Провод

      Сделать липовые документы и найти ранний билет на поезд не было простой задачей. Встать в половину четвертого утра, собраться и ехать по улицам, присматриваясь к каждой мелочи, тоже. Рыжий потратил силы. Рыжий потел, как педофил на детской площадке, поэтому, если бы кто-то спросил, не кажется ли ему, что все идет слишком просто, он бы за себя не отвечал.       Они проехали половину города, полицейский пост и гребанные пределы Инь Чжу, и это не дало облегчения, потому что впереди еще была Яма. Миллионы идиотских пунктов, которые можно отнести к списку проблем, и, окей, ладно, с чем-то им повезло, но с тех пор, как Хэ Тянь здесь, они начали играть в русскую рулетку, и чем чаще звучат холостые выстрелы, тем выше уровень напряжения.       Рыжий не ждал, что все пройдет гладко, но, ебаная же божья матерь…       Он смотрит вперед, прикидывая, стоит ли позвонить домой для проверки обстановки, и ему требуется пара секунд, чтобы заметить на дороге Ли.       — Сука…       Проедь он мимо них, это уже было бы поводом выключить телефон и давить на газ, а сейчас он стоит у обочины, сейчас у него, очевидно, проблемы, потому что его мотоцикл лежит на боку, как подстреленный олень, и не дай бог Рыжий не остановится.       Кроме того, на часах пять утра, да? И Змей заглох посреди дороги из Ямы.       «Случайное» совпадение.       — Надень кофту и маску, и сиди внутри, — говорит Рыжий. — На все вопросы отвечай только так, как договаривались, а, в лучшем случае, вообще не открывай рот.       В лучшем случае, Змей уже кого-нибудь ждет, а впереди все гладко, и он приезжал в Яму так рано, чтобы не отсвечивать. Может быть, по пути у него спустило колесо, может, заглох мотор, может, одно-второе-третье, блядь, все, что угодно, кроме проблем по типу подстрела, потому что это невыносимо.       Если отбросить идею о том, что Рыжий везет какого-то чувака за город после взрыва, одного ебучего характера Хэ Тяня будет достаточно, чтобы у Ли появились вопросы.       Если этот ублюдок не будет держать язык за зубами, Рыжий его до атомов разберет, а на том свете будет, что прокомментировать, так что все в плюсе.       Шань тормозит со скрупулезной медлительностью и выходит из машины, щурясь от пыли, которую гонит ветер.       Что произошло, один из вопросов на повестке дня, но, судя по тому, как Змей улыбается, у поездки теперь есть дополнительные квесты:       — С добрым утром, — он убирает руки в карманы штанов и кивает в бок. — Совпадение на миллион, Рыжий: я только собирался тебе звонить. Сердцем, что ли, чувствуешь?       Если бы им, блядь.       — Практикую интуицию, — говорит Рыжий, — мать промыла мозги со своими передачами. Что с конем?       Он, мягко говоря, не хочет знать ответ на этот вопрос, потому что за спиной и так есть то, с чем он едва справляется. Но Змей уже собирался ему звонить, да? Судя по его лицу, это не было формальной шуткой.       — Подбили копыта, — говорит Ли, доставая сигареты, — я пока не на ходу. Открывай ворота.       «Уже кого-нибудь ждет», ага.       Блядство.       — Ты хочешь затащить его внутрь?       Ли усмехается и подкуривает:       — Читаешь мысли.       Рыжий, в принципе, и в астрал сейчас съебался бы, будь у него возможность.       Отец говорил, что, в случае чего, надо возглавлять то, чему не можешь противостоять, и, учитывая происходящее, это самый тупой совет из возможных.       Это тупой совет в целом, но вопрос в том, что теперь, сука, делать?       — Там нет места, — говорит Шань. — Может отгоним его куда и вернемся позже?       — Может отгоним твой хлам на попозже?       Рыжий усмехается.       Псих Змея, конечно, понятен, еще бы, но, так, если обозначаться, хлам в фургоне положит не только коня, но и их обоих, и, судя по комплектации, напрягаться ему для этого не придется.       