I wanna be yours

— Я всё видел. — разочарованно произнёс Колин, смотря на неё как будто впервые, он тяжело вздохнул и будто не зная, что ещё сказать, повторил: — Я всё видел. — Пенелопа наконец подняла на него полные слез глаза, её грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, сердце громко билось отдаваясь в висках. — Колин. — прошептала она, и он ненавидел то, как сильно любил её сейчас, его имя из её уст звучало слишком хорошо, так правильно и приятно, что он покрылся мурашками. — Зачем? — его голос стал твёрже, Бриджертон строго игнорировал бешеный стук сердца, он старался не поддаваться своей злобе, сжав руки в кулаки, — Зачем тебе Леди Уислдаун? — Ты не поймёшь. — дрожащим голосом сказала Пенелопа и горько усмехнулась, — Никто не поймёт. — Конечно не поймёт, ведь ты молчишь! — ярость в его голосе стала отчётливей, — Как ты могла, Пен? Ты согласилась стать моей женой, но решила, что этого я знать не должен? — Я хотела сказать! Клянусь, хотела, но я боялась, что ты откажешься от меня, как только узнаешь. Также как и Элоиза. Боялась, что ты возненавидешь меня. — она замолчала на несколько секунд и посмотрела в его голубые глаза в надежде отыскать там тот блеск, что был в карете, ту любовь, которая казалась ей невозможной, но там этого больше не было. А было ли? Вдруг всё это было лишь минутным помутнением рассудка, все чувства, все слова и поцелуи? Если так, то сейчас ей нечего терять, разве что гордость, но она и так абсолютно растоптана, — Ты хочешь знать зачем я это делала? — Пенелопа решила, она скажет это сейчас, произнесет это вслух, впервые за несколько лет, не надеясь на понимание или любовь. Федерингтон будет честна, перед ним, как он того заслуживает: — Я хотела быть услышанной. С Пенелопой Федерингтон никто не считается, её никто не замечает, это девушка, над которой можно посмеяться, а она в ответ лишь промолчит. — девушка вновь горько усмехнулась вспомнив, что даже Колин не упустил такой возможности. «Я бы никогда не стал ухаживать за Пенелопой Федерингтон.» — Хотела быть замеченой. Чтобы хоть кто-нибудь увидел меня не как неудачницу, а как человека со своим мнением и чтобы с этим мнением считались, чтобы к нему прислушивались. — она сделала паузу и отвела взгляд в окно, вид которого выходил на её дом, — Но к Леди Уислдаун прислушиваются, с её мнением считаются. Хотя стоит признать и то, что я зашла слишком далеко. Некоторых вещей мне делать не стоило и мне жаль, что я осознала это слишком поздно. — она снова замолчала. Пенелопа не смотрела в его сторону, боясь увидеть презрение в его лице, но хуже было бы увидеть там жалость, Федерингтон не хотела, чтобы её жалели. — Я пойму, если ты расторгнешь помолвку. Пойму, если ты уйдёшь и больше никогда не заговоришь со мной. Все должны платить за свои ошибки и если такова цена моих, то мне ничего не остаётся кроме как принять её. — Ты не права. — нарушил тишину Колин и подошёл ближе к девушке, он ждал пока она взглянет на него, но Пенелопа всё также смотрела в окно и Бриджертон видел как слезы медленно стекают по её пунцовым щекам: — Посмотри на меня. — в его голосе вдруг прозвучала мольба, её дыхание вновь сбилось, когда она почувствовала его руку на своей щеке и пальцы, которые нежно убирали её слезы. Пенелопа увидела как одинокая слеза стекла по его подбородку. — Нет, — прошептала она, — только не ты, Колин, я никогда не хотела чтобы ты плакал из-за меня. — девушка подняла было руку, но Колин взял её в свою и поцеловал, он терся щетинистой щекой об её ладонь прикрыв глаза, как котёнок. — Я не мог представить, что тебе было так одиноко. И я не думал, что мои слова так сильно могут ранить тебя. — Ты не знал… — А должен был. — Колин смотрел на неё, видел её всю, такой какая она есть и в этот момент она стала для него ещё прекрасней. Одинокая девушка, которая сидит в своей комнате за книжками, вдруг достаёт перо и начинает писать, в надежде быть понятой. Он бы никогда не подумал, что они настолько похожи. — Я люблю тебя. Обещаю, со мной ты будешь услышанной. Я буду видеть только тебя. Тебе больше не нужно прятать эту боль, я готов разделить её с тобой, Пен. Будь моей женой и я никогда, ни на миг не оставлю тебя. — Колин… — прошептала она, будто его имя было клятвой, сокровенной истинной, известной лишь им. Он больше не мог. Держать