***
— Гермиона! — не прошло и секунды, как волшебница оказалась в объятьях Рона. — Рад тебя видеть! Девушка лишь крепче прижалась к другу, не давая тому быстро отпрянуть. К этому моменту около камина начали собираться и другие обитатели Норы. Близнецы присвистнули, увидев обнимающихся гриффиндорцев. Гермиона отметила, что уши Рона слегка покраснели. Она отстранилась. — Прости, я просто… Счастлива вас всех видеть, — девушка решила рассказать о своём поступке сначала другу, когда они останутся наедине. — Ох, Гермиона, детка, мы тоже тебе очень рады, — миссис Уизли протиснулась мимо напряженно кивнувшей Джинни, крепко обнимая волшебницу. — Мы ждали тебя вместе с Гарри, но даже хорошо, что ты приехала раньше. Как добралась? Ох, пойдём, мы как раз собирались ужинать. Гермиона, вежливо отвечая на расспросы, позволила утянуть себя в столовую. Есть не хотелось, разговаривать тоже, но девушка всё равно почувствовала себя лучше, в кругу близких ей людей. Когда все разошлись, Гермиона расположила свои вещи в комнате Джинни, а после незаметно скользнула к Рону. — Мне надо кое-что сказать, — начала девушка с порога. Она знала, что поступила правильно, но говорить об этом было невероятно тяжело. — А? Что такое, Миона? Что-то случилось? — удивлённо спросил парень. Наверное, он действительно подумал, что Гермиона приехала раньше просто потому что соскучилась. Глубоко вздохнув, гриффиндорка сказала: — Я стёрла память своим родителям. Рон вытаращился на неё с открытым ртом: — Чего?! Почему?! Понятное дело, что парень был удивлён. Однако волшебнице стало обидно. Было неприятно слышать осуждение и непонимание в голосе друга, когда девушка так долго страдала, принимая правильное, лучшее в данной ситуации решение. — Потому что я люблю их, Рон! — воскликнула Гермиона. — Потому что не могу жить, зная, что из-за меня им грозит опасность! Сейчас война, с ними могло случиться что угодно! Их могли убить или похитить, чтобы шантажировать Гарри! — глубокий вздох. — Я не могла так рисковать, Рон, — проникновенно прошептала девушка. Гриффиндорец, казалось, растерялся, не зная, как реагировать на порыв подруги. — Эээ, Гермиона, я вовсе не имел ввиду… Я, эээ… — он встал, неловко обнимая волшебницу, грубовато похлопывая по спине, — ты поступила правильно. Это просто было неожиданно, вот и всё. Гермионе казалось, что она была уверена в своём решении. Всё, что она сделала, было необходимым. Однако слова друга словно убрали невидимый груз с сердца. Дышать стало легче, а сжатые в кулаки руки моментально расслабились. Она так устала. — Рон, я просто не знаю, что делать дальше. Я знаю, что мои родители в безопасности, но мне так страшно, когда я думаю, что могу больше никогда их не увидеть. Что они могут никогда меня не вспомнить. Было так приятно выговориться, но неловкое затянувшееся молчание друга, как и его неумелые попытки поддержать, вынудили Гермиону сжалиться над ним. Она отстранилась. — А как прошли последние недели? Были какие-нибудь новости? От Ордена или у твоего отца в Министерстве? — Эээ… — парень задумчиво почесал голову. — Всё вроде неплохо. Мне мало что говорят, но вроде ничего серьезного не было. Папа говорит, что на работе немного неспокойно, растёт недовольство, но в целом всё как обычно. — Понятно, — кивнула Гермиона, рассчитывая узнать больше напрямую от Ордена или поспрашивать Джинни — та наверняка знала больше. — А как ты провел время? Уже делал что-то из домашнего задания? Рон явно смутился, безмолвно отвечая на последний вопрос. — Нет, но зато я отдохнул! Гарри говорил, что это тоже полезно, — он поднял палец, будто говоря общеизвестную истину. — Кстати, он мне писал. Он советовался насчёт