Этот ебучий хлам не реагирует на взгляд «не беси меня», кто бы им не светил, и остается на ходу, даже если ему вспороть глотку. Уже без факта последних событий, одно это означает, что хлам, блядь, нельзя оставлять на попозже.       Из всего существующего, что может сделать Рыжий, остается только ехать до вокзала втроем, потому что Хэ Тяня не должно быть здесь уже через час.       — Я не один, — говорит Рыжий. — Приезжал какой-то дружок отца, он сзади.       Змей пожимает плечами:       — В его же интересах не быть жирным. В теории, поместиться можно.       Ага. И шаркать по асфальту тоже.       Спорить бессмысленно, поэтому Рыжий поднимает кепку и взъерошивает волосы, вместо того, чтобы снести кому-нибудь кабину.       Змей на удивление не задаёт вопросов, курит и опускает взгляд себе под ноги, начиная думать о чем-то своем, и все это плохой знак, это демонстрирует то, на каком уровне проблем они сейчас находятся, но Рыжий просто качает головой и идет к фургону, чтобы открыть двери.       Хэ Тянь сидит в кресле, развалившись так, будто перед ним плазма четыре на два, и теперь эти идиотские кофта и маска, которые он надел, выглядят, как последние гвозди в гроб.       — Вылезай. Придется потесниться.       — Что это значит? — говорит он; в салоне темно, и из-за протезирования, его глаза отражают свет так, как бывает у ночных птиц или кошек, если посвятить на них ночью.       — Проблемы, — говорит Рыжий. — Я работаю над этим.       Лица уже не видно, поэтому то, с какими намерениями Хэ Тянь встает со своего места, определить сложно.       Он выходит из фургона молча, убирает руки в карманы кофты и поворачивается к Змею, осматривая и его, и мотоцикл.       — Ты заблуждаешься, — говорит он.       И это, блядь, весьма спорное заявление.       Рыжий понял о чем он, но шел бы он куда подальше.       Хэ Тянь может иметь в виду все, что ему захочется, но уже к вечеру Рыжий будет ебаться с последствиями, которые оставил он, и это основополагающая причина, по которой он должен…       — Завались, — говорит Рыжий. — Сил нет на это дерьмо, так что просто отойди и сиди тихо.       Надо было не его везти за город, а мать.       В смысле, надо было ей и Рыжему собирать вещи и ехать отсюда подальше, и плевать на мастерскую и дом.       Башки ему это все стоит. Нервов, сил, времени и счастливых дней жизни, блядь.       — Давай.       Они затаскивают мотоцикл в фургон, с трудом уместив его на месте, потому что ножка, на которую он должен опираться, отломана к хренам собачьим, а задний корпус помят так, будто Змей на нем ни один раз сдавал в стену.       Интересно, что такого случилось, раз на вид все так красноречиво, а в итоге он мирно стоял на дороге.       А еще интересно, сколько реально будут стоить билеты и перевозка самого необходимого.       — Нет, — говорит Змей, когда они садятся в машину.       — Что «нет»?       — Куда ты едешь?       Время тупых разговоров, блядь? Они еще даже не тронулись.       — В Синь Го, — говорит Рыжий. — Мне надо закинуть пассажира на рейс. Максимум свернем к мастерской, если хочешь оставить мотоцикл.       — Нет, — говорит Змей. — К Яме нам пока не надо, и даже не пытайся делать вид, что ты не понимаешь, почему. Едем домой, Рыжий. К тебе домой.       Твою же мать.       — Почему ко мне?       Змей поворачивается в его сторону:       — Интуиция иссякла? — говорит он. — Если мы поедем ко мне, это будет последним, что ты увидишь. Ты, я и твой…       Змей кивает на лобовое стекло.       Ага, «хлам».       Рыжий поднимает на него глаза, и Хэ Тянь смотрит в ответ так, будто маска намордник, который лучше бы не снимать.       — Расчехляйся, — говорит Шань, поворачивая ключ зажигания. — И набери своим. Дома подумаем, кто тебя подбросит.       Звучит так же убедительно, как исповедь шлюхи.       План летит в очко.       