У вас плохие отношения? — вздергивает брови Минхо. — Не то чтобы…просто тогда я был немного сложным. Ходил постоянно в наушниках и не хотел с ними общаться. Классический подросток. — Не представляю тебя таким, — улыбается Минхо, склоняя голову. — Я был занозой в заднице. — А сейчас? — Что сейчас? — Как с родителями? — Сейчас я примерный сын, который заканчивает Колумбию в этом году. Им не на что жаловаться, — Джисон пожимает плечами. — По крайней мере, они не знают о том, что могло бы их расстроить. — Например? — Ну, — выдыхает Джисон, — например, они не знают, что я за деньги поехал с мужчиной на Гавайи, — он сдавленно улыбается, двигая бровями, — не знал, как им сообщить. Да и незачем им знать… Коктейль появляется перед Джисоном быстрее, чем он успевает закончить мысль. Оранжевый, как бледный закат на небе, с шапкой из измельчённого льда и веточкой свежей мяты. Джисон соскальзывает с темы родителей, потому что обсуждать их прямо сейчас кажется странным и неуместным. Да и не очень интересно. Гораздо интереснее обсуждать с Минхо гостей предстоящей свадьбы, которых тот знает. Высокий парень с красивыми губами — Хенджин, оказывается давним знакомым жениха и самого Минхо. Все они дети богатых родителей, учились в одной школе, но Минхо на пару лет постарше. Сынмин и Хенджин встречались в старших классах, эта информация кажется странной, учитывая, что Хенджин собирается присутствовать на свадьбе своего бывшего парня. Минхо неопределенно мычит и машет рукой, типа, забей, и Джисона эта правда не особо касается. Не в его ситуации судить других. Бары наполняются людьми, так же как небо всполохами огненно-оранжевого и желтого. Джисон слушает звонкий смех Минхо и смотрит ему за плечо, туда, где картина перед глазами напоминает то ли апокалипсис, то ли самое красивое зрелище в его жизни. Надолго его глаза там не задерживаются, потому что на лице Минхо теплый свет заката выглядит даже лучше, чем на синеющем небе. Его кожа отливает золотом и медью, медовым блеском, чистым и притягательным. На губах играет пьянеющая, расслабленная улыбка, плавная, а в глазах тьма и соблазн, особенно когда он смотрит прямо на Джисона. Минхо весь, целиком похож на соблазн. Со своей медлительностью и уверенностью. Завораживающий движениями кистей, когда рука подносит бокал ко рту. Джисон не может не смотреть, хотя и не знает почему. Второй коктейль ещё больше развязывает Джисону язык, а Минхо руки. Фьюжн с маракуйей сладкий, заходит ещё лучше май тая, а в конце кислит на языке фруктовым послевкусием. Минхо довольно улыбается, когда Джисон стонет в бокал, присасываясь к нему. Кладет руку на колено Джисона, поглаживает пальцами голую кожу и пьет, не сводя глаз. — Ты делал что-нибудь странное в жизни? — спрашивает Минхо. — Кроме анкеты на том сайте? — Джисон задумывается, облизывая губы. — Секс в парке считается? Минхо высоко смеётся, откидывая голову назад. — В каком? — В Центральном. — Ужасно! — Да не, нормально было. Минхо заливается, щурит глаза. Джисон тоже улыбается, допивая алкоголь и вспоминая тот раз. Ладно, было не очень нормально, лавочки вообще так себе место для секса, колени потом ныли, но была ночь, никто же не видел. По крайней мере, он надеется. — А ты? — спрашивает в ответ. Минхо задумчиво стучит пальцем по губе и протяжно мычит, пошатываясь из стороны в сторону. — Если верить моей маме, то безумием было поступать на хореографа в школу искусств, когда меня готовы были взять и в Колумбийский, и в Браун на финансовый факультет. Но мне кажется, что ничего безумного я не делал. Я довольно скучный. — Даже с парашютом не прыгал? — Джисон, я боюсь высоты, какой парашют? — Не терялся в незнакомой стране? — Неа. Никогда не ездил в путешествие один. — Не воровал ничего? — Н…хотя, погоди, жвачка по пятьдесят центов считается? — Как мелочно! — возмущённо смеётся Джисон. — Мне было одиннадцать! Хотел попробовать, смогу ли стащить из магазина какую-нибудь мелочь. Смог. — Да, какое