Лето

      Качели были старые. С ржавеющими столбами и цепями они скрипели под тяжестью наших тел, заполняя уютную тишину холодной летней ночи.       Кенни вытащил меня из дома, когда мой отец снова наказал меня за неправильно поставленную баночку в его шкафу алфавитного порядка. Честно, я даже не думал не слушаться отца. Но улыбка Кенни с этим выбитым зубом и его яркими завораживающими глаза смотрелись так притягательно, что я уверенно положил свою ладонь в его протянутую руку и последовал за ним.       — Кенни, какое твоё любимое время года? — мой голос слегка дрогнул из-за неуверенности.       Качель снова неприятно скрипнула, когда я поерзал по сидушке. Я не знал о чем говорить, но очень хотелось заполнить тишину звоном его голоса.       Я кинул косой взгляд на Кенни. В его глазах отражались звезды, на которые он смотрел. Но меня больше затягивало в россыпь веснушек на его лице похожие на бескрайний космос. Я мог бы вечно рассматривать их, пока моё сердце не остановится естественным образом или на землю не свалится метеорит, похоронив под собой весь мир. Но чувство неправильности засело в моей груди также быстро, как начали гореть мои щеки, и я нервно отвел взгляд на небо.       — Время года? — голос Кенни был хриплым. Он слегка прокашлялся, что не очень помогло. — Я думаю лето, оно теплое, даже ночью. Там крысы не так сильно бьются к нам в дом. И спать нормально — не боишься умереть от холода. Летом и с работой всё хорошо, школа не мешает особо, из-за чего можно набрать больше подработок, чтобы от голода не умереть. — У Кенни улыбка на лице и печаль в глазах. Мне хотелось тут же его обнять, но объятия сейчас выглядели бы как-то неправильно. Или, по крайней мере, он мог бы услышать моё бешенное сердцебиение.       Мы продолжали смотреть на звезды, вопросов я больше не задавал. Ни один из пришедших в голову не выглядел уместно, да и все они были странными. Сейчас молчание даже казалось таким странным, будто бы было в нём что-то недоговоренное. Да и продлилось оно не так долго. Через пару минут Кенни закурил и продолжил.       — И, знаешь, — он выдохнул дым и посмотрел на меня, слегка прикрыв глаза и положив голову на цепь качелей, — такое яркое, светлое, полное жизни. Оно мне чем-то напоминает тебя. Ты тоже такой яркий, полный жизни, какой бы пиздец не происходил с тобой. Я чувствую похожесть, хоть мы и в разных жизненных ситуациях. Но наши отцы мудаки и этого не изменить. — он устало вздохнул и поднялся с качели. Она снова неприятно заскрипела. — Баттерс, ты, знаешь, такой даже чудной немного, я бы сказал. В детстве я думал, что ты очень наивный. Но вот я начал с тобой дружить и будто бы нашёл родственную душу. Мы такие разные, но такие похожие, и я чертовски рад, что мы с тобой друзья.       Мои щеки снова начали гореть. Я слегка неуверенно посмотрел в глаза Кенни, который после своей тирады всё продолжал смотреть на меня с какой-то тревожностью, будто бы сказал чего лишнего, и я, переполненный ужасом, сейчас сбегу.       Я улыбнулся. Улыбнулся самой милой доброй и радостной улыбкой, которой мог.       — Я тоже очень рад, Кенни. Вы с Карен единственные, кто есть у меня. Только благодаря вам я ещё не сошёл с ума, — я замолчал на несколько секунд, нервно теребя краешек футболки. — Спасибо, — уже тише добавил я, переводя взгляд на свои грязные белые кроссовки.       Качели всё скрипели, а солнце уже начало медленно подниматься из-за горизонта. Кенни подал мне руку, чтобы я встал, и мы медленно пошли к моему дому в полной тишине.