maybe we don't talk enough

Вопреки всему, что из раза в раз твердит Кафка, Блэйду не нужна любовь. Не нужна с тех пор, как он перестал называть себя Инсином, с тех пор, как его сердце было целиком и полностью разбито тем, за кого, думалось, он однажды выйдет замуж, с кем заведет парочку детей и переродится в следующую жизнь. Немного драматично? Может быть, но Блэйд всегда был драматичным. Как бы то ни было, Блэйд, выпив пару бокалов чувствует себя немного пьянее, чем следовало бы, учитывая, что обычно может пить как не в себя. Он, Кафка и Серебряный Волк развалились поперек дивана в гостиной — сомнительного характера вещицы, что Блэйд нашел на тротуаре несколько лет назад, когда, испытывая саморазрушительное чувство ностальгии, прогуливался по улицам своего старого студенческого городка. Диван было жаль. Ему показалось, что он увидел точную копию себя сразу после выпуска — неважно, что он был очень пьян, когда делал эти выводы, — и он позвонил Цзин Юаню, чтобы тот помог ему перетащить диван в его квартиру. Цзин Юань, которому Блэйд неохотно звонил со времен своего растоптанного и разбитого сердца, был удивлен и и немного разочарован, но в конечном счете помог. — О чем задумался, Блэйди? — спрашивает Кафка, как будто она и так не знает всего, о чем он когда-либо думал в своей жизни. Блэйд и раньше говорил ей, что сверхъестественная способность читать его мысли чертовски пугает и что ей следует прекратить. Кафка сказала, что ее работа как психолога заключается в том, чтобы понимать, что люди чувствуют и думают. Блэйд всегда считал, что тот, кто дал Кафке лицензию на психоанализ других людей, был сумасшедшим. — Ты знаешь, что сегодня пятая годовщина его расставания, — говорит Серебряный Волк, яростно нажимая на кнопки своего игрового контроллера, в то время как ее экранный персонаж уворачивается и атакует. — так что он определенно киснет из-за этого. — Я, блядь, не кисну, — огрызается Блэйд. — и вообще-то, пять лет прошло неделю назад, так что не думай, что ты тут такая умная. — Блэйди, я думаю, тебе следует дать шанс тому, что я предложила, — Кафка делает большой глоток своего фруктового темно-фиолетового коктейля (вероятно, какой-то пугающе сладкой смеси из рома и кукурузного сиропа с высоким содержанием фруктозы) и постукивает по телефону Блэйда, который был брошен на стол после того, как Серебряный Волк закончила играть. — Это действительно вредно для здоровья — зацикливаться на нем, особенно спустя пять лет. Я думаю, тебе нужно двигаться дальше. — Я не собираюсь на терапию, — возмущается Блэйд, расправляясь с дынным соджу. — Вы можете сколько угодно рассказывать мне о возможностях психологии, но я никогда и ни с кем не буду обсуждать свои проблемы. Я унесу их с собой в могилу. — Мрачен, как всегда, Блэйди, — вздыхает Кафка. — Но я не про терапию. Я отбросила эту идею... по крайней мере, на данный момент. Думаю, тебе стоит прислушаться ко мне и зарегистрироваться в приложении для знакомств. Мир, который до этого слегка кружился от алкоголя, бурлящего в организме парня (чему способствовал и тот факт, что он почти ничего не ел), внезапно замирает. Блэйд, конечно, помнит, как Кафка высказала это предложение за завтраком неделю до этого — точнее, в день годовщины их разрыва, — но он искренне подумал, что у нее был один из ее утренних приливов безумия, и отодвинул его подальше в памяти, чтобы больше никогда не вспоминать. Сейчас она смотрит на него своим я-все-знаю взглядом, и он вынужден обсуждать темы свиданий, любви и эмоциональной уязвимости. — Мне не нужно ни с кем встречаться, — Блэйд отставляет стеклянную бутылку и тянется взять