В моей крови закипает волна Ведь мы клялись, что пойдем до конца И я сожгу этот мир дотла Если в нем не будет тебя
2024's Жёлтое пламя зажигалки дрожало на ветру. Тэхен прикрыл его ладонью, затягиваясь сигаретой и убирая зажигалку в глубокий карман пальто. Дорогого брендового пальто, под которым была рубашка такая же дорогая. Брюки, туфли, запонки, цепочка на шее, даже трусы на нем — все очень дорогое и брендовое. Один Тэхен во всем этом бедный. Бедный, бедный Тэхен. Он глубоко затянулся, вдыхая табак, медленно выдохнул и прикрыл глаза. Ветер дунул в лицо точно пощечина. Мурашки пробрались под полы его пальто, но он даже не подумал запахнуть его или застегнуть на пуговицу. Так и стоял, терзаемый апрельским холодным ветром, впуская свежий после дождя воздух наравне с сигаретным дымом в свои лёгкие. За спиной высилось грандиозное со стороны архитектуры здание суда. Там, кстати, было тепло. Скорее душно, Тэхену не хватало воздуха, но отчего-то ему кажется, что дело не в помещении, а в причине, по которой он там находился, в окружении. За спиной послышались шаги. Рядом с ним остановился человек. Высокий мужчина поправил очки на переносице, пятерней зачесывая волосы назад, несколько прядей которых упало на его выразительный лоб. Тэхен не проявил никакого интереса. Ким Намджун посмотрел на его профиль, на то, как Тэхен изящно держал сигарету длинными пальцами, пустым взглядом глядя перед собой, и вздохнул. — Холодно, — говорит он. Тэхен кивает. — Тебя подвезти? — Я на машине, — тихо отвечает Тэхен. На своей дорогой, шикарной машине. Он делает ещё затяжку и тушит недокуренную сигарету, выбрасывая ту в урну. Позади них снова хлопает дверь. Ветром доносит запах, который, он надеется, вскоре перестанет ощущать. — Я поеду, — Тэхен едва кивает Намджуну, повернувшись. Ким кивает в ответ, поджав губы. Тэхен все же видит, как из дверей здания суда выходит он. Хотелось бы уйти раньше, не встречаться ещё раз, но, видимо, так надо. Он обычно не любил пальто, считая их неудобными. Носил куртки, тёплые толстовки и широкие джинсы или карго. Хотя сегодня надел костюм и серое драповое пальто. Тэхен его всего однажды видел в костюме. На свадьбе. Как смешно и в тоже время грустно. Причина надеть официальную одежду для него — свадьба и развод. Они сталкиваются взглядами. Зачем-то в голове Тэхена как на ускоренной перемотке куча кадров. Тёплые и радостные воспоминания, страстные и непристойные, смешные до боли в животе. Ни одного плохого. Как странно. Тэхен отводит взгляд первым, прощается с Намджуном и спускается по бесконечной веренице ступенек. Спускается, к слову, тоже изящно и дорого. Запах его все ещё тонким шлейфом держится под носом. Тэхен раздраженно его трет. — Дерьмовая погода, — говорит он, подойдя к Намджуну ближе. Закуривает, как до этого сделал Тэхен. Как они, порой, были похожи. Джун смотрит на него, согласно кивнув. Дерьмовая погода для дерьмового дня, хотелось бы ему сказать, но никто не нуждается в его оценке. С неба срываются первые капли дождя. 4 апреля 2024 года областной суд Сеула расторг брак омеги Ким Тэхена и альфы Чон Чонгука после семи лет отношений. Имущество не делили, детей не было. Разошлись одинокими. Такими же одинокими, как когда-то встретились. 