Мы в ответе за тех...

Гермиона старалась не жить прошлым. Нет, конечно, она всегда помнила войну и погибших друзей. Они навсегда были в самом сердце Гермионы, в самом-самом потаенном его уголке. Это горе потери не заместишь ничем. И это чувствовал каждый, прошедший через страшную схватку с армией Темного Лорда. Ежегодно Второго мая, в очередную годовщину битвы за Хогвартс, в Норе собиралась большая толпа — почтить память погибших, поддержать живых и поговорить за жизнь. В этот святой для них день из дальних уголков города, страны и Европы съезжались те, кто в девяносто восьмом дал отпор темным силам, и Нора становилась на один день штаб-квартирой для всех них. На общих со всеми основаниях здесь появлялся Бруствер, министр магии, сидел как равный с равными — как просто боец Ордена Феникса. Каждый год постаревший Артур Уизли, поднявшись из-за стола в самый разгар гомонящего сборища, объявлял Минуту Памяти, и воцарялась такая тишина, что слышно было, как бьются сердца в груди всех присутствующих. Живые поминали мертвых и воздавали им честь. Каждый год в этот момент горло Гермионы перехватывал жестокий спазм, не позволяя ей сглотнуть вырвавшиеся на волю из глаз слезы. Пусть текут! Но события, произошедшие еще до войны, в школе, как-то потускнели и словно бы затерлись в памяти. Как будто это происходило не с ними, а описывалось в любимой, зачитанной до дыр книжке. Изменилось само время, и под стать ему изменились люди. Гарри и Джинни Поттеры растили двоих сыновей и работали над созданием третьего. Гарри дослужился до главы аврората, и теперь правопорядок магического сообщества Британии был в его крепких, закаленных невзгодами руках. Друзья виделись не часто, каждый с головой уйдя в собственную реализацию, планы и заботы. Джинни ушла из большого квиддича на тренерскую работу. Кроме того, она являлась спонсором перспективной девичьей молодежной команды "Flying witches", которая занимала верхние ряды в юниорской турнирной таблице. Рон редко бывал в Лондоне, он много путешествовал, и его девизом с некоторого времени стало — ни к кому не привязываться, не иметь собственности, не накапливать проблем. Молли была в ужасе от богемного образа жизни сына, но повлиять на его выбор не могла. Оставалось надеяться, что к какому-нибудь возрасту Рон остепенится, найдет жену и осядет неподалеку от родного гнезда. Рон уже почти не ассоциировался у Гермионы с бывшим парнем. Их роман был бурным, но очень недолгим. Как любовники, Рон и Гермиона быстро утолили свою страсть и выдохлись, оставшись не очень довольными друг другом. Торопыге Рону не хватало терпения на его подругу, да и опыта не доставало им обоим. Как компаньоны, Рон с Гермионой устали друг от друга еще раньше: их взгляды на быт и досуг не сходились ровно ни в чем. Быстро иссякли темы для разговора и катастрофически быстро под гнетом всего перечисленного иссякало уважение друг к другу. Чтобы сохранить остатки дружелюбия, пара приняла решение разойтись, не провстречавшись трех месяцев. Решили остаться в статусе: друзья. Аминь. Собственно, Гермионе было не до этих терзаний. Она шла вперед. Экстерном закончила седьмой курс Хогвартса, блестяще сдала все ЖАБА и получила предложение работать в Отделе науки и прогрессивной магии, правда, поначалу в качестве рядового лаборанта. За 9 лет работы там Грейнджер выросла до заведующей Спецлабораторией при Отделе науки, набрала собственную команду ученых-практиков и принимала активное участие в четырех крупных проектах, завершившихся триумфом. Нынешний, пятый проект был полностью Гермиониным детищем, забирал много ее сил, времени и огромную часть ее внимания. Так что ворчания Анри были обоснованны: Гермиона была трудоголиком. Не могла Грейнджер не думать и о карьерном росте. В этом Гермиона — сильный руководитель-администратор боролась сама с собой Гермионой — талантливым ученым. Она знала, что как законотворец способна лучше реализовать свой мощный потенциал. А ее лаборатория... Ну что ж, тут были варианты. Невилл — замечательный человек, как