Я подарю тебе лето

Прошла неделя. И всю эту неделю тысяча и одна мысль ураганом проносились в голове. Было немного стыдно за сказанное Шарбонне, явно же он мог выразиться немного помягче. Сказать, что подумает, да что угодно, но не так. Хотя, о чем он может думать? Столько времени он отрицал тот факт, что он влюблен в Винсента, готов был головой об стену биться, лишь бы ему просто показалось. А сейчас он даже не знает куда метнуться. Продолжать окружать себя каменными стенами или наконец принять этот трепетный стук сердечка, когда вспоминаешь эти слова "Я тебя люблю". Тот же холодный тон, слегка растерянное лицо, но, до сжимающейся груди, искренние слова. А ведь это вероятно был первый раз, когда черноволосый признается в любви кому-то. Роди же, вероятно можно считать его первой любовью? В пятом классе или младше, обычно дети о таком не думают. По крайней мере голова Ламори тогда точно была ветряной. А сейчас она слишком полна мыслей, слишком наполнена всем и сразу, изводя мозг как чертова мигрень. Все ведь не должно закончится так? Их дружба просто не может испариться во мгновение. Столько раз кареглазый его поддерживал, он заслуживает хотя бы разговора об этом, хотя бы еще одной прогулки, хотя бы последнего объятья. И потому ведь у Винса не было девушки, хотя многие по нему вздыхали. Мрачный, загадочный парень, такие вроде нравятся девчонкам. Даже интересно как он к этому пришел. Роди отрицает и метается из стороны в сторону, пытается разобраться в себе, чтобы принять правду, ну или выбрать ее для себя, а как с этим разбирался черноволосый? Может для него было все немного легче. Когда он влюбился в Манон, он принял это сразу. Он действовал по зову сердца. И она ему до безумия нравилась. До сих пор вспоминается как он с дрожащими коленями подходил к ней и приглашал на танец, во время какого-то мероприятия, а она, мило улыбнувшись, брала его за руку и сама уводила на танцпол. Было так приятно прикасаться к тонкой талии и держаться за ее маленькую нежную ручку. Сейчас эти воспоминания кажутся одновременно приятными, а одновременно... Очень серыми, будто лицо прошлого объекта обожания размылось и пропало солнце, погружая танцпол во мрак. А раньше он с таким упоением вспоминал это, когда сидел с Манон где-то под деревом и пересказывал события минувших дней. А сейчас ему чем руководствоваться? Мозгом или сердцем? Мозг просто кричит, что нужно забыть эту ситуацию, говорит, что это неправильно, чтобы парень любил парня. Неправильно любить лучшего друга. Неправильно абсолютно все. Словно этой ситуации никогда не должна была произойти, а голову Роди не должны были никогда посещать мысли о влюбленности. Что Винсента в его жизни просто не должен было никогда существовать. Что он должен просто исчезнуть из его жизни навсегда. А вот сердце наоборот, говорит спокойным и нежным голосом, покалывая где-то на кончиках пальцев, размеренно гоняя кровь по венам. Ведь было бы приятно отпустить гнетущее мысли, прекратить отрицать и закапывать собственные чувства, и просто принять правду. Наконец-то вздохнуть полной грудью, наконец не ставить себе запреты. Ведь, все будет взаимно, даже не нужно будет бояться того, что чувства могут оказаться не взаимными. Как было бы приятно обнять его, прижиматься всем телом, ощущая прохладу чужой кожи, как было бы приятно ощутить чужие губы на своих, как было бы приятно услышать чужой голос говорящий "Я тебя люблю", без особых эмоций, но так искренне. И эта война двух зол длилась с утра до вечера. Не давала нормально есть, нормально спать и выходить на улицу. На вопросы материли приходилось отвечать, что все в порядке, просто Винсент заболел и они пока не ходят гулять. Глупая отмазка, когда твой сын отказывается от завтрака, что-то да клюет на обед, делает небольшой перекус вечером и все. Сначала она подумала, что он заболел, но осмотр ничего не дал и та лишь в шутку спросила "Эх, что ж это за болезнь такая?" Любовь. Вот что за болезнь. Ядовито горькая и до омерзения сладкая. Буквальный яд, что притворяется чистейшей, родниковой водой, а путники, поверив пьют ее и не останавливаются, пока в один момент не понимают своей ошибки и не начинают задыхаться, рвать кровью, биться в конвульсиях, дрожать и выгибаться, пытаясь просить у Господа пощады, пока он в свою очередь не приклонен, смотря из-за солнца на них, пока