квиддича, представляешь, Гарри пытается разработать новую стратегию для следующего года, правда, мы пока не особо продвинулись. Гарри хотел придумать что-то самостоятельно, поэтому не писал Седрику, но он откуда-то достал книгу с хрониками чемпионатов XIX века, так что теперь пытается взять что-то оттуда. Потом, Кэти и Ричи больше не вернутся в Хогвартс, так что Гарри советовался со мной, кого можно было бы найти им на на замену! Понимаю, всё будет ясно на отборочных, но Гарри решил, что я неплохо знаю о талантах других, так что мог кого-то приметить, — Рону явно льстило, что друг обратился к нему за помощью. Гермиона отметила, что разговоры Гарри с Роном проходили намного менее напряженно, чем у неё с Гарри. Впрочем, этого наверное следовало ожидать. — Рон, а вы с Гарри говорили о будущем? Вы точно планируете поехать в Хогвартс? — А? Ну да. Я думал, мы ещё в поезде всё решили, — он в непонимании похлопал глазами. — Рон!.. — начала было девушка, но потом поняла, насколько её последующая тирада была бесполезной. — Мне кажется, Гарри что-то задумал без нас. — Задумал? В смысле? — Он постоянно говорит о том, что обеспечит нам безопасность, уверяет, что всё хорошо. Мы оба знаем, что это неправда, как и знаем то, что это абсолютно нехарактерно для Гарри. Мне кажется, он хочет войти в контакт с Сам-знаешь-кем. Он либо хочет сдаться на своих условиях (что даже звучит дико, Сам-знаешь-кто никогда не играл честно!), либо попытаться шантажировать Его. В какой-то момент мне даже показалось, что Гарри хочет отправить нас в Хогвартс, чтобы самостоятельно ввязаться в войну! — чем больше девушка перечисляла свои догадки, тем сильнее она начинала волноваться, понимая, что нужно действовать. — Ээ, Гермиона, откуда ты об этом знаешь? Ну, в плане, Гарри не писал мне ничего подобного. Но, думаю, если он писал так тебе, то ты должна ему доверять. Ты знаешь, Гарри не стал бы, эээ, врать тебе. Он бы наверняка рассказал нам, будь у него какой-то план. — Рон, порой твоя непосредственность меня поражает! Гарри боится, что мы будем его отговаривать или пойдём с ним! Он конечно же считает безопасным держать нас в неведении! — Но Гарри всегда рассказывал нам всё! — не согласился парень. — На первом курсе мы вместе спасали философский камень, потом шли в тайную комнату, расследовали дело Сириуса, на Турнире… — парень виновато вздохнул, — Гарри тоже нам всё говорил и в Министерство мы в конце концов отправились вместе! Мы всегда были рядом. Гарри знает, что когда мы втроём, то всё получается. Он бы не стал действовать в одиночку. Слова Рона немного успокоили девушку, но всё же, она считала важным поговорить напрямую с Гарри, чтобы во всём убедиться. — Может быть ты и прав, — временно уступила волшебница. Ещё немного поболтав с другом, Гермиона вернулась в свою комнату, где Джинни уже давно спала. Смотря в потолок, девушка воспроизводила все воспоминания прошедшего дня. Эта техника всегда помогала ей проанализировать произошедшее. В последние минуты бодрствования, на ум невольно пришел образ Малфоя. Вернётся ли он на седьмой курс? Каким он будет? Где находится сейчас? Чувство печали из-за расставания с семьёй (возможно навсегда!) смешались с мыслями о слизеринце. Поступил бы он также на её месте? А она? Смогла бы Гермиона взять на себя непосильную ношу, чтобы расплатиться за ошибки отца? Девушка слабо удивилась ходу своих мыслей. Перед сном разное возникало в голове, но в последнее время там появлялся один конкретный блондин. Это казалось странным. Не успев продолжить свои рассуждения, Гермиона погрузилась в беспокойный сон.***
