Провод

      Описывая проблему, люди начинают с ее истоков, верно? Они говорят: в 2147 году, на территории Пекина и близлежащих населенных пунктов, было похищено свыше трех тысяч человек в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти семи лет. Большая трагедия — никаких данных, кроме экстренных сигналов от чипов, кадров с городских камер и слов, собранных у очевидцев.       На момент похищения, геолокация жертв отключалась почти на месте, в то время как похитители бесследно исчезали с мест преступления.       Полиция была заведена в тупик.       Тонны сводок новостей.       Что было дальше? Людей доставляли в крытые помещения, где проводились операции по трансплантации чипов, после чего они навсегда исчезали из местных информационных баз здравоохранения.       Теперь те люди считались товаром, имея новую комплектацию, однако, часть из них, в ходе дальнейшей обработки данных, начинала числиться животными.       Их делили по своеобразным принципам качества и назначения, а за этими процессами следили отведенные специалисты. По их заключениям пути жертв расходились.       Хищение, транспортировка, здания, врачи, оборудование, IT-шники — отец построил гребанную Империю, вероятно, просто связав кучу разрозненных процессов между собой. Раньше торговля людьми была локальной проблемой глубинок, которая не появлялась в больших городах, но всему этому дерьму просто не хватало системы, да?       Работу нужно оптимизировать.       Для справки, понять, что людей перевозят по стране под видом продуктов или собачек чихуахуа уже не было рядовой задачей, но искать вещи, вроде вот этих? Хэ Тянь потратил два года.       Если бы…       Если бы отец просто отвечал за транспортировку, если бы не эта сотня деталей с учетом и логистикой.       Он позаботился о каждом шаге, начиная со «сбора урожая» и заканчивая его продажей.       С его участием, за последние тридцать лет, количество пропавших без вести увеличилось в восемь раз.       Еще раз.       Нет, просто… Минуту, ладно?       Минуту.       Иногда, как было, например, с наркотиком Т-098, который скосил одну третью населения в двадцатых годах, кто-нибудь так же берет какие-то процессы под свой контроль, чтобы их искоренить.       Тогда это был химик Цзы О Си, который усовершенствовал формулу вещества и сократил его производство, из-за чего сбыт значительно сократился.       Он так же подогнул под себя каждую мелочь, будь то поиск сырья или организация лабораторий, но в итоге наркотик почти ушел с рынка, став одним из элементов для других стимуляторов. Менее опасных, если так можно выразиться.       В случае же с отцом, товар должен быть актуальным.       Вот и сама проблема.       Дело запущено настолько, что, в то время, когда Хэ Тянь только работал над иском об утечке данных, сотрудники визовой компании разобрались с ошибкой, на которую вышли органы.       «Чипы дублируются из-за схожести».       «Извините за предоставленные неудобства».       По новым данным после техосмотра, все было действительно так, но, учитывая усердие «специалистов», которые работают на отца, странно, что эта ситуация вообще случилась.       Те, кто за этим не уследил, быстро исчезли из списка работников компании: должно быть, переквалифицировались на трубы или морских свинок, если, конечно, их оставили в живых.       Хэ Тянь не занимался этим вопросом.       До того, как у него появился личный интерес к происходящему, он задумывался о том, почему тот иск принес именно Чэн.       Проблема не в том, что дело было очевидно «нечистым» или относилось к семейным компаниям, на которые ему наплевать, а в том, что, выиграв суд, Хэ Тянь обзавелся персональным адом, к которому его привел брат.       Чэн не сказал, что конкретно ему известно, но, дойди он до масштабов Хэ Тяня, стадии «затравки» с предложением ответить на иск не было бы.       