их тела не замрут, предсмертные хрипы не превратятся в гнетущую тишину. Любовь беспощадная. Она не щадит даже самые слабые души. Несколько раз Винс снился ему. Он просто стоял посреди улицы. Абсолютно один. Так, как и оставил его рыжик тогда. Но без тех горьких слезы, что катились по чужим щекам. Вероятно, если бы не страх, то Ламори обязательно бы подбежал к нему и стал умолять не плакать, не ронять на асфальт жидкий, хрупкий хрусталь. После того дня, вернувшись домой, его руки дрожали. Он чувствовал себя просто отвратительно. Он довел вечно черствого Винсента до слез, довел до слез своего лучшего друга и просто проигнорировал это, продолжая идти прочь. Разве может стать хуже? Только то, что после каникул Винсент не придет в школу А перед этим, голос его мамы, в трубку телефона скажет "Винсента больше нет". Нет, Винс не такой. Он бы никогда такого не сделал. Он сильный человек. Он пережил потерю вкуса, хотя казалось бы, это явно хуже чем пережить потерю друга и по совместительству первую любовь. И он до сих пор здесь. Этим вероятно можно было восхищаться, Роди бы долгое время плакал и умолял, чтобы это было не правдой, а черноволосый, насколько он помнит, из последствий только потерял интерес к еде, ну конкретно к употреблению пищи в целом, потому он довольно сильно похудел. И все чаще, и чаще, по истечению недели, его посещали мысли о том, а что если принять. Действительно ведь будет легче. Да, они оба парня, но что будет отличаться? Да, немного непривычно, но в остальном же все будет нормально. Объятья никак не поменяются, поцелуи тоже, слова любви все будут теже. Возможное осуждение родителей?... А кто сказал, что они узнают? А дальше они повзрослеют и смогут жить вместе ту жизнь, которую они хотят. Исполнять свои мечты и помогать друг другу в этом. Создать свою судьбу самостоятельно, все делать вместе. И быть счастливыми. По поводу Манон были такие же мысли. А что сейчас? Они расстались. Да и к чёрту это. Если он будет после одного расстования бояться любых отношений, думая, что будет так же, что вновь расстанутся, что Роди вновь будет валяться в слезах лицом в подушку, то так он никогда никого более не найдет и останется один. Можно ведь хотя бы попробовать, может все будет хорошо? Он не так много теряет. Как говорил Винс: "Таких как она тысяча, если не миллионы, Роди, как бы ты не считал ее "той единственной".Таких как ты тоже тысячи, таких как я тысячи. Найдешь себе еще кралю" Ближе к вечеру, разобравшись с гнетущими мыслями, Ламори подскочил с кровати и побежал к входной двери, сразу хватая трубку и набирая Винсента, нервно ступая с ноги на ногу и тихо шепча себе под нос "Ответь, ответь, ответь...". Он даже не заметил как мама выглянула с кухни, вопросительно смотря на внезапно взбодрившегося сына и просто наблюдая за ним. И вот наконец-то трубку взяли. —Ало? —Раздался голос Винса, слегка хрипловатый, немного уставший и вообще не заинтересованый звонком, правда до того момента, пока рыжик не подал голос. —Винсент! Сейчас!На мост возле домика! —Довольно резко сказал Ламори. Все же он немного волновался. Винс, от чужого голоса на том конце провода, слегка подавился, явно не веря, что после того случая рыжик позвонил ему. И не успел Шарбонне хотя бы спросить, что собственно случилось, что Роди его как на пожар зовет, так рыжик повесил трубку и побежал одеваться. Торопясь натянув наизнанку какую-то серую футболку, взяв белую кофту с забавной нашивкой дракона, что скрывала дырку и по дороге в гостиную, он прыгая, натягивал черные джинсы, чуть не упав пару раз. —Роди, что случилось? —Спросила мама удивленно смотря на сына, что стал в спешке натягивать на себя кроссовки и даже не завязывая их стал открывать дверь. —Скоро вернусь! —Не отвечая на вопрос сказал Роди выбегая из квартиры и направляя в место назначения. Как в прошлый раз, рыжик бежал, не жалея ног и собственных легких. Он надеялся, что Винсент его простит. Сейчас он не будет отрицать. Он хочет увидеть Шарбонне, он хочет его обнять, поцеловать, хотя бы немного прикоснуться к нему и сказать ему все, что он чувствует. И все равно, что скажет Винс, пусть он даже просто будет стоять и молчать, главное, чтобы он просто был рядом. И вот он добежал до моста. Винсента не было, что в целом неудивительно, вряд-ли черноволосый бежит сюда, чтобы угнаться за Ламори. Пока