2014's. — Давай, передавай, — высокий парень махал руками, готовясь принять мяч. — Чонгук, я открыт! Чонгук увернулся от блокирующего игрока и забросил красивый трехочковый прямо в корзину с финальным свистком. Он уставший, вспотевший, но счастливый и довольный собой отбил несколько пятюнь своим соигрокам по команде, а затем подошёл к лавке, где лежала его раскрытая спортивная сумка. Он жадно прижался губами к горлышку бутылки воды, не отрывая взгляда от трибун. Тэхен сидел ровно посередине пустого сектора. Его глубоко насыщенного синего цвета рубашка (что кардинально шло в разрез с школьной формой) была расстегнута в манжетах. Ткань спадала с запястий, тонких, смуглых, слегка бугристых там, где вены слишком близко подходили к коже. Тэхен держал книгу одной рукой, а второй подпирал подбородок, закинув нога на ногу, и немного наклонившись вперед. Его тёмные густые волосы вихрами лежали в творческом беспорядке и даже издалека казались мягкими и словно пористыми, пушистыми. Он облизал губы, а затем подушечку указательного пальца и перелистнул страницу. Чонгук с громким чмокающим звуком оторвался от бутылки. Он взял полотенце, вытирая шею и лицо, продолжая смотреть на парня выше. Ему было интересно, зачем омеге ходить на тренировки по баскетболу, где куча вонючих, потных альф. Ладно, если бы он был чьей-то парой или искал кого-то развлечься. Но Тэхен всегда был один, а после тренировки, сколько бы к нему не подходили альфы, он вежливо улыбался, и те со вздохом уходили тут же. Чонгук все разузнал. Чонгук был заинтригован. И, чего скрывать, Чонгук был заинтересован. Ему восемнадцать, он альфа в самом расцвете своего пубертата. Увлекаться омегами его прямая обязанность, с которой, к слову, он отлично справлялся. Чонгук всегда знал, что он хорошенький. На лицо смазливый, ростом высокий, улыбка обезоруживающе милая. Спортсмен, активист, душа компании. Он словно сошёл со страниц романов, которые обожали омеги читать перед сном, грезя, когда же им достанется такой альфа. Ко всему образу интернационального плейбоя в подарок (а может и нет) шёл отвратительный характер. Чонгук не был добрым и отзывчивым мальчиком. Он был циничен, любил насмехаться и отпускать пошлые и грязные шуточки. Часто с его подачи над ребятами, которые младше или были замкнуты, начинали глумиться и издеваться. Он не был напрямую связан с буллингом, но причиной его возникновения являлся. Насколько Чонгук был хорош снаружи, настолько он был отвратителен внутри. Виной тому упущенное воспитание в детстве. Где внимание родителей было заменено на бесчисленное количество нянь, которых Чонгук даже запомнить не мог. На кучу игрушек, которые сначала брали своим количеством, а потом дороговизной. Чонгук вырос таким не по своей воле. Но уже поздно было что-то менять. Он стал таким, какой есть. Никто бы не смог его изменить. И этим человеком точно не стал бы Тэхен. Тэхен не подошёл бы к нему на пушечный выстрел. Потому что Ким Тэхен из интеллигентной, состоятельной семьи. Потому что Ким Тэхен начитанный, вежливый, кроткий, потрясающий в своей изящности. Потому что Ким Тэхен — гордость и надежда своей семьи. Потому что Ким Тэхен уже помолвлен с сыном партнёра отца и всякие мальчики в школе его совсем не касаются и не интересуют. Он предельно ясно знает, что его ждёт ближайшие пять лет. Его жизнь — чётко составленный план. Чонгук в его план не вписывался. Он как бельмо на глазу и капля чернил на чистом листе пергамента. — Почему ты ходишь на наши тренировки? Тэхен даже не заметил, как в его окружении изменился запах. В его чистый, едва ощутимый запах хлопка врезался резкий запах ментола. Тэхен даже не смог справиться с тем, чтобы не поморщиться. — Я мешаю тебе? — не отвлекаясь от книги, поинтересовался Ким. — В правилах посещения зала есть ограничения на то, кто должен приходить? — он перелистнул страницу. — Или у тебя личная проблема? Тэхен взглянул ему в глаза. Его пушистые ресницы и глубокий карий цвет завораживали. Чонгук, опираясь об ограждение, едва устоял, потому что колени подогнулись от этого взгляда. Вот это он охренел. Тэхен дернул носом. — Прекрати выпускать феромоны, — вздохнул он, захлопнув книгу. — Ты ведешь себя неприлично. — А рядом с тобой часто о приличиях думают? — Чонгук толкнул язык за щеку, усмехнувшись.