ученому ему нет равных, но по характеру он не руководитель, а зам. Пожалуй, в качестве заведующей лучше подойдет Падма Патил. Всегда строгая, собранная и дисциплинированная Падма лучше всех справится с руководством лабораторией. Так что Грейнджер не видела особой загвоздки в том, чтобы уйти из науки в политику. Амбициозный мозг рисовал такую картину: вот она — Гермиона Джин Грейнджер — 35-летний министр магии — выводит Британское магическое сообщество на небывалый доселе уровень жизни и прокачанной магии, подводит его к консолидации с немагическим миром. Хватит жить в средневековье. И это было вполне исполнимо, если быть активной и не распыляться. Таковы были реалии нынешнего дня и планы на будущее, которыми она жила. Поэтому то, что происходило с ней на заре школьной юности, Гермиона сознательно задвинула подальше в своей памяти и почти никогда не доставала. Даже годы, наполненные активной борьбой с Темным Лордом: поиски крестражей, участие в Ордене Феникса и битва за Хогвартс для Гермионы отошли в прошлое и стали историей десятилетней давности. Наверное, так было правильно для их поколения. Проснуться одним послевоенным утром, встать, глотнуть кофе и идти налаживать, улучшать окружающий мир. Их переход во взрослую жизнь пришелся как раз на большие изменения во всём магическом сообществе, эти два вектора совпали и придали ускорение всем их начинаниям. Когда Гермиона встречалась на посиделках с Гарри и Джинни (нечасто), они говорили больше о сегодняшних проблемах, и крайне редко их разговор принимал формат “А помнишь…?” Просто некогда было, жизнь ускорялась и нынешнее стало актуальней, заслонило собой прошлое. Для Гермионы с начала работы в Министерстве Магии, с участия в построении нового, мирного магического общества началась другая, взрослая жизнь. Ей нравился этот новый мир. Гермиона жила настоящим. И вдруг такой звоночек из прошлого. Давно забытый, неприятный и заносчивый обидчик из ее школьных лет вновь материализуется в ее жизни, правда, лишь косвенно, как жених начальницы. Ну-ну, посмотрим, какой ты стал, Драко Малфой! Последний раз Гермиона видела его в зале суда в мае 1998 года, когда состоялись слушанья по делу Пожирателей смерти. Он сидел тогда на скамье подсудимых рядом со своей матерью, бледный, с опущенной головой, взгляд в пол. Совсем еще мальчишка, чьи плечи придавили вина и беда. Куда девалась вся его заносчивость и бравада? Гермиона находилась в центре зала: она выступала по делу Малфоев и свидетельствовала в их защиту. Так требовало ее внутреннее чувство справедливости. Она была твердо уверена, что Драко Малфой не заслужил участи своего отца, днем раньше приговоренного к бессрочному заключению в Азкабан. Грейнджер искренне считала, что общество может дать не запятнавшим себя кровью приспешникам Темного Лорда шанс на исправление. Что они тоже жертвы взбесившегося мракобеса. Она верила, что Малфой сохранил в душе искру добра и человечности. Поэтому на суде Гермиона Грейнджер обратилась к Визенгамоту с небольшой, но пламенной речью, и, поставив в ее конце яростную точку, внезапно застыла: Малфой поднял голову и взглянул ей прямо в глаза. В его глазах кроме глухой звериной тоски и отрешенности от целого мира читалось еще что-то, не понятое Гермионой, потаённое. Сердце ухнуло куда-то вниз, и она на мгновенье почувствовала, что ее затягивает в бездну его отчаяния, как в омут. Это падение длилось какое-то мгновенье, а когда наваждение отпустило Гермиону, напротив нее снова был всё тот же светлый затылок и взгляд в пол. Визенгамот вынес средней тяжести решение по делу Драко и Нарциссы Малфой. Им предписывалось покинуть пределы Великобритании в 24 часа, огромная часть их имущества отходила правительству. Малфой-мэнор был национализирован. Но они, по крайней мере, были живы и на свободе. А тот взгляд, который, словно мостик, на мгновенье соединил их двоих, Гермионино подсознание предпочло укрыть в дебрях памяти и до сего дня не доставало. Как нечто, не поддающееся пониманию. С тех пор прошло десять лет.