безумие, — качает головой Джисон, забавляясь над гримасой Минхо. Чужая рука все ещё греет кожу на бедре, и Минхо, кажется, не собирается ее убирать. Минхо приятно слушать, и приятно, что он слушает тоже. Внимательно смотрит, склонив голову, и улыбается уголками губ. Джисон не так часто чувствует спокойствие, он тревожный, и чаще всего видит мир слишком быстрым и сложным. Он не всегда успевает за всем, что происходит. Это выматывает сильнее десятичасового перелета, сильнее всего, что можно себе представить. Сейчас в его голове тихо, будто это планета замедлилась, а не он сам. Небо темнеет. Джисон замечает это, когда пустеет уже третий бокал. Последний коктейль чуть крепче предыдущих, но это не ощущается. Возможно, Джисон уже пьян, и алкогольная горечь тонет в сладости ликера и сиропа, смешанного с пюре из фруктов. Над пляжем рассыпаются звёзды, ночь почти что безлунная, и тут не такое сильное световое загрязнение, чтобы скрыть их сияние. Глаза приковывает красота и глубина иссиня-черного купола, который сливается с океаном, потемневшего после того, как тонкая полоска обжигающего заката пропала с горизонта. Ветер мягко ерошит волосы, развевает рубашку и прокатывается волной по разгоряченному солнцем телу. Приятно. Джисон прикрывает глаза, откидываясь на спинку стула, на которой уже какое-то время лежит ладонь Минхо. Прямо сейчас не хочется думать ни о чем. Впервые за долгое время. Ни об учебе, ни о счетах, ни о том, что родители пишут каждую неделю и спрашивают, как у него дела и собирается ли он вернуться домой в этом году. Ни о чем. Тропическая музыка растекается вокруг него, тихая и теплая, как песок под ногами, как чужая рука на лопатках, поглаживающая его поверх ткани рубашки. Джисон чувствует на себе взгляд Минхо, открывает глаза и без стеснения встречает его. Гирлянды освещают их лица, вспотевшие и блестящие. Глаза Минхо тоже блестят, когда он не отрываясь смотрит в радужку Джисона. — Тебе идёт расслабленность, — говорит Минхо, склоняя голову, — спокойствие тебе к лицу. Так ты ещё красивее. — А обычно я какой? — язык слушается хуже, чем ему казалось ещё полчаса назад, но никого это не смущает. — Напряжённый, будто всегда готов к чему-то. А сейчас ты выглядишь не обременённым жизнью. Так ты выглядишь еще более юным, — он улыбается, протягивает руку и убирает волосы от лица Джисона. И этот жест вдруг кажется уже таким привычным, не смущающим, приятным. Он ощущается как забота. У Минхо задумчивый взгляд, слегка поплывший, тягучий. Джисон не знает, как он выглядит прямо сейчас, но чувствует себя желанным. Красивым. Потому что так, как смотрит Минхо, не смотрят на обычных людей. В его глазах нет безразличия и холода, наоборот, в них интерес, как если бы Джисон был загадкой с самым неожиданным ответом. Он никогда не считал себя необычным, возможно, интересным, привлекательным, но таких много. А таких, как Минхо, он и не встречал никогда. — Пошли пройдемся, хочу проветриться, — говорит Минхо, убирая руки с его тела и поднимаясь с насиженного места, чуть шатнувшись, когда ноги коснулись песка. Чем дальше они отходят от баров, тем темнее и тише становится вокруг, хотя океан шумит так сильно, что назвать это настоящей тишиной сложно. Джисон плетется босыми ногами по сухому песку, обувь несёт в руке и тянет носом так глубоко, что влажный, соленый воздух проходит не только в легкие, а куда-то вглубь, по всему телу, в каждую мышцу и клетку. Минхо то и дело задевает его плечо своим, когда идёт рядом. Случайно, по крайней мере, так кажется Джисону. До домика остаётся метров тридцать, когда Минхо падает спиной на песок и раскидывает руки и ноги в стороны, как морская звезда. Прикрывает глаза и урчит. Джисон тихо хихикает, ложится рядом и позволяет моменту забрать его окончательно. Над головой — бездонная махина, которая могла бы раздавить его, если бы упала сейчас на землю. Небо на Гавайях вообще ни с чем не получается сравнить. Оно