Сейчас это уже не имеет значения.       Сейчас…       — Once I had a love and it was a gas.       Как там люди описывают путь в рай? Свет в конце тоннеля, хор ангелов и ощущение легкости?       — Soon turned out had a heart of glass.       Это было бы потрясающе.       Чип в голове не имеет собственного сознания, но, будь это так, он сказал бы, что свет становится ярче, а значит его источник располагается близко к лицу.       Его механический голос звучал бы все четче из глубин сознания, продолжая объяснять, что центры, отвечающие за моторную часть нервной системы, медленно берут тело под контроль. Они стараются ориентировать его в пространстве, а значит на три, два, один — невесомость сменяется тяжестью в теле.       И вот это уже подлый ход.       — Seemed like the real thing only to find…       К слуху прибавляются обоняние и осязание, Хэ Тянь начинает чувствовать температуру и влажность воздуха, на что чип сказал бы, что процессы жизнедеятельности в норме, а значит дальше рая нет.       Они бы не стали друзьями.       Не после такого: у всего есть пределы.       Хэ Тянь открывает глаза, борясь с мутью и тошнотой, но, в целом, рай точно должен быть, потому что, один тот факт, что он лежит на чем-то удобном, уже дар божий.       Прискорбно только то, что даже протезам нужно время на восстановление, и это, мать твою, всегда болезненно.       Женский голос, который звучал здесь до этого, вдруг замолкает.       Зачастую это паршивый знак, но сейчас свет над головой резко становится тусклее и исчезает из поля зрения, (спасибо), а у окружения появляются очертания.       — С пробуждением, — говорит певица. Она шумит чем-то пару секунд, а потом подносит к губам Хэ Тяня трубочку. — Попей. Готова спорить, ты умираешь от жажды.       По ощущениям, не только от нее, но в этом случае чип все равно пропускает очко: если бы не рыжие волосы, женщина могла бы сойти за ангела.       У нее среднее телосложение, слегка европейские черты лица, зеленые глаза — на вид ей около сорока, но, так, к сведению, Хэ Тянь понятия не имеет, кто это.       Она отворачивается, вытягивая и оставляя трубочку у него во рту, и нажимает какие-то кнопки, из-за чего спинка того, на чем он лежит, начинает плавно подниматься из горизонтального положения.       Вид вокруг… не райский, ладно.       Что он вообще здесь делает?       — Это, что, пиво?       — Ага, — отвечает женщина. — За водой надо идти в дом.       Содержательно.       Странно, что он не заметил сразу, но, нет, серьезно, отличный ответ — максимум лаконичности, но было бы неплохо узнать что-нибудь еще об окружающем их пространстве.       Гараж четыре на три, судя по черному минивэну, кирпичные стены, куча хлама. Что было до этой точки?       — Где я нахожусь?       Женщина усмехается и садится за стол сбоку. Это стойка досмотра?       — В Инь Чжу, если ты имеешь в виду город. Он на востоке страны.       Будь у чипа голос, он бы сказал Хэ Тяню, что обработка информации займет какое-то время.       Инь Чжу.       Да, точно, это город, где у отца хранилище — внешний носитель серверов для платформы, с помощью которой фиксировались жертвы и шли сделки по их продаже. Чэн сказал, что оно где-то под землей, и Хэ Тянь нашел его под винным заводом.       Когда это было?       Хэ Тянь должен был снести ЦОД и вернуться в Пекин.       — Какой сейчас год?       — Не драматизируй, — отвечает женщина. — Восьмое апреля сорок седьмого. Воскресенье.       Рейс обратно был вчера. Хэ Тянь здесь уже пятый день.       Если он не уехал, значит, было что-то еще. Что-то…       На том заводе, кажется.       У хранилища была сложная система доступа, и нужен был тот идиот, кореец, у него были все эти пароли и вводные данные для входа. Он все время истерил, чтобы отвлекать внимание, пока к заводу ехала отцовская гвардия.       