Тэхен снова вздохнул, вышло снисходительно. Осталось только как щеночка потрепать за ухом. — Те, кто умеют держать свой член в штанах, — да, — говорит он. Чон вскидывает брови. — Тогда они глупцы, — он наклонился ниже, позволяя Тэхену рассмотреть себя ещё ближе. И не то чтобы Тэхену это надо было, но его взгляд цепляется за мелкие неровности кожи, шрам на щеке, за смешливые глаза и широкий размах густых бровей. — Глупым сейчас выглядишь только ты, — произносит Тэхен и моргает, пытаясь прогнать лёгкое наваждение. Чонгук отодвигается, хмыкнув. Тэхену он всегда казался наглым и самоуверенным. Таких была половина их школы. Альфы сами по себе ребята дерзкие и резкие как понос, а когда ты при деньгах и родился с золотой ложкой во рту — другого не дано. Их элитная школа собирала в себе всех, чьи родители едва ли не входили в список Форбс. Но наличие денег никогда не шло рядом с хорошим поведением. За редким исключением, коим был Ким Тэхен, и которым, к сожалению, не был Чон Чонгук. Первый тревожный звоночек, что жизнь Тэхена пошла по одному месту, случился через неделю после разговора с Чонгуком. У него начинается течка. На полтора месяца раньше положенного. Тэхен настолько охренел от первого приступа жара, прошедшего по спине и ногам, что едва не сломал карандаш, которым делал чертёж на уроке. Чонгук сидел на соседнем ряду, на две парты вперёд. Тэхен ощутил стыд, когда тот дернул носом, принюхиваясь, и обернулся. То, каким взглядом на него взглянул альфа, стало последней каплей. Тэхен тяжело и обеспокоенно сглотнул. Под столом быстро набрал сообщение, чтобы водитель приехал за ним так быстро, как это вообще возможно, и поднял руку, просясь выйти. Тэхен зашел в туалет, по пути запивая водой запахоподавители, самые действенные, что сейчас выпускал фармрынок. И он очень надеялся, что ему не посчастливится нарваться на неприятности. Он ополоснул лицо ледяной водой, протёр шею, отчего его внешний вид стал больше напоминать мокрую общипанную курицу. Глаза блестели, становясь темнее. Щеки горят, грудь вздымается быстрее с каждым вздохом. И с каждым же вздохом он чувствовал себя все дерьмовее. Такое быстрое начало не шло ни в какое сравнение с его предыдущими циклами. — Дерьмо, — Тэхен скрестил ноги, замычав и больно кусая губу. Он словно испытал микрооргазм, и от того микроинфаркт одновременно. Дверь в туалет открылась и, когда внутрь вошёл Чонгук, Тэхен реально испугался. Он уставился на него огромными глазами. — Уйди, это туалет для омег. — Да, спасибо, что сказал, а то я не догадался, — хмыкнул парень. Чонгук стянул свою толстовку, оставшись в немного мятой белой рубашке. Тэхен скользнул по его рукам взглядом быстрее, чем успел себя одернуть. Для своего возраста Чонгук был крайне хорош собой. Его жилистые крепкие руки с чётко очерченными рельефными мышцами, благодаря баскетболу и другим физическим нагрузкам, явно привлекали многих. Тэхен моргнул, пытаясь согнать наваждение. — Возьми, — он протянул свою вещь, и Тэхен тупо уставился на неё. — Мне не надо, — качнул головой Тэ. До его носа долетел чужой