рыжик решил решил отдышаться, уперевшись локтями об перила, сразу замечая нацарапанные надписи. "М+Б", " Д+Д" И так далее. На этом мосте он собирается во всем признаться... Может они смогут нацарапать здесь свои имена?.. Через время с боку послышались шаги и Роди увидел Винсента, что спокойно шел к нему. Выглядел он как всегда, правда синяки под глазами кажется стали больше и взгляд более уставший. Когда Шарбонне встал напротив рыжика, воцарила тишина. Винс приготовился внимательно слушать Ламори, а тот в свою очередь не знал с чего начать. Так, кажется, много нужно сказать, но не понятно что сказать сначала. —Винс... Я хочу извиниться за... За то что я сказал тогда. Я не хочу, чтобы ты больше не приближался ко мне, наоборот.. Я хочу чтобы ты приближался. Я хочу, чтобы ты был даже ближе.. Прости, Я тогда просто испугался, Я впервые с этим сталкиваюсь, когда Я... Что-то чувствую... К парням, а в особенности к лучшему другу. Я... Я так долго это отрицал, Я лгал себе и.. Сейчас Я понимаю, что Я зря это делал. Я не хочу заканчивать наше общение. Я хочу быть рядом.. Я хочу чтобы ты был рядом. Слышать твой голос, видеть тебя, трогать... Это так странно, так... Неправильно, но Я этого хочу. Очень хочу! Я наконец-то разобрался во всем этом. Я люблю тебя, Винсент! —Роди взволнованно взглотнул смотря на слегка удивленного Винса, что пытался переварить все сказанное Ламори. И то ли от нервов, то ли от переполняющих эмоций или какого-то невидимого отчаяния, Роди схватил Винсента за воротник и притянул к себе соприкасаясь с ним губами, до белых костяшек сжимая руки и невольно прижимая того к перилам. Роди был готов получить по лицу если что, зато он понимает, что это того стоило. Этот поцелуй был просто великолепен. Мягкие, слегка холодные губы, привкус черного кофе без сахара и молока, и привкус горьких медикаментов. Шарбонне ощущался как ветхий, прохладный морг. Доводил до дрожи, до пьянящего отчаянья, до кома в горле и приятного удушья. Хотелось больше, хотелось ближе, хотелось всего Шарбонне, всего и сразу. И вот, сердце дрогнуло, когда Винсент стал неуверенно отвечать на поцелуй, сподвигнув рыжика обхватить его за талию. Когда черноволосый становился более смелым, Ламори понял одну забавную вещь, что заставила его улыбнуться уголками губ. Винс не умеет целоваться, потому он действовал неумело и слегка робко, но это не отменял того, что поцелуй был до одури приятным. Кареглазый обнял того за шею и они продолжил так стоять в полутьме. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается и им приходится отстраниться, смотря друг другу в глаза и чуть соприкасаясь носами. Оба не знали, что говорить, да и... Нужны ли здесь слова, когда все и так предельно ясно? В чужих глазах столько эмоций, от изумления до счастья и по всему спектру. Ламори нежно поднял руку и провел ею по чужой щеке. Сейчас прочие страхи ушли, больше нету гнетущих мыслей. Он счастлив здесь и сейчас, а остальное не имеет значения. И пусть они не смогут быть вместе вечность и пусть люди косо смотрят на них, пусть весь мир будет против, это более неважно. —Обычно, прежде чем такое делать, спрашивают разрешение—Подал голос Шарбонне и Роди клянется Богом, что ему не кажется, Винс робко улыбается, так еле заметно, совсем чуть-чуть приподнимая уголки губ и по совместительству из-за этого неловко отводя взгляд в сторону. Ему явно неловко от этого. Вот, вечно холодный Винсент не улыбался никогда перед Роди, а сейчас рыжик готов убить за эту улыбку. —... Да?... Хех, не знал—Ответил Роди неловко улыбнувшись, когда смог оторвать взгляд тот чужих уст. Сейчас мозг не сооброжал, он его отключил еще на моменте, когда схватил парня за воротник—Тогда... Можно поцеловать тебя?..—Вздохнул Ламори, вновь приближаясь к чужим губам, но уже медленнее, ожидая одобрения действиям. Веки тяжелели, хотелось вновь погрузиться в этот омут и тонуть в нем раз за разом. Так оно и случилось, когда черноволосый слегка подался вперед и рыжик мигом сократил расстояние между ними. Сейчас им так хорошо, только вдвоём, наедине. И это всё останется на этом мосте на долгие года, и никто не узнает о том, что здесь чужие сердца растаяли, что именно здесь у одного случился первый поцелуй, что именно здесь второй принял правду, принял себя и свои желание. Что именно здесь они стали безоговорочно счастливы.