На следующее утро Гермиона была собранной. Война всегда требовала жертв. Всё что она могла сделать, это принять это и двигаться дальше. На кухне в Норе было очень уютно. Миссис Уизли суетилась у плиты, попутно говоря о предстоящей свадьбе своего старшего сына, Джинни листала какой-то журнал, Рон сонно зевал, подставив кулак под подбородок, а мистер Уизли собирался на работу. Остальные члены большой семьи либо ещё спали, либо занимались своими делами. — Мистер Уизли, — спросила девушка, рассчитывая начать сегодня хоть с чего-то, — когда состоится следующая встреча Ордена? — Ох, на днях, мы хотели встретиться в субботу, но всё так быстро меняется, что я даже не знаю, — мужчина неспешно поправлял странного вида пиджак. — А ты что-то хотела узнать, Гермиона? — Я бы хотела поприсутствовать на собрании, — предвосхищая все возражения, волшебница продолжила, — я уже совершеннолетняя и не собираюсь отсиживаться во время войны. — Мы и не хотели запрещать тебе, дорогая, — неожиданно серьёзно сказала миссис Уизли. — Ох, я… — девушку прервал стук в окно, за которым сидела небольшая сова, нахально глядящая прямо на неё. — Я открою, — она взмахнула палочкой и птица подлетела к столу, тут же бросая письмо перед оживившимся Роном. Парень моментально схватил конверт, в то время как сова нагло устроилась прямо перед ним, очевидно, ожидая ответа. — Чья это сова? — поинтересовалась Гермиона, разглядывая взволнованного друга. Птица казалась странно знакомой. — Это от Лаванды, — кончики ушей парня сильно покраснели. Он говорил шепотом, явно не желая, чтобы кто-то услышал. — Вы переписываетесь? — осторожно спросила волшебница. Конечно же Гермиона знала об отношениях Рона, он постоянно говорил о них, да и Лаванда не стеснялась обниматься с парнем по всему Хогвартсу. Однако, это казалось Гермионе временной влюбленностью. Чем-то недолгим. Рону было важно признание, ему льстила влюблённая в него девушка, в то время как Лаванду больше привлекал успешный игрок в квиддич. Гермионе так казалось, однако, глядя в загоревшиеся глаза друга, она начинала осознавать, что дело было куда серьезнее. — Да, конечно, — небрежно сказал парень, жадно вчитываясь в письмо. Прошли минуты, пока Рон читал и вновь перечитывал написанное, прежде чем приступил к ответу, призывая потрепанное перо. Казалось, он и вовсе забыл про семью и Гермиону, находящихся в комнате. Его нос и кончики пальцев были измазаны в чернилах, но парня это не волновало. Это показалось волшебнице очаровательным. Её Рон, обычно такой чурбан, был таким милым и влюблённым. Волнение о мире отошло на второй план и девушка просто любовалась идиллией на кухне. Миссис Уизли на удивление просто игнорировала поведение сына, расставляя посуду. Неужели такая картина здесь не редкость? В открытое окно залетела другая сова. Ярко белая и до боли знакомая. Гермиона дернулась, едва увидев светлые перья и протянула руку за письмом. Букля, в отличие от другой совы, голодно уставилась на девушку, явно требуя угощения. — Вот, специально оставляю для таких голодных сов, — сказала миссис Уизли, протягивая птице небольшой кусочек мяса. Сова Лаванды тоже поспешила за своей долей лакомства. Гермиона же старалась как можно быстрее вскрыть письмо. Она написала Гарри вчера утром, рассказав о своём плане. Сейчас волшебница ожидала реакцию на свои слова, поддержку или осуждение, вопросы и уже привычное волнение друга. Гермиона, Я солгу, если скажу, что не шокирован произошедшим. Я в ужасе от того, какой силы страх перед будущем привёл тебя к такому решению. Я обещал тебе, что всё будет хорошо. Ты знаешь, что я всегда волновался о твоём благополучии. Мы друзья и я думал, что, если я пообещал тебе безопасность, то ты просто мне поверишь. Я недооценил твой пытливый ум, Гермиона. Прости, если