ментол, и его дыхание сбилось, а низ живота буквально лизнуло огнём. Он быстро заморгал. Чонгук довольно усмехнулся, прекрасно чувствуя и даже видя реакцию. — Тебе надо. Телефон зазвонил. Это был водитель. Тэхен взял свои вещи, намереваясь уйти. Ситуация была абсурдна и крайне опасна. Главным образом для самого Тэхена и его омеги, который был падкий на хороших альф. Чонгук был дерьмо как человек, но альфа в нем — идеальный. Тэхен зашагал на выход, и Чон буквально впихнул в него свою толстовку, заставляя против воли вдохнуть запах альфы полной грудью. Тэхен был уверен, его зрачок во всю чёртову радужку. Он как наркоман, не иначе. Омега вцепился пальцами в толстовку так сильно, что те побелели. Чонгук остановил его за локоть, притягивая немного к себе и наклоняясь к уху. — Я хочу, чтобы она пропиталась твоим запахом, — сказал он почти шепотом, отчего его голос звучал низко и хрипло. — Я хочу, чтобы она была мокрая от твоей смазки, — Тэхен прокусил губу изнутри, ощутив солёный вкус крови. Он закрыл глаза и пытался считать про себя, медленно дыша ртом. — Не стирай её, когда соберёшься возвращать. Тэхен вырвал свою руку из его пальцев и выбежал из туалета. Позор.《《《》》》
Тэхен лежал дома вот уже третий день. Родители так обеспокоились его состоянием, что вызвали семейного врача. Тот был омегой около пятидесяти и вёл их семью с момента рождения Тэ. Он был почти как родственник, например, двоюродный дядя. Тэхен хорошо к нему относится, и отношения они имели доверительные. — Ты ведь понимаешь, что твой сбой чем-то спровоцирован, — сказал он, сидя на постели, пока Тэхен грустно вздыхал, глядя в сторону. — Может быть, кем-то? Тэ резко повернул голову, вспыхнув щеками. — Я ни с кем…! Вы ведь знаете, что я помолвлен, как вы можете… — Я тебя умоляю, — доктор снисходительно вздохнул. — Я не собираюсь говорить твоим родителям о том, что тебя кто-то привлёк. Я пытаюсь понять причину, по которой твой организм дал сбой и надо ли мне с этим что-то делать. Меньше драмы, Тэхен. — Он не привлёк меня, — фыркнул младший Ким, сложив руки на груди. Он выглядел нахохлившимся и надутым словно малыш, которого обидели старшие. — Грубый, мерзкий. Он зачинщик всех издевательств над ребятами в школе, он агрессивный. Сумасшедший какой-то, просто псих. — Его толстовка? — кивнув на лежащую на подушке кофту, спросил врач. Тэхен посмотрел на неё, словно не она лежала рядом с ним все это время. Словно не в неё он зарывался носом первые два дня, рыча и пытаясь задохнуться в чужом запахе. В его комнате пахло ментолом. Слабо, почти не ощутимо, но в его комнате пахло Чонгуком. Тэхену захотелось плакать. Это придурок проник туда, где не было ни молекулы запаха альфы. А теперь, пожалуйста. — Эй, — доктор коснулся его руки. — Давай я объясню тебе кое-что. Думаю, я понимаю в чем дело. — Меня привлекают отморозки? — грустно спросил Тэхен, на что омега рассмеялся. — Нет, — улыбнулся он. — В каждом из нас проявление вторичного пола развито в разной степени выраженности. Альфа может обладать тонким запахом, не выглядеть слишком мужественно, но он остаётся альфой. Некоторые омеги могут с относительно раннего возраста притягивать к себе взрослых созревших альф, уже осознанно желая с ними близости, у них даже раньше начинается цикл. Понимаешь? — Пока вы описываете мне альфу-хлюпика и омегу-нимфоманку, — Тэхен пожимает плечами. Доктор приподнимает брови, на секунду задумавшись, и согласно кивает. — Этот парень, чья толстовка у тебя лежит, альфа-нимфоманка. — Замечательно, — Тэхен хлопает в ладоши. — Я