другую из упаковки, удобно стоящей на полу возле дивана. — Я встречался с кем-то один раз в жизни, и посмотри, к чему это привело. Нет желания снова проходить через это дерьмо. — Просто попробуй еще раз, — настаивает Кафка, берет со стола телефон парня, открывает его и заходит в магазин приложений. — Ты мне должен, помнишь? К сожалению, он помнит. В первые несколько месяцев после того, как они втроем съехались, она оплачивала его часть арендной платы, поскольку он был без работы, в крайне подавленном состоянии и изо всех сил пытался встать на ноги. Он пытался вернуть ей долг, заимев кое-какие сбережения, но она только отмахнулась от него, сказав, что ей не нужны его деньги. Очевидно, Кафка теперь хочет взыскать долг таким образом, чтобы заставить его чувствовать себя лучше. Блэйд очень хотел бы, чтобы она просто забрала его зарплату. — Держу пари, что он этого не сделает, — вмешивается Серебряный Волк, как будто Блэйда с ними нет, громко ругаясь, когда ее персонаж вылетает с арены. — Ты же знаешь Блэйда. Блэйд хмурит брови: — Что ты имеешь в виду? — Ты знаешь, что я имею в виду. — Серебряный Волк протягивает руку, чтобы сделать глоток из своей содовой. — Ты притворяешься, что у тебя все в порядке, но внутри ты одиноко грустишь и тебе хочется, чтобы кто-то обнимал тебя по ночам. — Я что, пропустил гребаное напоминание о том, что это будет вечер оскорблений в мой адрес? — шипит Блэйд. — Я и не знал, что мы заменили наши пятничные посиделки на 'Время докопаться до Блэйда!' Голова раскалывается, в груди закипает ярость, Блэйд встает, стиснув кулаки. Алкоголь, который он уже выпил, греет желудок, а мир одновременно и слишком яркий, и слишком темный, чтобы глаза могли его воспринимать. Боковым зрением он подмечает игру Серебряного Волка, деревянный пол под ногами кажется слишком холодным, а стакан в его руке слегка дрожит, когда он пытается выровнять дыхание. Как только Блэйд чувствует, что немного лучше владеет собой, он делает еще один большой глоток соджу из бокала, хотя бы для того, чтобы не обращать внимания на то, как Кафка беспокойно смотрит на него. — Извини, если перегнули палку, — наконец говорит Кафка, когда Блэйд почти допивает свой третий бокал за вечер, — но мы действительно волнуемся за тебя. Она встает и кладет руку на плечо Блэйда, нежно сжимая его: — Тебе стало намного лучше с тех пор, как я впервые встретила тебя, но ты по-прежнему постоянно думаешь о Дань Фэне. — Я не думаю, — протестует Блэйд, но даже он понимает, как немощно это звучит. — Прошло пять лет, — Кафка вздыхает, похлопывая Блэйда по руке. — Я знаю, ты не хочешь снова искать “любовь", но что бы ты ни делал в приложении для знакомств, это не обязательно должно быть серьезно. Ты можешь просто, знаешь ли, разговаривать с людьми и встречаться с ними без каких-либо обязательств. — Единственные люди, которых я могу терпеть большую часть времени, — это ты и Серебряный Волк, — отвечает Блэйд. — С чего ты взяла, что я найду кого-то, с кем захочу встретиться? — Вреда это не причинит, — Кафка наклоняется, берет телефон Блэйда и передает ему. — Пожалуйста, Блэйди, просто попробуй продержаться две недели? Если ты не найдешь кого-то, кто тебе понравится, или с кем ты хотел бы встретиться, ты можешь удалить приложение, и мы забудем о нем. Блэйд настороженно смотрит на свой телефон, на котором уже загружено и открыто приложение для знакомств, но сдается и берет его: — Хорошо. — Попался! — восклицает Серебряный Волк, тряся кулаком в воздухе. — Это было не так уж и сложно, не так ли? — Говори за себя, - парирует Блэйд. — Это ведь не ты регистрируешь этот чертов профиль.