себя и делать вид, что с ним ничего не происходит от одного лишь вида её губ, глаз и обнажённых плеч. Её дыхание сводило его с ума, от него путались мысли, он не мог трезво думать, в голове был лишь её образ. Колин много раз видел во снах как наяву Пенелопу, возбужденная, она тяжело дышала и тянула его к себе, сжимала его плечи, страстно снимала с него одежду и позволяла целовать. Во снах её кожа была мягкой и тёплой, он трогал её везде, а она просила ещё, просила не останавливаться. Тихо стонала стесняясь своего голоса, но не выдерживала и становилась громче. Во снах было хорошо, до безумия жарко и он молился, чтобы это не заканчивалось и каждый раз ненавидел утро, которое выводило его из грёз своими солнечными лучами. Но сейчас, в его комнате, которую освещают лишь заженные свечи, он был руку готов отдать руку на отсеченье, что реальность несравнима с его грезами. — Пенелопа. — он поцеловал её со всей страстью, что держал в себе все эти месяцы, с нестерпимой мукой ночи и ревности, что испытывал, когда она танцевала с другим. Он больше не позволит никому другому касаться её руки, талии: — Будь моей, будь моей, я умоляю, ведь я всецело твой, навсегда. — шептал он будто в бреду, не переставая целовать. Его губы спустились к её шее, она простонала его имя, снимая с него пиджак. Колин прижал её к себе, чувствуя жар разгоряченного тела, нащупал пуговицы платья на спине: — Могу я… — Пожалуйста. — простонала Пенелопа, не дав ему договорить, — Сделай меня своей, я хочу быть твоей. — трясущимися пальцами он растегнул пуговицы, слова Пенелопы эхом проносились в его голове, он хотел запомнить этот момент на всю жизнь, она хочет его, он видел это по её затуманенному взгляду, тяжёлому дыханию, слышал это желание в стонах и ненавидел всех дизайнеров в мире, которые создали корсеты. — Хочу снять с тебя одежду, погрузиться в тебя и никогда не отпускать. — от этой фразы у Пенелопы закружилась голова и узел внизу живота приятно заныл, стоны стали ещё громче. Она не совсем понимала о чем он говорит, но знала, что хочет того же. Корсет упал на пол вместе с платьем и он увидел её обнажённое тело. Большая грудь, округлый животик и широкие бедра, она прекрасна. — Боже, какая ты красивая. — Колин хотел запечатлеть всё: лунный свет из окна, что освещал кожу, блеск желания в её небесных глазах, каждую складку на теле, каждую родинку. Он разрывался от любви изнутри, это была самая настоящая пытка, но Колин не хотел, чтобы это прекратилось. Бриджертон снял с себя всю оставшуюся одежду и навис над ней. — Ты прекрасен. — прошептала Пенелопа, поедая его взглядом и целуя в шею. Она гладила его грудь, сжимала плечи и царапала спину. — Скажи мне, чего ты хочешь. — сказал Колин сжимая её грудь, и оставляя еле заметный засос на ключице, а другой рукой гладил бедра, приближаясь к её лобку. Между ног нестерпимо ныло, Пенелопе казалось, что она сходит с ума, он нужен ей, она ещё никогда так сильно не нуждалась в нём. Всё тело напряглось, стоны, которых она так стеснялась раньше, стали громче, воздуха катастрофически мало. — Прикоснись ко мне. — выдохнула Федерингтон и прижалась к его губам, запуская свои пальцы в его волосы слегка оттягивая: — Люби меня. Там мокро, безумно мокро и горячо, он чувствует это подушечки пальцев и знает, что делает всё правильно, потому что Пенелопа прогибается в спине и сжимает плечи всё сильнее: — Не останавливайся. — просит девушка и раздвигает ножки шире. Колин ласкает клитор и целует её не сбавляя темп. Федерингтон в бреду шепчет его имя и жмурится, чувствуя что находится близко как никогда. Всё тело пронзает дрожь, она задерживает дыхание. Он входит в неё резко, одним мощным толчком и останавливается оценивая её реакцию. — Всё хорошо? — спрашивает он обеспокоенно. — Мне хорошо, прошу не останавливайся. — девушка целует его и стонет в губы, когда он вновь толкается в неё: — Да, да, пожалуйста… — она так хорошо принимает его, что Колину сносит крышу. Толчки становятся всё быстрее, он близко. Они оба на пределе и волна оргазма накрывает их одновременно. Колин целует в лоб, щеки, глаза и нежно прижимается к губам, Пенелопа улыбается и вдыхает его аромат, обнимая за плечи. — Я люблю тебя. — шепчет он, гладя её по голове и прижимая к себе ещё ближе. — Я люблю тебя. — вторит ему Пенелопа, смотря ему в глаза.