особенное. Темное, но не пугающее, от него перехватывает дыхание и в груди трепещет. Его руку накрывают ладонью. — У тебя есть мечта, Джисон? — спрашивает Минхо, глядя в небо. — Не знаю. Стать счастливым? — А сейчас ты не счастлив? Джисон задумчиво молчит, пытаясь собрать слова в предложение. Сложно сказать, счастлив ли он. Как будто бы да, но как будто бы чего-то не хватает, чтобы назвать себя поистине счастливым человеком. — Мне всегда кажется, что чего-то не хватает, знаешь? Что есть ещё вещи, которые могли бы сделать меня действительно счастливым. Но я не знаю что. Минхо согласно мычит, поглаживая тыльную сторону ладони пальцами, просто так, даже не уделяя этому внимания. — У меня есть одна мечта, но она немного глупая, — усмехается Минхо. — Таких не бывает. Все мечты должны быть слегка наивными, иначе это больше похоже на план. — Правда? — Минхо улыбается, когда поворачивается и смотрит на Джисона. — Правда. Джисон улыбается ему так же, как и сам Минхо — пьяно и лучисто. Смелеет и переплетает их пальцы, чтобы крепче держать чужую руку. — Однажды я хочу стать первым на планете, кто застанет новый рассвет, — тихо произносит Минхо, утопая голосом в шуме волн. Джисон вскидывает брови, расплываясь в широкой улыбке. — Мне кажется, ты уже знаешь, как это сделать. — Знаю, — улыбается Минхо, и от этой улыбки у Джисона сводит желудок, будто комочек тепла перевернулся внутри. — Первыми на планете рассвет встречают жители Новой Зеландии. Если я приеду туда, то правда смогу стать первым на планете, кто встретит рассвет. Джисон крепче сжимает его ладонь. Сейчас Минхо кажется ему совсем другим, не тем мужчиной, которого он встретил в первый день их знакомства. Он мягче и нежнее, трогательнее, как что-то хрупкое. Улыбка неуверенная, но искренняя. Такая, какой Джисон ещё не видел на его лице. — А ты романтик, — произносит Джисон, разглядывая его лицо. — Надеюсь, однажды ты исполнишь свою мечту. — Ты тоже найдешь то, чего тебе не достает, — отвечает Минхо, снова глядя в звёздное небо, укрывающее их темной вуалью тишины.

. . .

Джисона будит яркий свет, бьющий в глаза через огромное окно. Занавески трепыхаются на ветру, залетая в комнату с улицы. Рядом никого, кажется, во всем домике никого. Слишком тихо и свободно. Джисон тяжело приподнимается на постели, одеяло сползает с тела, он трет глаза, пытаясь прийти в себя, но в голове пока мутно. Они вернулись за полночь, пьяные и отчего-то смеющиеся. Джисон уснул первым, стоило его телу коснуться постели. Она оказалась чрезвычайно мягкой после того, как он черт знает сколько времени провел лёжа на песке на пляже. В волосах, кстати, все ещё был песок, Джисон провел ладонью по голове, чувствуя мелкие крупинки, остающиеся на коже. Вымывать их будет мучением, но оно того стоило. Джисон падает обратно на подушку и прокручивает в голове вчерашний вечер, который возникает перед глазами, как замыленная пленка, от которой по телу ползет тепло, тающее в пальцах. Минхо улыбался ему так ярко, что ночь казалась светлой. Рука все еще помнит ощущение того, как их ладони сжимали друг друга. Джисон ловит себя на мысли, что рад тому, что все это произошло, когда за ними никто не наблюдал. Это и правда было только между ними двумя, что-то трепетное и близкое. Входная дверь хлопает, Джисон вздрагивает от неожиданности и поднимается, опираясь на локоть, тело напрягается в ожидании, и расслабляется моментально, когда в комнату вплывает Минхо, держащий в руках два стакана холодного американо. — О, проснулся? — улыбается он и садится на не заправленную постель. — Мы проспали завтрак, но я успел урвать нам кофе. Он тянет пластиковый стакан Джисону, который тот машинально принимает и делает пару глотков через трубочку, глядя на Минхо. Очки на голове держат волосы, мешая им спадать на лицо. Тонкая рубашка открывает ключицы и руки, но скрывает все остальное, слишком свободная, чтобы можно было рассмотреть очертания тела. Он выглядит