Какого хрена? Все это. Просто, блядь, как?       Как вытаскивать отсюда Хэ Тяня? Ждать еще один день, и катать все по-новой? О, и, да, а что будет после того, как он исчезнет за горизонтом? И Змей еще.       Дерьмище.       Рыжий, блядь, перегар в четырнадцать лет скрывал лучше, чем нынешнее замешательство. И то, что Ли не задаёт лишних вопросов, больше похоже на то, что он подыгрывает, чем на то, что ему наплевать.       Змей достает телефон, откидываясь на спинку сидения, и Рыжий замечает, что экран, мягко говоря, многое пережил, поэтому, прежде чем Ли успевает снять защитку, он приоткрывает окно с его стороны:       — Здесь это не бросай.       — Ага.       Хэ Тянь снимает кофту и задевает мотоцикл ногой, пока кладет ее на то же место, откуда и брал:       — Я хочу кофе, — говорит он. — Остановимся на заправке.       — Нет, — говорит Змей. — У нас нет на это времени.       — У нас и на тебя не было времени, — говорит Рыжий, нажимая на газ. — Остановимся. Или ты реально думал, что мы за тобой приехали?       Все в утиль. Все, до последней мелочи.       Змей кривится (так же, как и всегда: бросает в ответ взгляд, поднимает бровь), но раз уж никто не гнался за ним, пока он торчал на обочине, сейчас ничего сверхъестественного тоже не произойдет.       Рыжий заебался сидеть в колее чужой воли.       Он разгоняет и думает, что теперь терять нечего. Он парился за каждую мелочь вчера вечером: Хэ Тяня надо было прятать, Змея надо было ждать с новостями, а сейчас эти гондоны под боком. Каждый со своими закидонами.       Ли, конечно, умеет нагнать жути своими молчаливыми взглядами и тревожными флажками, вроде подбитого мотоцикла, но, будь с ним что-то серьёзное, он бы не сидел с таким расслабленным видом. В крайнем случае, он сейчас просто недоволен — не больше, и все эти «нет» и «побыстрее» банальная игра на публику.       И Хэ Тянь…       Если он здесь задержится, Зуб со своими нервами будет обычным головняком на фоне. Рыжий устоит, когда на улицах начнутся проблемы, но если тут появятся те, кому вчера звонил Хэ Тянь, на воздух взлетит не завод, а город. И Рыжий будет крайним, потому что он его и латал, да? Ему прилетит либо благодарность, либо пуля в лоб, как свидетелю.       Рыжий достает телефон и звонит матери, пока Хэ Тянь устраивается сзади, еще раз задевая мотоцикл.       Два контрольных гудка:       — Шань?       — Не разбудил?       — Нет. Нет, все нормально, почему ты звонишь?       — Мы сейчас приедем обратно, с нами Ли. В магазине что-нибудь нужно?       Змей в очередной раз косится на него после этой фразы, но она должна понять. Она должна.       — Нет. Какой теперь магазин, вообще.       Ага.       — Пиво еще осталось? — говорит Рыжий.       — Да, вроде. Целый ящик в гараже.       — А острые кальмары? Те, которые ты берешь у дяди По.       Рыжему нужно, чтобы пятна крови на заборе не было и в помине. Мать должна хоть родить новую пыль, которая будет лежать на стойке досмотра, когда они вернуться, и унести все, что будет хотя бы намекать на то, что он доставал инструменты.       — Сколько у меня времени? — говорит она.       Отлично.       — Минут двадцать.       — Поняла. Вас кто-нибудь видел?       — Нет, — говорит Рыжий. — Разберемся на месте.       Хэ Тянь смотрит на него и думает, что теперь, с этого ракурса, с наличием дополнительного пассажира и его багажа, Рыжий превратился в живого человека, который нервничает так же, как все нормальные люди.       Рыжий системный человек, он умеет методично выполнять задачи, у него, очевидно, есть сотня подвязок на случай чего, и он не теряет темп, который себе намечает, но, что смешно и почти парадоксально, единственное, что выводит его из себя, это контроль и ограничения.       Он ведет себя так, будто все красные карточки вот-вот окажутся у судьи в заднице, и это, по меньшей мере, интересно.