Попался

Ч       Проверить нового бармена… Очередная головная боль на пятничный вечер. Чонгук думал, что сюрпризы закончились в четыре часа утра, когда надоедливый сосед с постоянной ночной манией — оттачивать свои навыки игры на гитаре — решил взять передышку и дать Чону проспать до обеда, но нет. Это было бы слишком сказочно. Занятие на самом деле забавное и не затрагивает много усилий, но именно сам факт его выполнения оставляет неприятный осадок. Чон как собака на побегушках. Выполняет поручения, которые должен выполнять администратор, как будто все разом забыли, чья фамилия указана на каждом документе на подпись. Если бы не просьба отца, Чон завершил звонок ещё в первые десять секунд. А тут…       — Проверь нового бармена. Дис сказал, что он не внушает ему доверия, — глубокий низкий голос раздался из трубки, заставив Чонгука проснуться окончательно.       — Почему Дис его не проверит? — вопрос риторический, но надо немного побесить отца с утра, чтобы поднять себе настроение.       — Потому что Диса он знает в лицо, Чонгук, — в голосе слышатся немного раздраженные нотки, и это приносит удовлетворение.       Всё равносильно. Отец позвонил, даже не размениваясь на приветствия, поставил его перед фактом, что весь вечер торчать Чону в любимом БурБоне. А в отместку расплатился несколькими нервным клетками, проклиная свой вспыльчивый характер и патологическую непереносимость непонятливых людей. А самая вишенка на торте, это то, что отец знает, что Чонгук прекрасно всё понял с первого предложения, но специально тянет резину.       Блеск.       — Как проверить? — Чонгук слышит скрип чужой челюсти на том конце провода, и утро стремительно становится лучше.       Ответа не последовало. Да он был и не нужен. Красноречивые гудки сказали всё за отца.       Нет, с политикой одного из многочисленных заведений, которыми владеет семья Чон, Чонгук полностью согласен и одобряет такой подход. БурБон стал экспериментом в сети баров и ресторанов. Первое гей-убежище с брутальным интерьером и тихой тяжёлой музыкой. Удачным экспериментом, повлёкшим за собой неприятные последствия. Место с первых дней стало безумно популярным и рентабельным, но… Халатность сотрудников в отношении интимной связи с посетителями сильно подпортило репутацию заведению. Плюсом к этому несколько исков о домогательствах со стороны сотрудников и халатности к этому со стороны охранников. К проблемам с новым заведением глава семьи Чон был готов, но судебные иски изрядно подпортили настроение и требовали радикальных решений. Так и появилась система контроля новых работников бара и нескончаемые проверки, на которых периодически приходилось подрабатывать Чонгуку. Почему не нанять специального человека для данной деятельности? Во-первых, не так часто менялся персонал, а держать для этого отдельного человека со стабильной зарплатой — нерезонно, а во-вторых, пресса не должна узнать, что подобная должность вообще существует в баре, так как адвокат Чонов заверил общественность в том, что работать с этого самого дня будут там исключительно натуралы, прошедшие многочисленные тесты на психику и жёсткий отбор. Схема рабочая, только вот… Если справку о психическом здоровье ещё у человека попросить можно, то справку о том, что он натурал — нет. И здесь уже начинается работа администратора, который, чёрт бы его побрал, постоянно лицом своим светит, когда не надо, и отец вызванивает Чонгука, которого в лицо никто не знает, ну и сами понимаете — рыбак рыбака…       БурБон вообще место интересное и загадочное. Администраторов, главу всей сети — знают все, а вот директора самого заведения — лишь немногие. Чонгук редко там появляется лично, больше любит управлять издалека. Весь интерьер там он полностью продумывал под себя, и это стало роковой ошибкой. БурБон превратился в любимое детище, в которое вообще не хотелось никого пускать, и поэтому просмотр, как его посещают левые люди — отзывался ревностной болью. Поначалу это привело к той самой халатности, о которой шла речь выше. Мифического директора никто не боялся, но Чонгук смог найти доверенного человека с ежовыми рукавицами, который не даёт опуститься БурБону до уровня местного кабака или публичного дома.       Возможно, кто-то скажет, что своими действиями Чонгук просто снял с себя всю ответственность, но он видит это по-другому, а ты попробуй поспорить с ним…       В БурБон не берут за красивое личико. Могут накинуть парочку очков за милые глазки или располагающую к себе внешность, но ключевым фактором это никогда не являлось. Дис же по короткому телефонному разговору описал не меньше, чем модель мирового уровня. Подвешенного на языке, и даже руки из того места растут. Чонгук в это слабо поверил. Что такому человеку делать за барной стойкой в свои двадцать четыре года? Ещё и в гей-клубе. Ещё и под чутким надзором, кучей штрафов, сомнительным контингентом и строгим начальством. Зарплата у барменов не настолько большая, чтобы тратить всё своё ночное время такому «золотому» человеку. Можно работу и попрестижнее найти, раз он такой способный и красивый. Вот и первые сомнения. Ким Тэхен одним своим описанием не внушает доверия, но в чем истинная причина столь скорой проверки, Чонгуку ещё предстоит узнать.       БурБон никогда не блестел светом софитов и не оглушал громкой музыкой. У него не было вывески, не было блюющих людей у входа, не было секьюрити и не было окон. «Нора», как её прозвали местные жители, поглощала всех, кто смел в неё зайти. Там царила тишина и уют, словно в другом измерении, где время замедлило свой бег. Стены Норы были покрыты тёмным деревом, а в воздухе витала сладкая атмосфера дымки табака и алкоголя. Нора выделялась на главной улице города своим чёрным лоском и затягивающей атмосферой. Как небольшая чёрная дыра среди ярких вывесок и огромного количества людей.       Чонгук обожал Нору. Он вложил в неё всю душу и сейчас, стоя у входа, сердце наполнялось родным уютом. Совсем скоро ему снова придётся видеть, как невежды разрушают сокровенное место изнутри, но деньги есть деньги, а он сам виноват, что не отдал проект дизайнеру.       Чон сегодня не старался. Нацепил чёрную футболку с чёрными потёртыми джинсами. Чёрную маску на лицо и неизменные несколько серёжек в левом ухе. Как показала практика — этого вполне достаточно, чтобы выявить лжеца на чистую воду и номер телефона, оставленный на салфетке. Предыдущий официант миловидной внешности запорол проверку в самом начале, положив руку Чону на плечо и потянувшись за поцелуем. Обломался он знатно. И с работой, и с развлечением на ночь. Возможно, это жестоко, зато эффективно. Подобный метод работает, и вопиющих случаев домогательств больше не случалось, а большего было и не нужно. Нора цвела и пахла в бесшумном тёмном пространстве, а Чонгук, как вожак стаи, отбирал лишь достойных.       Достойных натуралов без психических отклонений.       — Сам Чон Чонгук к нам пожаловал. Где-то стадо коров сдохло или папочка позвонил.       Чимин был вторым исключением из правил политики бара. Всё-таки тесное знакомство с хозяином давало свои привилегии. Несмотря на свой манерный стиль общения, яркую одежду и не броский макияж, парень отлично умел отыгрывать натурала и не у кого не оставалось вопросов. Ну вот такой он. Яркий и необычный. Чимин не изменил себе и сейчас. Выплыл из Норы в атласной рубашке с змеиным принтом и небрежно расстёгнутыми двумя пуговицами сверху. На ногах были обтягивающие тёмные джинсы. Выглядело это вульгарно и загадочно.       Чимин переложил вечно звонивший телефон в другую руку, чтобы поприветствовать друга.       — А ты с каждым днём всё наглее и наглее. Пора искать тебе замену.       — Сразу с козырей пошёл. Не честно играешь. Ты же меня всё равно не уволишь, — лёгкая улыбка скользнула по губам, и второй администратор снова отклонил вызов, даже не посмотрев на экран. Он обсуждает с начальством важные вещи. Ему некогда.       — Не уволю. Но премии лишу, — Чон тоже усмехнулся, предвкушая очевидную реакцию.       — За что?!       — За несоблюдение субординации.       — За несоблюдение субординации, — передразнил Чимин, возмущённо надувшись, — Ты с универа вообще не изменился. Правильно мама говорила с тобой не общаться.       — Твоя мама запрещала нам общаться?       — Да! — у Чонгука от такой новости брови полезли под чёлку, — Пару раз намекала, что мы не подходим друг другу, что ты человек слишком сложный. А один раз скандал устроила и сказала, что посадит меня на домашний арест.       — А ты?       — А я здесь, как видишь. Стелюсь перед тобой и терплю унижения спустя три года.       Пак Чимин актер погорелого театра, и после такой откровенной тирады, направленной исключительно к совести Чона, сомнений в его не совсем профессиональной игре на публику не осталось. Какая мать будет запрещать своему двадцатилетнему сыну общаться с влиятельным подростком с громкой фамилией и заведомо светлым будущем. Только полоумная.       — Чимин стелится перед кем-то. Где-то стадо коров сдохло или кто-то бессовестно лжёт.       — Ладно. 1:1, — Чимин снова посмотрел на экран и немного раздраженно перевёл телефон в режим «в самолёте». — Твоя цель сейчас у бара разбила два бокала и отказалась платить с зарплаты, хотя там по себестоимости копейки выходят. Либо он безумно нуждается в деньгах, либо парень безумно проблемный.       — Надеюсь, что первое, — либо не он их разбил, и тогда новый бармен болеет приступами острой справедливости. А вот что из этого всего хуже, ещё предстоит выяснить.       — Надеюсь, что он гей, — Чонгук удивлённо повернулся к другу, ожидая продолжения, — Мне он даром не сдался, но работать с ним невыносимо.       А вот это уже интересно.       — Поясни.       Пак устало выдохнул, заранее понимая, что все его аргументы слабо тянут на увольнение. Стоило признать, что в большинстве своём в нём говорила личная неприязнь. Чимин с ранних лет был лукистом и людей оценивал исключительно поверхностно, по их внешнему виду и поведению. Чтобы опровергнуть свои суждения, нужно было начать общаться с объектом теснее, а делать этого не было никакого желания, так и получалось, что врагов себе Пак выбирал на расстоянии.       — Лезет, куда не просят, — он свободно сомкнул руки на груди, начиная перечислять. — В авторитет никого не ставит. И взгляд у него этот… Хитрый такой, прищуренный. Того и гляди свиснет что-то или проклянёт тебя за спиной. Я уже подумываю в церковь сходить, от греха подальше.       — Чимин идёт в церковь. Где-то стадо…       — Иди ты, — лёгкий удар в плечо одно из немногих удовольствий, которые Пак мог себе позволить в общении с начальством.       — Реальные проблемы с ним были, кроме выдуманных сглазов и хитрых взглядов.       — Одна жалоба. Но там тип дико мутный, верится с трудом.       — Домогательство.       В своей догадке Чон не сомневался. Иначе бы отец не отправил его на проверку нового бармена.       — Бинго, — странный звук донесся со входа, и Чимин немного наклонился, заглядывая внутрь. — Но моё личное мнение — злые языки оклеветали новичка. Кому-то он знатно насолил.       — Откуда такие догадки?       — Сам его увидишь и всё поймёшь, — легко произнёс Чимин, растягивая губы в усмешке и возвращая взгляд к Чону.       Заинтересованность оплела шею скользкой змеёй. Что там за фрукт такой, у которого на лице все написано. Не то чтобы Чонгук повидал в своей жизни мало странных людей. Просто если Чимин навёл такую интригу, значит, там действительно есть на что посмотреть.       Диалог закончился на неопределённой ноте, да и сам по себе вышел достаточно противоречивый. Чимин редко кого-то защищал. А тут сам сначала нажаловался на нового бармена, а в конце заступился за него. Хотя, возможно, это был не акт милосердия, а констатация факта, и у Чона действительно все пазлы в голове сложатся от одного только взгляда на новое чудо.       Вау.       Чимин не обманул. Первого взгляда хватило, чтобы задаться вопросом: «Кто ещё до кого домогался?» Долго искать не пришлось. Нора, как всегда, вмещала в себя народу больше, чем могла себе позволить, но найти того самого Ким Тэхена не составило никакого труда.       Весь образ хрупкого парня будто светился искрами. Белая кофта с ободранными рукавами открывала вид на жилистые руки. Круглое лицо с хрустально-серыми глазами, полными загадок и тайн. Немного игривыми и надменными нотками, кои выдавали в нём нахальную черту характера. Волосы белоснежные, как у ангела и вились на концах, будто он только что попал под ливень. И это было ещё одним попаданием в яблочко. Если бы не черная кожаная портупея, обвивающая верхнюю часть тела (единственная строгая униформа для барменов БурБона), можно было бы подумать, что мальчик ошибся дверью и перепутал бар с модельным агентством. Он словно пришел из параллельной вселенной, где правили другие законы и другие правила, но он идеально вписывался в общую атмосферу.       Взгляд скользил от одного человека к другому, ища что-то недосказанное, что-то скрытое от посторонних глаз, а Чонгук понял, что он завис. Завис на месте, разглядывая Тэхена, как экспонат в музее, затаив дыхание. Давно с ним не происходило подобного. Списать всё можно было на Нору. Бармен и правда здесь выглядел как рыба в воде, а встреть его Чон на улице даже бы внимания не обратил. Хотя кому он врёт? Обратил бы, ещё и голову на сто восемьдесят градусов повернул, чтоб досконально разглядеть. Пацан собрал в себе слишком много фишек, которые нравились Чонгуку, и все они светились в нём как чертов калейдоскоп, создавая цельную прекрасную мозаику.       Моментально захотелось крепко сжать кожаный ремень портупеи и увести парня к своей машине. А там распластать прямо на заднем сиденье. Наклониться сверху, плотно придавливая своим телом. Запустить длинные пальцы в волнистые белые локоны и задрать голову кверху, освобождая пространство тонкой шеи.       Но это всё внешность. Если он и по характеру попадёт в точку, Чонгук уже сегодня заберёт этого идеального бармена к себе в берлогу от посторонних глаз. Чон не любил заносчивых, наглых, лицемерных и самовлюблённых. И хоть цвет серебристых глаз простреливал сердце с расстояния десяти метров, то сам сучий взгляд не внушал доверия. Проблема красивых людей в том, что они знают о своей красоте и уже за это считают себя выше других. Чонгуку такое не по нраву, хотя он и сам признает, что грешен.       Этой ехидной надменности и ядовитого самодовольства хватает и в его кругах. Дома хочется видеть что-то тёплое и нежное. Милое и искреннее. Именно поэтому Чон в свои годы, пережив одни подобные серьёзные отношения, даже не пытается построить новые.       Важное уточнение — Чонгуку нравятся парни. Именно парни. Не сахарные мальчики с членами, а парни. Поэтому даже в свою постель излишне манерных или стервозных особ он не пускал. Свои нервы ему дороже, да и насколько не был бы партнёр красив, открыв рот, он мог спокойно и незамедлительно растерять все очки сексуальности. К сожалению, из-за громкой фамилии всё окружение составляли красивые глянцевые обложки с очень скверным содержанием. Закономерный круг.       Оцепенение проходит, и Чонгук уверенно подходит к барной стойке, занимая свободное место. Т       — Ты совсем криворукий, новенький?! Как тебя вообще на бармена взяли? Вернётся Чимин, я ему на уши присяду, что пора с тобой прощаться. Пиздец просто.       У Тэхена сегодня что ни действие, то провал. Сначала комбик начал хрипеть и трещать. Ремонт встанет в копеечку, а с платной учёбой отваливать лишние несколько тысяч на починку хобби не было возможности. Можно играть и без комбоусилителя, но это же не то. Потом псих, уронивший стакан на пол и устроивший Киму очередную нервотрёпку, в ходе которой разбил второй бокал. Ещё и администратору натрещал, что это бармен у вас слепой и стаканы прям под руки ставит. А нечего так экспрессивно жестикулировать, размахивая своими лапами во все стороны. Второй бокал вообще полетел на пол специально «чтобы доказать, что ничего мне за это не будет». И судьба в очередной раз решила посмеяться над Тэхеном, подкинув в его пальцы немного тремора. В итоге вся Tequila Sunrise из шейкера полетела в официанта. Ну, здесь Ким действительно был виноват. Слишком нервный день, вот и не выдержали руки. Ему бы домой пойти и проспаться, а то он последний раз спал больше четырёх часов в далёком сентябре.       — Прости. Возьми запасную форму. Эту я постираю, — Тэ протянул несколько чистых салфеток возмущенному официанту.       Парень вскинул на него взгляд, растягивая губы в издевательской усмешке. — Ты ещё указывать мне будешь? Пацан, ты здесь последний день работаешь. Можешь начинать собирать вещи.       Как же надоело. Все вокруг важные, как индюки на ферме. Слово сказать нельзя, тебе в догонку десять прилетит. Тэхена такое отношение изрядно достало, но работа идеально расположена в его районе и по времени позволяла выполнить домашнее задание и даже выспаться перед началом пар. Ну как выспаться. Здесь Ким сам виноват. Тратить по два часа на игру на любимой гитаре его никто не заставляет, но без неё он может совсем свихнуться.       Про последний день он слышит не впервые. Подобными словами кидался Дис, размахивая перед непонимающими глазами Тэхена бумагой с корявым почерком. Как выяснилось позже, той самой бумажкой оказался гневно заполненный бланк со скачущими буквами и страшным заглавным словом — Домогательство.

«Хочу проинформировать вас, что один из сотрудников вашего заведения навязчиво предлагал мне свою кандидатуру для сексуальных утех. Настоятельно прошу уволить Ким Тэхена с должности бармена и позаботиться о том, чтобы его не взяли ни в одно приличное заведение»

             Когда Тэхену показали по камерам, кто именно оставил жалобу, у него челюсть отвисла до пола, а кулаки непроизвольно сжимались и разжимались в попытке сдержать весь ослепляющий гнев. Парень никогда не испытывал к кому-то жгучей ненависти. Даже семью, задавившую его любимую собаку, оправдал, ведь она действительно сорвалась с поводка и выбежала на проезжую часть. А здесь…       Да как этот урод посмел выставить всё в таком свете?! Домогательства и правда были, только Ким принимал в них роль жертвы. Эта мразь с завышенным чувством собственной важности, получив прямой отказ, начала поджидать его после работы и провожать до дома. Давно надо было сходить в полицию, но у Тэ и так проблем полная голова, да и доказательств сталкерства у него не было, как и у этого лжеца не было доказательств, которые могли бы отправить Кима далеко и надолго.       Так и осталась репутация нового бармена в подвешенном состоянии, но, видимо, после сегодняшней сцены, которую он устроил Чимину, отказавшись платить за стаканы, которые он не бил, и новых жалоб от пострадавшего официанта, его судьба решится в ближайшие сутки.       Коктейль пришлось переделывать. Бармен смешивал нужные ингредиенты для напитка, прокручивая в голове все возможные аргументы в свою защиту. Он работал в этой сфере всего каких-то четыре месяца, каждый вечер наблюдая за людьми, которые приходили в бар со своими радостями и печалями. Небольшой опыт позволял Тэхену заранее предвидеть, чем напиток станет для каждого клиента: утешением, праздником или погружением в глубокие размышления. Но сегодня мысли его были заняты не работой.       Арендодатель поднимает квартплату со следующего месяца, и Тэ мог бы её потянуть, если бы остался работать здесь. Всё-таки деньги были вторым самым весомым аргументом БурБона. Да и чаевые часто спасали в затруднительных ситуациях. Ким решил, что починит комбик только с чаевых, не вложив денег с зарплаты. Нужную сумму удастся собрать не скоро, но так будет правильнее. Если вообще эта зарплата с чаевыми ещё будет.       Коктейль был готов. Бармен вылил его в высокий стакан, украсил веточкой мяты и подал на стойку. Клиент, погруженный в свои собственные мысли, улыбнулся и поблагодарил. Тэ кивнул в ответ, пытаясь скрыть беспокойство за профессиональной улыбкой. Он знал, что будущее может быть столь же неопределенным, как и вкус нового коктейля, но надеялся, что всё закончится благополучно.       Ким занялся следующим заказом, стараясь сосредоточиться на работе, чтобы хоть ненадолго отвлечься от беспокойных дум. За стойкой появился новый гость, а Тэ завис на несколько секунд с тряпкой в руке.       Чёрная футболка облегала крепкое тело, подчеркивая каждую мышцу. Татуировка, выполненная в тёмных зловещих тонах, оплетала всё предплечье, прячась под чёрным рукавом, но явно не заканчиваясь на видимой поверхности. Волосы цвета нефти стекали с головы, образуя непринужденный, но одновременно дерзкий стиль, который говорил о полном игнорировании условностей.       