отдохнувшим, будто не выпил вчера столько же, сколько Джисон, и не лежал на пляже, втирая песок в волосы. — Получается, мы остались без еды? — спрашивает Джисон первое, что приходит в голову, потому что есть и правда вроде как хочется. — Не совсем, — Минхо хитро улыбается, похлопывает Джисона по ноге через одеяло и даёт ему полчаса на сборы. Арендованный на весь день джип с полным приводом уже ждёт их на улице чуть дальше от домика, скрытый тенью широких пальмовых листьев. Минхо пожимает плечами, когда Джисон бросает на него вопросительный взгляд. — У тебя есть какой-то план? — спрашивает Джисон, пристегивая ремень безопасности. — План провести сегодня как можно меньше времени с родителями и побольше с моим плюс один и этим островом, — Минхо заводит двигатель. Окна опущены до конца, включать кондиционер, когда в лицо может бить свежий соленый воздух, кажется кощунством. Дорога тянется вдоль океана, Джисон подставляет лицо ветру, щурясь из-за яркого солнца, бликующего на пенящихся волнах. А потом его взгляд скользит к Минхо. Одна рука на руле, вторая локтем лежит на опущенном стекле. Минхо смотрит прямо перед собой, пока ветер треплет его волосы. По радио играет местная станция с попсой, которой уже пара лет. Джисон засматривается на то, как спокойно выглядит Минхо, пока ведёт машину. Интересно, какой Минхо в обычной жизни, когда готовит себе ужин или работает поздним вечером. Когда встречается с людьми, с которыми действительно хочет провести время. Джисон думает о том, как Минхо ведёт себя наедине с друзьями, пока рассматривает его профиль. Всегда ли он так расслаблен? Наверняка он заботливый, если даже Джисон уже успел ощутить это на себе, хотя у Минхо и не было поводов заботиться о нем. Минхо похож на того, на кого можно опереться. Или это все фасад, это тоже вполне возможно, учитывая мир, в котором живёт Минхо. Они останавливаются возле небольшой кафешки с террасой на улице. Это даже не кафе, скорее палатка со столиками и яркими зонтиками, защищающими от солнца. — Я взял тебе омлет с помидорами, — говорит Минхо, падая на деревянный стул рядом. — Кажется, все предыдущие разы мы совпадали в еде. Совпадают и в этот, потому что еда оказывается настолько вкусной, что Джисон урчит, пока соскребает остатки с тарелки. Возможно, все дело в свежем воздухе и солнце, в океане и атмосфере расслабленности, которая накрыла Джисона и растопила остатки скованности в теле. Он откидывается на спинку скрипнувшего стула и потягивает фруктовый лимонад, который тоже купил Минхо. — А ничего страшного, что мы, по сути, сбежали? — спрашивает Джисон. Минхо фыркает, потягивая сок. — Сынмину все равно. Мы не так близки, чтобы проводить вместе больше времени, чем нужно. Я буду завтра на свадьбе, хватит с него. — И чем мы тогда займёмся? Минхо поджимает губы. — Машина у нас на весь день, так что можем объехать хоть весь остров. Найдем чем заняться, мы на Гавайях, в конце концов, — он ярко улыбается, смотрит из-под очков и пьет сок через трубочку. Джисон ловит себя на том, что следит за движениями Минхо, за его мимикой и всем, что он делает. Потому что интересно. Минхо говорит немного, но всегда четко. У него не слишком активная жестикуляция, он не машет руками, но наклоняется вперёд, если беседует с кем-то. Он улыбается кассирам, когда расплачивается. Пропускает Джисона всегда вперёд, придерживая для него двери. По нему видно, что ему комфортно: по его позе, когда он сидит за рулём; по тому, как лениво переключает станции на радио, не глядя тычет пальцем в панель. А ещё он касается Джисона, и это тоже невозможно не заметить. Его руки то и дело оказываются где-то на теле — колено, бедро, плечо, поясница, рука…и Джисон старается не думать, где ещё хотел бы почувствовать эти руки. Он чувствует напряжение между ними, но не уверен, чувствует ли его Минхо. Вполне возможно, что он просто тактильный человек, и все эти касания и взгляды не значат так уж много. Они снова