вишневый сад

соня вовсе затерялась в своих чувствах. она уже не понимала даже саму себя. даже нахождение в многодетной семье с тремя сестрами, двум из которых обязательно нужно засунуть нос в чужие дела, а соне оставалось молчать о своих проблемах вновь, поговаривая одно лишь: «любопытной варваре на базаре нос оторвали», не затмевало чувство одиночества. даже отец заметил в дочери неладное, и либо сам чрезвычайно неловко и нелепо пытался разговорить свою дочь, либо посылал татьяну. но даже татьяне владимировне, известной как профессиональный школьный психолог и жившей на некоторое время в одной квартире, софия не могла открыться. а все потому что если бы она поделилась своей проблемой с кем-либо, тот бы ее осудил, фукнул, и глянул бы с отвращением. такое у нас в обществе же не принято. и дня не проходило без мысли о ней. если честно, то уже в горле сидела. дура. но соня просто не могла справиться с этим. саня слишком идеальна. ангельский голосок, ангельская внешность, ангельский характер. на таких многие парни западают. и похоже, даже девушки. ну… может это просто временная симпатия? может это просто нехватка женской любви, из-за ухода мамы? хотелось бы в это верить, но с каждым днем эта вера становится все более бессмысленной. да и бред сивой кобылы это все. соне пора смириться с тем, что она без ума влюбилась в собственную подругу. и этому не найти оправдания или причины. и каждый раз приходя к якушеву домой, видя эту блондинку, которую сама же свела со своим лучшим другом, сердце сжималось в милипиздрические размеры, и время тянулось дольше, как в слоумо каком-то. и сидя битый час, играя в гляделки с саней, рассматривая нежные черты лица и в мечтах оставляя на теле поцелуи, соня топилась в своей любви все больше. она даже не слышала болтовню игоря, а он как крот слепой сидел и дальше настойчиво пытался рассказывать какие-то скучные параграфы физики. саня лучше чем физика. и слушать ее бессмысленные рассказы интереснее, чем физические законы и теоремы алгебры с надуманным смыслом. «вот я дура»… каждый раз пролетало в мыслях у сони, когда она вспоминала тот момент, когда в попытках избавиться от своей «ненормальной любви» она сбагрила саню игорю. и так непонятно всё произошло, вроде у игоря к сане чувств не было никаких, да и у сани больше интереса было к бывшему, но на те времена нынешнему парню сони, роме. соня, со своими поспешными решениями и острым языком способна сотворить настоящий хаос, но когда дело доходит до исправления всей ситуации, руки сами собой опускаются. саню она взлюбила не сразу. уж слишком идеальная, да и к парню сониному лезет. та самая идеальная «подружка» без единого изъяна. голубоглазая блондиночка с нежно-персиковым с ноткой жасмина ароматом сладеньких духов. но не тех отвратительно приторных с вб, от которых голова кружится и дышать невозможно, а именно качественных, идеально подобранных под натуру саши. ревность. и только ревность ее съедала в те дни. рома бы точно из выбора между симпатичной мажоркой и соней выбрал бы первое. васильева не знала куда себя деть, ее воротило от своей ненужности на фоне саши и ее сверкающих синих глаз. и дабы эта моделька, вышедшая прямо из обложки журнала vogue не охмурила сониного парня, она не нашла лучше способа, чем подкинуть ее как котенка в коробке игорю. а игорь, терпеливо вынужденный своей дружеской добротой и верностью, согласился встречаться с человеком, которого даже не любил, слепо не замечая того, как им нагло пользуются. соня не раз себя била по голове за свой поступок. глупо веря, что ревнует она рому к сане, все оказалось с точностью наоборот. по началу было как камень с души, но после она начала замечать неприятные чувства уже к игорю. она не хотела, чтобы он ее обнимал, целовал. да даже не хотелось чтобы он смотрел в ее сторону лишний раз, взглядом невинно улыбался и признавался в любви у сони на глазах. лишь тогда она поняла, что все это время она ревновала не рому, а саню. — «сонь, ты чего задумалась?» — раздался ласковый голос сани, сидевшей на кровати между соней и игорем, — «мы как-бы фильм смотрим, а не на меня» — с дружеским стёбом сказала девушка. троица смотрела какой-то типичный фильм на ноуте игоря, с глупым помыслом, который через час все забудут как страшный сон и не вспомнят. соня растерялась. она и не заметила как уже минут десять пялится на саню, вместо того чтобы как все смотреть в экран. глаза забегали, но девочка смогла придумать какую-то белиберду из балды — «да у тебя что-то в волосах» — васильева протянула руку через игоря в сторону саши, попыталась изобразить как она вытаскивает штучку попкорна из волос, заранее спрятав его в ладонь. игорь заметил фокус с появлением попкорна в руке, но не стал заострять внимание и реагировать, лишь непонимающе промолчал, продолжая следить. «вытаскивая» из волос попкорн, соня, на удивление для себя же, вновь задумалась: нежный закат с вишневым оттенком окрасил небо багровыми цветами, и отражался в кристальном океане. пахло дорогими ароматными духами александры. две девочки лежали на нежном песке. песок отлично справлялся с функцией одеяла и постели, такой же мягкий и бархатный. а руки сами лезли играться с блондинистыми волосами. соня поглядывала