***

На первом курсе университета Инсин обнаруживает, что его сердце способно любить. После жизни, проведенной будучи брошенным и забытым в ужасной системе патронатного воспитания, Инсину едва удалось свести концы с концами, не потеряв надежду на светлое будущее и получив полную стипендию в университете Сяньчжоу Лофу. И сейчас, входя в аудиторию истории Китая, факультативного курса, который он добавил в свое расписание в надежде, что так почувствует себя немного ближе к наследию, которое ему так и не довелось изучить, он одновременно полон стремления и страха. Класс пуст, за исключением одного места, и на этом месте сидит самый потрясающий мужчина, которого Инсин когда-либо имел удовольствие видеть. Длинные темные волосы, рассыпающиеся по плечам; пленительные лазурные глаза; кожа, похожая на фарфор — этот мужчина — произведение искусства, ожившая скульптура. Если бы Инсин был творцом, то посвятил бы жизнь созданию такой красоты. Воодушевленный внезапным приступом смелости, Инсин садится рядом с великолепным незнакомцем и протягивает руку, чтобы представиться. — Я Инсин, — говорит он, одаривая собеседника своей лучезарной улыбкой в надежде, что это расположит его к нему, - А ты? Парень окидывает Инсина беглым взглядом и, игнорируя рукопожатие, отвечает: — Я Дань Фэн. На этом, по крайней мере, на первый день занятий, все заканчивается. Однако в течение семестра Инсин продолжает сидеть рядом с Дань Фэном. Возможно, он раздражает его, но он чувствует притяжение к этому парню, которое не может объяснить. И дело не в том, что Инсину не хватает друзей: к концу первой недели занятий он сблизился с Байхэн на вводном курсе машиностроения, а также с Цзинлю и Цзин Юанем на курсе линейной алгебры. У него есть десятки других знакомых, разбросанных по всему университетскому городку, с которыми он познакомился либо на мероприятиях для первокурсников в общежитии, либо в ожидании еды в столовой, либо на внеклассных клубных встречах. Тем не менее, несмотря на то, что Инсин ведет полноценную соцальную жизнь за пределами занятий по истории Китая, он все еще хочет поближе познакомиться с Дань Фэном... и, возможно, даже увидеть улыбку этого сдержанного человека. Но в конце концов, поговорив с Цзин Юанем, решает немного отступить. — Ты пытаешься подружиться с Дань Фэном? — спросил Цзин Юань, когда Инсин пожаловалась ему во время их еженедельных занятий. — На самом деле с ним нелегко познакомиться. — Ты его знаешь? — Да, мы вместе учились в старшей школе, — ответил Цзин Юань, покачав головой. — Он был президентом студенческого совета, все его любили, но я не думаю, что кто-то мог бы сказать, что хорошо его знал. Тебе, наверное, не стоит продолжать. Что ж, пусть будет известно, что Инсин не из тех, кто сдается и кто любит слушать других людей, когда они говорят ему, что он чего-то не может сделать. Однако он принимает слова Цзин Юаня близко к сердцу и задается вопросом, не находятся ли его попытки подружиться с Дань Фэном на тонкой грани между дружелюбием и домогательством. Итак, в следующий раз, заходя в кабинет, который делит с Дань Фэном, он выбирает сидеть в другом месте. Это занимает несколько мгновений, но парень замечает тот момент, когда Дань Фэн понимает, что Инсин не собирается садиться с ним: Дань Фэн поднимает глаза от своей книги и оглядывает класс, наконец обнаруживая, что Инсин сидит несколькими рядами дальше, хмурит брови, но ничего не предпринимает. Занятие проходит как обычно. Профессор читает лекцию о важности таких философов, как Сунь-цзы, а Инсин старательно записывает, как хороший ученик, которым он и является. Время от времени он украдкой поглядывает на Дань Фэна, но тот, как всегда, поглощен уроком. Только после окончания занятий что-то меняется: — Есть ли причина, по которой ты решил сегодня пересесть на другое место? Инсин отводит взгляд от того места, где собирал свою сумку, и видит, что Дань Фэн стоит перед ним, скрестив руки на груди, и смотрит на весь мир с видом обиженного супруга. Инсин не может удержаться от улыбки. — Я просто хотел сменить ракурс, — отвечает Инсин, пожимая плечами и убирая челку с лица. — Знаешь, на самом деле здесь довольно мило. Дань Фэн фыркает, поправляя лямки сумки на плече. — Лекционный зал едва ли настолько велик, чтобы разница в посадочных местах имела значение, — говорит он. — И не стоило ли сесть поближе, чтобы было лучше видно? Посмеиваясь, Инсин встает, закидывает сумку за спину и направляется к двери: — Ты просишь меня снова сесть рядом с тобой? — он оглядывается на Дань Фэна, который, очевидно, последовал за ним к выходу. — Учитывая, что ты просидел здесь весь семестр, я не вижу причин тебе этого не сделать. — Дань Фэн на мгновение задерживается в дверях, как будто не уверен, хочет ли он продолжать идти рядом с Инсином или направиться куда-нибудь еще. — И… Я думаю, что до сих пор наши обсуждения материала курса были довольно интересными. Удивленный и в то же время польщенный, Инсин чувствует, как его брови ползут вверх, а рот вот-вот приоткроется. Однако он быстро приходит в себя и заменяет ошеломленное выражение лица на более уверенное. — Если ты так думаешь, то почему бы нам не обменяться номерами? — Инсин, чувствуя себя довольно уверенно, достает из кармана свой телефон и протягивает его Дань Фэну. Покраснев, тот мгновение колеблется, прежде чем взять устройство: — Я нечасто пользуюсь телефоном. Он печатает уверенно, размеренно и скрупулезно. — Это касается нас обоих, — отвечает Инсин, а в животе у него летают бабочки. — Но давай посмотрим, сможем ли мы это изменить, а? К концу семестра Инсин и Дань Фэн начинают встречаться. А остальное, как говорится, уже история. (Счастливая и полная любви история. Пока однажды, внезапно, она не перестала ей быть.)

