За спиной

      — Боже, я так не могу, — выдохнул Каземару, сжимая голову руками и опуская взгляд.       — Уверен, он тоже мучается. Жить на два фронта должно быть весьма утомительно. — Хмуро заметил Генда, проводя пальцем по краю своей чашки. — Ведь нужно же быть постоянно начеку, чтобы не проколоться.       — Ты защищаешь его? — Каземару поднял взгляд на собеседника, который, тяжело вздохнув, отрицательно покачал головой.       — Давно вы вместе?       — Почти полгода. А вы?       — Три месяца. — Помедлив, протянул Генда и поджал губы. Три месяца обмана и лжи. Три месяца счастья и надежды на будущее рушились на глазах. Как он не почувствовал, что ему врут? Неужели он был настолько ослеплен долгожданной взаимностью от Сакумы? А была ли эта взаимность искренней? А если нет, то какая ему (Сакуме) польза от этого?       В глазах Каземару же не было вопросов, но были видны эмоции, терзающие его. И Генда его понимал, разделяя их.       — Скажи, Каземару, — начал было молодой человек, но осёкся, столкнувшись с раздосадованным взглядом собеседником. Он сглотнул и всё же продолжил свою мысль:       — Сакума для тебя просто игрушка?       — Нет. Сейчас он действительно мне дорог. Был дорог… — Нахмурившись, поправил себя Каземару. — Но сначала всё было примерно так, как ты говоришь. Он был способом забыться, отвлечься от боли, причиняемой разбитым сердцем. Так продолжалось какое-то время: он дарил мне свою любовь, эмоции и поддержку. А потом я влюбился. Влюбился в его улыбку и смех, в его образ мышления, в то, как неумело он варит кофе, при этом напевая что-то себе под нос.       С этими словами он усмехнулся, а перед глазами вспыла одна из тех ситуаций, когда они утром в попыхах оттирали сбежавший кофе с мебели и пола. Каземару тогда опоздал на работу, но он всё равно с теплотой вспоминал этот момент. Кажется, что именно в тот день он и понял, что влюбился. Каземару помнил, как в тот день впервые поцеловал Сакуму.       — Он склеил моё сердце, но, видимо, для того, чтобы разбить его снова. — Уже без тени улыбки подытожил молодой человек, тяжело вздохнув.       — Прости, я не знал…       — Никто не знал, кроме нескольких человек. — Каземару перевёл взгляд на большую ладонь, накрывшую его руку в знак сочувствия и утешения. — Ты же давно его любишь, да?       Генда несколько смущённо кивнул.       — Мне знакомы твои чувства. Я долгое время любил одного человека, но не сложилось — он выбрал другого. И даже позвал меня на свадьбу, прекрасно зная о моих чувствах. Поэтому я прекрасно понимаю тебя.       — Но зачем?       Каземару лишь пожал плечами и, поджав губы, вытащил руку из-под чужой ладони — ему не хотелось об этом думать. Раны были слишком глубоки, и тревожить их не хотелось.       — Что мы будем делать? — Уловив чужие эмоции, перевёл разговор Генда.       — Не знаю. Пока не знаю…       — Нужно поговорить с ним. Втроём.       — Да, ты прав. Я хочу расставить все точки над «i».       — Каземару, ты готов будешь расстаться с ним?       — Я не готов прощать очередной нож в спину от дорогого мне человека. И я вряд ли в дальнейшем смогу ему доверять. Буду искать подвохи. Разве так можно построить отношения?       — Нет. — Генда покачал головой и, помолчав немного, добавил:       — Ты будешь изводить и себя, и его. Ни к чему хорошему это не приведёт.       — А ты, Генда, неужели ты готов ему простить это? Неужели ты не боишься, что это повторится, но только с тобой?       — Боюсь и не хочу второго такого разговора. Это отвратительно. — Генда опустил взгляд.       — Не торопись с ответом. Я вижу, что ты его любишь. И после нашего разговора всё может измениться: мы расстанемся, а он, если действительно дорожит вашими отношениями, если ценит тебя, то осознает ошибку и попытается всё исправить. И всё у вас наладится. Если ты сможешь отпустить эту ситуацию и не будешь при каждой возможности его тыкать в это.       Генда задумчиво кивнул, признавая правоту собеседника. Всё решится после их разговора, и ему хотелось, чтобы он состоялся как можно скорее, но в то же время ему хотелось немного отсрочить его. Ведь ему предстоял сложный выбор: он понимал, что ему будет больно бросить того, отношений с кем он столь долго добивался, но и, вероятно, какое-то время может быть больно их сохранять. Сможет ли он вообще ещё верить Сакуме? Генда снова тяжело вздохнул и посмотрел на сидящего напротив молодого человека. Было видно, что и его терзают схожие мысли и чувства, как бы он не старался это скрыть.       — Каземару…       Молодой человек поднял взгляд на собеседника, и в его карих глазах, Генда мог в этом поклясться, на мгновение мелькнули слёзы.       — Всё в порядке…       — Мне жаль, что так вышло.       — В этом нет твоей вины. Ты же не знал. — Он тяжело вздохнул, — Думаю, нужно будет организовать встречу в квартире, подальше от чужих глаз.       — Мы с ним собирались встретиться завтра у меня в восемь.       Каземару вздохнул, вспоминая разговор с Сакумой, в котором тот сказал, что не сможет приехать к нему завтра, ссылаясь на слишком ранний подъём из-за предстоящего матча. Так вот, что это за матч. Он сжал руки в кулаках — в нём бурлили эмоции. Злость и обида туманили разум.       — Давай устроим ему сюрприз? Если я приеду к тебе к семи тридцати, ты будешь дома?       — Да.       — Хорошо. Тогда там и обсудим план действий. У меня есть идея.       С этими словами Каземару встал, доставая кошелёк.       — До завтра.