я заставил тебя волноваться, вынудив так поступить. Я обещаю, что, когда мы встретимся, то обо всём поговорим. Всё будет хорошо. Уверен, мы найдём способ, чтобы вернуть память твоим родителям. Я сделаю всё возможное для этого. Я сейчас же закажу книги по магии разума, я уверен, что изучив их, мы сможем понять, что делать дальше. Я также напишу своим знакомым, всем, кто мог бы знать хороших целителей. Всё будет в порядке. С нетерпением жду встречи, Гарри Гермиона испытывала смешанные ощущения от письма, которое крепко сжимала в руках. Гарри был добрым и заботливым, но он, казалось, по прежнему не понимал мотивации Гермионы. Парень, очевидно, считал, что волшебница стёрла память своим родителям от страха и неизвестности, поддавшись эмоциям. Будто не обдумывала это днями напролёт. Успокоило лишь то, что Гарри не осуждал её и обещал всё рассказать при встрече. Гермиона надеялась, что до того момента не произойдёт ничего важного. — Миссис Уизли, — обратилась девушка, — а Вы случайно не храните старых газет? Волшебница удивлённо посмотрела на неё: — Газет? Зачем тебе газеты, милая? — Я кое-что ищу. Не успела в архиве Хогвартса всё изучить, может, пока у вас дома, потрачу время на поиски. — Ох, понятно. Что ж, я газет не держу, но у Артура в гараже могло что-то заваляться. Сходите с Роном после завтрака посмотреть. Девушка кивнула, переводя взгляд на друга, что, казалось, вернулся в реальность, стоило коричневой сове улететь вместе с новым письмом. На столе появилась вкусно пахнущая яичница с беконом, снова отвлекая внимание парня. На губах Гермионы возникла лёгкая улыбка. Утро начиналось на удивление неплохо.***
До вечера девушка читала всё, что могла найти в Норе. В основном всё было найдено у мистера Уизли, который хранил газеты в отдельном ящике. Наверное, он для чего-то их использовал, но никто не знал, зачем, так что Гермионе смело разрешили их брать. Волшебница попросила Рона и Джинни помочь ей, выискивая любых людей с инициалами Р.А.Б. В школе Гермиона успела изучить лишь несколько книг, в которых говорилось об известных людях, а также хроники Ежедневного Пророка за последние годы. Здесь же накопилось большое количество изданий за 1980-е. Возможно, там могли бы скрываться какие-то подсказки. Р.А.Б. точно знал Волдеморта именно как Тёмного Лорда и был скорее всего уже мёртв. Это были все факты, которые к этому моменту собрала Гермиона. — Тут пишут про Сириуса, — в какой-то момент сказала Джинни, сжав кулаки. — Правая рука… немедленно переправлен в Азкабан… приговорён к пожизненно заключению. Как ужасно! — она приложила ладонь ко рту, смотря на фотографию обезумевшего от горя молодого мужчины в наручниках. — Они ведь даже не провели расследования, хотя бы для приличия! Гермиона согласно кивнула. Они все знали историю Сириуса Блэка, однако, старались не упоминать его в течение последнего года. Гарри всегда был с ними, и никто не хотел лишний раз пробуждать у друга болезненные воспоминания. Рон слегка пододвинулся к сестре, заглядывая в газету. Хоть сначала от него и была помощь, вскоре он быстро переключился на спортивную колонку, выискивая упоминания своих любимых команд. Иногда Гермиона считала его абсолютно одержимым. — Эй, Миона, а Регулус — это, получается, младший брат Сириуса, да? — парень навалился на Джинни, тыча пальцем куда-то вниз страницы. — Тут пишут, что он давно не появлялся на публике и, предположительно, погиб во время войны. — Слезь с меня сейчас же, если не хочешь в этом году искать ещё и нового охотника в команду! — резко дернулась рыжеволосая, шлепая брата по руке. Рон моментально отпрянул, а Джинни поудобнее перехватила газету, тут же опуская взор на