Взгляд был пронизывающим, словно он видел твою душу насквозь. Веяло опасностью и привлекательностью, которая притягивала и пугала одновременно. В движениях чувствовалась уверенность и непринуждённость. Казалось, он всегда знает, что произойдёт в следующую секунду. Этот парень был как гроза в спокойный летний день: красивая, захватывающая и смертельно опасная.       Вау       Так, Тэ, у тебя прицел сбит с самого рождения. Мало тебе того мудака, что караулит тебя после работы каждый чёртов день и ещё накатал на тебя жалобу? От этого парня так и веет опасностью! Успокойся и перестань ловить его боковым зрением. Ничего путного здесь не выйдет. Помни, что ты натурал и тебя вообще не волнуют эти сильные руки, ахерительные татуировки, пронзительный острый взгляд и… Да приди в себя! Ещё одного сталкера ты не потянешь, а разбитое сердце мешает работе.       Решительный взгляд карих глаз пронзал Тэхена насквозь, словно он видел все его самые скрытые мысли. Перед ним бармен чувствовал себя уязвимым, словно он мог прочитать Кима, как открытую книгу. Но в то же время незнакомец излучал какую-то невероятную магнетичность, заставляя Тэ украдкой поглядывать на него, не переставая.       Держать лицо! Не обращать внимания! Ты натурал! Ты работник гей-клуба, но для всех ты натурал. Так и веди себя как натурал, тряпка! Хватит представлять, как он притянет тебя за руку через барную стойку и…       — Классный браслет.       Тэ рвано выдохнул.       Этот голос…       Казалось, как обычный голос может заставить подкашиваться коленки, а вот оно, бери не обляпайся. Сексуальность этого голоса была нечто большим, чем просто приятным тембром — она смогла пробудить в Тэхене живые огоньки страсти и влечения. Немного приглушённый из-за маски на лице, но от этого он звучал только глубже и завораживающей.       У меня просто недотрах, а он живое олицетворение всех моих фантазий в одном человеке. Мой типаж от самой макушки до кончиков пальцев. Может, у него член пять сантиметров? Это бы многое объяснило.       Тэхен мимолетно глянул на напульсник с названием любимой группы. Он уже давно сросся с кожей и являлся честью тела.       Он заметил!       Ким собрал всю холодность и сдержанность, что осталось в нём и наполнил взгляд тяжёлым свинцом. Ещё одна жалоба или каверзная ситуация и его точно погонят отсюда ссаными тряпками.       — Спасибо, но в ваших комплиментах не нуждаюсь.       Парень в маске немного склонил голову в сторону и еле заметно тяжело выдохнул. За маской мало что можно было разобрать, но во взгляде на секунду мелькнула усталость, и Тэ распознал эту эмоцию как… разочарование? Серьёзно? Оно и к лучшему. Быстрее отстанет и унесёт отсюда свой сексуальный зад, а то у бармена уже руки начинают немного трястись от этого взгляда.       Хотелось бы, конечно, другого. Ким закусил внутреннюю сторону щеки, представляя, как таинственный незнакомец прижимает его к холодной стене своим горячим телом, позволив прочувствовать своё возбуждение каждый клеточкой кожи. Томно дышит в макушку, стиснув зубы и покрепче ухватившись за талию Тэ, фиксируя на одном месте. Проходит той же рукой чуть выше и…       Перед глазами резко мелькает точно такой же напульсник, только на чужой руке. Клиент вытащил вторую руку из-под стойки и показал её на уровне лица.       Точно такой же браслет. С названием той же группы.       Твою мать.       Тэхен смущенно резко отвернулся, демонстрируя гостю свою ровную спину. Так опозорится ещё надо постараться. Какие комплименты? Он просто заметил такой же браслет и сделал забавное замечание. Работа здесь заставила Кима видеть подводные камни во всём. Лучшим решением будет закрыть свой рот и продолжать делать непринуждённый вид. Ну с кем не бывает? Тэхен не первый раз в жизни позориться и, вероятнее всего, не последний. Одним больше, одним меньше.       Но он такой…       Перед ним опозориться почему-то было намного унизительнее, да ещё и намекнув о том, что Тэ прекрасно осведомлён о своей красоте и такие подкаты он не воспринимает.       Хотелось вцепиться в волосы руками и с силой потянуть в стороны, а потом убежать на улицу под симфонию чужого надрывного смеха в спину. Добежать до ближайшей канавы и утопиться в её мутных пучинах, освободившись от такого позора.       Но внешне бармен оставался бесстрастным. Он натирал блестящий стакан до дыр, стараясь дышать ровно и не обращать внимание на прожигающий взгляд в спину.       Лопатки начинали гореть, а новые заказы требовали развернуться к той части барной стойки, где находилась большая часть инвентаря. Ким медленно выдохнул, разворачиваясь к объекту своих мокрых снов на ближайший месяц.       Только бы он продолжал сохранять напряжённое молчание, оставаясь прекрасной статуей. Только бы больше ничего не ска…       — Почему Sex Pistols?       Да блядь!       — А почему нет?       Тэ решил, что лучшая защита — это нападение. Он старался не смотреть на собеседника, перебирая инвентарь на столешнице, и искренне старался игнорировать прожигающий в нём дыру взгляд. Пока что получалось успешно.       На самом деле, Кима немного пугало то, что кто-то в этом месте узнал о нём немного больше, чем имя, указанное на бейджике. Это ощущалось как несанкционированное вмешательство в его личное пространство. Он был прекрасно осведомлён о своей слабости к тому, как совершенно незнакомый человек может за несколько минут подметить в нём такие мелочи и так быстро узнать название любимой группы. И эта слабость являлась ловушкой для данного места работы, где он ни в коем случае не должен спалить свои настоящие предпочтения. Браслет определённо стоит сегодня снять.       — Ты слабо смахиваешь на их слушателя, — Тэ вскинул голову, скептически выгнув бровь.       Заявление оскорбительное и стереотипное. Если он слушает панк-рок, это не значит, что он должен ходить с ирокезом и пить мочу.       Бармен показательно оглядел гостя и ещё раз подметил привлекательную простоту его образа. Тактика нападения действовала до сих пор.       — Вы тоже.       По натянувшейся в правом уголке маске легко можно было прочитать слабую ухмылку. Вероятнее всего, слишком обворожительную, чтобы демонстрировать её миру. Тэхен начинал ненавидеть эту маску.       — Справедливо. И всё же?       Вопрос казался абсолютно безобидным, если не вдаваться в его суть и окружающую их атмосферу. Такой вопрос могли задать друг другу закадычные друзья или первокурсники, только познакомившиеся первого сентября. И тогда Тэ ответил бы честно, вкладывая в свои слова все чувства. Но они находились на другой стороне реальности, слишком далёкой от «нормальной». Этот парень зашёл в гей-клуб, значит, сам с вероятностью в девяносто девять процентов являлся геем, а Тэхен бармен, который не может не то что флиртовать, даже как-то сближаться со своими гостями не имеет право. Что в абсолюте своём совершенно противоречиво. Поэтому он выбрал что-то между правдой и отстранённостью, которую мог себе позволить.       — Они голос свободы. Голос своего поколения. Ничего не боялись. Ярко зажглись и так же ярко сгорели, — Тэ с большим усилием подавил в себе желание скривиться от плоскости своего ответа. Не так отзываются о любимой группе, которую слушаешь больше пяти лет.       Правда жгла язык, а пристальный взгляд напротив только больше распалял. Почему-то в том, что привлекательный незнакомец действительно хочет узнать ответ, а не ищет новые пути для подката, Тэ был полностью уверен. Парень хоть и выглядел опасно в своём чёрном обличии, но внушал доверие. Нужно помнить, что у Кима прицел с рождения сбит, и в людях он разбирается отвратительно, поэтому держать оборону намерен до конца.       И снова это разочарование в тёмном взгляде. Это было похоже на затмение луны, когда ясный свет сменяется внезапным мраком, и трудно поверить, что перед тобой всё ещё тот же человек. Невысказанные слова повисли в воздухе тяжёлыми облаками, которые вот-вот готовы пролиться холодным дождём. Тэ почувствовал, как его распирает от негодования и мелкого раздражения. Познакомься он с этим парнем раньше и на улице, они могли хорошо провести время. Тэ бы не пришлось играть запрограммированного робота с ровным голосом и холодным взглядом. Он был бы счастлив от того, что кто-то действительно желает узнать его получше. А сейчас хватка на бутылке в руках стала значительно крепче, но лицо осталось столь же холодным.       У этой работы определённо были свои минусы. Да и день выдался тяжёлый, поэтому Ким понимал, что если этот парень ещё и озвучит своё разочарование, Тэ просто не выдержит и взорвётся на мелкие осколки с одной только надеждой — не потерять работу.       А гость будто услышал его мысли и решил не спасать, а подтолкнуть к краю обрыва, провоцируя на самоубийство.       — Стандартный ответ. Я ожидал чего-то большего, — слова порезали бармена острее лезвия ножа. Одно дело угадывать эмоции собеседника, чьё лицо наполовину скрыто маской, и совсем другое услышать всю гамму расстроенного ответа.       Тэхен почувствовал, как его захлёстывает лавина гнева и негодования. Каждая клеточка тела напряглась, как струна, готовая лопнуть от малейшего прикосновения. Лицо начало краснеть, как заря перед бурей, а дыхание стало тяжёлым и рваным, словно у дикого зверя, попавшего в западню. В висках стучало молотом об наковальню, и в этот момент он потерял способность рассуждать здраво и рассудительно.       Несдержанность — одна из самых неприятных и разрушительных черт характера — заполонила разум, как чернила, растекающиеся по бумаге безудержным пятном. Мир сужался до одного единственного ощущения — потребности выплеснуть этот ядовитый коктейль из агрессии и несправедливости, растопить окружающий лёд, не рассуждая о последствиях.       — Ой, да ладно! Стандартный ответ это — они такие сладкие мальчики. Очень необычные и запоминающиеся.       — Ты сказал тоже самое.       Слова рвались с губ незнакомца, как оголенные провода искр, и каждое мгновение Тэ боролся с желанием выкрикнуть что-то обидное, что-то, о чем он, возможно, потом пожалеет. Но сейчас это не волновало. За краткий миг Ким оказался существом, ведомым примитивными инстинктами, где не было места ни разуму, ни самоконтролю.       — Неправда! Я сказал, что они свободны. Свободны от чужого мнения, больших денег и толпы фанатов, — на несколько мгновений вокруг Тэ воцарилась тишина, и он забыл, что находится на работе и ему не стоит спорить с гостями. — Они мне нравятся за грязь и прямоту. И сейчас такое явление, как Sex Pistols в принципе невозможно. Поэтому их можно считать вымершим чудом света. Доволен?!       Впервые за всю беседу у незнакомца в глазах появилось искреннее удивление. Тёмные густые брови поползли вверх, а нефть зрачков заиграла новыми искрами, превращая их в целую галактику. Он медленно выдохнул, словно собираясь с мыслями, и откинулся назад, позволяя себе на мгновение отрешиться от происходящего.       Тэхен чувствовал, как под ногами всколыхнулась земля, язык реальности словно плёлся вокруг него, втягивая в вихрь смущения. Неожиданная смена тона разговора внезапно придала всему происходящему новые краски, игривые и тревожные одновременно. Никому не нужная искренность и слишком сильная экспрессия, вылитая на незнакомца, жгучей пощёчиной прошла по щеке бармена.       Щёки начали теплеть под тяжестью осознания совершённого преступления. В этот момент его обуреваемые эмоции и экспрессивные реакции стали особенно заметны, и, чувствуя вину и стыд, он поспешно извинился перед гостем за свою несдержанность. Он понимал, что дальнейшее пребывание в душном помещении, где тёмный взгляд был направлен на него с немым укором, только усугубит ситуацию.       Стремясь вернуть контроль над своими чувствами и обдумать произошедшее, Тэхен принял решение на некоторое время покинуть эту гнетущую его среду. Выйти, чтобы на несколько минут избавиться от тяжести взора, который обжигал, словно тёмные омуты, погружающие его в бурлящий котёл отчаяния.       Очнулся он уже в уборной для гостей. Ледяная вода обожгла кожу, приводя в чувство. Красные от стыда щеки горели, как будто их натерли свеклой. Сердце никак не выравнивало тембр и готово было выпрыгнуть в любую минуту. Он вцепился в умывальник, пытаясь нащупать потерянное спокойствие. В зеркале отражались широко раскрытые глаза, в которых застыл страх и растерянность. Помещение крутилось, как карусель, и звук шагов снаружи казался гомерическим эхом, отражающим хаос мыслей.       Нужно было собраться, найти в себе силы выйти наружу и встретиться с реальностью, но тело сопротивлялось, погружаясь в дрожь. Он сделал глубокий вдох, закрыв глаза, считая до десяти.       Вдох… выдох… Вдох… выдох…       Постепенно проникая сквозь туман, к Тэхену возвращалась ясность. Ощущение вины и стыда ослабевало, оставляя место хрупкому ощущению контроля.       С этого момента можно считать себя безработным. Плечи опустились под грузом грусти. Тэхену полюбилась Нора. Он её боготворил и ненавидел. Был уверен, что ещё несколько месяцев и всё встанет на свои места. Многое у него получалось, просто день сегодня выдался неудачный. А коллектив к нему относился предвзято, как к любому новичку. Администраторы здесь строгие, но справедливые. Отчитали за жалобу, но никакую денежную компенсацию не взяли. Доказательств то не было. Вся атмосфера была знакомой. Чувствовалось, что делалось всё с душой. Уходить правда не хотелось, но Тэ сам себе вырыл яму и запрыгнул в неё с головой.       А кто во всем виноват.?       В дверях появился тот урод, закинувший первый камень в огород увольнения. Он выглядел как всегда. Дорогой костюм с иголочки, мерзкая ухмылка и недобрый блеск в глазах. Тэхен мог бы насторожиться, как делал это всегда, завидев неприятную морду, но слишком много эмоций прошли через него за несколько минут. Сейчас не осталось ничего, кроме злости.       Руки напряглась, сжимая края раковины, и пришлось приложить усилие, чтобы не раскрошить её.       Железные пальцы злобы сдавили внутренности, вены наполнились расплавленным свинцом, и то, что раньше было лишь кратковременной вспышкой эмоций, теперь стало неопровержимой реальностью. Каждое движение, каждое слово этого типа напоминали Тэхену о несправедливости, с которой он столкнулся. Он стоял неподвижно, словно статуя древнего воина, готового к битве.       — Ну, здравствуй, Тэ, — произнес мужчина с дребезжащей самоуверенностью. Казалось, его голос был специально создан, чтобы терзать уши. — Какие-то проблемы на работе? Или твоё лицо всегда такое?       — Что тебе нужно? — Ким выдавил из себя медленным ледяным тоном, сжав кулаки так, что костяшки побелели. Ему хотелось броситься на этого человека, заткнуть его навечно.       — О, только не надо быть столь агрессивным, парень, — продолжал насмехаться, шагая ближе. — Я здесь всего лишь, чтобы забрать тебя. Знаешь, это было бы некрасиво, если бы кто-то, скажем, приглянувшийся мне, вдруг показывал зубы.       Слова проникли в сознание Тэхена, как ядовитые стрелы. Злость тлела внутри него, как угли в умирающем костре, готовая вспыхнуть ярким пламенем при любом неосторожном движении.       J'aimerais arracher ta langue sale et danser sur ton cadavre en décompositio       — Отвали от меня, — прошипел Тэ на грани полного раздрая. День стремительно превращался из просто «неудачного» в «тотальный пиздец».       Идти именно в гостевую уборную было очередной тотальной ошибкой. Сколько их сегодня совершил Тэ, уже было не сосчитать. Исправить что-то уже невозможно, поэтому придётся плавать в этом вязком бульоне и пытаться не задохнуться.       Точкой кипения стала лёгкая хватка на плече. Прикосновение обжигало кожу через тонкую майку, оставляя пузырящиеся язвы. Тэ скинул руки и резко развернулся к объекту своей ненависти.       Сам напросился.       Раскалившееся серебро встретилось с насмешливым взором. Всё вокруг стало мрачнее, и воздух насытился напряжением.       — Малыш, хватит быть таким упрямым. Тебя это до добра не доведёт, — произнёс урод голосом низким, как гром перед грозой.       Тэхен не ответил. Не успел. Тело реагировало быстрее мозга, и крепкий кулак прилетел прямо в нос наглой роже. Удар получился слабым из-за недостаточного расстояния для замаха.       В юношестве Ким долгое время посещал секцию бокса. Ему нравилось, но с возрастом времени на такое хобби не хватало, а заниматься этим профессионально он был не намерен. Хотя имел небольшие успехи для своего города. И в этот момент рефлекс сработал быстрее, чем Тэ успел придумать иные пути отступления. Сейчас же мозг усердно анализировал противника. Весовая категория у них была слишком разная, как и рост. Киму повезло только из-за элемента неожиданности. Последующие удары могли стать фатальными.       Ну и что? Тэхену хотелось подраться. Хотелось выплеснуть наконец-то всю злость на этого мудака. Хоть и уйти в конце проигравшим или вообще уехать на каталке скорой помощи.       Секундную тишину разрушил хлопок двери и Тэ кинул быстрый взгляд на вошедшего.       Только этого не хватало… Ч       Для Чонгука поход в туалет обернулся занимательной картиной. Двое в помещение. Один злой как чёрт, а второй с разбитым носом. Крови не было, но по крепкой хватке двумя руками за переносицу не сложно было догадаться о ситуации.       Ким Тэхен проблемный. Об этом сказал Дис. Об этом сказал Чимин. Сейчас в этом убедился сам Чонгук. Бить гостей, даже если ситуация из ряда вон выходящая — нельзя. В лучшем случае — разрешить конфликт на берегу. В худшем — доложить охране. Но бить… Этот поступок нарушал один из пунктов трудового договора и награждался немедленным увольнением.       Хотя Чон не мог скрыть своего восхищения. Он старался сохранять невозмутимое выражение лица. Образ хрупкого мальчика оброс крепким скелетом из холодной стали, превращая его в нечто, что одновременно и пугало и завораживало. Приятное сочетание уязвимости и неуступчивости. Каждый раз, когда он смотрел на Тэ, сердце словно останавливалось на мгновение, лишь чтобы затем начать биться быстрее и сильнее.       Чон с трудом перевёл дыхание, обдумывая последствия сложившейся ситуации.       — Ты что сделал, щенок?! Храбрым себя почувствовал? — яд из слов сочился через край.       Чонгук наблюдал за реакцией бармена и его действиями. Сейчас он сам решит свою судьбу.       — Ещё раз увижу около моего дома, одним ударом не отделаешься.       Воу. Проблемный мальчик и рычит подстать бультерьеру. Пазл сложился полностью. Было очевидно, что Кима спровоцировали, но то, что бармен был жертвой преследования — это уже что-то новенькое. Хотя тоже покрыто пеленой сомнения. Всегда можно было обратиться в полицию. На худой конец, можно было даже на работе поделиться, решение было бы найдено. Почему Тэхен этого не сделал, остаётся загадкой.       Но балаган пора было прекращать. Ким здесь хоть и был как рыба в воде, но скорее являлся акулой, разрушающей общий устав. Мириться с таким слишком не профессио…       Пострадавший выпучил удивлённые глаза, смотря на Тэхена, и сцепил зубы, демонстрируя всю свою ненависть.        — Да что за дыра такая?! Набрали таких сумасшедших, которые людям носы разбивают! Тебя должны были уволить ещё после первой моей жалобы. Хотя в этом кабаке не удивительно, что на подобное закрывают глаза. Ущербный персонал подстать ущербному заведению. Не удивлюсь, если всем этим заправляет малолетний дебил с ай-кью ниже пятидесяти. Я всё здесь с землёй сравняю, и планете дышать легче станет, — Чонгук почувствовал, как зубы начинает сводить от плотно стиснутой челюсти. Именно поэтому он не любит появляться в Норе. Он её слишком любит, чтобы выслушивать подобное, — а ты, мелкий щенок на побегушках, — мужчина попытался ещё раз схватить Тэхена за плечо, но тот дергано скинул чужую руку, — будешь толчки в тюрьме драить, пока тебя дерут все кому не лень. С таким лицом там без дела не останешься. У меня даже свидетель есть. В этот раз не отвер…       Чонгук терпеливый. Правда терпеливый и может многое спустить на тормозах, не начиная конфликт. Он может пропустить мимо ушей неудачную шутку Чимина. Может минут десять выводить отца. Может пройти мимо человека, ударившего его плечом. Но не позволит кому-то рушить то, что ему дорого.       Нора — это роднее дома, и когда какой-то ублюдок считает, что может в присутствии её хозяина омрачать прекрасную обитель, Чон быстро и подробно объяснит, почему этого делать не стоит.       