Хэ Тянь немного погорячился в тот вечер. Чэн просил не устраивать шум, но это же алкоголь, да? Все взлетело на воздух.       Плечо было разворочено в щепки, хотя, судя по тонкому следу от швов, сейчас рука на месте.       Хэ Тянь…       Он оставил машину, потому что ее подбили, и пришлось идти через лес до ближайшей заправки.       Его отключило у реки, но аварийная система чипа подняла его на ноги.       Она подняла его и на мосту, потому что он случайно вышел к дороге в город, и ни одной точки для остановки там не было.       — Где мой телефон? — говорит Хэ Тянь.       Женщина пожимает плечами:       — Извини, малыш, но при себе у тебя ничего не было.       Ну конечно.       В общем-то, есть вероятность, что она врет, чтобы его продать, но он, скорее всего, тоже всмятку, так что это бессмысленно.       Другой вопрос, как Хэ Тянь оказался конкретно здесь?       Кто эта женщина? Как отсюда уйти?       Надо связаться с Чэном.       — Не так быстро.       Бутылка с пивом летит на пол.       Хэ Тяню было достаточно дернуть ногой, чтобы тело парализовало до полного отключения чувствительности.       Сенсорный контроль моторики на стойке: как мило с ее стороны.       Так гостеприимно, что не уйти.       — Видишь ли, — говорит женщина, наклоняясь, чтобы сдвинуть осколки в одну сторону, — мы сидели над тобой всю ночь, а за работу нужно платить, согласен?       Старые добрые торги.       Она вряд ли хочет знать, что он на самом деле об этом думает, но, справедливости ради — без проблем, помощь была очень кстати, просто ультиматумы… Не тот метод.       Не в этом месте, не в этих обстоятельствах и не сейчас.       Нервы ни к черту.       — Понимаю, звучит не очень, — она встает из-за стола, поднимая с него сигареты, и идет к вешалке возле какой-то двери. — Мне бы такое не понравилось, вот уж да. Просто… Шань просил не отпускать тебя, пока он не вернется. И, да, он просил не вести никаких бесед, но, раз уж мы здесь…       Раз уж они здесь, уже без вариантов.       — Что за Шань? — говорит Хэ Тянь.       Женщина улыбается и поворачивается в его сторону:       — Механик, который тебя собрал, — она зажимает сигарету между губ. — Неплохо вышло. Следы от швов, кстати, исчезнут через пару часов.       Хорошая новость, но, так, в принципе, Хэ Тянь, для начала, избавился бы от кучи проводов, прикреплённых к своей голове.       Кто, блядь, сейчас вообще использует такое подключение? Даже для механика из глуши это слишком.       — Зачем я ему? — говорит он.       Женщина пожимает плечами:       — В двух словах и не скажешь, — она перебирает кофты на вешалке, копошась в их карманах. — Знаешь, когда он о чем-то переживает, у него сразу появляется такая мина, что лишних вопросов задавать не хочется. Весь такой молчаливый и занятой.       И что должно значить?       — Конкретного ответа у меня нет, — продолжает она. — Мы сошлись на мнении, что я просто присмотрю за тобой, пока его нет.       Занавес.       Нет, просто…       Будь у чипа свое сознание, он включил бы аудиодорожку с аплодисментами.       Ебаные овации в честь очередных тупиков в разговоре.       Не то чтобы Хэ Тянь торопится — конечно нет: он всегда здесь, обращайтесь в любое время, но, если обсуждать вопросы на повестке дня, есть какие-то варианты на тему того, как, сука, отсюда выйти?       Шань, о котором говорит эта женщина, видимо, мозг корабля, но его, несмотря на то, что он и чинит, и лечит, и говорит, что делать — его «пока нет».       — А когда он вернется? — говорит Хэ Тянь.       — Понятия не имею.       Замечательно.       К их беседе не хватает только чая с крекерами: Хэ Тянь любит сырные, но эта, наверное, ест французские с кунжутом.       Прекрасные перспективы.       Проблема в том, что геолокация на чипе, как и, технически, все, что могло бы выдавать какие-то данные Хэ Тяня, отключено еще со времен университета, но, прежде чем кто-то начнет его искать, должно сыграть правило трех суток.       