последние строки. — А ведь точно. Регулус Блэк. Ты же его ещё не рассматривала, Гермиона? Гермиона заинтересованно посмотрела на девушку: — Нет. О нём нигде не упоминалось и я как-то даже не подумала… Боже, а ведь и правда! Регулус Блэк вполне мог знать Тёмного Лорда, Сириус даже как-то упоминал, что его брат всегда был порядочным сыном семьи Блэк! Конечно, он бы знал… Нужно только узнать его второе имя и понять, зачем ему было оставлять такую странную записку, и тогда всё сойдётся! — А где нам всё это найти? — растерялся Рон. — Этот Регулус пропал так давно, да и вряд ли он вёл дневник или общался с кем-то нормальным, — парень почесал затылок. — Круто, что мы продвинулись, но вот вопросов стало только больше. — Первым делом мы можем спросить у членов Ордена, Рон, — вздохнула девушка, не сильно расстроенная пессимизмом друга. — Даже у твоих родителей. Поверь, для них это было не так давно. Уверена, хоть кто-то про него знает. — Что ж, тогда я верю, что ты, Миона, всё выведаешь про брата Сириуса. Предлагаю спросить маму прямо сейчас, она как раз готовит ужин! — Рон!***
Молли Уизли ничего не знала про Регулуса. Это огорчало, но было вполне вероятным. К счастью, в Ордене состояли волшебники разных возрастов, так что шанс на информацию у Гермионы ещё был. Следующие несколько дней тянулись невероятно долго. Гермиона сделала всё домашнее задание ещё дома, когда пыталась отвлечься от преследующих тревожных мыслей, а никаких новых, непрочитанных книг в Норе не наблюдалось. Орден Феникса тоже не собирался устраивать встречу раньше срока, да и в семейном доме Уизли никто не появлялся. Сама же семья была сосредоточена на подготовке к свадьбе Билла и Флёр. Гермиона хоть и была рада за пару, особого интереса или волнения перед событием не испытывала. Казалось, в мире творились вещи гораздо важнее. В Ежедневном Пророке наступило затишье. Практически не было нападений, да и количество некрологов в конце газеты сократилось. Это казалось неплохой новостью, но Гермиона не позволяла себя обмануть. Рита Скитер никогда не заслуживала доверия, как, очевидно, и другие работники издательства. К тому же, почти всеми, кто погибал при неустановленных обстоятельствах, были магглорождённые. Гермиона не была глупой. Девушка в ужасе читала незначительную заметку о смерти магглорождённого мужчины, вклинившуюся в колонке происшествий между кражей 20 галлеонов у какой-то волшебницы и побегом ядовитой змеи из магического зоопарка. Как будто убийство человека стояло на этом же уровне. Всё время перед глазами Гермионы всплывали жуткие строки:На границе Лютного переулка и Косой Аллеи найдён изуродованный труп мужчины в возрасте от 25 до 40 лет. Был одет в тёмный маггловский костюм, предположительно, в течение длительного времени подвергался заклятию Круциатус. Аврорат проводит расследование.
Об убийстве говорилось так просто. Будто Круциатус не был излюбленным непростительным всех Пожирателей смерти, будто это был всего лишь инцидент, сравнимый с кражей крупной суммы денег. Гермиона знала, что могла быть на месте этого несчастного. Что это был ещё один акт проявления ненависти в магглам, на который Министерство не сочло нужным даже отреагировать. Даже Орден не собирал экстренного собрания, для обсуждения смерти волшебника, для обсуждения магглов, погибших на днях во время «несчастного случая», как писал Пророк. Даже светлым волшебникам это казалось чем-то обыденным. Мистер Уизли лишь тяжело вздохнул, бормоча о тёмных временах, а остальные члены семьи просто пожалели несчастного. Гермиона понимала, что не могла требовать от них большего, но осознание, что лишь она одна, будучи магглорождённой, оказалась настолько