Мужчина оборвался на полуслове, почувствовав крепкую хватку на затылке, а в последствии — глухой удар лбом об дверь одной из кабинок. Кровавое пятно осталось на гладкой поверхности, а Чонгук боролся с желанием приложить ублюдка ещё раз.       — Я ничего не видел, — голос Чона звучал тихой гаванью средь разрухи вокруг.       В ясном серебре была смесь самых разных эмоций. От удивления и страха до восторга и благодарности. Они блестели, словно отражая внутренние бурные потоки, сталкивающиеся и переплетающиеся в нескончаемом вихре. Небольшой рот был немного приоткрыт, добавляя ситуации комичности, но через несколько секунд бармен пустил смешок, растягивая губы в слабой улыбке.       — Вы! Вы, двое! — мужчина развернулся, придерживая одной рукой разбитый нос, истекающий кровью, а второй держась за постаревший лоб. — Я вас обоих засужу.       Улыбка сползла с ангельского лица так же быстро, как и появилась. Чон повернулся к мужчине, немного подняв руку, и пострадавший инстинктивно наклонился, ожидая следующей атаки. Потом выпрямился, а Тэхен бессовестно рассмеялся с нелепости всей картины.       — Будете на коленях молить о пощаде, — последнее, что прилетело в спину работникам перед тем, как дверь в уборную захлопнулась.       На Чонгука повисшее молчание не действовало. По Тэхену можно было сказать тоже самое, если не смотреть на длинные пальцы, нервно мнущие ткань майки. В комнате было тихо, напряжение росло с каждой секундой, как трещина на льду под весом одного неверного шага.       Чон собирал рой мыслей в одну кучу. Надо было решить, сообщить Киму сейчас, что это его последний день, или сделать это удалённо. Слишком много противоречий. Всё-таки выдавать свою личность не хотелось, да и он вроде парень не глупый и всё поймёт.       — Сейчас накатает жалобу, и меня точно выпрут отсюда, — Тэ не выдержал напряжения первый. — День отстой.       Тэхен неловко провел рукой по волосам, его длинные пальцы зацепили прядь и расправили её. В это мгновение его даже стало немного жалко. В уголках губ затаилась неуверенная улыбка.       Ким Тэхен был проблемным, и Чонгук устал уже себе это повторять. Бармен пах свободой и родной Норой, но от него надо было избавиться. Ему же легче будет пережить всё за один день. Ориентация уже не имела значения.       — Ты уволен, — прозвучало жёстче, чем планировалось. Чон привык отсеивать нерадивых, но именно сейчас, увидев, как свинец в глазах Тэ плавится вперемешку шока и сомнения, делать это было тяжело.       Бармен был похож на маленького оленёнка, выскочившего на дорогу.               — Что?       — Ты уволен, — Чон поддерживал ледяной тон, полностью контролируя себя, — Завтра приходи за расчётом. Думаю, пояснять за что тебе не нужно.       — Но… но!       — Тебе напишут хорошую рекомендацию для следующего места работы. Это лучшее, что я могу сделать. Прости за доставленные неудобства. Многое здесь идет наперекосяк из-за таких, как ты и он. Сегодня дорабатывай последнюю смену и попробуй не превратить БурБон в бойцовский клуб.       Стоит признать, что Кима перестало быть жалко в тот момент, когда из обескураженного оленёнка он превратился в дворового кота. Насупился весь. Шерсть дыбом, брови хмурые, глаза блестят. Эмоциональность ему идёт явно больше безразличия.       — Да кто ты?! — голос был тяжёлым и настороженным.       — Чон Чонгук. Владелец этого заведения. Приятно было познакомиться, Ким Тэхен.       — Ой, да ладно. Так я тебе и поверил.       — Спроси Чимина. Сегодня я сообщу ему, что ты работаешь последнюю смену.       Чонгук ушёл раньше, чем успел получить новую порцию вопросов. Тэхен не первая и не последняя искра, воспламенившаяся в Норе. Таких самородков было ещё двое до него. По доброте душевной Чон оставил первого и через день расплатился за своё сострадание. Драка, устроенная официантом, и ещё один пинок в репутацию заведения. И как бы плохо не отзывались о Норе, если он может, Чонгук будет препятствовать появлению новых щекотливых ситуаций. Как бы хорошо Тэ не смотрелся в стенах БурБона — оно того не стоит.       Ночные небеса были покрыты густыми облаками, блокирующими свет луны и звёзд. Вдали слышался приглушенный шум автомобилей, мелькали огни неоновых вывесок и светофоров. Густой дым сигареты медленно поднимался кверху, растворяясь в холодном воздухе. Чон сделал глубокую затяжку, ощущая, как аромат табака наполняет легкие. В мыслях витала мешанина воспоминаний и планов, и каждая порция дыма казалась ему моментом медитации среди городской суеты. Он посмотрел на свое отражение в витрине ближайшего кафе — этот человек выглядел спокойным и собранным.       Дверь бара хлопнула, и змеиный принт мелькнул перед глазами.       — Угостишь? — Чон приподнял бровь, удивляясь просьбе Чимина. — Мне нужно экономить, если ты собираешься лишить меня премии.       — Обещаю оставить твою зарплату в покое, если ты начнёшь нормально одеваться, — Чонгук усмехнулся, протягивая пачку другу.       — Ни. за. что. — выделяя каждое слово, ответил Чимин, подлавливая весёлый настрой, — как там спецоперация? Что-то я не заметил, как он восторженно бросался к тебе на шею. Да и салфеток с номерами на баре не нашёл. Только не говори, что он натурал и…       — Я его уволил.       — Значит, всё-таки… — Пак намеренно растягивал слова, подзывая Чона продолжить.       — Не знаю. Он гостю нос разбил.       — Он что сделал?! Ты это видел и просто его уволил?       — Не просто. Я добавил, — спокойно ответил Чон, бросая бычок в мусорку.       Глаза Чимина расширились в удивлении. Лицо побледнело, а рот немного приоткрылся, как будто он собирался сказать что-то, но слова застряли в горле. Через несколько секунд лицо стало более расслабленным и задумчивым, черты смягчились, и он погрузился в глубокие раздумья. Взгляд скользнул по расслабленному Чонгуку, и всё встало на свои места.       — Звонить юристам? — немного собравшись с мыслями, спросил администратор.       — Пока нет. Не думаю, что из этого удастся что-то раздуть.       Чимин тяжело вздохнул, выбрасывая свой окурок, а после тихо рассмеялся.       — Знаешь, Чонгук, если бы я был твоим начальником, я бы давно тебя уволил.       — Пх, — Чон усмехнулся, провожая взглядом проезжающие авто, — как хорошо, что мы в той версии реальности, где я твой начальник, а ты носишь дебильные рубашки.       — Да нормальная рубашка, а у тебя нет вкуса. Мистер Black на полставки. Тэхен, даже если б был геем, на это бы не клюнул.       — Звучит как вызов.       — Это он и есть. Только теперь мы точно не узнаем. Завтра здесь Кима уже не будет, а я позвоню твоему отцу и скажу, что ты несерьёзно относишься к его поручениям, — Чонгук скептически скосил взгляд на Пака. — Ладно. Не позвоню. Но если следующий гей на тебя так же не клюнет — ты приходишь в Нору в «дебильной» рубашке с самым конченным принтом, который я найду, и весь вечер пытаешься склеить Диса.       — Жёстко. Тогда, если моя повседневная одежда окажется беспроигрышной — мы с тобой выгребаем весь твой экстравагантный шкаф и сжигаем всё это на общественной свалке. Не делай такое лицо, в студенчестве были ставки и похуже.       Чимин несколько секунд прикидывал что-то в голове, нервно прикусив нижнюю губу. Потом резко выставил руку вперёд для рукопожатия.       — Идёт, — Чон сжал ладонь друга и разбил другой рукой.       День выдался долгий и тяжёлый, но фантомный запах гари от костра наполнил мысли Чонгука приятным азартом. Т       За спиной раздался хлопок входной двери, и Тэ медленно сполз по ней, словно его силы вдруг иссякли, оставив наедине с невыносимой тяжестью реальности. Звенящая тишина ночи казалась удивительно громкой, издевалась, подчеркивая беспомощность. В голове роились мысли невидимыми насекомыми, жалящими каждую живую часть сознания, но и они не могли заменить ощущения пустоты. Взгляд уперся в тусклый свет уличного фонаря, пробивающийся сквозь занавески.       Всё было привычно, так знакомо и одновременно чуждо. Комната, казавшаяся уютной и безопасной, теперь сдавливала своей гнетущей тишиной. Тэхен чувствовал, как стены медленно смыкаются, как воздух становится гуще, затрудняя дыхание.       Потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе способность мыслить рационально.       Почему всё всегда идёт наперекосяк?       Взгляд перевелся на старую фотографию на полке. Родители улыбались с пожелтевшего снимка, как бы напоминая о том, что жизнь продолжается, несмотря на временные трудности. Тэхен встрепенулся, ощутив тепло и поддержку в родных лицах. Он должен был найти в себе силы справиться, как находили их они, несмотря на все испытания, выпавшие на их долю.       Позволив себе ещё несколько мгновений для осмысления, Тэ поднялся на ноги. Гравитация казалась сильнее, но с каждым оборотом секундной стрелки он вставал прочнее. Вдохнув глубже, он сделал первый шаг вперед, осознавая, что только собственные усилия смогут вывести его из этого мрака.       Сейчас не хотелось искать новую работу. Не хотелось спать или перепроверить домашнее задание. Хотелось починить что-то маленькое и значимое. Провалиться в собственные мысли и занять руки.       Тэхен прошел в комнату и достал из-под кровати сломанный комбоусилитель. Он начал разглядывать его со всех сторон и пытаться повторно его настроить.       «Ты уволен»       Да какого чёрта?!       Какой-то парень (возможно) клеится к нему, стреляя своими ледяными глазками, и пытается залезть к нему в душу. Потом он же сначала бьёт посетителя головой об дверцу кабинки в туалете, а потом увольняет Кима за драку. Это даже на шутку слабо смахивает. Какой-то сюрреализм. Тэ уже получил подтверждение своего увольнения от Чимина. Значит, тот альфач действительно владелец бара. И получается, что ему можно бить гостей. Ну бред же.       Тэхен подключил шнур к электрогитаре и на пробу провёл по струнам. Хрип и шипение порезали уши, и он скривился.       Да какая тебе разница, какую музыку я слушаю?!       Интересно, что бы он сказал, будь я в футболке с Бритни Спирс. Снял бы свою чёрную футболку, и там бы оказалась татуировка с её партнёром? Бред.       Тэ помотал головой, прогоняя неправильные мысли.       