провел течку желая, чтобы этот поехавший придурок был со мной, — Тэ накрывает лицо подушкой и сучит по постели ногами. Врач отчётливо слышит «полный пиздец, еб твою мать», но благополучно решает не заострять на этом внимание. — Ты не понял, — врач убирает подушку. — Этот мальчик имеет выраженные проявления альфы. Он сильный, он наверняка харизматичный, он уверенный и сексуально привлекателен. Лишь его голос, его взгляд, его прикосновения будут сводить с ума омег. Понимаешь? Его гормональный фон выше и сильнее другого такого же подростка его возраста. Поэтому твой омега среагировал. — Мой омега среагировал? — переспрашивает Тэхен. Нет, ну серьёзно, он на пороге истерики. Что за неподвластное здравому разуму и рациональным объяснением поведение. — Это можно как-то исправить? Доктор пожимает плечами. — Постарайся избегать этого парня, чтобы его феромоны не влияли на твоего омегу. «Заебись», — подумал Тэхен, завалившись обратно на подушки. Постараться избегать и избегать на самом деле оказалось задачей невыполнимой. Хотя бы потому, что у них были совместные уроки. Тэхен перестал ходить на тренировки по баскетболу, где ему так нравилось читать и никто не мешал. Под ритмичный стук тяжёлого мяча и выкрики он чувствовал себя умиротворенно. Но дорога туда стала закрыта, потому что Чон был основным игроком баскетбольной команды школы. В целом жизнь Тэхена, привычная и ровная, стала состоять из бесконечной вереницы ограничений, что дико бесило. Он стал раздражительный, вспыльчивый, несколько раз за неделю поругался с родителями, отказался идти на ужин со своим «будущем мужем». Тэхен сам не понимал, что с ним происходит. — Привет, — Тэхен сжал книгу в пальцах сильнее, прикрыв глаза. Не надо было даже гадать, кто там за дверцей шкафчика. — Тебе, — снизу показываются пальцы, в которых тонкая упаковка жевательной резинки. Одна из дорогих фирм. Тэхен, между нами девочками, обожал её. — С ментолом? — Тэхен вздыхает, захлопнув дверцу. — Ты издеваешься? Чонгук улыбается, привалившись плечом к шкафчикам. — Зачем постирал толстовку? — спрашивает Гук, Тэ качает головой, собираясь уйти, но Чонгук ловит за руку, остановив, и тянет к себе. — Перестань меня хватать. — Перестань меня избегать. Они смотрят друг на друга. Чонгук немного щурит правый глаз, на губах ещё играет ухмылка. Тэхен вспоминает слова врача о том, что в этом парне сильный альфа. И, может быть, на одну только секунду он позволяет себе представить, что не будь он помолвлен, возможно, он бы попробовал втянуться в эту авантюру. Но кроме красивого лица и тела, сильных феромонов, Чонгук все ещё оставался полным козлом. — Нравится то, что видишь? — спрашивает Чонгук, заставляя Тэ моргнуть, выныривая из своих мыслей. — Или представляешь в какой позе ты подо мной? Тэхен облизывает губы, что не уходит от цепкого взгляда, вздыхает устало и вежливо улыбается. — Милый, повторяю ещё раз. Утихомирь своё либидо. Не каждая омега хочет прыгнуть на твой член, — Тэхен поправляет волосы, забирает книгу, собираясь уйти. — Ошибаешься. Каждая, — говорит ему в спину Чонгук. Его запах горчит, Тэхен довольно улыбается, продолжая удаляться по коридору. — Ким! Тэхен вздыхает, обернувшись через плечо. — Ну что ещё? — Я докажу тебе, — уверенно говорит Чонгук. — Вот увидишь. Тэхен пожимает плечами, крепче к груди прижимая книгу. Пальцы начинает сводить от того, с какой силой он держится за неё. Запах Чонгука выводит его из равновесия. — Мне не надо ничего доказывать, Чонгук. Мне это не интересно. Тэхен разворачивается, уходя по коридору к классу. Чонгук остаётся стоять у шкафчиков, следя за его стройной фигурой, недовольно отмечая, как же хороша его задница в чёрных брюках.《《《》》》