уязвимой, задевало какие-то скрытые нотки, зарытые глубоко в подсознании. Как будто даже во время войны Гермиона была лишней. Миссис Уизли намного сильнее ужасалась, читая новости о нападении на магические части Британии, о действительно несчастных случаях, случавшихся с волшебниками во время неконтролируемых экспериментов. Будто гибель магглорождённых не считалась такой уж трагедией, чтобы долго думать о ней. Гермиона чувствовала себя невероятно одинокой. В такие моменты ей нравилось проводить время, перебирая старые газеты, которые она уже читала на днях. Рассортировать их по датам, вычленить важные события, сложив их отдельно, а потом ещё раз перебрать. Рон, хоть и был всё время в доме, далеко не всегда сопровождал гриффиндорку. Парень вёл бурную переписку со своей девушкой, постоянно отлучаясь, едва завидев сову на горизонте, да и особого интереса к чтению не выражал. Гермионе едва хватало сил усадить друга, твердолобо твердящего о пользе безделья для мозга, за домашнюю работу, и то, Рон постоянно от неё отлынивал. Всего несколько прошедших дней казались девушке вечностью. Гермиона очень ждала появления Гарри, здраво рассчитывая на встречу в день совершеннолетия друга. Волшебница также часто думала о своём будущем. Беспечность Гарри с Роном была до смешного заразной и, иногда, глядя на лениво пишущего эссе друга, девушке казалось, что ничего не произошло. Впрочем, каждый газетный выпуск возвращал Гермиону в реальность. Они не могли вернуться в школу. Это было слишком опасным. Однако, вечерами, волшебница мысленно допускала возможность продолжения учёбы. Как бы это было? Жалела бы она? Смогла бы сосредоточиться на подготовке к ЖАБА, игнорируя новости? Была бы она в таком случае в безопасности? К рациональным вопросам зачастую присоединялся и Драко Малфой. Смог бы он вернуться в Хогвартс в этом году? Что бы сказал в своё оправдание? Как остальные отнеслись бы к его появлению? Драко снова вёл бы себя как высокомерный придурок? Или окончательно бы повзрослел после последних событий? У Гермионы не было ответов на собственные вопросы. Драко всегда был нелогичным. На первом курсе он пылал презрением ко всем магглорождённым, потом же переключился непосредственно на Гермиону, игнорируя всех остальных. Девушка понимала, что это лишь из-за того, что она подруга Гарри, но всё равно считала поведение слизеринца странным. В памяти всегда всплывал момент на третьем курсе, когда Драко спокойно, пусть и отстранённо, общался с магглорождённой старшекурсницей с Когтеврана. Гермиона не знала, о чём был тот неловкий диалог, и старалась не анализировать, зная, что никогда более Малфой не подходил к той волшебнице. Тем не менее, она запомнила, что блондин был способен на адекватный вежливый разговор с теми, кого считал ниже. Когда в заполненных коридорах в парня врезались магглорождённые, он лишь презрительно фыркал, когда Драко случайно оказывался на Прорицаниях по соседству с кем-то по его мнению недостойным, он просто игнорировал его. Но только не Гермиону. Стоило девушке появиться в его обществе, как парень тут же был готов разразиться оскорблениями или отвратительным подколками. В его глазах никогда не было ненависти, но было что-то… что-то такое же сильное. Казалось, вся взращенная в нём неприязнь, передаваемая поколениями в большинстве чистокровных семей, сосредоточилась на Гермионе. Его слова всегда были такими яркими и резкими. Девушка была уверена, если она когда-нибудь окажется с Драко за одним столом на зельеварении, Малфой скорее позволит Снейпу выгнать его, сняв все баллы со Слизерина, чем станет терпеть её общество. Однако, на шестом курсе всё было иначе. Драко замкнулся в себе, очевидно, после