Хотя, сними он футболку, я бы вряд ли обратил внимание на портрет Бритни. Там наверняка крепкие мышцы груди выступали бы под белой, идеально гладкой кожей. Каждое движение мускулов было бы пронизано силой и уверенностью. В приглушённом свете помещения каждая линия и изгиб казались произведением искусства.       Тэхен почувствовал, как низ живота приятно потянуло, а член начал приподниматься от одних мыслей. Он медленно втянул воздух, стараясь прогнать наваждение. Провёл рукой по лицу, возвращая взгляд к сломанной конструкции.       Твой недоёб не даёт тебе рационально мыслить. Ты перед ним опозорился, а потом он тебя уволил. Хватит мечтать и приди в себя.       Ким решил переключить всё своё внимание к устройству. Нервы были натянуты до предела, и каждый неудачный щелчок переключателя укорачивал его терпение. С каждой новой попыткой он проводил рукой по струнам, уже привыкнув к режущему слух звуку. С седьмого неудачного раза Тэхену начало казаться, что вся его жизнь — это сломанный комбик. Он старательно пытается извернуться, чтобы что-то изменить, а проблема сидит намного глубже.       На двенадцатой попытке дрель звонка заглушила шипение колонки. Ким вздрогнул. Вероятнее всего, это были соседи, время всё-таки слабо проходило для починки музыкальной техники, но два месяца они покорно молчали, и Ким был уверен, что их просто нет. А если соседей нет, то среди ночи к нему мог завалиться только один неприятный персонаж, которому он сегодня разбил нос. Ублюдок прекрасно знал, в какой квартире живёт Тэхен, и мог прийти отомстить.       Тэ не боялся мордобоя, но если этот одержимый псих припас нож или что похуже… Стоит вызвать полицию. Но если там за дверью просто разъярённые соседи, то получит уже Тэхен.       Можно просто посмотреть в глазок.       Ким ударил себя по лбу, поднимаясь с кровати под новый звонок.       — Хорош прятаться. Я знаю, что ты там, — раздалось за дверью, и Ким отскочил от неё на несколько шагов.       Ему не показалось. Этот голос был знаком.       Ты уволен.       За дверью стоял его бывший начальник. Тэхен быстро распахнул дверь, запрокидывая голову и вглядываясь в лицо Чонгука. На мгновение оба замерли, оценивая ситуацию.       Эмоции на лице Чона без маски считывались намного легче. Искреннее удивление. Глаза широко распахнуты, словно он не мог поверить в то, что увидел. Веки чуть дрогнули, а губы невольно приоткрылись, словно собираясь произнести слова, которые он пока еще не успел осмыслить. Брови поднялись высоко, создавая на лбу морщины, и это придало его выражению мальчишескую растерянность.       Тэ запихнул своё умиление подальше. Сейчас, разглядывая такое лицо Чона, в груди появлялось непонятное тепло ликования.       — Из моей квартиры ты меня не уволишь.       Чонгук проморгался, пропуская колкости мимо ушей.       — Ты что здесь делаешь?       — Живу, — Тэ скептически поднял бровь, стараясь не опускать взгляд на серые спортивные штаны соседа.       — Давно?       Il se moque?       — С сентября. Тебе то какое дело?       Удивление сползло с его лица, оставляя немного настороженности. Тёмные глаза прищурились, пытаясь проникнуть вглубь происходящего, а губы сжались в тонкую линию. Он стоял неподвижно, как бы застыв в моменте. Сильные руки скрестились на груди, придав виду напряженности.       — Можешь прекратить насиловать мои уши.       — Нет, — легко ответил Ким, не поддаваясь под давление. Он поспешил закрыть дверь. — Пока.       Но что-то помешало закрыть дверь, и Тэхен опустил взгляд вниз. Там красовалась чужая нога в странном тапочке с леопардовым принтом. Он открыл её и увидел, как Чон собирается с мыслями. Его тело немного расслабилось, но взгляд был направлен вниз. Глаза бегали, будто он принимал какое-то важное решение.       — Чонгук? — настороженно произнёс Тэхен, пытаясь разглядеть эмоции на лице соседа.       Темнота в чужих глазах острыми кинжалами впилась в Кима, немного испугав его.       — Комбик полетел? — напряжённым тоном спросил Чонгук.       — Да… — медленно ответил Тэ, сведя брови к переносице.       — Могу попробовать починить. Считай, будет компенсацией за увольнение день в день.       Чонгук не стал ждать ответа и, воспользовавшись чужим удивлением, прошёл в квартиру, закрыв за собой дверь.       Тэхен застыл на месте, пытаясь осознать, что вообще сейчас произошло. Всё вокруг исчезло, и он остался наедине с гулким эхом собственных мыслей.       Какого?       Он проморгался и с силой сжал кулаки, разворачиваясь и влетая в комнату.       — Какого черта ты вламываешься в мою квартиру?! — прорычал Тэ, — ты… Да ты в край оборзел!       Ким только сейчас в полной мере осознал, на сколько ему обидно за своё увольнение. Злость огненной гиеной съедала изнутри, переполняя грудь ядовитым огнём. Это чудо природы несколько часов назад, накинув на себя самый непринуждённый вид, вышвырнуло его с работы, даже не распинаясь на какие-то формальности, а сейчас так по-хозяйски расселось на его полу перед комбоусилителем, будто они друзья до гроба.       Нет.       Что-то мелькнуло перед глазами, и Ким резко поймал мысль за хвост. Чон был там до происшествия в туалете. Чон пришёл раньше. Чон сидел с ним за стойкой. Чон лез к нему в душу, выуживая ответы и провоцируя на эмоции. Возможно, он хотел уволить Тэ ещё тогда, но просто давал ему шанс. Его хотели уволить раньше. Драка стала лишь решающим фактором.       Злость сменилась обидой. В голове прокручивались все каверзные моменты, в которых Тэ оплошал. Ничего дельного в голову не лезло. Пара разбитых бокалов — это максимум, который не вписывался в рамки увольнения на такой работе. Ещё была жалоба, но Дис сказал, что всё нормально и он может дальше работать.       — Ты проверял меня, — глухо произнёс Тэ, опустив плечи и теряя весь свой грозный вид. — С самого начала ты проверял меня.       Чон поднял взгляд на хозяина квартиры и, ничуть не изменяясь в лице, ответил. — Да.       — И… — Тэхен замялся, собираясь с мыслями. — Я не прошёл проверку.       — Кто знает, — Чонгук легко пожал плечами и осмотрел комнату. — У тебя есть инструменты?       Ким немного удивился такой лёгкой смены диалога, но решил не продолжать ворошить осиный улей. Что сделано, то сделано. Он огляделся вокруг, пытаясь вспомнить, куда мог убрать инструменты. Краем глаза зацепил собственное отражение в зеркале. Даже не успев переодеться, сейчас он до сих пор был в форме БурБона, состоящей из чёрных джинс, белой майки и кожаной портупеи. Волосы были в полнейшем беспорядке, и Тэ вспомнил, как взъерошивал их, пока сам пытался починить. Мысль о том, что Чонгук даже на разборки к соседям ходит весь как вылизанный педант, заставила щёки немного покраснеть.       Зато у меня тапки нормальные.       — Там что-то серьёзное? — Ким быстро спустился на пол и полез под кровать за инструментами, пряча своё смущение.       — Да. По идеи, лучше мастеру отдать. Или новый купить.       — Нет, — отрезал Тэ, вытягивая ящик с инструментами и выпрямляясь. — Нужно починить этот.       Тэхен поймал на себе тёмный расфокусированный взгляд Чона, толкая в его сторону ящик. От шума по полу он быстро проморгался, возвращая ясность, и притянул ящик к себе.       — Окей, но ничего не обещаю. Практики давно не было.       В глазах мелькнул какой-то странный блеск, словно Чон предвкушал вызов или возможность показать свои навыки. Эти слова не обнадежили Тэхена. Доверять кому-то малоизвестному починку такой вещи… Да ещё и не просто кому-то, а начальнику, лишившему его сегодня работы… Видимо, он и правда отчаялся. Но Тэхен понимал, что Чонгук навряд ли будет ломать технику просто так. Он облокотился на кровать спиной, наблюдая за уверенными движениями начальника. Внутреннее напряжение понемногу отступало, уступая место любопытству. Комната наполнилась тихими звуками скрипящих винтов и деликатных щелчков деталей. Чонгук работал методично, не отвлекаясь ни на секунду. Тэхену оставалось только надеяться, что на этот раз всё будет хорошо.       Вдруг в голове проскочила щемящая сердце мысль, и он решил мягко, издалека поинтересоваться своими подозрениями.       — Ты каждую ночь всё слышал или…       — Да. Каждую, — задняя панель отошла от устройства, а Тэхен почувствовал, как начинают гореть уши. — Часто лажаешь на вступлениях.       — Ну, спасибо. Это я и сам знал, — Тэ притянул к себе колени, пряча в них лицо. — Я снял эту квартиру под предлогом того, что стены здесь толстые.       — В этом мы с тобой похожи, — Чонгук положил отвертку и, слабо усмехнувшись, продолжил, — но, видимо, придётся разбить риэлтору нос. Рузанна?       Ким встрепенулся, услышав знакомое странное имя. В голове всплыл образ низкорослой женщины с очень выпирающим бюстом и кульком на голове. Вспомнив её ярко красное платье и туфли с огромными фигурными цветами, имя уже не казалось таким странным.       — Она самая, — слабая улыбка поползла по лицу, вспомнив её слова: «Здесь очень хорошая шумоизоляция. Хоть каждый день вечеринки устраивайте, соседи всё равно будут думать, что здесь никто не живёт». — Но девочек бить нельзя. Лучше прими её на работу и уволь.       — С этим появятся проблемы, — Чон осматривал сложную паутину из проводов и микросхем. — Я не смогу убедить Чимина в том, что она мужчина.       — Хм… Об этом я не подумал, — Ким спрятал глупую улыбку, ещё раз вспомнив образ женщины и представив её за барной стойкой в гей-клубе.       Минута лёгкого диалога была позади, и Тэхен осознал, что теперь не ощущает прежнего душного напряжения. Бывший начальник перестал вызывать у него раздражение и обиду. Возможно, это произошло потому, что Тэ находился на своей знакомой родной территории, или, может быть, потому, что теперь он ничем не обязан Чону.       В этой возникшей спокойной тишине Тэхен позволил себе внимательнее рассмотреть Чон Чонгука. Его руки, всё такие же сильные и мускулистые, сейчас были напряжены, подчеркивая выразительность извилистой татуировки и превращая её в живой узор. Тёмный взгляд был заострен и сосредоточен, и эта внимательность подкупала.       Чон Чонгук, наследник одной из самых влиятельных семей страны, в пять часов утра, сидя на полу, чинит его комбоусилитель и даже поддерживает непринуждённые беседы. Если бы Тэхен кому-то рассказал эту невероятную история, ему бы вряд ли кто-то поверил. Он и сам пока не до конца поверил.       «В этом мы с тобой похожи»       Слова соседа прострелила голову быстрее, чем он успел их обдумать. Он на протяжении нескольких месяцев не даёт своему соседу спокойно спать, думая, что его никто не слышит. Чонгук сейчас мог спокойно перерезать пару проводов в отместку за испорченный сон, а потом уйти со злорадной ухмылкой на лице.       — Я не перестану играть.       — И не надо, — легко ответил Чонгук, поправив спадающую челку. — Мне нравится.       Тэхен уже приготовился отбиваться от угроз или резких слов в свой адрес, но слова застряли в горле, а смущение снова охватило его. Хотя фраза была произнесена на удивление легко и естественно, Ким не мог перестать её обдумывать. Каждое слово эхом отражалось в голове, разгоняя сердцебиение. Это было непривычно для Тэ, он никогда не делился своими музыкальными талантами с кем-либо. Его игра на гитаре всегда оставалась личной, сокровенной частью души. Он не находил смелости раскрыться и продемонстрировать своё хобби кому-то, поэтому так и не услышал ни единого слова одобрения. Услышать это от бывшего начальника стало настолько неожиданным, что вместо радости он почувствовал недоверие.       — Почему? Ты же искал квартиру с толстыми стенами. Не для тишины?       Чон отложил отвертку в сторону и кинул взгляд на Тэ. — Возможно, ты не так плохо играешь.       — Возможно? — ноги, согнутые в коленях, разошлись в стороны, принимая позу «по-турецки». Ким искренне удивился, с интересом впиваясь в потеснивший взгляд Чонгука.       — Возможно, — ответил он, обратно отворачиваясь к устройству. — Не думаю, что он ещё долго протянет.       — Протянет. Ты не эксперт.       — Но глаза у меня есть. Максимум даю ещё полгода. Начинай приглядывать новый.       — Вообще ничего нельзя сделать? — в словах промелькнула детская мольба, и Чонгук снова обернулся, моментально считывая чужое расстройство.       — Дорогая для тебя вещь?       — Да, — Тэ повременил с ответом, размышляя, стоит ли его дополнять. — Последний подарок родителей.       — Думаю, будут ещё.       — Нет.       Напряжённая тишина снова повисла в воздухе, разрушая всю интимность момента. У Чона едва заметно дрогнула рука, и Тэхен успел пожалеть о том, что сказал. Пояснять что-то было не нужно. Возможно, это не самая приятная тема, которую можно было озвучить. Возможно, он сам виноват в том, что затронул её. Возможно, стоило соврать или сместить вектор разговора, но Тэхен просто не хотел. Пожар, в котором погибли его родители, случился не так давно, и чем легче он признаётся в этом людям, тем осознаннее становится факт их гибели, и на мгновение кажется, что становится чуточку легче.       Единственное, чего не хотел сейчас услышать Ким, это какой-нибудь нелепой шутки или слов поддержки. Он даже не знал, что именно хочет услышать в ответ, и уже сам намеревался нарушить тишину, чтобы не чувствовать этого напряжения, но его опередили.       — Не буду говорить, что мне жаль…       — Не говори, — Тэ всеми руками зацепился за предоставленную соломинку и поблагодарил Чонгука за сообразительность. — Ну, что там?       Он подполз чуть ближе, стараясь не шуметь, и заглянул соседу через плечо, сосредоточенно вглядываясь в сложный узор из кабелей. Чон почувствовал его присутствие и обернулся. В этот момент Тэ ощутил притяжение, которое невозможно было объяснить словами.       Воздух между ними казался насыщенным невидимым током, который свивался в тугие нити напряжения, почти ощутимые на ощупь.       Их взгляды встретились на короткий миг, запечатлённый в памяти.       Тэхен, чувствуя это напряжение и одновременно его приятное покалывание, медленно протянул руку к одному из кабелей. Его пальцы почти касались руки Чонгука, создавая промеж них еле уловимое трепетное ощущение. Тишина, окружившая их, стала абсолютной, поглощая все звуки дыхания и едва слышные шорохи вокруг.       Чонгук очнулся первый и, прокрутив в голове последние слова Кима, вернул взгляд к панели, прогоняя наваждение. Тэхен отпрянул назад, наблюдая, как задняя крышка комбоусилителя возвращается на место.       — Не питай сильных надежд. Повторю, я давно не практиковался.       — Если… — Тэ прокашлялся, выправляя голос, — если он не заработает — ты вернешь мне работу.       — А если заработает?       — Я не напишу на тебя заявление за проникновение.       — Ты сам мне открыл.       — Я не приглашал тебя.       — Правда? — Чонгук шуточно удивился, поднимаясь с пола и протягивая Тэхену руку. — Значит, я неправильно истолковал твой взгляд.       Тэ крепко схватился за протянутую руку и поднялся с пола. Крохотная надежда трепыхалась в душе, и Ким незаметно скрестил пальцы за спиной. Казалось, что если он сейчас услышит ненавистное шипение, его просто разорвёт от накатившего разочарования.       Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…       Он пытался стряхнуть эту нервозность, подключая гитару. Сделав глубокий вдох, Тэхен провёл пальцами по струнам. Мелодичный рёв донёсся из колонки, и весь воздух вокруг испарился. Чонгук улыбнулся уголком рта, увидев искрящиеся глаза Кима.       — Значит, ещё что-то пом…       Его прервали крепкие объятия за шею и гитара, упирающаяся струнами в живот. Чонгук замер. Тэхен почувствовал, как его окружает аромат чего-то свежего с нотками мяты.       — Спасибо, — прошептал Ким, отдаваясь лёгкому порыву.       Он резко почувствовал неловкость и решил отстраниться, но крепкая рука на пояснице не позволила. Тэхен поднял глаза, встретившись с затягивающей темнотой, утопая в ней. Эта темная бездна манила, обещая что-то неведомое и опасное.       Внезапно в тёмных глазах промелькнула искра, и он ощутил тепло, распространяющееся от руки, лежащей на пояснице. Это не было угрозой, скорее нечто успокаивающее и в то же время волнующее.       Могу ли я…?       Медленно, осторожно, он позволил себе расслабиться, теряя грань между реальностью и этим моментом. Чонгук наклонился, завороженно наблюдая за реакцией Кима, и остановился в миллиметре от его губ, позволяя отстраниться. Тэхен поддался вперёд, принимая правила игры и позволяя себе утонуть в этом чёрном море.       Их дыхание слилось воедино, превращая воздух в сладкое забвение. Тэхен осторожно поднял руку и коснулся щеки Чонгука, ощущая теплоту кожи. Легкий холодок пробежал по спине, когда хватка на талии стала крепче, властнее, и Тэ вздрогнул, задыхаясь в сплетении с чужим горячим языком.       Чон отстранился, удерживая расслабившееся тело, и заглянул в взволнованное, подрагивающее серебро.       — Попался, Ким Тэхен.       Он часто заморгал, пытаясь осознать смысл сказанной фразы, но ему не позволили губы, впившиеся требовательным поцелуем. Мир пошёл кругом, и Тэ упал на кровать, споткнувшись об перекладину. Моментально с него сняли гитару, и он почувствовал тяжесть чужого тела на себе. Чон задрал его белую майку под портупеей. Трепетные поцелуи обжигали нежную кожу на животе. Слишком резко всё перестало иметь значение, и все опасения Кима растворились пылью в воздухе. Он даже не заметил, как пропали узкие джинсы и нижнее бельё.       Чонгук сдернул с себя чёрную футболку через голову и, ловко продев её между рук Тэхена и изголовьем кровати, перевязал всё крепким узлом. Его взгляд скользнул по напряженному телу. Сердце стучало так громко, что казалось, будто удары слышны на весь дом. Рука сжимала узел ещё один короткий миг, проверяя его надёжность, а затем отпустила. Тэхен, прислушиваясь к каждому движению, глубоко дышал. Грудная клетка стремительно поднималась и опускалась, ощущая прохладный воздух на обнажённой коже.       Комната наполнилась напряжением, звуки за окном заглушались взаимным молчанием и бешеными пульсирующими ритмами сердец. Чонгук медленно провёл кончиками пальцев от запястья Тэ до его плеча, изучая каждый сантиметр, оставляя только лёгкий след тепла.       — Доверься мне, — произнёс Чон, приближая своё лицо к лицу Тэхена, их дыхания смешались, создавая непроизвольную искру.       В этих двух словах звучал не просто приказ, а искреннее прошение, наполненное заботой и решимостью. Тэхен поднял взгляд, серебро в них блестело от ожидания и доверия. Он искренне хотел ответить, но горло сжали тиски.       Словно в замедленном движении, Чонгук продолжил своё действие, его руки были мягкими и настойчивыми, они создавали симфонию прикосновений, отзывающейся в каждом нервном окончании Кима. Это была пляска доверия и контроля, приятная мелодия из их жизней, переплетающаяся в этом мгновении, на этой кровати, в этой точке времени.       Чонгук прошёл костяшками по холодной оголенной коже на рёбрах, вызывая мурашки, задев чувствительный сосок и вызывая у Тэхена вспышку перед глазами.       — Ты должен ответить, — властно прозвучало над ухом, и Тэ ощутил мелкую дрожь в районе паха.       Тэхен молча кивнул головой, уткнувшись лицом в волосы Чонгука. Он чувствовал, как каждое его дыхание срывает с себя привычную маску контроля, оставляя его обнажённым.       Чонгук нежно повернул его подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом. Тэ увидел чёрную бурю страсти и желания. Он чувствовал себя маленьким зайчиком, пойманным в крепкий капкан, и понимал, что хочет большего. Внутри всё распирало от желания ответить, но язык будто онемел и отказывался выполнять желания хозяина.       — Словами, Тэ, — будто издеваясь, отозвался Чонгук, уводя руку вниз по напряженному телу.       — Oui, — хрипло слетело с губ, и Ким зажмурился, чувствуя, как рука приблизилась к напряженному члену.       В чернильной глубине взгляда вдруг вспыхнул яркий блеск, словно искра, готовая воспламенить что-то внутри. Чон медленно склонился к губам, но остановился всего в миллиметре от них. Тэ, подчиняясь внутреннему порыву, сам двинулся навстречу, их губы почти соприкоснулись. Чон, поймав этот вербальным жест полного согласия, ухмыльнулся, впился в чужие губы. Тэхен чувствовал, как каждое ненасытное движение языком отзывалось мурашками, пронизывающими все тело.       