едут вдоль океана, Минхо покачивает головой в такт песне и едва заметно шевелит губами, замечает на себе внимательный взгляд, который Джисон и не скрывает, и улыбается ему, быстро дотрагиваясь до колена и тут же убирая руку. — Давай в «я никогда не…» — говорит Минхо, когда они останавливаются у кафешки с фруктовым льдом и мороженным. У Джисона в руках сливочное мороженое с ананасом и стружкой из клубничного льда. — Там же надо пить, какой смысл без выпивки? — хмурится Джисон, опираясь бедром о капот джипа. — Можем просто говорить кто что делал, а в конце сравнить счет. У кого больше — тот и победил. — Какая-то тупая игра, — фыркает Джисон, — ну ладно, начинай. Даже интересно, чего такого ты не делал. Минхо говорит, что никогда не пел на людях, и Джисон кидает в свою копилку один балл. Он пел и не раз. Джисон отвечает какой-то глупостью, говорит, что никогда не видел страуса, просто потому что больше ничего в голову не идёт. На улице жарко, у него лёгкое похмелье, он совсем не может осуждать себя. Минхо хихикает, ест мороженое и говорит, что видел, добавляет балл себе. Кафе стоит прямо у линии берега, под раскидистыми низкими деревьями, ветви которых почти лежат на крышах маленьких зданий. Тут не так много людей, наверное, большинство сейчас на пляже дальше отсюда. Оттуда долетают крики и смех вперемешку с плеском волн, накатывающих на песок и разбивающихся о него. Солнечные лучи пробиваются сквозь листья, оставляя на лице Минхо светящиеся пятна. — Один – один, — Минхо облизывает свою ложку и тянется к тарелке Джисона, ловко зачерпывая из нее клубничный лёд. — М, у тебя вкуснее, — тянет он, когда топит на языке стружку. — Конечно, зачем ты взял шоколадное? Оно же обычное. — Я люблю обычные вещи, — пожимает плечами, выбрасывая пустую бумажную тарелку. — Но иногда хочется попробовать новое. Он садится в машину, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю, пока Джисон выкидывает свой мусор и забирается в салон. Будто им есть куда спешить. Джисон чувствует себя как в детстве, когда ездил с родителями в двухдневные походы в местный лес, которые они устраивали каждое лето, пока Джисону не исполнилось четырнадцать. Он никогда не знал, куда они поедут и на какую дорогу свернут, где разобьют палатку, что будут есть. Это было приключением для его детского мозга. Его никогда не пугала неизвестность и отсутствие плана, наоборот, планы давили на него. Разрушенные планы вгоняли в уныние и злили. Плыть по течению иногда проще. — Я никогда не был в океанариуме, — говорит Минхо, когда они снова едут. Он сказал, что если двинуться дальше по дороге, в горы, то можно наткнуться на что-то стоящее, найти красивые виды. Джисону, правда, всё равно, куда ехать. Его пригрело солнцем и слегка разморило от еды и комфорта, который он ощущает, развалившись на переднем сидении автомобиля. Минхо выглядит уверенно, когда ведёт машину на восток острова. Джисону просто не за чем думать, где они окажутся в итоге. — Я был. Медузы красивые…— тянет Джисон. — Ты похож на медузу, — усмехается Минхо, а потом смеётся в голос, — или на осьминога. — Ты говоришь глупости! — стонет Джисон, вжимаясь в кресло, но тоже улыбается. Минхо искрится, когда громко смеётся над ним. — Нет, правда. Ты тоже такой мягкий, и немного ленивый, и, мне кажется, я сейчас не смогу отодрать тебя от этого кресла, ты прирос к нему. Джисон смотрит на него, вскинув одну бровь, и качает головой. — Говоришь глупости, бессмыслицы, — бормочет себе под нос, отворачиваясь к окну и улыбаясь. — И это ты из нас двоих ленивый. — Сейчас проверим. Ландшафт слегка меняется, когда они сворачивают на юг. Пляж уходит в сторону, и на его месте возникают густые заросли пальм и других деревьев, высокие, настоящий лес, как показывают по national geographic. Джисон прилипает к окну, разглядывая пейзаж. Они едут все выше, взбираются на гору, медленно и осторожно, Минхо аккуратно водит. Океан становится все дальше, отсюда