Поисковые работы проводятся только в том случае, если наемник не выходит на связь за этот период.       Чэн начнет шевелиться только завтра.       Что за…       — Слушай, — говорит женщина, — а как ты нас нашел?       Разговор, естественно, не закончен.       — О чем вы? — говорит Хэ Тянь.       Женщина садится на тумбочку у двери и подкуривает сигарету:       — Ты лежал на заднем дворе нашего дома. Как ты узнал, что здесь есть механик?       Окей.       Пару лет назад, вроде бы, на втором курсе, Цзянь И сказал, что никто не приносит плохие новости так же просто, как Хэ Тянь.       Он заблуждался в своих выводах. Эта женщина опасна в своем мастерстве.       Хэ Тянь не назвал бы конкретных деталей, но, вероятно, в ту ночь, когда он шел от завода, тело трещало по швам, и, на подходе к городу, шанс двинуть кони был как никогда близок.       Он просто… шел.       Нужно было выбрать такой путь, чтобы не засветиться на людях и найти любую аптечку, но из-за того, что под рукой не было карты, ориентирование на местности оставляло желать лучшего.       Задний двор?       Хэ Тянь помнит, как остановился у какого-то забора, чтобы отдохнуть.       Видимо, удача ему улыбнулась.       — Я не знал, — говорит он. — Счастливое совпадение.       Женщина кивает и затягивается сигаретой:       — Забавно, согласен?       А как же иначе.       Если подумать, для нее все забавно, несмотря на то, что, по ее словам, ситуация так себе.       В смысле, голые факты: у нее на заднем дворе был полумертвый человек, которого она притащила в дом, вместо того, чтобы вызвать полицию. Она (вместе с Шанем, да? Без капитана нельзя) собрала его по кусочкам, вместо того, чтобы вызвать медиков. И, должно быть, в ходе работы, ей попалась куча сомнительной информации в чипе.       Такое даже подытожить нечем.       Судя по текущей болтовне, песням и пиву, женщина вообще не напугана.       — Часто у вас так? — говорит Хэ Тянь.       — Конкретнее?       — Трупы на заднем дворе. Обычное явление?       Злить ее, конечно, план так себе, но, волей случая, она просто усмехается и стряхивает пепел себе под ноги:       — Хватит язвить. Мы не-       Договорить она не успевает, потому дверь рядом с ней распахивается так резко, что едва не слетает с петель.       — Твою мать!       Сигарета, само собой, вылетает из рук.       Окажись это женщина чуть ближе, с таким ударом можно было бы и челюсть выбить. Хэ Тянь не настаивает, но, в следующий раз, парень, который влетел в гараж, мог бы…       — Иди в дом, ладно?       Удар заткнул бы ее на какое-то время. В общем-то, для таких ситуаций, у них даже медик есть.       Парень, который появился, сбрасывает свою сумку на пол, нависая над женщиной почти вплотную, и, на вид, он такой же рыжий, как она, правда, само собой, выше, и выглядит не так безобидно.       Они, наверное, родственники.       — Что происходит? — говорит она.       Бинго.       Никто не любит, когда ими командуют, да? Хэ Тянь знаком с семейными разборками.       Парень закатывает глаза, делая глубокий вдох, и держится так, будто эти вещи заряжают его дополнительным терпением.       — Я все объясню позже, идет?       Нервный тип.       В теории, если опустить всю ситуацию, Хэ Тянь взял бы попкорн, чтобы наблюдать за этим шоу.       — Все нормально? — говорит женщина.       Опрометчивый ход.       Парень молча смотрит в ответ, и… Черт, может к нему прикреплена взрывчатка? Где-нибудь под курткой, чтобы не было видно. Он почти бледнеет от напряжения, и, стоит отдать ему должное, оно распространяется довольно быстро.       — Мы поговорим потом, мам, — он достает из кармана пачку сигарет и протягивает одну из них к ее губам. — Давай. Ты сегодня еще не играла в тетрис, телек опять сбежал из гостиной. Там есть, что делать.       Грубо, но…       Телек?       