— Ты себя как кретин ведёшь. Ты в курсе? — Хосок жуёт, направив палочки в сторону Чонгука. Тот скашивает на него свой недовольный взгляд, делает глоток пива и ещё одну затяжку. — Ты чего доебался до него? — А что, нельзя? — хмыкает Чонгук. Хосок закатывает глаза. — Если у тебя член штаны рвёт, иди потрахайся. Не связывайся с Кимом. — Почему? — Чонгук вскидывает брови. — Он что, неприкасаемый? Или ты сам на него запал? — с ухмылкой провоцирует Гук. — Почему я не должен с ним связываться? — Потому что ты проблем не оберешься. И даже твой батя тебе не поможет, — Хосок откладывает палочки, так и не доев. Весь аппетит пропал. — И нет, я не запал на него, но ты должен знать, что Ким Тэхен — это элита. — Я тоже себя не под забором нашёл, знаешь ли, — фыркает Чонгук. С говном-то зачем смешивать. — Он уже помолвлен с альфой. Он закончит школу, и его семья и семья партнёра его отца сыграют свадьбу. Он занят, Гук. Об этом все знают. — Метки нет, кольца на пальце тоже. — Ты упрямый дурак, — злится Хосок. — Не лезь к нему, ты слышишь меня? Это не тот омега, ради которого тебе стоит так стараться. Прости, брат, но ты никогда не будешь достаточно хорош для него и его семьи особенно. — Это мы ещё посмотрим, — Чонгук затянулся сигаретой, растянувшись на потертом диване, который стоял в заброшенном гараже, где он, Хосок и ещё один парень, с которым они недавно познакомились, — Юнги, собирались, чтобы побренчать на гитаре и спеть несколько каверов. Чонгук, на удивление и вопреки постоянному курению, имел чертовски хороший ангельский голос. Ангельский голос, дьявольская внешность, родительский капитал и связи — ваша новая звезда готова. 2024's Юнги припарковал свой майбах у ресторана, в котором была назначена встреча. Первая половина апреля выдалась, на удивление, жаркой, хотя буквально пару дней назад лил дождь и была холодина. Как чётко подметил недавно Хосок «из шубы в шорты». Он зачесал волосы пятерней назад, поправил чёрные круглые солнцезащитные очки и вышел из машины. Внешний вид его явно не подходили к дресс-коду ресторана, и не будь это ресторан Хосока, его бы попросили оттуда. Одернув цветастую рубашку поверх белой борцовки, и подтянув спортивные карго цвета хаки, он звякнул ключами, ставя машину на сигнализацию и вошёл в здание.<br /> Утро было относительно раннее, около десяти утра. Ресторан открывался в двенадцать. Зал встретил его приятной махровой тишиной и прохладой от кондиционера. Хосок нашёлся у барной стойки, подписывая накладные. — Привет, — махнул Юнги, Хосок кивнул подбородком, продолжая оставлять подписи на листах. — Что нового? — Виски подорожал, — равнодушно ответил Чон, не отрываясь от дела. — Заказал тунец, а он дерьмо. Суши с тунцом на стопе. Юнги облокотился о стойку, бармен-омега улыбнулся ему приветливо, узнавая друга владельца и завсегдатая посетителя. — Джунхо, сделай холодненького попить, — попросил Юнги, и парень кивнул, начиная готовить коктейль. — Где он? Хосок вздохнул, поднимая глаза на Юнги, и кивнул в сторону вип-комнат. — Он тут ночевал, — говорит Хосок, выглядя при этом озабоченным. — Я не против, но есть гостиница. В конце концов, он мог приехать ко мне. — Совсем не хочет возвращаться домой? — Юнги благодарит бармена кивком, помешивая лёд трубочкой. — Один был? — Один, если не считать пару бутылок за компанию. А виски, как я сказал, подорожал, — хмыкнул Хосок. Юнги