Чонгук совсем не церемонился, брал всё без остатка. Его руки скользнули по животу, крепко сжимая его. Дыхание смешивалось, превращаясь в единый ритм. Тэхен дёрнул завязанными руками и мученически простонал, осознав своё положение. Безумно хотелось запустить одну руку в волосы Чона, притягивая его ещё ближе, а другой скользнуть по груди, чувствуя биение сердца под кончиками пальцев. Каждый миг, каждое его прикосновение были словно взрыв фейерверка на ночном небе, яркими и незабываемыми.       Они оторвались друг от друга лишь на короткие моменты, чтобы глотнуть воздуха, затем снова жадно сплелись в поцелуе. Глаза Чонгука горели дикой неистовостью, и его ухмылка стала ещё более дерзкой. Тэхен уже не знал, что сильнее опьяняло его — поцелуи его бывшего начальника или огонь, который воспламенялся от каждого прикосновения.       — Как думаешь, стоит уделить ему внимание? — Чон медленно провёл указательным пальцем по дергающемуся члену.       Тэ бросало из огня в воду. Он метался по кровати, напрягая связанные руки, изнемогая от желания. Заговорщицкий тон Чонгука казался урчанием дракона. Он совмещал в себе и власть, и силу, и соблазн, но Тэ так плохо разбирал слова. Они мешались в общую кашу, не давая вынырнуть, и утягивали за собой.       Пламя страсти пылало в груди, обжигая внутренности, смешиваясь с холодными каплями пота на теле. Каждое властное, почти игривое прикосновение Чонгука вызывало новый взрыв эмоций, заставляя дрожать от нестерпимого ожидания. Прерывистое дыхание и учащённый пульс Тэ слились в ритм, подчиняясь неумолимой воле Чонгука.       — Не теряйся… — Нежный шепот стал единственным звуком, который имел значение.       Из глотки вырывались только жалобные всхлипы, превращаясь в отрывистые стоны. Тело, связанное и беспомощное, было готово к любому испытанию. Он собирал всю волю, пытаясь произнести хоть что-то в здравом рассудке, но пленительный магнетизм разрушал все его попытки.       — Пожалуйста… — тихо выдохнул Тэ, прикусив нижнюю губу.       — Ты можешь по-другому, — неумолимо ответил Чон, раскачивая напряженный член, слабо постукивая по нему пальцем.       — S'il te plaît, fais-le       — Хороший мальчик.       Чонгук обхватил рукой истекающий в природной смазке член и провёл большим пальцем по чувствительной головке. Тэ судорожно выдохнул, почувствовав, как всё тело прострелило вспышкой искр. Чужие губы прошли по шее, оставляя цепочку нежных поцелуев. Каждый из них был подобен удару грома, разрывающему изнутри. Тэхен выгнул спину, стремясь встретить эти поцелуи, прикосновения, каждое движение Чонгука.       — Влажный и горячий, — прошептал Чонгук на ухо, чуть ли не утягивая жертву в омут безумия, — Ты теперь принадлежишь мне.       — Oui       Ким почувствовал, как при первом движении всё словно замерло. Воздух резко покинул лёгкие, опьяняя недостатком кислорода. Все мышцы напряглись, и приятная тяжесть разлилась до самых кончиков пальцев. Настоящее исчезло, растворилось в ощущениях. Время потеряло смысл, оставив лишь мимолётные тени его желаний, наконец воплотившихся в реальность.       С первых секунд стало понятно, что Чон Чонгук не любит нежности. Не любит размеренный секс в стандартных позах и всю эту повседневную романтику. Создалось впечатление, что романтику он видит в полном изнеможения своего партнёра и доведения его до судорог. Такое должно напугать, но Тэхена не пугало. С ним никогда никто так не обращался, и бабочки в животе красноречиво щекотали внутренности, подпевая, что именно этого и не хватало.       Чонгук был великолепен. Он подавлял Тэхена своей тяжёлой энергетикой, прибивая его к кровати. Тёмные волосы выбились из чёлки, придавая облику небрежную дикость, а серьги из серебра в ухе блестели, как маленькие звезды.       Это всё было слишком…       Внутренняя мольба наполнила каждую клетку. Тэхен мог лишь сдавленно стонать, не в силах сдерживать эмоции. Чонгук, ощутив эту реакцию, ускорил темп, заставляя чувствовать ещё более глубокие, почти мучительные волны наслаждения. Чрезмерная смазка, вытекающая из собственного члена, и хлюпающие звуки, заполняющие всё пространство, заставили Тэ сцепить зубы покрепче и не признаться в любви Чону прямо сейчас. Хотелось закричать во всё горло, что так хорошо ему никогда не было, а это был даже не полноценный секс. Потеряв связь с реальностью, он выгибался навстречу, отдаваясь хищнику на растерзание полностью.       Горячие губы на миг оторвались от шеи, оставив следы от поцелуев на покрасневшей коже. Он внимательно смотрел на измученное лицо Тэ, изучая красивый излом светлых бровей. Чонгук снова приблизился к Киму, нежно поглаживая его живот рукой и постепенно поднимаясь выше. Он не отводил взгляд, внимательно наблюдая за каждой реакцией маленького кролика, ловя все нюансы и наслаждаясь теплотой и мурашками, которые пробегали по коже.       Когда кончики пальцев начало покалывать в предвкушении и долгожданная разрядка, как снежный ком, пробиралась со всего тела к низу живота, Тэхен закусил нижнюю губу. Во рту появился металлический привкус, а пальцы на ногах поджались, загребая одеяло.       Чонгук резко остановился, накрыв головку ладонью и легко сжав её. Напряжение, скопившееся внутри, сжалось до размера теннисного мячика, причиняя боль. Ким почувствовал, как горло защекотало, а в уголках глаз собралась влага.       В воздухе витало ожидание, густое и непроглядное, как туман перед грозой. Тэхен судорожно вздохнул. Грудь тяжело поднималась и опускалась. Чонгук медленно наклонился, едва касаясь губами уха, его дыхание касалось разгоряченной кожи, вызывая легкий озноб.       — Терпи, — прошептал он, и это слово разбилось эхом в голове Тэ, заполняя собой всю пустоту внутри.       Влажные губы вновь опустились на шею, и Тэхен не смог сдержать стон, который вырвался из груди.       — Tu es un démon de l'Enfer, — зло пробормотал Ким, крепко сжимая зубы.       — Je sais.       — Mon Dieu, je te déteste.       — На самом деле ты так не думаешь, — Чон медленно прикусил кожу на шее, оставив яркий след. — Скажи правду, Тэхен.       — Мне сносит крышу от каждого твоего прикосновения, — дрожь пробежала по телу от ног до загривка. — Je t'en supplie, continue       Холодные пальцы зацепили напряженный сосок, немного выкручивая его, посылая ледяные мурашки. Медленно, как будто наслаждаясь каждым мгновением, Чонгук начал двигать рукой, разгоняя нарастающее напряжение. Тэхен задрожал, потерявшись в вихре эмоций. Каждое прикосновение горело огнём на коже, каждый поцелуй, как язвительный, сосредоточенный укол наслаждения.       — Je ne peux plus supporter, — простонал Тэхен, его тело выгнулось в мучительном экстазе.       Чонгук, загоревшись этими словами, ускорил движения. Схватил его за кожаный ремень на портупее и притянул к себе. Грубый, жёсткий поцелуй обрушился как раскат грома на Тэхена, и весь мир сжался до одной точки, до одного невыносимо интенсивного мгновения. Взрыв ощущений разрядился по телу, дав ему то долгожданное освобождение.       Ким почувствовал, как его тело обмякло от облегчения. Разум плыл на волне после кульминационного ощущения. Чонгук медленно отпустил его, бережно укладывая на кровать. И вдруг весь мир стал тихим и нежным, как мягкий шепот после грозы.       Веки стали невыносимо тяжёлыми. Перед глазами поплыли разноцветные круги, и каждый мускул тела медленно погрузился в мягкую тёплую пустоту. Вся тяжесть прожитого дня туманом заполнила сознание, и Тэхен вырубился, проваливаясь в глубокий сон. Ч       Погода на улице впервые была такой солнечной и приветливой. Прохладный ветерок запутывался в волосах, освежая. Чон закрыл дверь своей чёрной, как ночь, пантеры и заблокировал её. Он медленным шагом подходил к сидевшему на уступке около бара Чимину. Тот курил сигарету и наблюдал за прохожими едва заметно улыбающимся взглядом. Брусчатка хрустела под ногами, и Чон остановился в нескольких шагах от друга, потянувшись к карману куртки, достал пачку сигарет. Щелчок зажигалки нарушил тишину, и вскоре облачко дыма окутало его лицо. Чимин поднял глаза, и его пронзило искренне удивление. За ним последовал дикий хохот, который он пытался сдержать, надувая щеки, но выходило плохо.       — Наслаждайся, пока можешь. Я отыграюсь, — произнёс Чонгук, ухмыльнувшись и расправляя новую рубашку.       Цвет этой рубашки был не просто дебильным, он был неоново-зелёным с расплывчатым замысловатым узором. Такой оттенок казался почти нереальным, словно вырванным из кислотных снов современных фантазий на грани реального и вымышленного. Узор переплетался в сложные симметричные фигуры, которые то и дело напоминали витражи древних храмов или загадочные символы из других миров.       — Где ты это откопал? — посмеявшись, спросил Чимин, смахивая выступившие слёзки.       — Где нашёл, там уже нет. Не завидуй, — беззлобно ответил Чон.       — Есть какой-то повод такой кардинальной смены имиджа, или ты просто решил поднять мне настроение?       — Проигранный спор.       Чимин задумался на несколько секунд, сведя брови к переносице, — Как я пропустил сцену, где тебя отшивает гей.       — Не отшил, а очаровал. Думаю, это тоже можно считать за проигрыш, — ухмыльнувшись, ответил Чонгук, выкидывая окурок в урну, — и к Дису я подкатывать не буду. Придумай что-нибудь другое.       Чимин потерялся, складывая факты в голове. Через мгновения мозаика сложилась, и его взгляд стал более осознанным.       — И чем же тебя так покорил наш несносный бармен?       — Он знает французский, — легко ответил Чон, присаживаясь рядом с другом.       — Я тоже, но в одной постели мы не оказывались, — в голосе Пака промелькнуло недоверие.       — Ты носишь дебильные рубашки.       — Ты теперь тоже.       — Для меня это мимолётная болезнь, а у тебя хроническая патология.       — Это не патология, а стиль, — возмутился Чимин, указывая руками на свою атласную тигровую рубашку в знак доказательства.       — Пх, — усмехнулся Чонгук, оглядывая администратора, — ладно, тебе идёт.       — А тебе нет, — заметил Чимин, сдерживая новый приступ смеха.       — Согласен, — Чон легко покивал головой в знак согласия. — Придумал что-нибудь?       — Да теперь и смысла нет. Ты сам придумал себе наказание. Надеюсь, оно того стоит.       В голове возникло милое посапывающее лицо Тэхена и немного приоткрытые искусанные губы. Вся прошлая ночь пронеслась перед глазами, отдаваясь тяжестью в паху. Он прикрыл веки, поддаваясь накатившему блаженству, и ответил.       — Определенно стоит.