он выглядит меньше, Джисон даже не может разглядеть людей, которых накрывает волнами вместе с их досками для серфинга. Минхо сворачивает с основной дороги, под колесами шуршит гравий, и они утыкаются в заграждение, на котором висит табличка, разрешающая дальше только пеший подъем. Минхо довольно улыбается, глядя на Джисона. — Я никогда не любил ходить пешком, — говорит Джисон, косясь на него. — Тогда это ещё один балл в мою пользу. На самом деле, это не так уж плохо. Они оставляют машину позади, уходя вглубь леса, а не выше. Карабкаться в гору особого желания нет ни у кого. Тут тенисто, не так жарко, как на пляже, и намного тише. Умиротворённее. — Осторожно, — Джисон очухивается от своих мыслей, когда Минхо придерживает его сзади за талию и чуть подталкивает вперёд, потому что Джисон засмотрелся на птиц сверху и чуть не ткнулся носом в корни деревьев под ногами. — Спасибо, — Минхо задерживает на нем ладони чуть дольше, смотрит в глаза и медленно моргает. — Кстати, твоя очередь. Минхо отступает. Сейчас счёт ведёт он, и это на самом деле бессмысленно, потому что они даже не договаривались о наказании за проигрыш, но Джисон все равно задумывается, припоминая, что у него никогда не было кота. Ему интересно играть в эту глупую игру, потому что так он узнает больше о самом Минхо. А ещё больше ему нравится то, как забавно Минхо хихикает каждый раз, когда побеждает. Он взрослый и серьезный, Джисон все ещё помнит, как тот выглядел за рулём своего мерседеса, с часами на запястье и в костюме, с укладкой и лоском дорогой жизни, который тут смыло соленым ветром. Сейчас он проще и живее, почти светится, когда рассказывает, что подумывает взять кошку к себе в квартиру и уже даже обсудил это с арендодателем. — Я боюсь, что ей будет скучно, когда меня нет дома. Может, стоит взять сразу двух? Джисон ничего не понимает в кошках и том, как их лучше содержать, и все равно слушает. Кивает и говорит, что они будут отлично смотреться вместе с Минхо, ему подходит роль кошатника. Незнакомый шум прерывает Минхо и заставляет замолчать, прислушиваясь. Это вода, Джисон понимает это раньше, чем видит небольшой водопад, спадающий со скалистого склона прямо в маленькое озеро с прозрачной водой. Оно переливается голубым в рассеянном свете, сочащимся сквозь кроны деревьев, у Джисона дыхание замирает от вида. Он видел такое только в фильмах двухтысячных, типа «Голубой лагуны». Деревья смыкаются над головой, похоже на грот. — Вау, я же говорил, что наткнемся на что-то стоящее, — говорит Минхо, подходя ближе к воде. — Тут не очень глубоко, — он опускается на корточки и ведёт рукой по поверхности озера, пропуская воду сквозь пальцы. В его глазах сверкает желание, когда он оборачивается и смотрит на Джисона снизу вверх. — Я плохо плаваю, — предупреждает Джисон. — Да тут по пояс, не утонем. Джисон мнется. Он не то чтобы стесняется или боится, просто странно. Во-первых, Минхо раздевается. По-настоящему. Скидывает с себя рубашку и остается в одних шортах. Джисон непроизвольно скользит взглядом по его фигуре, облизывая губы, на которых ещё осталась сладость от мороженого. Минхо пиздец какой красивый. Джисон знал, что так и будет, но очерченные линии пресса и крепкие мышцы на груди все равно выбивают из него полустон-полувздох, который, к счастью, не слышно из-за шума водопада. Во-вторых, Джисон тоже раздевается. Рывком снимает с себя футболку, отбрасывает ее в сторону и смотрит на Минхо, который кусает губу. Джисон знает, что выглядит хорошо. Он не задохлик, у него красивые плечи и узкая талия, но раздеваться при ком-то впервые всегда немного стрёмно. — Ты первый, — кивает Джисон на воду. Минхо усмехается, но правда идёт первым. Осторожно ступает в воду, которая доходит ему только до щиколотки, и оборачивается, протягивая руку Джисону. Он мгновение медлит, прежде чем вложить свою ладонь в ладонь Минхо, теплую и сухую. Вода, как шелк — прохладная, скользящая по коже, разгоряченной