закатил глаза. — Он сказал, что не вернётся, пока не продадут квартиру. Как будто это так быстро. — Я уже разговаривал с риелтором. Постараются максимально быстро выставить её на продажу. Ему вещи забрать надо, — Юнги делает глоток. Хосок взглянул на бармена, намекая, чтобы тот ушёл. Омега отложил полотенце и ретировался в кухню. Хосок убирает документы в сторону. — Он говорит, что в квартире пахнет Тэ. Он не может туда войти. Юнги, я клининг вызывал три раза, окна были открыты несколько дней подряд. Там ни то что Тэхеном не пахнет, там вообще ничем не пахнет. Мин вздыхает, потерев переносицу. — Хорошо, допустим мы найдём, кто заберёт его вещи. Есть и другая проблема. У него через неделю тур. — Замечательно, может, хоть немного придёт в себя, — соглашается Хосок, но Юнги отрицательно качает головой. — Как раз квартира за это время продастся, будем надеяться. — Не в этом дело, Хо, — Юнги допивает коктейль. Пальцы мокрые от конденсата, и Мин тянется за салфеткой, вытирая их. — Он не ходит на репетиции, не ходит в студию, он нихрена не делает. Когда бы я не позвонил, он трубку не берет. — Ему надо время, — пытается встать на защиту Чон, но Юнги фыркает. — Время? Серьёзно? Его никто не бросал, никто не предавал. Они уже три месяца жили порознь и развелись обоюдно. Какого хера он страдает сейчас? — Ты жестокий, — бурчит Хосок. — Я объективный, — Юнги спрыгивает с барного стула. — В какой он? — Во второй, — со вздохом, отвечает Хосок, он снова берётся за документы, складывая их в стопку и следуя за Юнги. Когда разговариваешь с Мин Юнги, желательно чтобы рядом был кто-то помягче. Юнги довольно резко открывает дверь в комнату. В ней накурено, пахнет ядрёно ментолом до горечи на языке и виски. Юнги дёргает носом, оглядывая комнату. На экране видеоряд для тех, кто поёт в караоке. Экран — единственный источник света в полумраке комнаты. Чонгук находится на диване. Лежит, заложив руку за голову, а другой перетирает в пальцах обручальное кольцо. — Почему не сказал, что проснулся? Я бы тебе кофе принёс, — Хосок присаживается на другой стороне П-образного дивана. Юнги скрещивает руки на груди. — А чего в задницу не поцеловал бы? — Юнги, хорош, — хмуро смотрит на него Чон. Мин игнорирует чужое недовольство. Впрочем, как и всегда. — Ну, а ты что? — говорит Юнги, подходя ближе. — У тебя дома нет? Что ты как бродяжка здесь спишь? Давно тебя с говном не полоскала пресса? — Я не пойду в ту квартиру, — глухой голос раздаётся из темноты угла дивана. Хосок вскидывает руки, мол, я же говорил. — Тебе жить где-то надо. Сними номер в гостинице, — Юнги щурится. — Чонгук, хватит. Приди в себя. У тебя через неделю тур. — Хорошо, — слабо кивает Чон. Мин открывает рот и тут же закрывает, недоуменно взглянув на Хосока. — Гук, тебе надо вернуться к репетициям и на студию, — мягко просит Хосок. — Иначе Юнги долбанет инсульт от истерик. — Иди на хуй, Хосок, — плюётся Мин. Чонгук вздыхает, поднимаясь с дивана, и садится на нем, подтянув к себе бокал с остатками виски. Хосок оперативно его перехватывает, поймав уставший и недовольный взгляд. — Я тебе лучше кофе все-таки принесу, — говорит мужчина и выходит из комнаты, прихватив и полупустую бутылку алкоголя с собой. Юнги провожает его взглядом и возвращается к Чонгуку. Он садится за стол, напротив него. — Посмотри на меня, — просит Мин. Чонгук слушается, все ещё сжимая кольцо в руке. От металла веет обжигающим холодом. Чонгук вспоминает, как покупались обручальные кольца, как надевались в первый раз. Чувство тупое и ноющее