Своей душою чёрной полюбил кроваво-красное

Себастьян стоял под железным навесом, докуривая третью сигарету (если не четвёртую), и наблюдал за проходящими людьми, которые мельтешили, как муравьи, лишь бы укрыться от дождя. Да, сегодня погода действительно бушевала. Хотя в Лондоне она всегда была такой: пакостной и невыносимой. Моран ненавидел этот город и этих людей всей душой. Себя, наверное, тоже ненавидел… Однако больше всех он ненавидел его. Джим Мориарти — коварный, безумный, жесткой… но при этом гениальный. Он мог лишь одним взглядом вызвать холод по спине оппонента, поставить на уши правительство и, если захочет, взорвать этот унылый город к чёртовой матери. Возможно, в этом они с Мораном чем-то похожи, но мужчина не хотел думать об этом. Факт остаётся фактом: Джим — выскочка. Чертовски красивый выскочка. Себастьян усмехнулся, а затем пустил в себя очередной клубок дыма. Он постепенно разъедал лёгкие и оставлял глубоко в глотке горькое послевкусие, которое хотелось отхаркнуть. Ужасная привычка. Хотя Моран уже смирился с тем, что его внутренним органам в скором времени придёт конец. Табак — ещё не самое страшное, что он употреблял. И снова вместе с выдыхаемым ядовитым облаком в голове нарисовался образ, из-за которого внутри всё выворачивалось наизнанку и стягивалось в узел. Его образ. Мориарти игрался с ним, и это очевидно, но Себастьян не мог совладать со своим сердцем (точнее его подобием). Это страшно бесило. Бесила эта слабость, когда Джим нарочно касался его, крутил бёдрами перед ним и звал к себе в кабинет, чтобы выпить… или погрузиться в состояние эйфории. Мысли сами вырисовывали всю картину: тёмная комнатка, которая освещалась лишь одной настольной лампой, пустая бутылка спиртного и запрещённые таблетки, раскиданные по полу. Моран сидел в кресле своего босса, откинувшись на спинку. Рубашка была расстёгнута и открывала вид на подтянутое тело, покрытое глубокими шрамами. Перед глазами плыло, а в мозгу и вовсе творилась всякая чертовщина. Мориарти стоял напротив него, еле держась на ногах, но даже в пьяном состоянии он сохранял некую загадку. Загадку, которую Себастьян обязательно разгадает. Джим дразнил мужчину своей кокетливой улыбкой и плавными движениями, что тот просто не мог отвести взгляд. Морану казалось, будто сейчас находится в одной комнате не со своим ненавистным боссом, а инкубом. Джим подходил всё ближе, шатаясь из стороны в сторону и матерясь под нос. Забавное зрелище, в котором была нотка грации. Вот он остановился, чуть ли не усаживаясь на колени Себастьяна. Расстояние было катастрофически близкое. Сердцебиение участилось, и вместе с ним дыхание. Нетрезвый внутренний голос Морана кричал сделать первый шаг, а затуманенный разум был тоже не против. И мужчина послушался. Себастьян целовал каждый миллиметр лица Мориарти, чувствуя, как тот постепенно растворяется в его руках, становится податливее и не таким бесячим. Свет от лампы идеально падал на его кожу, даже делал чуть смуглее. Моран пожалел о том, что видит Джима не так отчётливо: тогда бы он мог полностью насладиться его великолепием. Он тяжело дышал, хватался за Себастьяна, как за спасительную соломинку. Это были простые поцелуи, но почему они действовали так одуряюще? Пришлось остановиться. Мужчины смотрели друг на друга пустыми глазами, но даже в них отпечатывалась какая-то нежность. Эта нежность была особенной, присущая им. Словно два одичалых существа наконец нашли свою вторую половинку. — Ты красив до неприличия, — прокуренным голосом сказал Моран и расплылся в «акульей» улыбке. Дальше картинка оборвалась. Всё покрылось густым туманом, дурно пахнувшим табачным дымом, сыростью и выхлопным газом. Вместо мутного лица Мориарти вновь появились прохожие с зонтами и без. Себастьян не понимал: это было воспоминанием или его очередным пьяным бредом. От раздражения мужчина бросил окурок на асфальт, а затем придавил его грязным ботинком. Моран представил, что Джим является этим окурком, и сейчас он давит на него, перекрывая доступ к кислороду и видя, как босс постепенно слабеет и гаснет… Но в реальности он этого никогда не сделает. Сердце не позволит. Себастьяну надоело стоять. Нескончаемый дождь и поток людей только сильнее давили на нервы. Мужчина вышел из укрытия, и несколько холодных капель упали на его одежду. Однако позже стало сухо, будто он вновь находился под навесом. Моран поднял голову. Зонт. Вызывающий, кроваво-красный… идеальный для его чёрной души. Краем глаза мужчина увидел свой предмет обожания и ненависти. Он был великолепным, словно сошёл с тех воспоминаний. Мужчины стояли под зонтом молча. Возможно, они хотели многое сказать друг другу, но что-то мешало им это сделать. Какая-то невидимая преграда. Оставалось только смотреть на крупные дождевые капли, серые высотки и унылых людей.