***
В тот день, когда Шэнь Цинцю кинул ему на руки хнычущего младенца, Шан Цинхуа нельзя было упрекнуть в том, каким стало выражение его лица. Над его головой висела целая вереница вопросительных знаков, которые стремительно множились и заполняли собой пространство до самых небес! — Шисюн? — спросил Шан Цинхуа, руки его были тверды, как бетон. О боже, младенец корчился. Почему он держал ребенка? Почему у Шэнь Цинцю был ребенок? Это было странно. — Присмотри за ним, — сказал ему Шэнь Цинцю, не давая никаких объяснений. Выражение лица Шан Цинхуа стало еще более недоверчивым, меньше «ЧТО???», и больше «чувак, что за хрень». — Ты позвал меня сюда посидеть с ребенком? Чей это ребенок? Это не твой ребенок, — в отличие от их боевой семьи, автору было хорошо известно, что Шэнь Цинцю не спал ни с одной из куртизанок борделей, которые он постоянно посещал. Он просто спал. Ребенок никак не мог быть зачат. Но?.. Возможно, он сблизился с одной из сестер и решил… что? Присмотреть за ее ребенком на полдня? Почему он дал этого ребенка ему? Неужели он недавно отправился на ночную охоту и нашел в лесу брошенного ребенка? Но всё же, лучше сначала оставить его у Му Цинфана, нет? Зачем отдавать его ему? — Просто присмотри за ним, — повторил Шэнь Цинцю с надменным, но незначительным наклоном подбородка. У Шан Цинхуа был длинный день. Он не хотел ссориться с тонколицым шисюном, но ему нужно было знать. — Почему? Конечно, Шэнь Цинцю вряд ли собирался просить Юэ Цинъюаня присмотреть за этим загадочным ребенком или поручать такое задание своим ученикам, но почему именно Шан Цинхуа? Они не были друзьями. Они даже не были близки. Иногда они были партнерами по заданиям, и это было достаточно хорошо? Но почему он решил, что ему можно доверить заботу о ребенке? — Это ты предложил, — сообщил Шэнь Цинцю, и его терпение, которое он выделил на общение, явно иссякло. Шан Цинхуа вздохнул. О чём он говорил? Хм. Хм-м-м-м. Хмм-м-м-м-м-м-м-м. Хм-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м… О! Подождите! Это? — У кого-то было отклонение ци? — промолвил Шан Цинхуа. Честно говоря, он был настолько искренне шокирован тем, что Шэнь Цинцю его послушал. Какого черта? В его сердце разгорелась гордость. Шэнь Цинцю попросил о помощи. Возможно, вся эта заварушка с Лю Цинге в будущем и впрямь обернется добром! Подождите. Подождите. Подождите. — Кто? Тебе нужно, чтобы я позвал Му…? — Нет, — отрезал Шэнь Цинцю, покачав головой. — Просто последи за этой штукой. И не говори слишком громко. Шан Цинхуа подчинился и понизил голос до шепота. — Кто-то родил во время отклонения ци? — проклятье, что за грубость. Шан Цинхуа не скрывал восхищения и беспокойства, прозвучавших в его голосе при этой мысли. — Какая сила у этой матери. Она в порядке? — …я работаю над этим, — признался Шэнь Цинцю. — Хорошо, отлично. Просто дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, шисюн, — сказал Шан Цинхуа, кивнув головой. — Ты уже знаешь, что мне нужно. — Да?.. Ох, у него есть имя? — Бинхэ. Шан Цинхуа кивнул ещё раз. — Бинхэ, звучит очень ми… О, блять. О боги. Неужели это правда? Шан Цинхуа наконец взглянул на ребенка, действительно взглянул, и почувствовал, что его лицо стало бледнее. Ошибиться было невозможно. Это был Ло Бинхэ. Погодите, значит ли это, что Шэнь Цинцю нашел Су Сиянь…? Это не было отклонением ци… ох. Но, возможно, Шэнь Цинцю не доверял ему настолько, чтобы объяснять про яд… или, может быть, он просто был самим собой. Как Шэнь Цинцю вообще на нее наткнулся? Это было… вау. Он держал в руках главного героя?! — Прекрати. Она отдыхает, — сказал Шэнь Цинцю, выведя его из экзистенциального кризиса. А-а-а-а-а. — Я попробую, — уступил Шан Цинхуа, переводя взгляд с одного лица на другое и останавливаясь на пухлых розовых щеках и открытом красном рте. Не зная, что еще предпринять, он принялся вышагивать по комнате Шэнь Цинцю, напевая как можно тише. Оставалось надеяться, что ребенок не голоден. Как же он должен был его накормить? О. Шан Цинхуа осторожно поднес ребенка к лицу и понюхал. Хорошо. По крайней мере, не так. Он опустил руки, продолжая напевать. Когда он оглянулся, Шэнь Цинцю уже исчез в другой комнате, оставив его с ребенком. Хорошо. Прекрасно. Здорово. Он может это сделать. Всё будет в порядке. Ха. Но всё же странно просить его об одолжении. О чём думал Шэнь Цинцю?***
Шан Цинхуа ткнул большим пальцем в пухлую щеку. Какой пухленький милый ребенок. Здоровый и розовый, как и ожидалось от его главного героя. Ло Бинхэ повернул голову и закрыл рот. Открыл рот. Вцепился в большой палец. Начал сосать. …может быть голоден, да. Хм… Может, подойдет козье молоко? Если бы это был человеческий ребенок, Шан Цинхуа пришлось бы гораздо больше беспокоиться о том, чем его кормить, но у демонов такие выносливые желудки. С ним всё должно быть в порядке. Ведь так? Кроме того, он был уверен, что Шэнь Цинцю разорвет его на части, если он попробует разбудить Су Сиянь, чтобы покормить ребенка. Что, в общем-то, справедливо. Её тело не могло выдержать большего. Честно говоря, просто чудо, что она не умерла. Есть ли у неё вообще молоко после яда? Он не очень продумывал этот момент, потому что, ну, знаете, она умерла. — Давай принесем тебе молока. Оно вкуснее, чем палец дяди Шана. Ло Бинхэ продолжил сосать его, выражение лица колебалось между довольным и расстроенным. Да. Голодный. Голодный ребенок. Шан Цинхуа похлопал его по щеке указательным пальцем. — Да, звучит неплохо. Давай быстренько сходим на кухню.