О чем он, блядь, вообще говорит?       Тут образовывается такое поле для вопросов и шуток, что сразу и не ясно, с чего начать.       — Это ужасное поведение, Гуань Шань, — говорит женщина. Она складывает руки на груди, но принимает протянутую сигарету и ждёт, пока парень ее прикурит.       Потрясающее взаимодействие матери и сына.       Интересно, что они обсуждают за ужином.       Женщина затягивается, глядя парню в глаза, и выдыхает дым носом:       — Ты расскажешь мне каждую мелочь, ясно?       — Ага, — отвечает он. — Во всех красках. Ножи, кстати, наточены.       Осталось только поймать телек.       Чудо, а не люди.       Буквально, они стоят друг против друга, но что-то в манерах парня напоминает ту уверенность, которая появляется у женщины, когда она считает, что все «забавно».       Семейная идиллия. Хэ Тянь в шаге от очередных аплодисментов.       Парень — Шань, точно: капитан собственной персоной, — провожает женщину к двери, защелкивая замок, как только она уходит.       Как она говорила? Молчаливый и занятой? Сейчас он выглядит так, будто ему нужна банка пива и пара часов тишины.       — Ты Хэ Тянь, да? — говорит он. — Будем знакомы.       Он идет к стойке досмотра, снимая куртку, и, окей, взрывчатки нет, только пара татуировок, но на лице у него та еще мина.       Он снова достает свои сигареты:       — Будешь?       Сейчас механический голос чипа сказал бы, что это «забавно».       — Можно, — говорит Хэ Тянь.       Шань кивает и наклоняется к ноутбуку, начиная что-то печатать. Особого доверия эти махинации не вызывают, но…       Да.       Спасибо, Господи.       Хэ Тянь снова чувствует свое тело, а значит нахуй эти провода. Он не поклонник ретро.       Он спускает ноги со стойки, разминая плечи, и, да, конечно, синтетические мышцы не затекают, но базовые привычки тела никуда не деть.       Рыжий молча садится на стул напротив:       — Забудь все, что она сказала.       Это хорошее предложение, но его тон звучит так, будто он угрожает. Хэ Тянь улыбается.       — С удовольствием.       Приключение было интересным, но по второму кругу он бы его не пустил.       В целом, если этот капитан решит дать ему футболку и отпустить на волю, они разойдутся с миром.       Шань отворачивается, осматривая стол, и берет пачку с обещанной сигаретой.       — Я окажу тебе услугу, — говорит он, протягивая ее со своего места.       Это звучит интересно. Рыжий опирается на спинку стула и кладет руки на подлокотники:       — Через два-три часа на улице стемнеет, и мы сядем в фургон у тебя за спиной. Я вывезу тебя за город, к вокзалу в Синь Го, там разбирайся сам.       Сигареты оказываются с ментолом — Хэ Тянь не курил такие несколько лет.       В Синь Го, кстати, вроде бы, есть аэропорт.       Бравада Рыжего звучит убедительно, но есть пара моментов:       — Почему ты помогаешь мне? — говорит Хэ Тянь.       Шань смотрит в ответ так, будто мысленно считает до ста, прежде чем взорваться.       — Это не имеет значения, — говорит он. — Мне не нужны проблемы, а ты их принес.       Справедливо.       Интересно, думал ли он об этом, когда тащил Хэ Тяня в гараж.       — А ты не шибко дружелюбный, да? — говорит он.       Счет в голове Рыжего, должно быть, начал отмеряться десятками после этих слов.       — Тяжело быть добрым, когда ковыряешься в чужих кишках, — говорит он. — Да, и… В целом, нам с тобой нужна только солидарность.       Прекрасно.       Даже если рая нет, Хэ Тянь как минимум любимец удачи.       Хранилища нет, его починили без лишнего шума, вечером, если сверяться с планом, его уже здесь не будет.       Это почти смахивает на то, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Серьезно, это, мать твою, джекпот.       — Мне нужно позвонить, — говорит Хэ Тянь.       Рыжий смотрит на него безучастно, но кивает:       — Когда зайдешь в дом, не светись у окон.