сжимает грудь. Чон не называет его боль. Не болит. Не должно болеть. — Что происходит? Чонгук молчит, но недолго. Ему нет смысла скрывать свои чувства, не перед Юнги и Хосоком точно. Последний, кстати, возвращается с чёрным кофе и парой печенек. Юнги своим изумленным взглядом прожигает в нем дыру. — Я чувствую себя пустым, — говорит тихо Чон. — Не пустоту или опустошенность, а как будто сам по себе пустой. Оболочка, — Чонгук снова подносит кольцо к глазам. — Пока шёл процесс я был наполнен кучей эмоций. Раздражение, недовольство, злость, иногда тоска даже. Все закончилось, и я теперь ничего не чувствую. Так должно быть? — Не знаю, я не разводился, — пожимает плечами Хосок. Юнги усмехается. — Тебе и жениться не светит, — говорит он, получая от Хосока средний палец в ответ. Юнги снова смотрит на Чонгука. — Я думаю, это нормально. Вы были вместе почти десять лет. Ты не можешь вычеркнуть его из своей жизни и воспоминаний, только потому что судья вас развёл. — Я бы хотел, — Чонгук грустно улыбается. Он вздыхает, прикрыв красные уставшие глаза. — Я сниму номер в гостинице, посплю пару часов и к вечеру буду в компании. Чонгук встаёт, смотрит на кольцо ещё мгновение, а затем бросает его в чашку кофе. Как когда-то идущий ко дну Титаник, кольцо опускается на дно керамики. Чонгук забирает печенье, кинув то в рот, и благодарно сжимает плечо Хосока, когда покидает комнату. Юнги вздыхает, глядя на чашку. Хосок поджимает губы и выходит следом, возвращаясь к своим рабочим делам. Мин достаёт телефон. Смотрит на него несколько минут, размышляя стоит ли делать то, что он задумал, и все же решается. Гудки кажутся неприятно долгими. Юнги барабанит пальцами по столу, съедает ягоду клубники из фруктовой тарелки, которая была не тронута.<br /> Первый раз не берут, второй тоже. Но Юнги упрямый, набирает в третий раз. Он очень настойчивый, когда ему что-то надо. Соединяют. — Ты на грани смерти или что? — рявкают на него. — Я не беру, значит не хочу разговаривать. Или не могу. — Ответил же, значит можешь и хочешь, — меланхолично отвечает Юнги. — Что злой такой? — Что надо, Юнги? — вздох, щелчок зажигалки. Мин представляет, как чужие губы обхватывают фильтр. Они всегда выглядят немного влажными, словно только что облизанные. — Поговорить хочу, — жует Мин, выбирая очередную ягоду. На том конце отвечают ему вздохом. — Слушай, мне некогда. — Давай позже позвоню, в обед, — предлагает Юнги. Так просто от него не отделаться. — Я занят. — Поужинаем? У Хосока правда суши с тунцом на стопе. — Какое разочарование, значит не судьба, — хмыкает парень. — Чимин, мне надо с тобой поговорить, — Юнги становится серьёзным. — Где Тэхен? — Работает, где ему ещё быть, — вздыхает Чимин. — За последнюю неделю я видел его три раза. — Чонгука я не видел неделю, сегодня пришёл к Хосоку, а он оказывается ночевал у него в ресторане. Чимин молчит. Дышит тихо, размеренно, разочарованно. — У него же тур через неделю, — говорит Пак, и Юнги слабо улыбается. Надо же, помнит. — Зачем он… Господи, какой глупый вопрос. — Так мы поужинаем? — помолчав, возвращает их к теме Мин. Чимин цыкает. — Хорошо, приеду к девяти. — Я буду ждать, — Юнги улыбается, слыша согласие. Чимин мычит и отключается первым. Юнги смотрит на остывший кофе. Подтягивает к себе чашку и ложечкой вылавливает обручальное кольцо Чонгука. Он кладет его на салфетку, высушивая, а потом смотрит на него так же, как до этого Чон. Мысли хаотичным роем жужжат в голове. Юнги сжимает кольцо в руке, убирает его в карман джинсов и покидает ресторан.