палящим солнцем и горячим воздухом острова. Джисон осторожно ступает по песчаному дну, двигаясь в сторону водопада, от которого во все стороны летят брызги и мелкие капли, собирающиеся в едва различимую на солнце радугу, повисшую в воздухе над водой. — Не боишься? — кивает Джисон на поток воды, когда они подходят совсем близко. Водопад довольно слабый, небольшой, и все равно завораживает. Минхо пожимает плечами, будто говорит «не попробуешь — не узнаешь», и шагает вперёд, прямо в воду. По его телу стекают потоки, блестящие на свету. Он откидывает назад намокшие волосы и трет лицо, протяжно выдыхая. — Иди сюда, так классно, — Джисон мнется рядом. Минхо смотрит на него своими большими глазами и моргает, когда вода попадает на лицо. Он весь мокрый, и Джисону очень хочется дотронуться до него. Провести рукой по плечу и схватиться за него, чтобы твёрже стоять ногами на земле. Кажется, Минхо правда может помочь ему в этом. Минхо цокает и мягко хватает его за запястье, тянет на себя, хихикая, когда Джисон от неожиданности квакает и дёргается вперёд, запинаясь о свои ноги. — Ты чуть не уронил меня, — Джисон бьёт его ладонью по груди, в тот же момент осознавая, что он стоит вплотную к Минхо, прижимается к его груди своей, пока чужие руки держат его за плечи. — Ты долго думал, — отвечает Минхо тише. Джисону бы хотелось подумать прямо сейчас ещё немного, а то в голове стоит какой-то звон от такой близости. От Минхо горячо, его кожа теплая, разогретая солнцем. Джисона обдает со всех сторон брызгами воды, но это кажется таким незначительным сейчас, когда он падает вглубь темных глаз. Минхо держит его осторожно, все ещё не пересекая черту, которую они провели, создав этот договор между ними. Джисон уже начал забывать, что получит деньги в конце своего путешествия, а Минхо, получит свою выгоду, какой бы она ни была. Всё кажется настоящим, потому что Минхо кажется настоящим, а Джисон никогда и не прикидывался кем-то другим. Момент, когда он перестал играть рядом с Минхо, растворился во времени. И Минхо совершенно точно не играет прямо сейчас. Он смотрит открыто, дышит часто, грудь вздымается и опускается. Его взгляд скользит по лицу Джисона, замершего в предвкушении. — Я никогда не целовался в водопаде, — произносит Минхо, опуская глаза на губы Джисона. Их счёт равный, Джисон подается вперёд, касаясь его губ своими, забирая себе последний балл. Кожа Минхо гладкая и мокрая под пальцами, которые скользят от груди ниже. Джисон притягивает его к себе, обнимает за талию и целует, пока вода стекает по их телам. Минхо целуется так же плавно и расслабленно, как делает все остальное. Его губы мягкие и горячие, немного сладкие, как и у самого Джисона. Такого не было в договоре. Как не было и нежных касаний, которые Минхо оставляет на его теле, когда ненадолго отрывается от губ, чтобы вдохнуть поглубже. Он оглаживает голые плечи Джисона, выдыхает ему на губы и улыбается, не глядя в глаза. — Я победил, — говорит Джисон. — Можешь выбрать себе награду. Джисон отбрасывает все свои мысли, снова целуя его. Он может подумать обо всем завтра: об этом договоре, о своих желаниях и о том, что это просто минутная слабость рядом с красивым мужчиной, который улыбается ярче, чем светят звёзды. Минхо целует в ответ, обнимая крепче за талию. Джисону спокойно рядом с ним, даже несмотря на то, что ничего спокойного и определенного в его жизни сейчас нет. У Джисона ветер не только в волосах, но и в голове, — вот, что он понимает, когда глупо улыбается, глядя на проносящийся за окном океан. Музыка все такая же летняя и попсовая. Солнце — яркое и ласковое. Остров пахнет цветами и каплей свободы, которую Джисон собирается тянуть так долго, как только получится. Рука Минхо лежит на его колене, слегка поглаживая его пальцами, пока вторая плавно выворачивает руль. Джисон не знает, что думать по этому поводу, но знает, что с каждым мгновением это становится всё меньше похоже на работу.