на девушку с глазами полными любви и надежды, саня отвечала тем же, пронзая сердце насквозь одним лишь взглядом. шум океана и его волн добавлял спокойствия, а саня комфорта и уюта. с ней всегда ощущалось безопаснее, комфортнее, и непонятно откуда это чувство взялось. вроде саня боевыми искусствами не владеет, да и сама выглядит как хрупкая девушка но как ее разлюбить? она словно белобрысенький котенок, который еще из сиськи маминой молочко сосет. с огромными глазами океанического цвета, ярко выраженным бейби-фейсом и самой красивой улыбкой на свете. лучше нее только какая-нибудь там меган фокс, но даже если бы соне предоставили выбор среди этих двоих, она все равно бы выбрала саню. федотова посмотрела на васильеву как на дуру. — «сонь, ты там все?» — повисло неловкое молчание. соня резко отпрянула. игорь все так же молчал, стараясь не смущать соню еще больше. он, как никто другой, понимал ее лучше всех. он был ей как родной брат, на которого всегда можно положиться, но и характер сони иногда заставлял нагло пользоваться этим соня ничего не ответила, а якушев нажал пробел на ноуте, включив фильм. саня не поняла таких приколов. что это вообще было? только сам бог знает, что у нее там в голове. фильм тянулся целую вечность. он был, не сказать что интересный, про то, как обычная девочка, живущая в обычном доме, обычной жизнью, с обычными проблемами и обычными друзьями в обычной школе влюбилась в парня, которому на протяжении двух часов фильма не могла и слова сказать, лишь мямлить что-то неразборчивое. в итоге троица сошлась во мнении выключить эту дичь и пойти пить чай. игорь поставил чайник закипать, а сам сел рядом между двумя подругами, — «ну, что приуныли?» — вопрос был не к месту, девочки просто замолчали на пару минут и включили телефоны. — «якушев, дай че-нить к чаю» — проигнорировав друга, сказала соня, продолжая залипать в экран. игорь встал и открыл верхний ящик, на котором всегда были какие-либо вкусняшки. он достал печеньки с шоколадной крошкой и поставил на стол. рука сони потянулась к печенью, не дожидаясь чая. вдруг прозвучал легкий шлепок по руке. васильева повернулась к федотовой, — «сонь, подожди чая» — без всякого наезда или негатива сказала блондинка. соня смотрела как маленький ребенок, которого мама ударила по тянущейся к каким-нибудь там салатам руке, поговаривая «это на новый год!». — «да пусть ест, у меня этого печенья дома еще дохуя» — сказал игорь, поднимая закипевший чайник с подставки. соня улыбнулась, и все же забрала печеньку из миски. — «а мне тогда тоже надо!» — сказала саша и тоже взяла одну штучку, разломав ее напополам, оставив вторую половинку в тарелке, а другую себе. якушев подошел к столу и налил полные две чашки кипятка, а в третью осторожно налил половинку, а после заварки нальет туда воды попрохладнее, тем самым разбавляя. достав коробку с чайными пакетиками разных вкусов, каждый выбрал себе по одному. соня выбрала себе вкус, под названием «карамельный чизкейк». он даже без сахара был сладким. да и она любила все, что связано с карамелью, но часто позволить себе ее не могла, загонялась из-за фигуры и мучалась вечными диетами. игорь взял зеленый чай, для успокоения нервов. не было бы сони и сани здесь, он сто процентов еще и валидол бы туда капнул. все же экзамены, нервяки, все дела. а саня взяла вишневый чай, который растворялся в кружке ярким бордовым цветом, оставляя волнистый рисунок, а потом и вовсе превращал всю воду в алую сладенькую жидкость с ядерным запахом красной ягоды. — «фу, ненавижу вишню,» — хмуря брови, продолжила соня, — «она кислая и горькая, невкусная же.» — саня на нее посмотрела непонимающе, — «может ты пробовала не ту вишню?» — блондинка улыбнулась, она будто бы ждала этого момента, чтобы рассказать, — «у папиного знакомого есть целый сад вишневых деревьев. у него самая сладкая и сочная вишня.» — соня подняла брови, доливая в свой стакан прохладной воды, разбавляя температуру — «правда?» — «правда!» — сразу же ответила александра, улыбкой подчеркивая свои миловидные ямочки на лице — «хочешь, я папу попрошу и тебя туда сводить?» — «хочу конечно!» — это соню завело конкретно, она как дитё малое улыбалась до ушей и уже ждала похода в вишневый сад с саней. хоть она в глубине души и была скептически настроена на сладкую вишню, которая ей бы понравилась, но совместное времяпровождение в ягодных деревьях казалось такой романтичной и заманчивой идеей, что даже невкусная вишня-кислятина этого никак не подпортит. — «а меня возьмете? я вишню люблю» — якушев выглядел как третий лишний, пытался как-то влиться в разговор, тихо попивал в углу свой зеленый чай. его аж жалко было. — «конечно, игорёш» — саня чмокнула его в нос, приобнимая одной рукой. — «сад там огроменный, вишни всем хватит» — она единственная из двух дала понять, что он не третий лишний, а очень ей важен. у сони аж зубы скрипели. каждый поцелуй сани, адресованный не ей, оставлял больные удары по сердцу. игоря хотелось сожрать, и косточки не выплюнуть. соня сама не помнит, как оказалась у себя дома, бессильно крича в подушку. аришка боялась даже в комнату приходить и легла спать в гостиной на диване. ревность просто съедала ее изнутри и прорастала огромным вишневым деревом.