***

На следующее утро после того, как две назойливые женщины убедили Блэйда создать профиль в приложении для знакомств, он просыпается раздраженный с похмелья, крепко сжимая в руках телефон. Несмотря на то, что он забыл его зарядить, телефон продолжает работать, поскольку заряда батареи осталось на несколько процентов. Может быть, Блэйд все еще слегка навеселе после вчерашнего, или, может быть, слова Кафки действительно задели его за живое, и он действительно жаждет любви, или, может быть, он окончательно сходит с ума, но первое, что он делает, как только ему удается открыть глаза, — это проверяет приложение. Блэйд не помнит, как создавал его, но прямо перед ним находится заполненный профиль. Несмотря на то, что он почти ничего не знает о современной сфере знакомств и еще меньше о приложениях для знакомств, Блэйд может сказать, что это довольно дерьмовый профиль. В нем нет четких фотографий его лица; вместо этого он может похвастаться тремя селфи с его спортивным телосложением, на которых видны его руки и торс, но отрезана шея, двумя странными мемами, которые, по его убеждению, добавила Серебряный Волк, одной откровенной фотографией, на которой он лежит лицом вниз на полу их квартиры, и слащавой, отредактированной картинкой с единственной цитатой: «Верные слова не изящны, изящные слова не верны». Да, Кафка и Серебряный волк определенно составили его профиль, пока он был в отключке. Как бы Блэйд ни устал от этого всего, он не может найти в себе сил разозлиться. Он знает, что они просто хотят для него самого лучшего, даже если могут быть заносчивыми и приставучими, и он знает, что если кому-то из них когда-нибудь разобьют сердце в будущем, он за секунду разорвет виновника на мелкие кусочки. Однако он по-прежнему не намерен возвращаться в мир знакомств, ибо одного раза было более чем достаточно. Он планирует завести несколько кошек и начать новую жизнь, не окруженный ничем другим. Хотя Блэйд и не планирует ни с кем встречаться, ему любопытно узнать о людях, которые им заинтересовались (немного скептически, учитывая, насколько ужасно выглядит его профиль). Он решает, что разберет эти уведомления и отчистит их, а затем снова ляжет спать, чтобы избавиться от головной боли. Первые несколько появившихся сообщений почти мгновенно удаляются, поскольку они явно являются приглашением на одну ночь, а у Блэйда нет желания согревать чью-либо постель, кроме своей собственной. В следующих нескольких есть менее ужасные вступительные строки, но они тоже удаляются. Никто не является достаточно хорошеньким, достаточно интересным, просто достаточным, чтобы Блэйд пересмотрел свое решение. Пока одна строчка не бросается ему в глаза. Ты знаком с трудами Лао-Цзы? говорится в сообщении. Блэйд внутренне усмехается. Конечно, это так. Если он правильно помнит: разве цитата в его профиле не является довольно известной цитатой Лао-Цзы? Почему этот человек задает такие глупые вопросы? Движимый раздражением и любопытством, он заходит на страницу профиля. Дань Хэн. Это имя слишком близко к тому самому человеку, от которого Блэйд вроде и должен уйти, но он уже слишком далеко и продолжает листать профиль. Он сдержан и прост: как и у Блэйда, его профиль довольно лаконичен, в основном это фотографии Дань Хэна, повернутого к камере в профиль или спиной и окруженного яркими природными пейзажами. Есть единственная фотография, на которой четко видно его лицо, но на ней Дань Хэн позирует в полный рост перед какой-то статуей, поэтому его трудно разглядеть как следует. Судя по фотографиям, у Дань Хэна короткие черные волосы, зелено-голубые глаза (которые не такие красивые, как у Дань Фэна, но достаточно близки к ним) и склонность к невозмутимому взгляду. Блэйд вдыхает, выдыхает, снова вдыхает. Может быть, он действительно сошел с ума, а может, готов двигаться дальше. Часть его отвергает эту идею, но большая часть заставляет его нажать на кнопку взаимной симпатии и напечатать ответ. Очевидно. А тебе какое дело? Сообщение отправлено, и его телефон мигает несколько раз, прежде чем погаснуть. Блэйд бросает его на пол, зарывается лицом в подушки и беззвучно кричит.