заключения отца и угрозы со стороны Волдеморта. Его, казалось, уже не так волновало всеобщее внимание, квиддич и так нелюбимые им «грязнокровки». Он даже принимал присутствие Гермионы рядом. Смотрел на неё в большом зале в последние месяцы. Испугался, когда увидел её на Астрономической башне. Боялся ли он осуждения и раскрытия? Не хотел иметь свидетелей собственной слабости? Или… он волновался за Гермиону? Каковы бы ни были их отношения в течение всех шести лет, волшебница сомневалась, что Малфой хотел бы причинить ей реальный вред. Она была уверена, что парень явно не желал быть свидетелем её кончины от руки его жестокой тётушки. Гермиона каждый раз ненадолго замирала в ужасе, стоило представить, что бы с ней случилось, если бы Лестрейндж не решила отступить. Девушка просто не могла поверить в слова тёмной волшебницы о приказе её Господина. Никто не мешал Пожирателям убить Гермиону на месте, никто не мешал захватить с собой, чтобы потом выманить и Гарри. Каждый раз она вспоминала тот момент: Беллатриса Лестрейндж видит их. Потом на долю секунды сталкивается взглядом с Драко, после чего смотрит на Гермиону. А потом и на Гарри. Было ли в этом что-то большее? Вряд ли, ведь та Лестрейндж, о которой Гермиона слышала, не предала бы своего Лорда и не упустила бы возможности захватить подругу Избранного. Или убить её. Однако, интуиция каждый раз продолжала привлекать гриффиндорку именно к этому отрезку воспоминаний. Чем чаще она прокручивала его в голове, тем дольше ей казался взгляд Пожирательницы на Драко. Гермиона не знала, почему из всего того ужасного вечера, из всех событий, она зациклилась лишь на незначительной переглядке. В один момент, наблюдая за увлечённо строчащим письмо Роном (лучше бы он так эссе писал!), Гермионе пришла в голову абсолютно нелепая и нелогичная мысль. Так бы мог поступить любой другой гриффиндорец, но, как девушка смела надеяться, не она. Однако, что Гермиона теряла? Попросив у друга пергамент и призвав из своей комнаты перо, волшебница начала писать: Драко Малфой, Я знаю, что не должна писать тебе, поэтому и не особо жду ответа. За последний год произошло много событий, думаю, ты и сам это понимаешь. Я не могла не заметить, как ты изменился. Надеюсь, что победа Сам-знаешь-кого уже не кажется тебе такой предпочтительной. Несмотря на твои взгляды на чистоту крови, Сам-знаешь-кто не тот, за кем стоит следовать. Он не ценит чистую кровь, иначе не стал бы так поступать с твоей семьей. Не знаю, могу ли я предложить тебе помощь, не знаю, принял бы ты её, поэтому не спрашиваю тебя об этом. Я хочу задать абсолютно другие вопросы. Стало ли тебе легче сейчас? Начал ли Сам-знаешь-кто относиться к твоей семье более благосклонно? Планируешь ли ты вернуться в Хогвартс? С истинным любопытством, Гермиона Грейнджер Девушка перечитала письмо и быстро запечатала его, боясь передумать. Это было нелепо, однако она знала, что ничем не рискует. Пожиратели Смерти и так были осведомлены о местонахождении Норы. Гермиона не выдала бы никакого тайного убежища Ордена, не раскрыла бы что-то важное. Да и вряд ли Драко стал бы рассказывать кому-либо о письме: то, что грязнокровка узнаёт, как у него дела, могло поставить под удар его и без того пошатнувшуюся репутацию в кругу чистокровных. Нет, Малфой скорее всего просто проигнорирует его. Наверное, сожжёт, едва увидев подпись. Тем не менее, это был действенный способ избавиться от навязчивых мыслей. Стоило позаимствованной у Рона сове улететь, как Гермиона расслабилась, решив больше не думать о слизеринце. Если тот действительно изменился, он ответит ей, если же нет, то девушка просто примет это, сосредоточившись на более важных вещах.