Наше дело нас оправдает

Как вы это умеете... Пальцами пошевелили, рукой махнули, шприц воткнули и люди сами с операционного стола спрыгивают, словно минуту назад сладко спали, а не лежали требухой наружу. — О, это очень просто, товарищ Курбатов — эмульсия творит чудеса! Только... Что же вы с солдатами творите? Зачем так слепо бросаете их в бой на машины, непоправимо разрушая столько жизней? К чему вы так рветесь, не обращая внимания на их кровь? Вы снова и снова посылаете их к машинам, и они снова разлетаются на лохмотья под огнём доминаторов. К чему все это? Это ужасно, бессмысленно, отвратительно. Хватит тратить людской ресурс, генерал — он не вечен. Пока я закачиваю эту жижу в одного — двое испускают дух. А ведь кому-то ещё потом вправлять им кости, штопать широкие раны. У вас отличный медицинский корпус, но вы же понимаете — нельзя требовать невозможного. Потери, генерал, потери... Сто четырнадцать душ только за этот день. Этот конвейр долго работать не может, простите за прямоту. — Неважно. Будет нужно — мертвых подниму. Оборона есть медленная смерть, доктор. Я нашего врага знаю. Его никогда не настигнет экономический крах, мобилизационный паралич. Не нужна ему еда, лекарства, отдых в конце концов. И бьется он без усталости всегда, на всех направлениях. Только из-за этого мне приходится платить дань солдатами, лучше которых уже не будет. Чтобы эта тварь не начала мотать назад. Тысяча мертвецов спасет миллионы живых. — Но... есть же современные средства войны. Пусть они отвернут катастрофу. Этот Грин Смит оставил столько ракет, пушек, наработок по псионике... натравите на них пауков, я не знаю. — У Доминиона настолько сложные системы обороны, что только люди достаточно сильны и надежны для войны на ЕГО земле. Если мы своими телами не загоним его в кровавую яму, то он найдет способ нас изничтожить. Задушит газами, раздавит танками. Вы понимаете, товарищ доктор? — Вы совершенно правы, генерал. Только оставим ли мы за собой право на чистоту? На Земле нас не поймут. Они хотят победы, полного контроля над технологиями но... мне кажется, нас самих после таких наступлений признают опасными. Вы ведь всю планету поставите под ружье... — Пусть так. Но не откажутся же они от такого чуда? Мы ведь их спасем. Эпидемия, бунты, социалисты... Земля без нас, со всей своей сентиментальностью, не выстоит перед Доминионом. Пусть швырнут нам в лицо обвинения в бесчеловечности — наше дело нас оправдает, доктор. Иначе и быть не может...